ГОСУДАРСТВО И ЦЕРКОВЬ

(Church and State).
Это сочетание указывает на существующее с древности разделение двух институтов, упорядочивающих и определяющих жизнь людей, на две ветви. Одна из структур власти  государство  видела в земной жизни, в первую очередь, самостоятельную ценность; другая  Церковь  рассматривала ее как средство для достижения духовных целей. Более того, сочетание "Церковь и государство" подразумевает некрую напряженность, возникающую между этими установлениями даже в обществах, не стремящихся отделить их друг отдруга.
Вопрос о том, какие отношения между Церковью и государством наиболее желательны, возник до появления христианства и обсуждался на протяжении всей его истории. Христос определенно требовал различать два царства. Его предписание "отдавайте кесарево кесарю, аБожиеБогу" (Мф22:21)стало началом новой эпохи в отношениях между религией и государством. Впервые их обязанности были формально разграничены.
Но Иисус Христос не указал, к сожалению, где точно проходит граница; поэтому, по крайней мере с IV в., среди христианских ученых и теологов начались споры о том, как нужно ее проводить. Результатом многовековой полемики стали почти непроходимые историкотеологические дебри. Христианский мир продолжает эту полемику и сегодня, особенно в плюралистических обществах, таких, как Соединенные Штаты.
Предыстория. Пока христианство не стало государственной религией в IVв., христианские мыслители не пытались теоретически обосновать отношения Церкви и государства. Верующие в большинстве случаев следовали призыву ап. Павла быть покорными высшим властям (Рим 13:1), несмотря даже на то, что сами юридически не имели права на существование. Исключением были случаи, когда подчинение противоречило ясно понимаемым божественным повелениям или долгу евангельской проповеди (Деян 5:29). К-ром е того, обязанности перед гражданскими властями всегда были ограничены условием, что они добросовестно борются со злом и стремятся к миру и безопасности (ср. Рим 13:17 и Откр 13).
Начиная, по крайней мере, с нач. I в.  времени правления Нерона в римском мире постоянно возобновляются повсеместные гонения на первых христиан. Последняя попытка уничтожить их была сделана в 303 г. при Диоклетиане. Когда она не удалась, Миланский эдикт 313 г. официально признал христианство одной из религий Римской империи. Более того, к концу столетия римские власти постановили, что это  единственная официальная религия.
С установлением нового порядка возникла потребность в более детальном определении отношений Церкви и государства, но необходимая теория сложилась лишь постепенно. Вопервых, черты общественного института в современном смысле слова Церковь приобрела именно в этот период; вовторых, император Константин I, верный прежнему обычаю, считал себя религиозным главой Рима (pontifexmaximus) и присваивал право вмешиваться в церковные дела. Последующие правители отказались от такого титула, но попрежнему считали себя обязанными руководить деятельностью Церкви.
Перенос в 330 г. столицы из Рима в Константинополь (Византий) и некрые другие причины привели к тому, что на Востоке сложилось иное представление об отношениях Церкви и государства, чем на Западе. В Восточной Римской империи (позже Византийская империя) и, как следствие, в православии в теории и на практике возобладал цезарепапизм, т.е. верховной властью над Церковью, даже в вопросах вероучения, обладал светский правитель. На Западе Церковь была более независимой.
Отчасти изза неэффективного управления Западной империей, отчасти  благодаря неотъемлемому авторитету Римской церкви римским епископам пришлось взять на себя ответственность за судопроизводство, оборону и другие мирские дела. Именно в связи с этим в 494 г. епископ Геласий1 и предложил впервые учение о "двух мечах". Этим миром правят две силы священный авторитет духовенства и царская власть.
И из этих двух сил большим весом обладают священники, поскольку на Суде они будут давать Господу отчет и за самих царей. Ибо известно, что в принятии и, если необходимо, в восстановлении должного порядка в совершении святых таинств следует подчиняться духовенству, а не повелевать им.
В Средние века(ок. 5001500)представление о различии сферы духовного и земного управления было общепринятым, но окончательно решить, кому принадлежит главенство, не удавалось. Конечно, в те времена никто не сомневался, что государство  один из христианских институтов, потому должно опекать, охранять и насаждать веру. Церковное право требовало, чтобы оно карало еретиков, и государство принимало на себя эту обязанность. Но в то же время среди теологов и специалистов по каноническому праву не прекращались споры об истинном значении теории о двух мечах. Участники споров пристально рассматривали текст Геласия и изучали значение слов, стремясь вывести из них необходимость верховенства духовной власти в земных делах. В конце концов удалось выработать теорию о двух составляющих единого общества, у каждой из крых свой круг обязанностей . Однако это было трудным и долгим процессом.
В раннем Средневековье Церковь боролась, чтобы освободиться от посягательств светских властей. Так, начиная с VI в., когда папы освободились от прямого подчинения Византии, увеличились их власть и влияние и в духовном, и в земном царствах. Но в 800 г., когда папа Лев III короновал как императора Карла Великого, в отношениях Церкви и государства произошла большая перемена. Карл, пытавшийся возродить Западную империю, по взглядам был близок к цезарепапизму и предпочел бы, чтобы роль папы ограничивалась чисто духовными делами. Он не оставил после себя наследников, крые были бы способны продолжать его политику. Папы последующего времени, со своей стороны, пользовались коронацией Карла Великого как прецедентом, подтверждающим, что император получает корону от папской власти. С другой стороны, императоры претендовали на право утверждать избранного папу. Т.о., к XI в. основы для противостояния папы и императора, Церкви и государства, уже сформировались.
Возражения папыреформатора Григория VII против того, чтобы император Генрих IV назначил архиепископа Миланского, вызвали "борьбу за инвеституру" . В 1075 г. Григорий декретом запретил светскую инвеституру и объявил , что папа имеет право низлагать императоров. После многочисленных маневров обеих сторон  в 1077 г. они на время привели к эффектной победе папы в Каноссе  к 1122 г. был достигнут компромисс в виде Вормсского конкордата. Выборы епископов в империи должны были проходить, как того требует каноническое право, и возлагать на них знаки сана поручили представителям Церкви. Такая практика распространилась и в других государствах, и это несколько ослабило напряженность.
Однако, после того как постепенно, в течение нескольких десятилетий, вопросы о праве пап низлагать монархов и о правах светских властей при назначении на высшие церковные должности были решены, папство заняло господствующее положение. Временем его наибольшей власти стал понтификат Иннокентия III, наиболее могущественного папы в истории христианства (11981216). При Иннокентии и в следующие приблизительно 100 лет подчинение королевской власти авторитету понтифика было несомненным. С точки зрения отношений Церкви и государства XIII в. был временем расцвета папской власти. В дальнейшем стремление королей собрать силы своих государств и уменьшение авторитета пап во время "Вавилонского пленения" Церкви (130977) и последовавшего за ним Великого раскола (13781417) привели к тому, что влияние и престиж папы упали. Все это вместе с ренессансным духом, крым прониклось папство в XV в., еще больше ослабило римский престол и подготовило почву для протестантской Реформации.
Реформация и ее последствия. Выступление реформаторовпротестантов против власти Церкви вообще и папства в особенности как в духовной, так и в политической области вновь ограничило возможности Церкви руководить политической жизнью или вмешиваться в нее. Более того, вместо теории позднего Средневековья о верховном авторитете понтифика во взаимоотношениях Церкви и государства реформаторы выдвинули множество иных подходов. Мартин Лютер четко различал земное и духовное, но многие функции Церкви  скажем, церковное управление считал несущественными. Поэтому в большинстве лютеранских государств сложилась территориальная система в духе эрастианства, при крой князья надзирали за делами Церкви. Жан Кальвин пытался четко разделить сферы деятельности Церкви и государства, считая, что последнее обязано обеспечивать мир, защищать Церковь, а в гражданских делах  следовать предписаниям Библии. В целом, кальвинисты Женевы и реформатские церкви Европы стремились следовать его учению и избегать чрезмерного влияния в гражданской жизни. Англиканская церковь приняла эрастианские взгляды, поставив во главе Церкви вместо папы короля и доверив ему и парламенту устанавливать образ церковных управления, богослужений и наказаний.
Анабаптисты и другие радикальные реформаторы настаивали, что при правильном понимании Библии сферы Церкви и государства должны быть полностью разделены. В то время такая точка зрения казалась настолько анархической, что все другие течения  и протестантские, и католические жестоко преследовали их. Но взгляды анабаптистов унаследовали сторонники близких им учений в Англии XVII в.  баптисты, квакеры и индепенденты.
Из всех религиозных групп XVII и XVIII вв. наиболее последовательно то, что отделение Церкви от государства логически вытекает из принципа религиозной свободы, отстаивали сторонники баптистских взглядов, в т.ч. Т. Хелвис, Дж.Смит, JI. Бушер, И. Бейкус, Дж.Мэртон, Дж.Беньян, Дж. Кларк, Р. Уильяме и Дж. Лелэнд. Ссылаясь на такие тексты, как Мф 22, Рим 13 и Иак 4:12, они доказывали, что это  единственный способ защитить религиозную свободу и священство верующих. Имелось в виду, что государство не имеет права вмешиваться в верования и религиозную жизнь отдельных людей и общин, а сама Церковь не должна претендовать на финансовую помощь государства. Получение денег от общества по существу означает признание права государства на контроль за Церковью и утрату религиозной самобытности.
В том же XVIII в. такие представители Просвещения, как Дж. Локк и Гуго Гроций, развивая теорию естественного права, много сделали для распространения воззрения, в соответствии с крым гражданская власть обязана своим существованием общественному договору, а не божественному установлению. Вооружившись этой теорией, формирующиеся национальные государства стремились подчинить Церковь интересам общественного блага и рассчитывали, что институциональная Церковь устранится от участия в политических делах. Однако и в Европе, и в остальном мире эти принципы распространялись неравномерно, а попытки установить контроль государства над Церковью повторялись. Только в возникших тогда Соединенных Штатах Америки правительство определенно согласилось на новую систему, края должна была гарантировать религиозную свободу, отделив Церковь от государства.
Американский эксперимент. Условия, существовавшие в американских колониях до 1776 г., не благоприятствовали утверждению какойто одной церкви. Разумеется, большую часть этого времени в каждой отдельной колонии была официальная Церковь  конгрегационализм в Новой Англии и Англиканская церковь в большинстве других колоний. Но в РодАйленде, Пенсильвании, НьюДжерси или Делавэре государственной Церкви не было, а в других поселениях против официальной религии нередко выступали многочисленные баптисты и квакеры. Изза большого количества диссентеров и необходимости привлекать поселенцев вне зависимости от религиозных взглядов было трудно установить господствующее вероисповедание. Ко времени Революции, когда образовавшиеся штаты составляли свои конституции, они в большинстве лишили церкви официального статуса. Постепенно от этого принципа отказались все штаты. Последние пережитки государственного положения Церкви сохранялись в Массачусетсе до 1833 г.
Конституция США запретила проверять религиозную принадлежность кандидатов на государственные посты, а Первая поправка требует, чтобы "конгресс не принимал законов, объявляющих религию государственной или запрещающих ее свободное отправление". Эксперимент по установлению новых отношений Церкви и государства начался при сильной поддержке баптистов, меннонитов, квакеров и большинства сторонников методизма и пресвитериан, крых, как верующих, стремящихся жить по Библии, объединяло желание защитить от государства свободу церквей и личной совести. Отцыоснователи  в большинстве своем деисты рационалистического толка также стремились защитить государство от клерикального влияния. К-ром е того, решить, какой церкви предоставить государственный статус, практически было невозможно изза того, что новая нация на большей части территории не придерживалась какогото одного вероисповедания.
Хотя сейчас возникли споры об истинных намерениях отцовоснователей, наиболее вероятным кажется, что Т. Джефферсон со своими сторонниками, как и подавляющее большинство протестантов евангелических исповеданий, преобладавших в США во времена образования нации, считали, что ради общественного блага и здоровья самой истинной религии "стену разделения" между Церквью и государством необходимо сохранить любой ценой. Считалось, что лучшее правительство  то, к-рое управляет меньше всего, а религия в своей основе касается лишь отношений между личностью и Богом, и потому нет причин для столкновения политических и религиозных интересов. Стремясь полностью разделить церковные и государственные институты, создатели Американского государства отнюдь не пытались устранить религию из жизни нации. Общие упоминания о религии большинства во времена, когда нация была в значительной степени однородной, были вполне допустимы. Эти общепринятые взгляды определяли в Америке отношения Церкви и государства в течение всего XIX в.
Однако у меньшинства была своя точка зрения, крую выразил, в частности, Дж. Адаме. Он считал, что главная цель Первой поправки  предотвратить вмешательство в религиозные дела федерального правительства, чтобы такие вопросы мог решать каждый штат. В конце концов некрые из тех, кто развивал эту позицию, пришли к утверждению, что Первая поправка должна была превратить Соединенные Штаты в христианское государство, нейтральное, однако, по отношению к отдельным вероисповеданиям.
Когда в XX в. культура и верования Америки стали более разнообразными, господствовавший в XIX столетии принцип последовательного разделения Церкви и государства начали все чаще оспаривать. Сейчас многие доказывают, что в действительности те, кто голосовал за Первую поправку, не были единодушны, и,следовательно, определить их первоначальные намерения невозможно. Поэтому толкования этого документа сильно различаются. Некрые требуют воздвигнуть между Церковью и государством настоящую "берлинскую стену", края бы привела к полной секуляризации общества и совершенному исключению религии из жизни нации; другие выступают за большую проницаемость стены между ними, края бы позволила влиться в поток национального существования живому течению гражданской религии.
Исторически этот новый период отношений Церкви и государства начался в 1920е гг., когда старый протестантский истеблишмент совершил культурное самоубийство, участвуя в междоусобном споре фундаменталистов и модернистов. В плане теологии его начало связано с волной либеральной теологии, захлестнувшей протестантские церкви в первой четв. XX в. и ослабившей в американском обществе способность сопротивляться экспансии светского гуманизма и ассимилировать огромные количества иммигрантов, прибывавших в страну в то время. Юридически и политически он начался с 1940 г. Вехой стало решение Верховного суда (" Кэнтуэлл и другие против штата Коннектикут"), к-рое разом перевело отношения между Церковью и государством из компетенции штатов в федеральную юрисдикцию. С этого времени суды рассмотрели множество важнейших дел о религии, так или иначе связанных с Первой поправкой,  об ограничениях предпринимательской деятельности по воскресеньям, налогообложении церковной собственности, о религии и молитвах в государственных школах, об общественном содействии приходскому образованию, о лоббистской деятельности церквей, об отказе от службы в армии, об абортах, о порнографии и цензуре, об отказе платить военные налоги. Сейчас обсуждаются другие проблемы в отношениях Церкви и государства, напр. статус военных священников и законы, ограничивающие деятельность т.н.культов.
За время, прошедшеес 1940г., Верховный суд установил несколько принципов разрешения противоречий между Церковью и государством. Так, в 1947 г., в деле "Эвереон против Министерства просвещения", он применил "теорию о благе ребенка". В 1971 г. (дела "Эрл против ДиЧензо" и "Лемон против Курцмана") был принят принцип "свидетельств излишнего вовлечения" Церкви и государства в дела друг друга. Тем не менее решить, что в Америке Хх в. было бы равносильно "установлению государственной религии", и определить, где свободы отдельных людей или их групп начинают противоречить свободе других или требованию "наибольшего блага для общества ", Верховному суду было трудно. Более того, по той причине, что в обществе соперничают взгляды самых разных религиозных и этнических групп и не существует очевидных общепринятых моральных ценностей, трудно принимать решения, крые удовлетворяли бы явное большинство американцев.
Со времен Второй мировой войны теологи, историки и другие ученые не внесли существенных дополнений в обсуждение проблемы Церкви и государства. Исключение составляет лишь труд Э.Ф. Стоукса и Л. Пфеффера, имеющий непреходящее значение и лежащий в основе любого анализа современных отношений Церкви и государства в Америке. Среди ведущих исследователей в этой области  Дж.Э. Вудмл. и сотрудники Journal of Church and State. В полемике и анализе первенство принадлежит таким организациям, как Объединение американцев за отделение Церкви от государства (AUSCS ). Но даже оно, хотя долго выступало за сооружение "стены разделения ", отчасти утратило былое единство в этих вопросах. Наконец, есть основания ожидать, что все увеличивающееся число приверженцев авторитарных сект и появление в религиозной жизни Америки нового правого крыла в ближайшие годы станут глубинной причиной изменения самого понятия "отделения Церкви от государства". Возможно, при этом государство будет больше вмешиваться в религиозные дела.
Выводы. Ни ислам, ни индуизм, ни любая другая из основных религий мира не создали ничего подобного тому учению об отделении Церкви от государства, за к-рое выступали протестанты евангелического направления и рационалистыпросветители и к-рое в конце концов было осуществлено в Соединенных Штатах. Напр., во многих мусульманских странах Церковь не отделена от государства в западном понимании этого выражения. В других церковные и светские учреждения разделены, но между ними сохраняется тесная связь  институты определенной религии имеют преимущества или законодательно запрещен переход в другую веру.
С другой стороны, в XX в. принцип отделения Церкви от государства все шире признают во всем мире. Почти во всех европейских странах некогда господствовавшие церкви лишились своего статуса, а в некрых  напр., во Франции  было осуществлено радикальное разделение Церкви и государства. По конституции, Церковь была отделена от государства даже в большинстве стран с марксистской идеологией  таких, как СССР и Китай. Правда, здесь это делалось не для того, чтобы обеспечить свободу религии, а чтобы устранить определенные религиозные группы от управления и обеспечить надзор за ними.
В одном отношении отделение Церкви от государства стало нормой почти повсеместно. Большинство светских правительств предпочитают так или иначе разграничить священное и профанное, по крайней мере на уровне социальных институтов. С другой стороны, этот принцип еще не сформулирован с полной определенностью  даже на своей американской родине. Распространяются движения, отрицающие любые попытки его осуществить,  напр., сторонники исламской республики в Иране. В Америке все больше тех, кто предпочитает традиционной "стене" между Церковью и государством некую расплывчатую гражданскую религию, края обеспечила бы более гибкое их взаимодействие. Будущее покажет, способны ли люди осознать, что Церковь невозможно отстранить от политической жизни, но лучше, чтобы и Церковь, и государство оставались по свою сторону разделяющей их стены.
R. D. Linder (пер. Д. Э.) Библиография: JCS (1959); RCDA (1973); О. Cullmann, The State in the NT; R.H. Bainton, The Travail of Religious Liberty; J.C. Bennett, Christians and the State; F. H. Littell, From State Church to Pluralism; R. F. Drinan, Religion, the Courts, and Public Policy; A.G. Heugli, ed., Church and State Under God; K. F. Morrison, The Two Kingdoms; A. P. Stokes and L. Pfeffer, Church and State in the United States; B. Tierney, The Crisis of Church and State, 10501300; 3. F. Wilson, ed., Church and State in American History; P. R. ColemanNorton, Roman State and Christian Church, 3 vols.; E. A. Smith, ed., ChurchState Relations in Ecumenical Perspective; L. Pfeffer, Church, State and Freedom and God, Caesar and the Constitution; 3. E. Wood, Jr., The Problem of Nationalism in ChurchState Relationships; W. R. Estep, Jr., The Anabaptist Story; A.J. Menendez, ChurchState Relations; An Annotated Bibliography; F. J. Sorauf, The Wall of Separation; M.J. Malbin, Religion and Politics; E. Helmreich, ed., Church and State in Europe; W. C. Fletcher, Soviet Believers; H. B. Clark II, ed., Freedom of Religion in America; J.L. Garrett, Jr., Our Heritage of Religious Freedom.
См. также: Церковь; Гражданская религия; Управление, государственное (Власть, государственная).