предметная и проблемная область истории рус. философии, имеющая две осн. задачи: 1) изучение истории философской мысли в России в ее связи с мировой философией и в контексте национальной философской традиции; 2) изучение истории рус. философии как таковой, т. е. ее самопознание. В первом значении И. р. ф. ведет свое начало с XIX в., хотя ее элементы встречаются уже в XVIII в. В частности, в работах Ломоносова имеются историко-философские экскурсы, оценки философских взглядов Лейбница, Вольфа, Ньютона, Бейля и др. В трактате Радищева "О человеке, о его смертности и бессмертии" упоминается ок. 40 имен европейских философов. В то же время в России были изданы переводы историко-философских работ Бруккера, Э. Кондильяка. В XIX в., начиная с работ П. П. Лодия, Галича, Гогоцкого, идет возрастание интереса к истории мировой философии. Этот процесс в целом мало изучен, за исключением тем, связанных с осмыслением рус. мыслью нем. классической философии (Гегель и философия в России. М., 1974; Каменский 3. А. Русская философия начала XIX века и Шеллинг. М., 1980; Кант и философия в России. М., 1994 и др.), марксистской философии (см.: Пустарнаков В. Ф. "Капитал" К. Маркса и философская мысль в России. М., 1974; Володин А. И. "Анти-Дюринг" Ф. Энгельса и общественная мысль России XIX века. М., 1978; и др.) и частично антиковедения Новиков А. И. Из истории формирования историко-философской науки в России // Методологические проблемы истории общественной мысли. Л., 1971). И. р. ф. во втором значении гл. обр. представлена в концептуально выдержанных монографиях, посвященных истории рус. философии в целом, и очерках истории рус. философии, охватывающих большие периоды ее развития, значительный объем персоналий и источников. Первой такой работой является 6-я ч. "Истории философии" архимандрита Гавриила (Воскресенского), носящая название "Русская философия" (Казань, 1840). Исследование рус. философии он предваряет выяснением ее национальных особенностей, связывая их с отношением к Богу, географическим фактором, социально-психологическими особенностями народа и его традициями во всех сферах жизнедеятельности от государственной до культурной. Совокупность названных условий приводит у одних народов к развитию философии в "наукообразном выражении", у др. - в "повестях, нравоучениях, стихотворениях и религии". Национальной особенностью рус. философии, по мнению Гавриила, является сочетание веры и знания, рассудочности и набожности. Исходя из этого, он прослеживает зарождение рус. христианской философии с момента принятия Русью православия. "Русская философия должна своим развитием духовенству русскому и частию грекам, первоначально занимавшим высшие места в русской иерархии" (Гавриил, арх. История философии. Казань, 1840. Ч. 6. С. 24). Анализ рус. философии XI-XVI вв., осуществленный Гавриилом, основан на обобщении значительного эмпирического материала, впервые введенного в научный оборот. Осн. критерий в оценке философов по их приверженности к религии и монархии привел его к выводам, что самыми значительными рус. философами кон. XVIII - 1-й пол. XIX в. являются проф. Московского ун-та Брянцев, И. Ф. Буле, московские митрополиты Евгений (Болховитинов) и Филарет (Дроздов), киевский митрополит Иннокентий (Борисов), министр граф Уваров. Гавриил является также первым историком рус. философии в таких ее областях, как логика, метафизика, нравственная философия, эстетика. В силу ряда причин, среди к-рых притеснение философии со стороны правительства, следующие работы по истории рус. философии появились лишь полвека спустя. Первый такой очерк-приложение "Философия у русских" написан Я. Н. Колубовским к переведенной им кн. Ф. Ибервега и М. Гейнце "История новой философии в сжатом очерке" (Спб., 1890; 2-е доп. изд. 1898). Автор привержен идее заимствованного характера рус. философии. Как в XVIII в., так и в XIX в. рус. философия, по его мнению, лишь повторяет западноевропейские школы (вольфианство, просветительство, нем. классическую философию, позитивизм, материализм). Так, в XVIII в. рус. философия была увлечена философией Вольтера, Руссо, Гельвеция, Дидро, "однако замечательно, что это увлечение ке пошло вглубь и не оставило по себе сколько-нибудь заметных следов". Не по плечу оказалась русским философия Канта, неглубоким был заимствованный материализм Чернышевского, Антоновича, Писарева, поэтому Юркевичу было нетрудно справиться с ним. К росткам национально-самобытного в рус. философии Колубовский относил теизм Голубинского, Юркевича, Карпова и др. "Примерное благочестие, глубокая преданность отечеству и царю - главные черты русского характера и духа. Только с выражением их может создаться самобытная философия, достойная великого народа" (с. 537). Этим требованиям, считал он, вполне отвечает философия славянофилов. Очерк В. В. Чуйко "Русская философия", в виде приложения, был опубликован в кн. Ф. Кирхнера "История философии с древнейшего до настоящего времени" (Спб., 1895; 2-е изд. 1902). Он также придерживался версии о заимствованном характере рус. философии. Даже славянофильство, подчеркивал Чуйко, обязано своим возникновением "Шеллингу, а также (несколько позднее) Гегелю". Автор разделяет т. зр. Колубовского на рус. материализм, считая, что он, "будучи чисто германского происхождения, был у нас случайным и скоро преходящим и не заключал в себе ничего самобытного. Вскоре он смешался с позитивизмом". В очерке приведено около трех десятков имен, но только Кудрявцев для автора обнаруживает "более самостоятельный и глубокий ум". Аналогичные оценки Чуйко дает также Козлову и В. С. Соловьеву. Очерк заканчивается характеристикой мировоззрения Толстого. Следующий шаг в И. р. ф. был сделан И. Введенским, к-рый на первом публичном заседании Петербургского философского об-ва 31 января 1898 г. выступил с речью "Судьбы философии в России". Позицию автора отличает взвешенное и аргументированное отношение к истории рус. философии. К кон. XIX в. во мн. работах было заявлено, что в России нет философии ("Русский ум не расположен к философским мудрованиям"), а если и есть, то она является "результатом искусственного воспитания здравого русского ума". Выступая против подобных заявлений, Введенский утверждал, что "философия у нас существует не вследствие искусственного насаждения, а вследствие глубокой потребности, удовлетворяемой вопреки всевозможным препятствиям... скоро философия и у нас непременно достигнет такой же высоты развития и такой же силы влияния, как и в наиболее культурных странах, разумеется, если не встретятся какие-нибудь непреодолимые препятствия чисто внешнего характера" (Введенский А. И. Судьбы философии в России. М., 1898. С. 4). Таким препятствием Введенский считал негативное отношение правительства к философии. Автор выделял в истории развития рус. философии три периода: подготовительный период к "самобытной философии", начавшийся с открытием Московского ун-та; период господства нем. идеализма, закончившийся закрытием кафедр философии в рус. ун-тах; и с 1863 г. - "период вторичного развития", к-рый и приведет рус. философию к "самобытности". По поводу проблемы заимствования Введенский писал: «Конечно, наша философия, как и вся наша образованность, заимствованная». Но так оно и должно быть: большее или меньшее заимствование и подчинение чужим влияниям - это общий закон развития философии любого европейского народа" (Там же). Наряду с заимствованиями рус. философия имела, по его мнению, и собственные находки, напр., обращение славянофилов к историческим судьбам России, "философский взгляд на прошлое и будущее русского народа, на его роль в семье европейских народов". Введенский отрицательно относился к духовно-академической философии, к-рая "до самого последнего времени развивалась без всякого влияния на светскую и даже почти не имела значения для общего хода нашего умственного развития" (Там же. С. 21). Это утверждение оспаривал А. Никольский - церковный историк рус. философии - в своем исследовании "Русская духовно-академическая философия как предшественница славянофильства и университетской философии в России" (Вера и разум. Харьков, 1907. № 2-5, 9), большая часть к-рого посвящена доказательству тезиса, что именно философы-теисты определяли все развитие рус. философии XIX в. Критиком концепции Введенского выступил Радлов в "Очерке истории русской философии" (1912; 2-е изд. Пг., 1920). По его мнению, в рус. философии имеется два осн. направления: первое шло от "чужой мысли" (византийской, польской, западноевропейской) и "не противопоставляло себя иноземным течениям"; второе, появившись под чужим влиянием, стремилось выразить национальное миросозерцание, "соответствующее свойствам русского народа". И здесь первое место он отводил славянофилам: "Это направление не было вполне самостоятельным, но оно желало быть таковым и стремилось создать оригинальную философию". Радлов предлагал следующую периодизацию истории рус. философии: подготовительный период (до Ломоносова) и построительный (от Ломоносова до настоящего времени). Главное течение рус. философии, полагал он, "повернулось в сторону немецкого идеализма и русское мышление оказалось на долгое время в плену у него". Причину этого Радлов видел в "содержательности, глубине, оригинальности идеализма, поставившего новые задачи философии и давшего новое решение их, тогда как фр. сенсуализм и англ. эмпиризм «не могли тягаться Ч с гносеологией и моралью Канта и Фихте». В 1988 г. стал известен очерк Лосева "Русская философия", написанный еще в 1918 г. Мн. его положения и выводы созвучны "Очерку" Радлова. Творчество Сковороды, славянофилов и особенно В. С. Соловьева, как считал Лосев, являются вершинами развития рус. философской мысли. Тремя последующими значительными очерками истории рус. философии были кн.: Яковенко "Очерки русской философии" (Берлин, 1922), Ершова "Пути развития философии в России" (Владивосток, 1922) и Шпета "Очерк развития русской философии" (Пг., 1922. Ч. 1). В своем анализе истории рус. философии Яковенко исходил из тезиса, что "русский дух не жил еще до сих пор в полной мере философской традицией... и не дал еще ничего философски оригинального" (с. 5). Развитие философской мысли в России, по его мнению начинается со Сковороды, к-рый "высится одинокой фигурой на безлюдном развитии российского философствования XVIII столетия". Затем рус. философия испытывает влияние "сенсуалистических, материалистических и революционных течений" фр. просветителей и мистицизма. Эти влияния, однако, не укоренились, поскольку рус. философия начала приобщаться к идеализму Канта, а "после подготовительного периода философского обучения" побеждает шеллингианство, на смену к-рому приходит гегельянство. Подъем рус. философии Яковенко связывает в основном с именами Юркевича, Соловьева, Лопатина, С. Н. Трубецкого. Отрицая существование материалистического направления в рус. философии, он отмечает, что "русская философская мысль заявила себя как конкретный творческий идеализм; абсолютный творческий дух был признан и взят ей в той или иной форме за основу объяснения всего сущего" (с. 78). Несмотря на "отрицательный приговор" философскому потенциалу России, Яковенко считал, что без изучения рус. философских исканий вряд ли можно понять рус. народ, его душу и историю. Эту связь философии с жизнью отрицал Ершов. Его очерк значительно суживал сферу изучения, рус. философии, поскольку ограничивал ее лишь стенами ун-тов и духовных академий, да и то с момента возобновления преподавания философии в ун-тах в 1863 г. "Очерк развития русской философии" Шпета впервые вводил в научный оборот имена и работы ряда рус. философов, содержал многочисленные тонкие наблюдения и выводы. В целом же Шпет относил рус. философию к разряду "донаучной философской мысли", излагал соответствующую позицию уже во вводной части своего "Очерка". "Русская философия - по преимуществу философствование. Поэтому ее темы редко бывают оригинальны, даже тон - ей задан" (Соч. М., 1989. С. 52). Причину столь низкого уровня развития философии в России автор видел в "невегласии", или невежестве, к-рое определяется гнетом со стороны церкви и государства. К народническому направлению И. р. ф. примыкает несколько обобщающих работ, в т. ч. "История русской общественной мысли. Индивидуализм и мещанство в русской литературе и жизни XIX в." (Спб., 1907) Иванова-Разумника (5-е изд. вышло в 1918). В качестве методологической основы автор применил метод "имманентного субъективизма", или представление истории рус. философии как истории борьбы "интеллигенции" с "мещанством", в духе субъективного метода Михайловского. "Борьба за индивидуальность" имела, по Иванову-Разумнику, семь этапов: 1) господство мистических теорий прогресса (20-30-е гг. XIX в.); 2) выработка позитивной теории прогресса (40-е гг., Белинский); 3) начало "имманентного субъективизма" (50-е гг., Герцен); 4) вульгаризация "имманентного субъективизма" (60-е гг., Чернышевский, Писарев); 5) возврат к идеалам "имманентного субъективизма" Герцена (70-е гг., Лавров, Михайловский); 6) новый уровень позитивной теории прогресса (80-е гг., марксизм); 7) утверждение "имманентного субъективизма" (нач. XX в.). В целом позиция книги выглядела абстрактно и односторонне. Однако в ней прослеживалось утверждение и развитие одной из важнейших традиций рус. философии - ее этико-социальной ориентированности; и к тому же в книге были представлены философские взгляды ряда рус. мыслителей, отсутствовавших в очерках Введенского, Радлова, Шпета. Очерки Филиппова, объединенные общим названием "Судьбы русской философии", публиковались в журн. "Русское богатство" в 1894 г., а затем вышли отдельным изд. (Спб., 1904), в к-рое вошли 3 очерка: "Метафизическая реакция восьмидесятых годов", "Владимир Соловьев против эмпириков и рационалистов", "Этика В. Соловьева", прежде напечатанные в журн. "Научное обозрение" в 1898 г. Работу Филиппова отличает научная добросовестность и объективность. Осн. внимание автор уделил Белинскому. Это, по существу, первая историко-философская работа о рус. мыслителе и критике, не утратившая значения до настоящего времени. Марксистская И. р. ф. ведет свое начало с Плеханова. Его 3-томный труд "История русской общественной мысли" призван был изложить историю социально-политической, экономической, философской, религиозной, этической мысли в их единстве и взаимовлиянии. Т. обр., рус. философия в исследовании Плеханова рассматривалась как часть истории рус. общественной мысли. Достоинством его исследования является привлечение новых имен, напр. Радищева. Обобщающие очерки по истории рус. философии появляются в СССР лишь в 40-50-е гг. Подходами к их созданию можно считать исследования очеркового характера, посвященные отдельным направлениям, философским дисциплинам, персоналиям: "Очерки по истории русского материализма XVIII и XIX веков" (М., 1942) Г. С. Васецкого и М. Т. Иовчука, "Очерки истории русской психологии XVIII и XIX веков" (М., 1947) Б. Г. Ананьева, сб. "Из истории русской философии" (М., 1949 и 1951), "Из истории русской философии XVIII-XIX вв." (М., 1952) и др. Первым в СССР обобщающим исследованием истории рус. философии были "Очерки по истории философской и общественно-политической мысли народов СССР" (В 2 т., под ред. Г. С. Васецкого, М. Т. Иовчука, А. Н. Маслина, А. Ф. Окулова, 3. В. Смирновой, И. Я. Щипанова. М., 1955-1956). Это был опыт системного изучения истории философии рус. и др. народов, населявших территорию СССР. В "Очерках" были представлены новые имена и темы, а история рус. материализма получила подробнейшее освещение. Существенными недостатками очерков было тенденциозное и упрощенное освещение взглядов отдельных мыслителей, сведение истории рус. философии, по существу, к истории материализма; отсутствие анализа конкретных произв. философов и др. Эти недостатки были воспроизведены в посвященных рус. философии разделах многотомной "Истории философии" (М., 1957-1961). В 1961 г. А. А. Галактионов и П. Ф. Никандров опубликовали "Историю русской философии", к-рая явилась целостным курсом отечественной философской мысли, охватывавшим период с X-XI вв. до распространения марксизма в России (80-е гг. XIX в.). Авторы подвергли анализу не только течения материализма, но и нек-рые значительные идеалистические школы. Позже авторы выпустили др., значительно переработанную и расширенную кн. "Русская философия XI-XIX веков" (Л., 1970), в к-рой появились главы о методологических основах истории рус. философии, ее национальных чертах и традициях, а также ее историографии; ряд глав и параграфов были посвящены петрашевцам, Достоевскому, Толстому, Антоновичу, Кропоткину, Л. Мечникову, Ковалевскому. В 70-80-е гг. в СССР были опубликованы монографии, посвященные философским эпохам, школам и отдельным рус. мыслителям. Важной предпосылкой для их появления было отражение проблематики И. р. ф. на страницах 5-томной Философской энциклопедии (М., 1960-1970). Вышли работы по истории древнерус. и средневековой мысли (Д. С. Лихачева, Н. К. Гудзия, Я. С. Лурье, И. У. Будовница, А. Ф. Замалеева и др.), о рус. просветителях, шеллингианстве, гегельянстве, позитивизме, антропологизме (3. А. Каменского, 3. В. Смирновой, А. И. Володина, П. С. Шкуринова, Н. Ф. Уткиной и др.), по истории этики, эстетики, логики, психологии в России (Очерки по истории логики в России. М., 1962; Очерки по истории русской этической мысли. М., 1976; История русского утопического социализма XIX века. М., 1985 и др.). В 1968-1988 гг. вышел коллективный 5-томный труд "История философии в СССР", в к-ром по сравнению с прежними трудами такого же характера были более полно представлены философские течения, школы и персоналии. Авторы в целом смогли избежать необоснованного расширения предмета истории рус. философии, не исключив в то же время из анализа те аспекты этики, эстетики, естественно-научных знаний, к-рые непосредственно были связаны с развитием философии. Однако это не была история собственно рус. философии, а история философии народов СССР, мн. мыслители и течения рус. философии по-прежнему не нашли своего освещения. Завершали историографию рус. философии 80-х гг. биографические и историографические очерки "Русские мыслители XIX века" (Томск, 1988) Б. В. Емельянова и В. Г. Томилова, 2-е, перераб. и доп. изд. кн. А. А. Галактионова и П. Ф. Никандрова "Русская философия IX-XIX вв." (Л., 1989) и А. Д. Сухова "Русская философия: пути развития (Очерки теоретической истории)" (М., 1989). Существенно изменилось проблемное поле И. р. ф. в 90-е гг., что отразило общий подъем интереса к интеллектуальной истории отечества. Появилась потребность в совр. аналитических исследованиях идеалистической и религиозной традиции, а также мн. ранее закрытых тем и персоналий. Стали доступными наиболее значительные работы историков рус. философии, оказавшихся в эмиграции: "Русская идея" Бердяева (1946), "Пути русского богословия" Флоровского (1937), 2-томная "История русской философии" Зеньковского (1948-1950), "История русской философии" Н. О. Лосского (1951). Собственно И. р. ф. посвящена антология "О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья" (М., 1990) и серия "Русские философы о русской философии" (под ред. Б. В. Емельянова), в к-рой были опубликованы две антологии: Введенский А. И., Лосев А. Ф., Радлов Э. Л., Шпет Г. Г. Очерки истории русской философии (Свердловск, 1991) и "Н. А. Бердяев о русской философии" (2 т. Свердловск, 1991). Несомненный интерес для И. р. ф. представляет антология "Русская идея" (под ред. М. А. Маслина. М., 1992) и др. В этих работах поставлен ряд новых для И. р. ф. проблем, связанных со спецификой рус. национального самосознания, особенностями, проблематикой и персоналиями философии "серебряного века" и рус. философского зарубежья, с осмыслением роли православия и церкви в развитии рус. мысли. К работам 80-х гг., посвященным теоретическим исканиям рус. философии нач. XX в. (кн. В. А. Кувакина "Религиозная философия в России" (М., 1980), Н. С. Семенкина "Философия богоискательства" (М., 1986), А. Б. Черткова "Православная философия и современность" (Рига, 1989) и др.), добавились новые. Это монографии А. Ф. Лосева "Владимир Соловьев и его время" (М., 1990), С. Г. Семеновой "Николай Федоров: творчество жизни" (М., 1990) и др. Постановке и разработке новых проблем истории рус. философии посвящены 6 вып. сб. "Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования" (М., 1991), 4 вып. сб. "Общественная мысль: исследования и публикации" (М., 1993), "Историко-философские ежегодники". В них, а также в ряде др. публикаций наряду с исследованием проблем рус. идеалистической философии анализируются также судьбы марксистской философии в России и таких идеологов марксизма, как Богданов, Бухарин, Луначарский. В 90-х гг. опубликованы также монографии и учебные пособия по истории рус. философии: М. Н. Громова, Н. С. Козлова "Русская философская мысль X-XVII вв." (М., 1990), П. С. Шкуринова "Философия России XVIII в." (М., 1992), В. В. Сербиненко "История русской философии XI-XIX вв." (М., 1993). В США была издана 2-томная монография по истории рус. философии, подготовленная в Московском ун-те под ред. В. А. Кувакина (А History of Russian Philosophy. 2 vols. Buffalo; N. Y., 1993). Западная И. р. ф. Первые работы зап. историков рус. мысли появились в 10-20-е гг. XX в. Они принадлежали чеш. философу и политику Т.Масарику (Masaryk Th. Zur Russischen Geschichts und Religions Philosophie. Soziologische Skizzen. 2 Bde. Jena, 1913), амер. историку рус. социологии Дж. Геккеру (Hecker J. Russian Sociology. N. Y.; L., 1915), фр. ученому рус. происхождения, впоследствии известному философу науки А. Койре (Koyre A. La Philosophie et la probleme national en Russe au debut du XlX-e siecle. P., 1929), фр. слависту Р. Лабри (Labry R. Alexander Ivanovic Herzen (1812-1870). P., 1928). Участие рус. философов-эмигрантов в зап. интеллектуальной и академической жизни в период до 2-й мировой войны не привело к формированию специального интереса к рус. философии среди ученых нерус. происхождения на Западе. Попыткой ознакомить Европу с рус. философией было издание Яковенко в 1929-1931 гт. на нем. языке журн. "Русская мысль", в к-ром публиковались рус. авторы (Der Russische Gedanke. Internationale Zeitschrift fur Russische Philisophie, Literaturwissenschaft und Kultur). Он же издавал книги по истории рус. философии на чеш. (Dejiny ruske filosofie. Praha, 1939) и на итал. языках (1925, 1927). Франк, Шестов, Н. О. Лосский, Степун, Бердяев, И. А. Ильин и др. также публиковались на иностранных языках и выступали в различных аудиториях с лекциями по истории рус. философии, однако не вызвали на Западе волны интереса к ней. Только в послевоенный период в результате специальной поддержки правительств ряда зап. стран, прежде всего США (National Defence Education Act), начинаются систематические "русские исследования", касающиеся в т. ч. и рус. философии, формируется разветвленное, имевшее развитую инфраструктуру, влиятельное течение обществознания, ориентированное на исследование интеллектуальной истории России. Это было своего рода реализацией, хотя в др. условиях и с др. целями, высказанной еще в 20-х гг. евразийством идеи налаживания россиеведения как особой полидисциплинарной науки. Решающую роль в институционализации этих исследований сыграли структуры т. наз. советологии, основателями к-рой в Европе были Й. Бохеньский (J. Bochenski), Г. Веттер (G. Wetter), в США - Т. Блейкли (Th. Blakely) и Дж. Клайн (G. Kline). Наиболее квалифицированные ученые внесли свой вклад в развитие И. р. ф. Дж. Клайн совместно с Дж. Скенленом (J. Scanlan) опубликовали значительное количество статей о рус. философии в различных энциклопедиях и справочных изданиях. Опубликованы разного рода антологии, переведены на европейские языки соч. рус. философов. Наиболее известной является 3-томная антология Дж. Эди, Дж. Скенлена, М. Б. Зелдин и Дж. Клайна (Russian Philisophy. Ill yols. Ed. by J. M. Edie, J. P. Scanlan, M.-B. Zeldin with the collaboration of G. L. Kline. Knoxville, 1976; previous eds. - Chicago, 1965, 1969) С. Шилкарским, В. Леттенбауэром и Л. Мюллером было издано на нем. языке 8-томное изд. Собр. соч. В. С. Соловьева, аналогов к-рого нет в совр. России (Deutsche Gesamtausgabe der Werke von Wladimir Solowiew. Hrsg. von S. Szyilkarski, W. Lettenbauer, L. Muller. Bd. 1-8. Freiburg; Miinchen, 1953-1980). Значительное количество работ зап. ученых посвящено компаративным (сравнительным) исследованиям рус. и зап. философии. Среди них наиболее известны монографии В. Гейвина и Т. Блейкли "Россия и Америка: философское сравнение" (Gavin W., Blakely Th. Russia and America: A Philosophical Comparison. Dordrecht, 1976), а также кн. Г. Дама "Владимир Соловьев и Макс Шелер" факт Н. Vladimir Solovev und Max Scheler. Ein Beitrag zur Geschichte der Phanomenologie in Versuch einer vergleichenden Interpretation. Fribourg "Sovietica" series. 1975. № 34). Жесткие западоцентристские концепции, фиксировавшие философское противопоставление России Западу со времен "холодной войны", сменились более умеренными концепциями, признающими определенную историко-культурную и теоретическую ценность рус. философской мысли, ее сравнимость с зап. Подобные компаративистские подходы в наибольшей степени коснулись исследования философского наследия рус. мыслителей просветительской, западнической, радикальной, социалистической ориентации (от Радищева до народников) в их сопоставлении с философами фр. Просвещения, Фейербахом, Прудоном, представителями англ. утилитаризма, позитивизма. К их числу относятся работы Э. Эктона (Action E. Alexander Herzen and the Role of the Intellectual Revolutionary. Cambridge, 1979), E. Ламперта (Lampert E. Sons against Fathers. Studies in Russian Radicalism and Revolution. Oxford, 1965), У. Уорлина (Woehrlin W. Chernyshevskij. The Man and the Journalist. Cambridge. Mass, 1971), Дж. Скенлена (Scanlan J. Chernyshevsky and Rousseau// Western Philosophical Systems in Russian Literature. Los Angeles, 1979), Ф.Рэндалла (Randall F. N. G. Chernyshevskij. N. Y., 1967) и др. Из произв. зап. авторов, посвященных отдельным персоналиям и направлениям рус. мысли, следут отметить работы А. Макконнэлла о Радищеве (McConnell A. Russian Philosophe Alexander Radishchev, 1749-1802. The Hague, 1964), M. Раева о рус. интеллигенции XVIII в. (Raeff M. Origins of Russian Intelligentsia: the 18-th Century Nobility. N. Y., 1966), А. Вусинича по истории науки в России (Vucinich A. Science in Russian Culture, 1861-1917. Stanford, 1970; Vucinich A. Social Thought in Tsarist Russia. The Quest for a General Science of Society. 1861-1917. Chicago and L., 1976), П. Христоффа о славянофилах (Christoff P. An Introduction to Nineteenth-Century Russian Slavophilism. A Study of Ideas. Vol 2. I. V. Kireevskij. The Hague - P., 1972), P. Макнэлли о Чаадаеве (McNally R. Chaadayev and his Friends. Talahassee, Florida, 1971). К представителям последнего поколения зап. И. р. ф. следует отнести нем. философа М. Хагемейстера, автора наиболее обширного на сегодня исследования Наследия Федорова (Hagemeister M. Nikolaj Fedorov. Studien zu Leben, Werke und Wirkung. Miinchen, 1989). Наиболее подробно в зап. И. р. ф. освещено наследие В. С. Соловьева, к-рому посвящены книги, вышедшие на осн. европейских языках (Cioran S. Vladimir Solovev and Knighthood of the Divine Sophia. Waterloo (Ontario), 1977; George M. Mystische und Religiose Erfahrung im Denken Vladimir Solovevs. Gottingen, 1988; Midler L. Solovjev und der Protestantismus. Freiburg, 1951; Rupp J. Message ecclesial de Soloviev. P.; Bruxelles, 1974; Sternkopf J. Sergej und Vladimir Solovev. Munchen, 1973; Sutton J. The Religious Philosophy of Vladimir Solovyov: Towards a Reassesment. Basingstoke; N. Y., 1988). В ряду обобщающих исследований рус. философии особо выделяется кн. англ. философа Ф. Коплстона "Философия в России", фактически являющаяся 10-м т. его всемирно известной серии трудов по истории европейской философии (Copleston F. Philosophy in Russia. From Herzen to Lenin and Berdyaev. Notre Dame; Indiana, 1986). Академическую известность в России имеют работы А. Валицкого, американского историка польск. происхождения, опубликовавшего на польск. и англ. языках ряд монографий, посвященных славянофильству, народничеству, философии права в России. Среди книг последнего наибольшей известностью пользуется обширная "История русской мысли от Просвещения до марксизма" (Walicki A. A History of Russian Thought from the Enlightenment to Marxism. Stanford, 1979). Обобщающие монографические исследования опубликованы также на нем. языке и принадлежат перу В. Гердта (Goerdt W. Russische Philosophie: Zugange und Durchblicke. Freiburg - Munchen, 1984) и Г. Дама (Dahm H. Grundziige Russischen Denkens. Personlichkeiten und Zeugnisse des 19. und 20. Jahrhunderts. Munchen, 1979). Высокими литературными и культурологическими достоинствами обладают эссе о рус. мыслителях англ. ученого И. Берлина (Berlin I. Russian Thinkers. N. Y., 1978). Внимание к рус. философии на Западе является свидетельством того, что ее ценности заняли определенное место в совр. зап. сознании.