ГЕРОИЗМ

г е р о и ч е с к о е) – свершение выдающихся по своему обществ. значению поступков, отвечающих потребностям историч. развития, интересам нар. масс, передовых классов и требующих от человека готовности к самопожертвованию. Героич. поступок всегда связан с макс. напряжением нравств. и физич. сил, требует величайшего личного мужества, выдержки, стойкости. Проблема Г. имеет многочисл. аспекты – этич., психологич., эстетич. и др. Однако для философии наибольшее значение имеет социологич. рассмотрение этой проблемы, основывающееся на изучении сущности историч. процесса. В связи с таким рассмотрением проблемы Г. возникают вопросы о критерии Г., о его историч. формах, о роли личности в истории. Попытку дать социологич. анализ проблемы Г. сделал итал. философ Вико, к-рый применил термин "Г." для обозначения определенного периода в развитии человечества, т.н. героического века, "века героев", к-рый следует за "веком богов" и предшествует "веку людей". Связывая Г. с условиями гражд. жизни антич. общества, Вико считал невозможным Г. в последующий, "разумный" период развития истории: "Героизм теперь по самой природе гражданственности невозможен... Поэтому нужно прийти к тому заключению, что героя в нашем смысле слова угнетенные народы жаждут, философы изучают, поэты воображают, но гражданская природа... не знает такого рода благодеяний" ("Основания новой науки...", Л., 1940, с. 295). Эта концепция получает всестороннее развитие у Гегеля, к-рый отличит. признаком Г. древности считал совпадение индивидуальной самодеятельности, личного дела и его всеобщего значения. Антич. герой, согласно Гегелю, не знал коллизии между деянием и моралью, чувством и долгом. Гегель относил "героич. век" к периоду становления гос-ва и государственности вообще. "В государстве нет больше места героям: последние встречаются только в период нецивилизованного... состояния. Цель их – правовая, необходимая и государственная, и они осуществляют ее как свое личное дело" (Соч., т. 7, М.–Л., 1934, с. 112). В эпоху Просвещения, в особенности во время франц. бурж. революции конца 18 в., героями стали считать деятелей гос-ва, в частности республиканского Рима, а затем и Римской империи. Защитники республики, обществ. установлений и законов возвеличивались и идеализировались. Робеспьер в своей речи в Конвенте "О принципах политической морали" в основу революц. морали кладет равенство и обществ. добродетель, к-рая "... произвела столько чудес в Греции и Риме и которая должна произвести еще более удивительные чудеса в республиканской Франции; я говорю о той добродетели, которая является не чем иным, как любовью к отечеству и к его законам" ("Революционная законность и правосудие", М., 1959, с. 206; см. также об этом у К. Маркса, в кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 2, с. 135 и т. 8, с. 119–21). Идеология романтизма, в ее прогрессивной ветви связанная с практикой нац.-освободит. и революц. борьбы народов Европы в 1-й пол. 19 в., развила патриотич. идею, содержащуюся в учении о Г. у просветителей, создав тип героя – мятежного бунтаря (Байрон, Мицкевич, Мадзини и др.). Реакц. романтизм, выступивший с критикой идеалов Просвещения и бурж. революции, выдвинул крайне индивидуалистич. концепцию Г., опирающуюся на идеалистич. и даже религ. философию. Так, англ. философ и публицист Карлейль в соч. "Герои и героическое в истории" ("Heroes, heroworship and the heroic in history", 1841, рус. пер. 1891) рассматривал Г. как деяние выдающейся личности, в к-рой проявляется божеств. воля. Применив положение об активном божеств. начале истории, Карлейль создал реакц. "культ героев" "как единственное спасение от чреватого безнадежностью настоящего, как новую религию" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7, с. 269). Карлейль рисует нисходящую иерархию героев, якобы сменявшихся в истории, – боги древнего мира, пророки, поэты, пастыри и, наконец, герои бурж. эпохи – "гении новой эры", под к-рыми он понимает "класс капитанов и командиров над людьми". Волюнтаристич. тенденции реакц. романтизма получают развитие в философии Ницше, у к-рого идеал героя – это "белокурая бестия", "сверхчеловек", "стоящий по ту сторону добра и зла" и порывающий со всеми нормами обществ. жизни. Противопоставление героя народу, антинародность вообще становятся отличит. чертой бурж. понимания Г. в конце 19 в. и в особенности в 20 в., на империалистич. стадии развития капитализма, когда индивидуалистич. концепция Г. дополняется идеализацией милитаризма и расизма (К. Гамсун, Г. Д´Аннунцио, Р. Киплинг). Нем. философ М. Шелер считает специфич. сферой Г. войну, а типами героя провозглашает солдата и чиновника (см. "Zum Helden", в кн.: "Schriften aus dem Nachla?", Bd 1, Bern, 1957, S. 340). В совр. реакц. бурж. лит-ре под Г. понимается произвол "сильной" личности вообще, противопоставление личности всему общественному. Так, япон. философ Китаяма утверждает, что герой "не считается ни с чем в мире; чаще всего мир должен считаться с ним" ("Heroisches Ethos", В., 1944, S. 2). В рус. филос. и обществ. мысли проблема Г. получила широкое освещение в связи с выработкой и воспитанием революционера-борца. Прогрессивный романтич. идеал Г. питал революц. идеологию декабристов, к-рые придали ему гражданств. пафос, связали с борьбой против самодержавия (ранний Пушкин, Рылеев, Кюхельбекер). В это время складывается воззрение, согласно к-рому Г. необходимо сопровождается самопожертвованием (см. поэму "Наливайко" Рылеева). Революционно-романтич. концепция Г. декабристов, заключавшая в себе идею необходимости самопожертвования, трагич. мужества, ничего общего не имеет с пессимизмом и пассивной обреченностью, а, наоборот, опирается на жизнеутверждающее, оптимистич. понимание неизбежности победы того дела, к-рому служит герой. Однако декабристы были страшно далеки от народа (см. В. И. Ленин, Соч., 4 изд., т. 18, с. 14) и рассматривали народ лишь как объект действия героя. Революц. демократы преодолевают эту ограниченность, подвергая критике отрыв героя от действительности и от народа. Они показали, что условия успеха героич. деятельности лежат в движении нар. масс, в поддержке действий героя народом. "В новой истории ... оказываются бессильными те личности, которые... не ищут помощи своему начинанию в самостоятельной деятельности всей массы народа" (Чернышевский Н. Г., Полное собр. соч., т. 4, 1948, с. 70). Чернышевский рассматривает Г. как действие "высших натур", за которыми "не угнаться" (см. тамже, т. 11, 1939, с. 228). У революц. демократов еще нет героя из трудового народа, сам народ еще не выступает как гл. носитель героич. деяний. Революц. народники специально разрабатывали тему Г. (Лавров, В. Н. Фигнер, С. М. Степняк-Кравчинский), но их воззрения отразили ложный идеалистич. взгляд на роль личности в истории. Герой у народников отличается наряду с величайшим мужеством, упорством, самоотверженностью также и одиночеством, отрешенностью, замкнутостью. Народник-террорист конспирировался не только от самодержавия, но и от народа. Он не связан с народом и не понят народом. Только марксистами – идеологами рабочего класса – была выдвинута идея массового Г. народа – основы для индивидуального подвига, опирающегося на подъем массового движения. Марксисты, исходя из общих положений историч. материализма и анализа действительной борьбы рабочих, показали историч. обусловленность форм Г., необходимый и объективный переход в ходе революц. движения от индивидуального Г. к массовому. Плеханов в работе "Роль личности в истории" (1898) дал критику народнич. концепции героев и толпы. Воровский в ст. "А. И. Куприн" подробно рассматривал историч. разницу в понимании Г., связанную с разночинским и пролетарским этапами освободит. движения в России. Вначале, когда личное самопожертвование героев играло преобладающую роль, против насилия и гнета выступала моральная сила героев. "... Но с тех пор, как активными деятелями революции стали не одиночки, не "герои", а массы, "толпа", ...самопожертвование в этой борьбе стало будничной чертой". Г. опирается не только на моральную силу личности, но и на материальную силу революц. движения масс. "Быть в эпоху массового героизма эстетом индивидуальных героических усилий самопожертвования – значит разойтись с действительностью...", – писал Боровский (Соч., т. 2, 1931, с. 288–90). Марксизм-ленинизм вскрыл общественно- историч. корни Г., показал, что Г. порождается величием историч. задач, встающих перед обществом в ходе его развития. Ломка закоснелых социально-политич. форм, сковывающих обществ. прогресс, борьба передовых классов в революциях, гражданских и освободит. войнах невозможны без высокого нравств. подъема, без величайшего самопожертвования и энтузиазма масс. Каждая новая обществ. формация при своем появлении с необходимостью порождает Г. масс. "Как ни мало героично буржуазное общество, – указывал Маркс, – для его появления на свет понадобились героизм, самопожертвование, террор, гражданская война и битвы народов" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 8, с. 120). Развивая мысль Маркса о Г. масс, Ленин указывал на массовый Г. как на важное условие победы социалистич. революции. "Причина наших побед: ... умение поднять энергию, героизм, энтузиазм масс, сосредоточивая революционно напряженные усилия на важнейшей очередной задаче" (Соч., 4 изд., т. 30, с. 118; см. также т. 31, с. 272). В социалистич. обществе, где осуществляется сочетание личных и обществ. интересов, Г. получает широкую объективную основу. Здесь сами будни, повседневная обществ. практика становятся героическими. Задача окончат. победы революции, по словам Ленина, "ни в коем случае не может быть решена героизмом отдельного порыва, а требует самого длительного, самого упорного, самого трудного героизма массовой и б у д н и ч н о й работы" (там же, т. 29, с. 390; см. также т. 31, с. 372–74 и т. 27, с. 359–60). В практике социалистич. общества родились новые формы личного и массового Г. При социализме совершаются и выдающиеся военные подвиги (герои Брестской крепости, молодогвардейцы) и массовые трудовые подвиги – в выполнении производств. планов, в освоении целинных земель, в практике социалистич. соревнования, в организации бригад коммунистич. труда. Указывая на новую историч. форму Г., рожденную революц. деятельностью пролетариата, – "массовый героизм", марксистская этика не отвергает и Г. отд. личности. "Коммунистическое начало, – говорил Луначарский, – ... исходит из коллективного героизма: отдельную личность оно признает только тогда, когда есть уверенность, что личность все свои дарования бросила на общее дело, отказалась от личных затей и идет в ногу с хорошо понятой действительностью. Такую личность пролетариат ценит, любит, такая личность не противоречит дисциплине" ("Героизм и индивидуализм", 1925, с. 44). Однако критерием индивидуального Г. марксизм признает не субъективные устремления и желания личности, а объективное обществ. значение поступков героя, соответствие его действий историч. прогрессу, интересам нар. масс. Напротив, совр. бурж. этика делает акцент на субъективные устремления личности, эстетизирует психологич. и моральную исключительность героя, считает гл. критерием Г. жертвенность, готовность и даже желание умереть, придавая тем самым Г. печать трагич. обреченности. Так, бурж. философ Китаяма пишет, будто тайна героизма состоит не в переживании жизни, а в переживании смерти. Марксистско-ленинская этика не отвергает самопожертвования. Однако марксизм далек от того, чтобы провозгласить самопожертвование, смерть исключит. содержанием и критерием Г. Подвиги Гастелло, Матросова, Зои Космодемьянской являются героическими потому, что они жертвовали собой во имя блага народа. Как бы ни был самоотвержен тот или иной поступок, он не является героическим, если он антинароден и противоречит обществ. прогрессу. История знает много примеров самоотверженности, к-рая скорее заслуживает названия тупого фанатизма, бессмысленной приверженности реакц. порядкам, реакц. милитаристским идеалам эксплуататорских классов. Пример такого бессмысленного фанатизма, претендующего быть Г., – самурайский обычай "харакири" – ритуальное самоубийство во имя "божественной" личности микадо. Самоотверженность характеризует все формы Г. при социализме, но не абстрактное самопожертвование является его содержанием и критерием, а борьба за коммунизм. В совр. условиях объективную почву и содержание Г. составляет борьба за мир и дружбу между народами. Прямой фальсификацией марксистского понимания Г. и героич. практики социализма является ревизионистское изображение Г. в сов. обществе, якобы основанном на принудит. жертвенности и аскетизме и направленном против гуманизма и свободы личности (см. А. Braun, Przeciw ofiarnictwu czyli о gwo?dziach, "Nowa kultura", 1957, No 4 и критику – А. Парнис, Философия дезертирства, "Лит. газета", 1957, 14 марта, No 32). Г. строителей социализма не только не противоречит гуманизму, а, наоборот, является ярким проявлением подъема и раскрытия нравств. богатства и силы человеч. личности. Социалистич. общество высоко чтит героев. В Советском Союзе учреждены звания Героя Советского Союза и Героя Социалистич. Труда. См. также Патриотизм, Почин. Лит.: Маркс К., Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта, в кн.: Maркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 8, М., 1957; его же, Гражданская война во Франции, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Избр. произв., т. 1, М., 1952; Ленин В. И., Великий почин. Соч., 4 изд., т. 29; его же, Доклад ВЦИК и Совнаркома 5 декабря [на VII Всероссийском съезде Советов 1919 г.], там же, т. 30; его же, О голоде (Письмо к питерским рабочим), там же, т. 27; его же, Иван Васильевич Бабушкин, там же, т. 16; его же. Речь на торжественном заседании пленума Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов МК РКП(б) и МГСПС, посвященном 3-ей годовщине Октябрьской революции 6 ноября 1920 г., там же, т. 31; его же, На борьбу с топливным кризисом, там же, т. 30; его же, Телеграмма рабочим и инженерам Азнефти, там же, т. 33; его же, Интервью корреспонденту "Манчестер Гардиан" А. Ранскому, там же; Калинин М. И., О коммунистическом воспитании, [М.], 1958, с. 55, 213–15, 258, 412–16; Лафарг П., Образование героического идеала, Соч., т. 3, М.–Л., 1934, с. 82–90; Грамши ?., Избр. произв., пер. с итал., т. 3, М., 1959, с. 54, 185–90; Луначарский А. В., Героизм и индивидуализм, М., 1925; Гегель, Лекции по эстетике, Соч., пер. [с нем.], т. 12, М., 1938, с. 189–201, 266–70; его же, Феноменология духа, там же, т. 4, М., 1959, с. 271–74, 357–58; Бруно Дж., О героическом энтузиазме, пер. с итал., М., 1953; Яковенко В., Что такое истинный героизм?, "Мир божий", 1892, No 6; Рено ?., Героизм. Примеры героизма и нравственной энергии из истории всех времен и народов, пер. с франц., СПБ, 1896; Писарев Д. И., Мыслящий пролетариат. Соч., т. 4, М., 1956, с. 7–49; Шестаков В., Категория героизма в истории этики, "Вестник истории мировой культуры", No 2, 1960. Л. Денисова, В. Шестаков. Москва.