Gregorius de Arimino, Ariminensis; Gregorio Novelu da Rimini) (ок. 1300, Римини—ноябрь 1358, Вена) — итальянский теолог, философ и естествоиспытатель; «подлинный доктор» (doctor authenticus). Бакалавр искусств (1323), магистр теологии (1345). Преподавал в Париже (1323—29, 1341—51) и городах Италии. Генерал Ордена братьев-отшельников св. Августина (1357—58). Главное сочинение: «Чтение на первую и вторую книги «Сентенций» Петра Ломбардского (Lectura super Primum et Secundum Sententiarum).
Будучи убежденным августинианцем, Григорий тем не менее разделяет и многие номиналистские положения, изложенные его современником У. Оккамом. Согласно Григорию, т. к. содержание науки составляет лишь знание об универсальном и необходимом, ее объектом не может быть внешняя, чувственно воспринимаемая реальность, включающая в себя только случайное и единичное. Единственно возможный объект науки находится в пределах самой души и есть та умственная реальность, что состоит из доказуемых и логически обосновываемых смысловых значений, к которым приводят умозаключения (significata conclusionum). Универсальное познание (notitia universalis) т. о. связано не с реально существующими универсалиями, но со знаками, представляющими группы индивидуумов. Исходя из этого, Григорий настаивает на первенстве интуиции, посредством которой субъект осуществляет как относительное познание внешнего мира, так и абсолютно несомненное познание внутреннего, собственного бытия — здесь он опирается на Августина («О Троице», кн. XV, гл. 12): никакое бытие не может быть более известно человеку, чем его собственное. Заостряя внимание на совершенной недетерминированности акта свободного божественного произволения и — как следствие—на наличии непреодолимой пропасти между Богом и всем тварным миром, Григорий исключает истины веры (в т. ч. и сам факт бытия Божьего) из области логического доказательства, применимого не к «мудрости» (sapientia) теологии, но лишь к знаниям «науки» (scientia). Объекты же и явления, с которыми имеет дело естественный опыт,—случайны, ибо всегда могут быть изменены, если Бог этого пожелает. Т. о., даже если признается, что мир конечен во времени и пространстве и что численно он один, нет никаких препятствий к тому, что Бог не сделает его бесконечным и вечным или не сотворит, помимо нашего, иные миры. Одобряя и развивая аргументацию Фомы Брадвардина относительно решающей роли божественного предопределения в процессе возникновения и течения событий тварного мира, Григорий, хоть и не без колебаний, принимает его тезис.
Проводя строгое различие между упорядоченным могуществом Бога (potentia ordinata) и его абсолютным могуществом (potentia absoluta), Григорий—в отличие от таких оккамистов, как, напр., Адам Вудхэм—не использовал его в качестве основания для выводов и интерпретаций, подрывающих традиционные догматические положения. Так, он признавал невозможным, чтобы божественная свобода вступала в противоречие с его же собственной природой и совершенными атрибутами: Бог, т. о., не может быть несправедлив, не может обманывать человека, велеть человеку грешить, ненавидеть Его или не верить в Него, ибо в этом случае Он уже не был бы Богом.
Естественнонаучные интересы Григория близки научным интересам его современников—представителей Оксфордской и Парижской школ (вопрос о математической непрерывности и бесконечности, рассматриваемый в его «Чтении», и др.).
Соч.: Lectura in Primum et Securidum librum Sententiarum, ed. D. Trapp et al.—«Spatmittelalter und Reformation. Texte und Untersuchungen», vol. 9. В., 1979.
Лит.: LeffG. Gregory of Rimini: Tradition and Innovation in Fourteenth Century Thought. Manchester, 1961; V-app D. New Approaches t Gregory of Rimini.—«Augustinianum» 1962, 2, p. 115—130; Vignaux P. Justification et predestination au XIV siecle. Duns Scot, Pierre Auriol. Guillaume dOccam et Gregoire de Rimini. P., 1934; Wrsdorfer J. Erkennen und Wissen nach Gregor von Rimini. Munster i. W., 1917.
A. M. Шишков