см. ВИНДЕЛЬБАНД, ИСТОРИЦИЗМ.
ИДИОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД
ИДИОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД
Источник: Новейший философский словарь
МЕТОД ИДИОГРАФИЧЕСКИЙ
[от гр. idios особенный, своеобразный, странный, необычный, неслыханный + grapho пишу] – способ познания, целью которого является изображение объекта в его единственности и неповторимости, как единого уникального целого. В качестве теоретического понятия идиографический метод развит в трудах Г.Риккерта.
Источник: Словарь науки. Общенаучные термины и определения. 2008 г.
ИДИОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД
от греч. idios - особенный, своеобразный и grapho - пишу) - предложенное Виндельбандом и Риккертом обозначение метода наук о культуре, сущность которого состоит в описании индивидуальных особенностей "существенных" исторических фактов. Согласно Виндельбанду, естествознание, использующее номотетический метод, обобщает и устанавливает законы, в то время как историческая наука индивидуализирует и устанавливает "отношение к ценности" (Wertbeziehung), которое определяет величину индивидуальных различий, указывая на "существенное", "уникальное", "представляющее интерес" в бесконечном многообразии явлений. По Виндельбанду, применение И. м. придает материалу непосредственного переживания определенную форму за счет процедуры "индивидуализирующего образования Понятий", т.е. отбора моментов, выражающих индивидуальные особенности рассматриваемого явления (напр., исторической личности), а само понятие представляет собой "асимптотическое приближение к определению индивидуума".
Источник: Современная западная философия: словарь
ИДИОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД
гл. обр. в неокантианстве баденской школы метод историч. наук о культуре, сущность к-рого состоит в описании индивидуальных особенностей историч. фактов, формируемых наукой на основе «отнесения к ценности» (Wertbeziehung). Под последним понимается способ выделения среди индивидуальных событий и явлений действительности «существенных». Представления о «ценности» помогают отличать культурные феномены от природных. Введено Виндельбандом, подробно развито Риккертом. Если естествознание устанавливает законы и обобщает, то история - индивидуализирует, выделяя из бесконечного многообразия явлений «историч. индивидуум». Тем самым историч. процесс превращается в совокупность отд. уникальных событий, теряя связность и закономерность. Основанное на метафизическом противопоставлении индивидуального и общего, учение об И. м. в конечном счете сводит исторический процесс к взаимодействию отд. личностей.
И. м. был попыткой филос. обоснования практики бурж. историографии, особенно школы Л. Ранке. В свою очередь, в соединении с теорией идеальных типов М. Вебера, И. м. вошел в методологию совр. бурж. философии истории и социологии.
И. м. был попыткой филос. обоснования практики бурж. историографии, особенно школы Л. Ранке. В свою очередь, в соединении с теорией идеальных типов М. Вебера, И. м. вошел в методологию совр. бурж. философии истории и социологии.
Источник: Советский философский словарь
ИДИОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД
от греч. ????? – собственный, частный, особенный и ????? – пишу) – идеалистич. принцип, сводящий задачу историч. знания к описанию специфич., индивидуальных явлений. Развернутое теоретич. обоснование И. м. получил в работах основоположников баденской школы, нем. неокантианства Виндельбанда и Риккерта. Исходя из субъективно-идеалистич. т. зр., согласно к-рой акт познания есть вместе с тем акт создания объекта, Виндельбанд и Риккерт пытались классифицировать науки не по их предмету, а по методу исследования. При этом они подразделили науки на две противостоящие друг другу группы. Одни науки (естеств.-математические) отыскивают общее, повторяющееся, закономерное и пользуются обобщающим, номотетическим (от греч. ????? – закон и ????? – установленный) методом. Другие (историч. науки) изучают единичное и особенное, пользуясь идиографич. индивидуализирующим методом. Отрицая в духе кантовского формализма объективность законов обществ. развития и мистифицируя реальные основы различия между историч. и логич. методами исследования, баденская школа рассматривает И. м. как особый вид формального "упорядочения" индивидуальных явлений. Не видя объективного содержания социологич. категорий, извращая реальную связь и соотношение общего, особенного и единичного, ошибочно считая все процессы и явления обществ. жизни абсолютно индивидуальными и неповторимыми, И. м. подменяет их науч. анализ и объяснение описанием. Утверждая, что действительность, как она есть, не входит ни в одно понятие, И. м. вносит в философию и социологию сильную струю иррационализма и агностицизма. Хотя И. м. выдвигается как чисто гносеологич., методологич. прием, в основе его лежит идеалистич. и метафизич. взгляд на историч. процесс как на взаимодействие отд. личностей, лишенное объективной внутр. закономерности. И. м. Риккерта, заостренный против марксистского понимания истории как естеств.-историч. процесса, был прежде всего попыткой философски обосновать практику традиционной бурж. историографии, особенно школы Ранке. И. м., дополненный теорией "идеальных типов" М. Вебера, оказал сильное влияние на последующее развитие бурж. философии истории, историографии и эмпирич. социологии. Ссылки на "индивидуальность", "неповторимость" историч. событий и якобы вытекающую отсюда невозможность формулирования историч. законов являются одним из гл. аргументов совр. бурж. философов в их борьбе против марксизма. Нек-рые представители т.н. социологического и исторического индивидуализма (Ф. Хайек) распространяют И. м. не только на историю, но и на все обществ. науки. Тяготение к нему обнаруживают и нек-рые неопозитивисты (К. Поппер). Марксизм доказал несостоятельность И. м. и разработал диалектико-материалистич. метод исследования обществ. явлений как объективно-закономерных процессов в диалектич. единстве общего, особенного и единичного – исторический материализм. Лит.: Плеханов Г. В., О книге Г. Риккерта, Избр. филос. произв., т. 3, М., 1957, с. 508–15; Асмус В. Ф., Маркс и буржуазный историзм, М., 1933, с. 181–213; Грушин Б. ?., Очерки логики исторического исследования, М., 1961; Иванов Г. М., К вопросу об образовании социально-экономических понятий, "Уч. зап. Томского Гос. ун-та им. В. В. Куйбышева", 1959, No 31, с. 156–77; Кон И. С., Философский идеализм и кризис буржуазной исторической мысли, М., 1959, гл. 1, 4, 8; Шафф ?., Объективный характер законов истории, пер. с польск., М., 1959; Риккерт Г., Границы естественно-научного образования понятий, пер. с нем., СПБ, 1903; Rothacker К., Logik und Systematik der Geisteswissenschaften, 2 Aufl., Bonn, 1948; Hayek F. ?., The counter-revolution of science, Glencoe (Ill), 1952; The social sciences in historical study. A report .... "Social Sci. Res. Council", 1954, Bulletin 64, July; Dray W., Laws and explanation in history, L., 1957; Popper K. R., The open society and its enemies, v. 1–2, 3 ed., L., 1957; Gadiner P. [ed.], Theories of history, Glencoe – Chi., 1959. И. Кон. Ленинград.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
ИДИОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД
способ познания, целью которого является изображение объекта в его индивидуальности и неповторимости, как единого уникального целого.
Логико-теоретическое обоснование идиографический метод получил в русле баденской школы неокантианства — у В. Виидельбанда, и особенно у Г. Риккерта. У них идиографический метод был не только выделен в качестве особого метода, но и поставлен в один ряд с другим — номотетическим методом (или генерализующим), ранее безраздельно господствовавшим в качестве единственно научного метода. Признавая доминирование в науке номотетического метода, Виндельбанд и Риккерт настаивали на правомерности их сосуществования не только в «науках о духе», но и в «науках о природе». Выделяя собственно исторические дисциплины по принципу идиографизма, т. е. ориентации прежде всего на постижение неповторимого и необратимого, единственного в своем роде, Риккерт, напр., относил к их числу не только историю человечества, но и историю природы («естественную историю» в узком смысле). Таким образом, теоретико-методологическая граница была проведена первоначально не между номотетическим естествознанием, с одной стороны, и идиографизмом гуманитарного знания — с другой, а внутри науки, взятой как целое: не в зависимости от онтологической определенности ее предмета, а в связи со своеобразной ориентацией исследовательского метода. Однако, стремясь сохранить при этом основополагающий принцип единства научного знания, Риккерт подчеркивал одинаковую применимость обоих методов как в «математическом естествознании», так и в «исторических науках» в широком смысле.
Обусловливая методологическое своеобразие «исторических наук» с их направленностью на постижение неповторимо однократного, Риккерт вступал в противоречие с традиционным стремлением историков к установлению исторических закономерностей, которое могло лишь усиливаться в связи с успехами естествоиспытателей. Ведь ее законосообразность номотетическим образом связывалась с повторяемостью естественных явлений, о которых в чисто идиографически толкуемой истории не могло быть и речи. Чтобы избежать опасности вообще лишить историческую дисциплину права считаться наукой, Риккерт должен был доказать возможность общезначимости индивидуального, не опирающейся на принцип повторяемости. Это он сделал, проведя различение между целостностью индивидуального объекта, взятого в его неповторимости, с одной стороны, и составляющими его частями, которые вполне могут и должны быть повторимыми,— с другой; причем основанием подобного различения была ссылка на то, что целое не совпадает с суммой его частей. Тем самым получила свое онтологическое обоснование и необходимость тесной связи идиографического метода с генерализующим методом внутри самой исторической науки, хотя и на условиях подчинения второго первому При этом оставался незыблемым рационалистический принцип процедуры идиографического исследования в целом, поскольку даже здесь отпадала необходимость апеллировать к иррационалистически толкуемым «вчувсиованию» и «вживанию». Сохраняя принцип повторяемости (и, следовательно, закономерности) для «частей» индивидуального объекта, Риккерт выдвигал на передний план второй основополагающий научный принцип — причинную обусловленность. Он утверждал, что неслучайность уникальной целостности идиографически толкуемого объекта доказывается ее причинно обоснованной связью с частями. Отсюда — особая нагрузка, которая ложится — в пределах идиографических дисциплин — на идею причинной связи, обеспечивающей ее необходимость при отсутствии закономерной повторяемости: идея, получившая развитие у М. Вебера, в частности, в его теоретическом обосновании категории идеального типа.
Однако простой ссылки на эмпирическую действительность причинных связей, внутренне конструирующих индивидуальную целостность исследуемого объекта, оказалось недостаточно для того, чтобы обеспечить его общезначимость в качестве предмета научного познания. Эта проблема, которая не тематизировалась специально в номотетических науках, где логически понимаемое «общее» (т. е. закономерное), открываемое с помощью генерализующего метода, молчаливо отождествлялось с научно общезначимым, в рамках идиографического метода явно выдвигалась на передний план, поскольку индивидуальность сама по себе не только не свидетельствовала о своей общезначимости, но, как казалось, в принципе ее исключала. Такое значение (гарантирующее научность суждению о нем) индивидуальное, по Риккерту, получает лишь благодаря особой теоретико-методологической процедуре, названной им отнесением к ценности. Отнесенное к той или иной общезначимой ценности, уникальное явление переходит из разряда абсолютно случайных (и В этом отношении иррациональных) в круг ценностно определенных и потому имеющих рационально артикулируемый смысл. Хотя он по сути не становится от этого определенностью самого явления, но остается принадлежностью акта отнесения к ценности. Индивидуальный объект, выделенный таким образом из бесконечного множества других аналогичных объектов, утрачивает свою анонимность, приобретая «имя» — отличительный знак причастности человеческой реальности. Он получает статус общезначимого, не утрачивая при этом присущей ему уникальности и неповторимости. Однако индивидуальность, воссоздаваемая с помощью идиографического метода, существенно иная, чем та, которая характеризовала этот объект в «эмпирической действительности», взятой до ее мысленного реконструировании в свете определенной ценности или даже их совокупности.
Лит.: Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятия. Логическое введение в исторические науки. СПб., 1903; Он же. Философия истории. СПб., 1908.
Ю.Н.Давыдов
Логико-теоретическое обоснование идиографический метод получил в русле баденской школы неокантианства — у В. Виидельбанда, и особенно у Г. Риккерта. У них идиографический метод был не только выделен в качестве особого метода, но и поставлен в один ряд с другим — номотетическим методом (или генерализующим), ранее безраздельно господствовавшим в качестве единственно научного метода. Признавая доминирование в науке номотетического метода, Виндельбанд и Риккерт настаивали на правомерности их сосуществования не только в «науках о духе», но и в «науках о природе». Выделяя собственно исторические дисциплины по принципу идиографизма, т. е. ориентации прежде всего на постижение неповторимого и необратимого, единственного в своем роде, Риккерт, напр., относил к их числу не только историю человечества, но и историю природы («естественную историю» в узком смысле). Таким образом, теоретико-методологическая граница была проведена первоначально не между номотетическим естествознанием, с одной стороны, и идиографизмом гуманитарного знания — с другой, а внутри науки, взятой как целое: не в зависимости от онтологической определенности ее предмета, а в связи со своеобразной ориентацией исследовательского метода. Однако, стремясь сохранить при этом основополагающий принцип единства научного знания, Риккерт подчеркивал одинаковую применимость обоих методов как в «математическом естествознании», так и в «исторических науках» в широком смысле.
Обусловливая методологическое своеобразие «исторических наук» с их направленностью на постижение неповторимо однократного, Риккерт вступал в противоречие с традиционным стремлением историков к установлению исторических закономерностей, которое могло лишь усиливаться в связи с успехами естествоиспытателей. Ведь ее законосообразность номотетическим образом связывалась с повторяемостью естественных явлений, о которых в чисто идиографически толкуемой истории не могло быть и речи. Чтобы избежать опасности вообще лишить историческую дисциплину права считаться наукой, Риккерт должен был доказать возможность общезначимости индивидуального, не опирающейся на принцип повторяемости. Это он сделал, проведя различение между целостностью индивидуального объекта, взятого в его неповторимости, с одной стороны, и составляющими его частями, которые вполне могут и должны быть повторимыми,— с другой; причем основанием подобного различения была ссылка на то, что целое не совпадает с суммой его частей. Тем самым получила свое онтологическое обоснование и необходимость тесной связи идиографического метода с генерализующим методом внутри самой исторической науки, хотя и на условиях подчинения второго первому При этом оставался незыблемым рационалистический принцип процедуры идиографического исследования в целом, поскольку даже здесь отпадала необходимость апеллировать к иррационалистически толкуемым «вчувсиованию» и «вживанию». Сохраняя принцип повторяемости (и, следовательно, закономерности) для «частей» индивидуального объекта, Риккерт выдвигал на передний план второй основополагающий научный принцип — причинную обусловленность. Он утверждал, что неслучайность уникальной целостности идиографически толкуемого объекта доказывается ее причинно обоснованной связью с частями. Отсюда — особая нагрузка, которая ложится — в пределах идиографических дисциплин — на идею причинной связи, обеспечивающей ее необходимость при отсутствии закономерной повторяемости: идея, получившая развитие у М. Вебера, в частности, в его теоретическом обосновании категории идеального типа.
Однако простой ссылки на эмпирическую действительность причинных связей, внутренне конструирующих индивидуальную целостность исследуемого объекта, оказалось недостаточно для того, чтобы обеспечить его общезначимость в качестве предмета научного познания. Эта проблема, которая не тематизировалась специально в номотетических науках, где логически понимаемое «общее» (т. е. закономерное), открываемое с помощью генерализующего метода, молчаливо отождествлялось с научно общезначимым, в рамках идиографического метода явно выдвигалась на передний план, поскольку индивидуальность сама по себе не только не свидетельствовала о своей общезначимости, но, как казалось, в принципе ее исключала. Такое значение (гарантирующее научность суждению о нем) индивидуальное, по Риккерту, получает лишь благодаря особой теоретико-методологической процедуре, названной им отнесением к ценности. Отнесенное к той или иной общезначимой ценности, уникальное явление переходит из разряда абсолютно случайных (и В этом отношении иррациональных) в круг ценностно определенных и потому имеющих рационально артикулируемый смысл. Хотя он по сути не становится от этого определенностью самого явления, но остается принадлежностью акта отнесения к ценности. Индивидуальный объект, выделенный таким образом из бесконечного множества других аналогичных объектов, утрачивает свою анонимность, приобретая «имя» — отличительный знак причастности человеческой реальности. Он получает статус общезначимого, не утрачивая при этом присущей ему уникальности и неповторимости. Однако индивидуальность, воссоздаваемая с помощью идиографического метода, существенно иная, чем та, которая характеризовала этот объект в «эмпирической действительности», взятой до ее мысленного реконструировании в свете определенной ценности или даже их совокупности.
Лит.: Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятия. Логическое введение в исторические науки. СПб., 1903; Он же. Философия истории. СПб., 1908.
Ю.Н.Давыдов
Источник: Новая философская энциклопедия
идиографический метод
ИДИОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД (от греч idios - особенный и grapho — пишу) — понятие Баденской школы неокантианства, введенное В. Виндельбандом («Предмет познания. Введение в трансцендентальную философию») и развитое Г. Риккертом («Науки о природе и науки о культуре») для обозначения одного из двух главных методов конструирования понятий и предметных областей различных наук. Согласно неокантианским представлениям о природе научного познания, изменчивый и бесконечно разнообразный поток чувственного опыта («воззрительная действительность») преобразуется в относительно стабильные идеальные конструкции, построенные из минимально возможного числа элементов (понятий) и отношений между ними. Превращение данных чувственного опыта в содержание знания оказывается и упрощением, и стабилизацией материала чувственного опыта. Используемое как метод мышления, усовершенствованное науками о природе и отрефлектированное теорией познания и методологией, оно становится «номотетическим методом» (от греч nomos — закон, и tetio — устанавливаю, полагаю), или же «генерализирующим методом» («генерализирующей абстракцией»). Науки, главной целью которых становится «обуздание бесконечного многообразия явлений с помощью общего закона» (Г. Риккерт), являются «науками о природе» и пользуются номотетическим методом. Интерпретация мыслительных (идеальных) образований как символических образов реальности преобразует материал чувственного опыта («воззрительную действительность») в «предметный мир», а мысленные операции с идеальными конструкциями позволяют ориентироваться в мире и преобразовывать его в процессе целесообразной практической деятельности. Таким образом, изначальный природный мир «раздваивается»; в его составе образуется относительно автономная область «окультуренной», т.е. преобразованной, природы, появление которой обусловлено духовно-практической деятельностью человека. Образованию, преобразованию и познанию этой вторичной области служат «науки о культуре», важнейшим методом которых и является И диографический, или индивидуализирующий, метод («индивидуализирующая абстракция»), В отличие от интуитивистской герменевтики В. Дильтея, И. м. направлен на реконструкцию рационального процесса конструирования научных понятий; методолог, по Г. Риккерту, «не должен заглядывать в глубины человеческих душ». Когнитивным образцом «наук о культуре» является история. В структуре этого предмета запечатлен специфический метод, направленный на постижение индивидуальных и неповторимых характеристик культурного объекта. Науки о культуре стремятся избежать «мертвящей всеобщности», ибо «культурное значение объекта покоится не на том, что у него есть общего с другими действительностями, но именно на том, чем он отличается от них» (Риккерт). Если предметный мир наук о природе, организованный номотетическим методом, представлен в теоретических понятиях естествознания и в математических формулах, то предметный мир наук о культуре, организованный И. м., превращает действительность в картину «событий» — предметных образований, предстающих в сознании как связанные с другими событиями, образуя целостную систему. Каждое из событий «индивидуально» (т.е. далее не делимо), так как имеет собственное значение в системах событий, связанных друг с другом в обозримые целостности посредством отнесения каждого из них к общезначимым ценностям. Эти связанные друг с другом целостности тоже индивидуальны, поскольку отличаются от других подобных образований. Объяснительный принцип наук о культуре состоит в выявлении системных связей целостностей различных уровней — «целое должно плотно облегать частное» (Риккерт). Так, объяснить якобинский террор («частное») — значит, как можно более полно «вписать» его в систему взаимосвязанных событий Великой французской революции («общее»). И. м. наук о культуре отличается от метода, свойственного наукам о природе, тем, что представляет собой не подведение опытного материала под формальное (математическое) единство научного закона, а связывание эмпирического содержания того или иного события с ценностями («отнесение к ценности»). Ценности — это нормы долженствования, универсалии просвещенного разума, имеющие общечеловеческий («трансцендентальный») характер даже тогда, когда им не следуют. В соотнесении с объектом они образуют «благо» («благо» эстетических ценностей — красота, хозяйственных — польза, политических — справедливость, религиозных — святость, нравственных — добро), в соотнесении с субъектом — оценку. Процедура отнесения к ценности предстает как удержание в понятии тех характеристик изучаемого объекта, которые наиболее существенны с точки зрения определенной ценности. Работая с материалом культуры, ученый отбирает в нем «исторически важные индивидуальности» и «просто разнородное бытие». К первым относят те, индивидуальность которых содержит в себе одну из упомянутых ценностей в наибольшей мере. Выявляя «значимое», ученый основывается на всеобщем признании ценности, что, по Риккерту, гарантирует наивысшую объективность, доступную наукам о культуре. Г. Риккерт подчеркивал относительность противопоставления «наук о природе» «наукам о культуре». Он полагал, что на одном и том же материале могут работать попеременно оба метода: «Действительность становится природой, если мы рассматриваем ее с точки зрения общего; она становится историей, если мы рассматриваем ее с точки зрения индивидуального». Если предмет познания интересует исследователя со стороны его уникальных свойств, он выступает предметом «наук о культуре» с соответствующим им И. м.; если же его интересуют общие, повторяющиеся черты, напр., типичные характеристики английского фабричного рабочего конца 19 в., то в исследовании того же предмета применим номотетичесикй метод. Таким образом, номотетический и И. методы взаимно дополняют друг друга, и использование их в конкретной исследовательской ситуации обусловлено не столько онтологическими характеристиками объекта, сколько направленностью исследовательского интереса и научной целесообразностью. Н.М. Смирнова И. м. — метод познания в социально-гуманитарных науках, предложенный и обоснованный В. Виндельбандом. В своей инаугурационной речи ректора Страсбурского университета Виндельбанд сформулировал концепцию классификации наук не по предмету, а по методу. Естественные науки заносились в раздел наук о законах, социально-гуманитарные дисциплины — в раздел наук о событиях. Эти два вида наук оперируют разными типами мышления: науки о законах — номотетическим, открывающим общие законы в целях постижения природы, а науки о событиях — идиографическим, описывающим отдельные, уникальные факты и аспекты реальности с целью их обоснования. Как приемы познания, они могут дополнять друг друга, но любые проблемы истории развития науки всегда осмысливались с помощью И. м. Идеи Виндельбанда были развиты Г. Риккертом. Метод естествознания он назвал «генерализирующим», а метод истории — «индивидуализирующим», так как история есть наука об индивидуальном, и только оно существует реально. И. м. был призван возродить значение теории исторического познания и показать, что исследование частного может быть не менее важным, чем исследование общего. Индивидуальное и отдельное стало основным объектом познавательных операций И. м. При этом под индивидуальным понималось не просто данное здесь и сейчас, а нечто единственное и неповторимое. Поэтому И. м. исключает подведение исторических событий под общий закон. В исторических исследованиях он предполагает двигаться от формы к содержанию, что приводит к проблеме понимания. Последнее трактуется как понимание значения конкретного индивидуального прошлого и на этом основании — как реконструкция состояния души его непосредственных участников. При этом И. м. предполагал отказ от психологической интерпретации понимания, для того чтобы история сохранила статус общезначимой и объективной науки о реальном, а не о вымышленном. Такая постановка вопроса о природе понимания является трансцендентальной, в противоположность, напр., позиции Дильтея как психологического постижения жизни через историю. В исторической науке И. м. подразумевает такую обработку научных понятий и реальных фактов, что работа историка начинает напоминать творчество художника. Историк выбирает те индивидуальности, которые интересуют и волнуют его читателей. Он добавляет к этим индивидуальностям детали, которые их оживляют. Традиционные объекты исторической рефлексии растворяются в имажинативных интенциях историка, а факт уступает место творческому воображению последнего. Историк добивается такого же интуитивного понимания жизни индивидов, которое дает литератураж; поэтому исторический труд ближе к литературному, а сам историк в своих исследованиях часто прибегает к донаучным понятиям и к своему жизненному опыту. И. м. предполагает способность историка репрезентировать сразу весь хронологический поток последовательно произошедших исторических событий, как это происходит при восприятии музыкальной композиции. Таким образом, достигается воспроизведение уникального целого истории в ее становлении. В начале 20 в. применение И. м. к работе историка инспирировало различение исторического исследования (история как наука), где воспроизводятся исторические факты, и исторического описания (история как искусство), где воображение историка наделяет эти факты определенным значением. В 60-х г г. 20 в. это способствовало возникновению лингвистического подхода к истории (X. Уайт). И. м. применяется в психологии ( Г. Оллпорт) в рамках изучения каждой отдельной личности. М.А. Кукарцева