ИУДАИЗМА ЭТИКА

нормативно заданная в Ветхом Заьетс (прежде всего в Торе), Талмуде и другой раввинистической лит-ре праведность. И.э. тсологична — и в обосновании, и по нормативному содержанию. Бог является библейским иудеям как верховный судья, постоянно направляющий свой народ. Поэтому Тора (Пятикнижие) — это не только божественное учение, но и указания (во мн. ч. torot), направление на (верный) путь (derek), к-рым следует идти (halak).
С санкции Бога она безусловно-обязательна и всеобща во всех подробностях; и в рассказах о патриархах-праведниках, и когда выражена категорически - н Декалоге, и казуистически — когда в ней разбираются типичные случаи. Разфаничения между этической и юридической Торой провести нельзя; даже законы, содержащие принудительные санкции, неотличимы в качестве юридических от заповедей, не содержащих таких санкций (напр., законы, карающие за убийство, за оскорбление родителей и заповедь «Не укради» - Исх. 21:12 и ел.; 20:15. Ср.: 22:21). Будучи божественным учением, Тора вменяется независимо от государственной поддержки ее исполнения. Она предъявлялась иудею не как требование со стороны внешнего авторитета, а была для него требованием, вне к-рого невозможна жизнь (Лев. 18:5; Втор. 8:1 и ел., 13:17-18, 28:1—14). Формальное (легальное) исполнение или неисполнение Торы влекло к упадку, к смерти (Втор. 8:11-20, 28:15-68 и особ. 30:15-20).
В этом смысле Тора непринудительна и не сулит награды - это неизбежность иудея как такового. Для древнего иудея мысли (или намерения — machashabah, amar) не выражают собственно идеальную сторону человеческого существа, а всегда деятельностно-предметны, являются в состоянии осуществления (ср.: Ис. 55:7-9; 59:7; 65:2; 66:18, Иер. 4:14; 6:19, Исх. 2:14). Иногда они даже переданы в словах, к-рые по своим основным значениям ассоциируются с волевыми усилиями (напр., natah - протягивать). Поскольку идеальное как таковое (в отличие от чувствен но-вещественного) не было иудеям известно, то и никакого строгого разграничения между намерением, мыслью, желанием провести нельзя. Сердце также не является аналогом или субстратом идеального, а есть средоточие всего человека в эмоционально-волевых, умственных усилиях. Поэтому бессердечное исполнение Торы, когда она не составляет основного намерения действий, — это то же, что и неисполнение: формально не только по намерению, а во всем. Бог повелевает евреями и другими народами (Быт. 9:1—7; ср.: Ам. 1:3—2:3). Животные и неживая природа действуют по его уставам. Не видно, чтобы упоминание этих уставов предполагало какую-то другую Тору — тогда сопоставление верной природы и неверного человека не было бы возможным (ср.: Иер. 31:35—36 и 8:7—8).
С первых же глав Торы о человеке и животных сказано одинаково (как о живом - Быт. 1:21,24; 2:7; 9:12, 15, ср.: 6:19; 7:14-15 и др.). Все вместе они находятся в завете Бога (Быт. 9:9 и ел.).
В некоторых законах Торы высказана общая забота о людях и животных.
В субботу люди и животные должны отдыхать (Исх. 34:21, Втор. 5:12-15), для пропитания человека и зверя должно оставлять землю в покое на седьмой год (Исх. 23:11).
В связи с этим законом возможно предположение, что часть урожая оставлялась неубранной не только для бедных, сирот и вдов, но также и для животных (Лев. 23:22, Втор. 24:19). Запрещалось закрывать рот волу, когда он молотит (Втор. 25:4), портить деревья в окрестностях осаждаемых городов, «ибо дерево на поле не человек, чтобы могло уйти от тебя в укрепление» (20:19—20).
В таком сопоставлении — человека и дерева — высказана забота о дереве, как человеке (т.е. живом). Итак, Тора всеобща — ее действие распространим© на всех людей (отдельного человека и целые народы), животных, землю и весь остальной мир. Однако Тора всеобща не только по универсал и зуемости и способу обоснования, но и в силу (целенаправленности к Богу. Он направляет народ на верный путь; выводит людей из Египта, ведет через опасности пустыни в обетованную землю, собирает туда из вавилонского плена; всячески заботится о народе — кормит его, дарует ему здоровье, силу, плодовитость, продляет жизнь. Поэтому обращение к Богу в Торе не только указывает на ее происхождение и необходимость исполнения, но и показывает на примере совершаемых Богом деяний, как следует ее исполнять. А исполнять ее следует, способствуя жизни, будь то жизнь ближнего (соплеменника, живущего рядом пришельца) или другого живого, т.е. быть верным Создателю. Бог трудится от начала творения, и человек в Эдемском саду (Быт. 2:15) и после изгнания из рая, как и все живое, должен работать (3:23; Исх. 20:9—11 ср.: Притч. 6:6). Любой честный труд благословен (Быт. 26:12; 39:5), поэтому и хозяева должны вовремя награждать работников, не смеют их обижать (Лев. 19:13, Втор. 24:14). Бог после шестидневных трудов творения отдыхает — этому примеру следуют люди и животные. По примеру Бога, освободившего людей из египетского плена и не бросившего их в нужде, в субботние и юбилейные годы хозяева отпускают рабов на свободу, и не с пустыми руками (Лев. 25:39—43, Исх. 15:13—15). Нельзя притеснять пришельца, бедного, сироту и вдову — давать деньги в рост, брать одежду в залог и не возвращать ее еще до рассвета; ибо Бог милосерден (Исх. 22:21—27), он укрывает народ словно одеждой (Исз. 16:7-8). Любящее отношение Бога к народу - как отца и как мужа (Ис. 54:5) сказывается в заповедях почитания родителей и любви к ближнему (см. Декалог; ср. Заповедь любви). Любовь к ближнему имеет в виду и врага — враг в беде тоже ближний, ему тоже надо помочь: вернуть ему заблудившегося вола, осла, развьючить ношу, если его осел пал (ср.: Исх. 23:4-5 и Втор. 22:1-4). Речь не идет о сугубо личностном чувстве, а о природе человека, всегда живущего в обращенности к Богу. Каждое деяние Бога отзывается во всем живом, конечно, и в поступках людей по отношению друг к другу. Близость Бога к людям передана и лексически: верность (правда), вера и добро (милость) — 'emet, emunah, chesed - слова, употребляемые, когда речь идет о Боге и людях. Бог воздает милостью и правдой, и люди действуют таким же образом (2 Цар. 2:6; 15:20, Быт. 24:12, 2 Цар. 10:2). Сами по себе категорические заповеди неконкретны и практически неясны, казуистические законы, сколь бы ни были они типичны, не охватывают все случаи — практически ограниченны. Среди праведников нет совершенно безгрешных людей; даже Авраам, опасаясь за жизнь, вынуждает Сару к обману (Быт. 12:12 и ел. , ср.: 20:2 и ел.). Только подражание Богу праведнику не вменяется в грех, он служит примером праведности, а не сформулированная в заповедях и законах практика тем не менее прочитывается в них. Конечно, люди подражают Богу не только в любви, но и в мщении. Однако месть Бога добродетельна и благотворна — влечет не расправу, а милующий суд. Когда надо, Бог направляет карающую руку праведника и удерживает ее (Числ. 31:3 и 1 Цар. 25:26 и т.д.).
В ориентации на бесконечно совершаемые Богом дела Тора показывается не как отделенное от сущего требование, а имеет в виду и поступки, весь дальнейший путь; сказанное в ней дано как происходящее. Как такое направление к подражанию Тора избыточно щедра; Бог всегда милостив более, чем человек просит, и люди тоже (должны быть) добры друг к другу в избытке (возможно, поэтому талион проявляется лишь в редких случаях - Исх. 21:23-25, Лев. 24:18, Втор. 19:2). Отступление от Торы грозит смертью - тем более что грех и наказание за грех в Ветхом Завете не различаются (ср.: Числ. 32:23 и 12:11, Быт. 4:13, Лев. 26:39). Отступая к идолам, в блуд (супружеские измены, прелюбодеяния, гомосексуализм, совокупления с животными), грешник не только впадает в психическое расстройство, а сокрушается во всем существе; болеет, чахнет, погибает. Любой грех сокрушителен, но эти, наиболее тяжкие (обозначенные одинаково: taznuwth, zanah, zenuwth), влекут общее разложение жизни и потому названы даже там, где как будто нет никакого идолослужения или блудодейства: «Как сделалась блудницею верная столица... правда обитала в ней, а теперь — убийцы... Князья твои — законопреступники и сообщники воров; все они любят подарки и гоняются за мздою: не защищают сироты и дело вдовы не доходит до них» (Ис. 1:21,23). Всякое отступничество — это блуд, всякое отступление ведет к идолам (ср.: Иер. 5:6-7, 19, 26-28). Итак, Тора этична во всех подробностях; как такое безусловно-обязательное, всеобщее и действеннопрактическое учение она вся направлена к подражанию Богу, есть сплошное богослужение, дарующее жизнь. Только в более позднем иудаизме, и то лишь условно, она разделяется на заповеди, регулирующие отношение к Богу и отношения между людьми. Святость и чистота для иудеев — это святость и чистота всей овеянной Богом жизни, а не только предметов культа и храма. Нечистота — не только телесная грязь, неопрятное жилье, а все неверное. «Культовая Тора» невозможна без этики (Ис. 1:11 и ел.). Такое бескомпромиссное рассечение добра и зла как жизни и смерти в древнеиудейской этике не предусматривает возможности существования добра и зла как соразмерных реалий. Строгость в исполнении Торы неригористична; здесь нет подсчета греховных и праведных дел. Проблема исполнения всего закона даже не возникала: нет людей, могущих его полностью выполнить, однако и несовершенное исполнение, поскольку оно направлено к подражанию Богу, избавляет людей от преждевременной смерти. Такова И.э. согласно исследованиям библеистов.
В дальнейшем в И.э. укрепились две главные тенденции. Одна, особенно развившаяся в средневековье благодаря Маймониду, опиралась на традицию толкований некоторых псалмов и притчей. Это — этика умеренности; против чрезмерности в скупости и расточительстве, наслаждении и аскетизме. На этом пути обуздывались влечения (особенно гнев, гордыня, сексуальность) и воспитывалась способность разума. Исполняя закон по способности разума, люди руководствуются только правильными убеждениями (в существовании Бога, Его бестелесности и др.), либо им требуются также необходимые убеждения о карах и наградах за содеянное. Другая тенденция развивалась через Иова и Екклесиаста в связи с традицией хасидизма.
В Талмуде благословляются старцы, отдававшие бедным последнее, соблюдавшие обет безбрачия, проводившие дни и ночи в молитве. Для хасида путь умеренности — это путь Содома. Благочестивый (хасид) времен Талмуда соблюдает закон ради Бога, несмотря ни на какие опасности. Прежде всего в делах по закону (а не в мотивах и разуме) является праведность и мудрость. Страдания, умерщвление плоти (аскетизм) возвышают душу и оправдывают грехи народа.
В комментариях к Ветхому Завету сторонники Маймонида и хасиды ограничивают этику, истолковывая некоторые примеры из жизни пророков и патриархов метаэтически. Жертвоприношение Исаака (Быт. 22:1-14), связь Осии с блудницей (Ос. 1:2), нагота Исайи (Ис. 20:2—6) этически неприемлемы (ведь они противоречат Торе!), являются примерами следования чисто божественной воле. Лит.: Вотап Т. Das hebraischc Denken im Vergleich mit dem griechischen. Guttingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1983; Heshel A. Between God and Man: (An Interpretation of Judaism). New York: Harper and Brothers PubL 1959; Jacob E. Theology of the Old Testament. London: Hodderand Stoughton, 1958; MussnerF. Traktat Uber die Juden. MUnchen: K5sel-Vlg, 1979; Sanders E. Jewish Law from Jesus to the Mishnah. London: SCM Press; Philadelphia: Trinity Press Intern., 1990; Sanders E. Judaism (Practice and Belief 63 ВСЕ - 66 СЕ). London: SCM Press, 1992. И.В.Кирсберг