понимается в наиболее общем плане как, во-первых, правильность соотношения между «явным» (захир) и «скрытым» (батин; см. Явное), когда эти две стороны соответствуют друг другу, а во-вторых, как связанная с этим «утвержденность» (сабат) и «необходимость» (вуджуб) вещи. Так понятая истина обозначается терминами «хакика» или «хакк», противоположностью служит «бутлан» (недействительность). В качестве «скрытого» рассматриваются, как правило, «смыслы», и соотношение «явное-скрытое» в силу особенностей понимания категории «смысл» (см. Смысл} выступает в двух аспектах — как отношения «выговоренность-смысл» и «вещьсмысл». Поэтому истина-хакика выражает онтологический аспект не более, чем эпистемологический, что проявляется во многих производных этого понятия, напр., хаккака означает «обеспечить истину», т. е. либо осуществить нечто в бытии, либо постичь истину вещи: в том и другом случае речь идет о становлении «смыслов» как действительных, будьте вовне или в уме человека. Обладание истиной оказывается поэтому первым условием действительности вещи, и на этой основе различаются противоположное истине понятие «недействительность» (бутлан), когда вещь или высказывание вовсе не могут состояться, и «испорченность» (фасад), когда вещь или высказывание состоялись, но имеют какой-то изъян (см. Асл}. Принципиальной особенностью такого понимания истины оказывается также невозможность рассматривать истину вещи отдельно от самой вещи или до вещи, поскольку она заключается в действительной осуществленности вещи. С этим связано и понимание термина «хакика» (истинность), входящего в семейство понятий, группирующихся вокруг идеи сущности: он выражает реальную осуществленность тех смыслов, которые фиксируются в «чтойности» (махиййа) вещи (см. Сущность).
Все философские направления и школы считали истину (хакк) важнейшей характеристикой Первоначала (в исманлчзме — Первого Разума), хотя наибольшая разработка этого понятия осуществлена в арабоязычном перипатетизме и суфизме. Ибн Сипа рассматривает истину как фундаментальное свойство Начала, установление которого не зависит ни от чего другого, но логически вытекает из самого его понятия. Выражающий понятие истины термин «хакк» является масдаром (отглагольным существительным) и употребляется Авиценной в значении действительного причастия (что допускается арабской грамматикой), так что Первоначало понимается как «обеспечивающее истину», прежде всего — самого себя, а также всех прочих вещей, т. е. поддерживающее их существование, с чем связано понимание Первого как Первопричины. Поскольку понятие истины прямо связано с необходимостью, Первое понимается и как «обеспечивающее необходимость» (ваджиб), т. е. утверждающее существование, прежде всего собственное, а затем и прочих вещей. Эти два аспекта, начало причинности и начало бытийной необходимости, весьма близки и логически производны от понятия истины. Начало отличается тем, что оно «истинно в своей самости» (хакк фи зати-хи), тогда как прочие вещи истинны благодаря чему-то другому. В «Книге Гемм» («Китаб ал-фусус»), автором которой считается ал-Фараби, изложена утонченная диалектика «явленности» и «скрытости» истины-Первоначала, весьма напоминающая суфийскую разработку этого понятия, где истина (ал-хакк) понимается не как начало, принципиально отличное от производных от него вещей и в принципе не нуждающееся в остальном мироздании, но как способное быть началом другого только благодаря непосредственной связанности с этим другим, которое в силу этого составляет условие истинности самого начала и оказывается в существенном смысле не менее истинным, чем само оно.
Из понимания истины следует, что истина-хакика как характеристика слова или высказывания отражает их внутреннее свойство и может не указывать на внешнее отношение к вещам, поскольку выражает соответствие «выговоренностьсмысл», целиком заключенное в сфере вербального. Поэтому для характеристики соответствия вербального и реального используется другой ряд терминов, имеющих корень с-д-к, напр. сидк (правдивость), садик (правдивый), тасдик (установление правдивости). «Правдивость» является отношением между двумя структурами, вербальной и реальной, каждая из которых представляет собой соотношение «явное-скрытое», т. е. соответственно «выговоренность-смысл» и «вещь-смысл»: если смыслы двух структур совпадают, высказывание считается правдивым, в противном случае — ложным (казиб). Из этого следует, что значение правдивость/ложность может быть приписано только тем высказываниям, истина которых может быть сличена с истиной вещей. На этой основе уже мугазилитами были установлены модальности высказываний, которым не может быть приписан статус правды или лжи: «вопрос», «приказание и запрет», «сожаление», «надежда» и «просьба», в отличие от «утверждения или отрицания», «похвалы или осуждения», а также «удивления». Хотя в принципе правдивость и ложность признавались дихотомическими характеристиками высказывания, некоторые мутазилиты считали, что они могут быть установлены только в том случае, если говорящий знал истину вещи (т. е. тот смысл, на который указывает вещь), иначе высказывание является просто «случайным» (асир). В арабоязычном перипатетизме в качестве «установления правдивости» (тасдик) выступает силлогистика, которой необходимо предшествует «запечатление» (тасаввур), т. е. выявление смыслов используемых в силлогизмах слов.
А. В. Смирнов