ГЕНДЕРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ГЕНДЕРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
(англ. gender research) — сфера междисциплинарных исследований, изучающая взаимоотношения людей и соц. групп с т.зр. их гендерной идентичности — как «внутренней», т.е., самоидентичности, так и «внешней», диктуемой соц. и культ. средой (см. Гендер). С последней трети XX в. в системе соц.-гуманит. наук институционализировались гендерная психология, гендерная социология и ряд смежных дисциплин, связанных с юрид. и организационно-корпоративной практикой (см. Деятельность). Отправной точкой всех направлений Г.и. явл. несовпадение биол. и социокульт. оснований половой идентичности и половой дифференциации. Классич. культура (в т.ч. и мед. наука) рассматривает соц., культ., личностный статусы индивида через призму априорного значения биол. пола. Чаще всего этот принцип проявляется в утверждении соц. и культ. неравенства женщин, а также в приписывании людям с отклоняющимся сексуальным поведением соц.-психологич. патологий и предрасположенности к опред. видам деятельности (как одобряемым, так и порицаемым об-вом). Трансформация соц.-экон. системы и либерализация политико-идеологич. сферы европ. об-ва во второй половине XIX в. (в частн., вовлечение женщин в массовое производство и их выход на полит. арену) стимулировали постановку вопроса о специфике половой детерминации статусов и ролей индивида и, неск. позже, о вариативности самой половой конституции. Первичная разработка этой проблематики связана с соц.-полит. теорией марксизма (Ф.Энгельс, К.Цеткин, Р.Люксембург) и зарождающимся движением феминизма. Неск. позднее (начало XX в.) гендерная проблема ставится в рамках т.н. «метафизики пола» (О.Вейнингер, В.В.Розанов) и в разл. концепциях психоанализа. Марксизм и феминизм подчеркивают соц.-истор. обусловленность гендерной стратификации об-ва, зависимость статуса и роли индивида не от пола, а от совокупности соц.-экон. отношений, к-рые закрепляются в соответств. идеологич. системе. Напр., представление о соц. и культ. неполноценности женщин, с этой т.зр., определяется патриархальным соц.-экон. укладом с господствующей частной собственностью на средства производства, закрепленной в форме моногамной патриархальной семьи и в патрилинейном типе наследования имущества. Господство мужчин в соц.экон. и властно-полит. сферах продуцирует его отражение и ценностное обоснование в маскулинном (см. Маскулинизация и Феминизация) типе культуры и соц. нормах. Трансформация соц.-экон. системы об-ва влечет за собой изменение семейного уклада и статусов представителей разл. полов, равно как их ценностно-нормативного обоснования. Концепция соц.-истор. детерминации гендерных статусов и гендерной стратификации системно представлена в кн. Ф.Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884), положившей начало развитию т.н. левого, или социалистического, феминизма. Вейнингер и Розанов, напротив, исходят из представления о детерминированности социокульт. статуса личности половой конституцией; оба при этом указывают на вариативность последней, ее «спектральный» характер и конструируют идеальные типы мужского и женского, к-рые рассматриваются не физиологически, но субстанциально. Вейнингер в своей кн. «Пол и характер» (1903) акцентирует соц., нравств. и культ. неполноценность женщины, относя культуротворч. функцию к носителям маскулинного начала. Розанов в кн. «Люди лунного света» (1910) показывает, что культуротворч. начало воплощают индивиды, чей половой статус близок к нулевой точке «восходящей и нисходящей прогрессии пола». Классич. (фрейдистская) психоаналитич. теория рассматривает половую конституцию индивида как вариативное проявление либидо, не имеющего изначальной направленности на к.-л. объект (пол). Формирование стабильной сексуальной ориентации происходит в результате сложного и драматического процесса психич. развития индивида, в к-ром возможна травматическая фиксация либидо на опред. зонах собств. тела и тел др. людей, чем детерминируется направленность сексуальных влечений и связанные с нею ценностно-нормативные проекции (содержание «Я») и интроекции (содержание «сверх-Я»). Отклонения либидо от «нормального» (гетеросексуального) явл. результатом такой фиксации, происходящей еще в раннем периоде онтогенеза; след-но, «извращения полового чувства» и разл. гендерные вариации должны рассматриваться не с позиции соц. и моральной стигматизации, но как невротические комплексы, подлежащие соотв. терапии. Во второй половине XX в. Г.и. сближаются с социолингвистикой, прикладной социологией и политологией, становясь одной из соц. технологий. Лингв. аспект Г.и. связан с проблемой «встроенности» гендерных характеристик в комплекс фундаментальных категорий, определяющих нормативную картину мира; методол. основой исследований здесь выступает концепция деконструкции (Ж.Деррида) и принципы гетерологии, развиваемые рядом теоретиков постструктурализма (Л.Ирригарэ, Ю.Кристева) и адаптированные мн. теоретиками совр. феминизма. С конца 1990-х гг. в странах Евросоюза, США и ряде др. гос-в (Австралия, Н.Зеландия, Канада) Г.и. становятся частью институциональной системы политико-правовой регуляции и, более того, компонентом корпоративной политики в сфере крупного бизнеса. В странах бывш. социалистического блока ситуация «догоняющей модернизации» предопределяет развитие Г.и. как адаптацию зап. достижений к местным условиям; при этом принципы включения Г.и. в административно-полит. и организационно-корпоративные процессы неизбежно носят формальный характер или приводят к иным результатам, чем в «эталонных» соц.-полит. системах. Лит.: Бендас Т.В. Гендерная психология. СПб., 2005; Введение в гендерные исследования. СПб.; Харьков, 2001. Ч. 1—2; Ильин Е.П. Дифференциальная психофизиология мужчины и женщины. СПб., 2003; Обеспечение равенства полов: Политика стран Западной Европы. М., 2000. Е.В.Гутов
Источник: История и философия науки. Энциклопедический словарь
ГЕНДЕРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Gender Studies). В современной истории Западной Европы и Северной Америки женское движение и феминизм развивались как череда сменявших друг друга волн. В так называемой "большой волне" первой четверти двадцатого века, толчок которой был задан уже политическими революциями конца XVIII-XIX веков, борьба шла прежде всего за равноправие полов, т.е. за равный доступ женщин к сфере общественной деятельности: за право равного участия в политической жизни (и в первую очередь, активное и пассивное избирательное право), за доступ к институтам преподавания и образования (прежде всего, к университетам, к системе профессионального обучения). Однако, хотя требования устроения отношений между полами на принципах справедливости и равноправия, на первый взгляд, логичным образом вытекали из современных правовых и общественных теорий, их подлинное, не ограниченное формальным уравниванием, осуществление натолкнулось на чрезвычайно активное сопротивление, преодолеть которое в этот период не удалось.
Порожденная данной ситуацией неудовлетворенность послужила началом второй волны женского движения, которая приходится приблизительно на 60-е годы XX в. Ее развертывание шло в несколько ином направлении. Речь теперь велась не столько о проведении в жизнь политических и социальных прав, сколько об углублении понимания того, каким именно образом иерархическая половая структура закрепляется в глубинных структурах культуры и общества, в научных дискурсах, в религиозных представлениях, в навыках восприятия и ощущениях. В русле этой проблематики и возникла такая дисциплина как Г.и.
Г.и. имеют своей целью систематическое исследование категории пола как комплекса, включающего в себя половую идентичность и половое различие, отношения между полами, половой порядок, а также его конституирование в различных областях общественной жизни и в научных дискурсах. Г.и. - молодая дисциплина, которую по праву можно считать одной из динамично развивающихся областей современного социокультурного знания.
Главными теоретическими источниками Г.и. являются прежде всего либеральная мысль, социалистическая традиция в общественной мысли и психоанализ. Из дискурса Просвещения и либерализма Г.и. заимствовали представления об эмансипации, равенстве, автономии, прогрессе и т.п.; из научного социализма и марксизма - подход к осмыслению отношений между полами как особого социального механизма господства и эксплуатации; значимость же психоанализа для Г.и. определяется тем обстоятельством, что это одна из немногих теорий, в которых тематизируется социальное и культурное конституирование пола и половой идентичности. В настоящее время тесные отношения сложились у Г.и. с постструктурализмом, и соответственно, с деконструкцией, а также другими новыми теоретическими течениями (например, с cultural studies). Вместе с тем Г.и. нельзя полностью свести ни к этим, ни к каким-либо другим подходам; вид и интенсивность взаимодействия с ними также могут сильно варьироваться. В общем и целом, Г.и. не являются единым учением, доктриной или системой. Скрепляющим стержнем здесь выступает только категория пола ("гендер") и заинтересованность в изменении полового устройства общества в сторону большей справедливости и равенства в отношениях между полами и большего пространства развертывания индивидуальных половых идентификаций.
Проблематика Г.и. приобретает теоретическое и в строгом смысле философское измерение постольку, поскольку помимо изменения деиствительности предметом дискуссии становятся и сами понятия, в которых действительность осмысливается. Западная традиция не только отстраняла женщину от формирования общественной и политической действительности, но и закрывала ей доступ к институциональным формам понятийного и теоретического созидания. Способы вопрошания, умозаключания и интерпретации во всех областях знания были одностронне ориентированы исключительно на самоосмысление и миропонимание мужчины: в этом проявился характерный для данной традиции "андроцентризм" со свойственной ему перспективой жесткого полового разделения (прежде всего, в сфере общественного производства). Эта перспектива, находясь в явном противоречии с перспективой женщины, считалась тем не менее единственной и образцовой, что, разумеется, не могло не иметь определенных последствий. В этой связи следует остановиться на двух моментах, имевших в философском плане фундаментальное значение.
Первый момент. Моделью и масштабом для таких понятий или идей, как "человек", "человеческое бытие", "идентичность", "субъект мышления и действия" служило исключительно существование мужчины.
Конфронтация феминизма с традиционной западной философией начинается с критики "человеческого начала" как нейтрального и универсального понятия. Применимая к самым разным контекстам, подтверждаемая бесчисленными примерами, эта критика сводится, по существу, к констатации того факта, что позиции философского дискурса, которые на первый взгляд отсылают к нейтральному в половом отношении понятию "человеческого", на самом деле скрывают мужские перспективы и интересы. Другими словами, понятие "человек" либо вообще не включало в себя такое содержание как человек-женщина, либо подразумевало его как нечто вторичное. Множество примеров из разных эпох - от начал западного мышления до наших дней, от теории Аристотеля, приписывавшего зачатие ребенка женского пола неблагоприятному стечению обстоятельств, до Лакана, противопоставлявшего женское как "не-все", "не-все" ("pas-tout") мужскому "все", "все", - свидетельствуют о том, что женщина не противопоставляется мужчине как "Б" противопоставляется "А", т.е. что мужчина и женщина не схватываются одновременно общим понятием "человек". Отношение полов это не отношение двух противоположно заряженных частиц или двух полюсов: мужчина есть одновременно и позитивный полюс, и целое. "Человеческое" означает мужское, "мужчина определяет женщину не как таковую, а в отношении к самому себе; она не рассматривается как автономное существо" (Симона де Бовуар). Перед нами, говоря словами Деррида, "фалло-центрическая система репрезентации". Поскольку репрезентация пола осуществляется всегда в рамках бинарной оппозиции, постольку один из членов этой оппозиции выступает не иначе как отрицание, негация другого члена, а значит - как отсутствие или недостаток. В результате "телесная специфика женщины получает определение и понимается только в известном отношении ее к специфике мужчины - как ее противоположность, дубликат или дополнение" (Элизабет Гроц).
Второй момент. Понятия "общественного" и "политического" формировались без учета отношений между полами. Андроцентрическому представлению о распределении половых ролей соответствует исключение взаимоотношений между полами из общественно-политической сферы. Способ регулирования отношений между полами (а так же между поколениями) понимался в западной интеллектуальной традиции не как часть общественного порядка, а как природная данность. При этом линия, отделяющая общественный порядок от натурального порядка проходит между тем, что может считаться результатом или целью индивидуальной или общественной деятельности, и тем, что не охватывается человеческим волением и действием, и соответственно, историческим изменением. Исключение полового порядка (как и исключение женщины) из общественного-культурной сферы и переподчинение его порядку природы придает категории "пол" и отношениям между полами качество неизменности и устойчивости, защищая их тем самым от оценки с точки зрения справедливости или "хорошей жизни". В результате выдвигается следующий постулат: не общественный порядок, который может быть изменен и который вообще есть продукт человеческой деятельности, детерминирует привилегированное положение мужчины и второстепенную роль женщин, а анатомия, "раз и навсегда данная человеку, - вот что определяет его судьбу" (Фрейд).
Одной из главных задач Г.и. применительно к проблемам половой идентичности и отношений между полами является борьба с ложным представлением о них как о "натуральных". В противовес этой позиции теоретики Г.и. показывают, что отношения между мужчиной и женщиной составляют сердцевину любой социальной системы - наряду с классовыми и межпоколенческими отношениями, отношениями между общественными слоями, отношениями способа производства, и наконец, наряду с отношением человека к природе.
Категория пола, уже признанная в качестве отправного пункта общественных и культурологических исследований, тем не менее еще не разработана окончательно. Для современных Г.и. важнейшим является вопрос о том, что и как порождает дихотомию природного и общественного/культурного или - в нашем контексте - саму категорию культуры. Чтобы ответить на этот вопрос, следует рассматривать пол в контексте не только социального, но и символического конструирования. Основу полового порядка составляет символический договор, аналогичный общественному договору как фундаменту социального порядка. Символический договор есть такой вид общественного договора, который регулирует не порядок производства материальных благ, а порядок воспроизводства, выживания рода, жизни и смерти, тела, пола и символа (Кристева).
К предметам культурного или символического конструирования наряду с телом относятся также системы представления и значения - язык, искусство/литература, религия и философия - то есть именно те сферы, которые не попадают в центр внимания теории социального устройства, ориентированной на категории права, экономики и политики. Неслучайно и то, что это те самые области, которые в материалистической перспективе интерпретируются как "надстройка". Они имеют чрезвычайно большое значение для понимания и объяснения отношения между полами. Подобное расширение перспективы за счет включения в нее культурного или символического измерения относится к числу фундаментальных познавательных задач, вставших перед Г.и. в последние годы. Применительно к различным (но одинаково релевантным по отношению к культурно-символическому конструированию) областям - от философии, религиоведения и до теории кино - задается один и тот же вопрос: каким образом в таких разных дискурсивных образованиях осуществляется постоянное производство пола и полового различия как различия дуального и полярного.
Корнелия Клингер (Вена)
M.Mead. Male and Female. The Study of Sexes in Changing World. N.Y., 1949; G.Lloyd. The Man of Reason. &Male& and &Female& in Western Philosophy. L., 1984; C.Honneger.Die Ordnung der Geschlechter. Die Wissenschaften vom Menschen und das Weib, 1996.
Порожденная данной ситуацией неудовлетворенность послужила началом второй волны женского движения, которая приходится приблизительно на 60-е годы XX в. Ее развертывание шло в несколько ином направлении. Речь теперь велась не столько о проведении в жизнь политических и социальных прав, сколько об углублении понимания того, каким именно образом иерархическая половая структура закрепляется в глубинных структурах культуры и общества, в научных дискурсах, в религиозных представлениях, в навыках восприятия и ощущениях. В русле этой проблематики и возникла такая дисциплина как Г.и.
Г.и. имеют своей целью систематическое исследование категории пола как комплекса, включающего в себя половую идентичность и половое различие, отношения между полами, половой порядок, а также его конституирование в различных областях общественной жизни и в научных дискурсах. Г.и. - молодая дисциплина, которую по праву можно считать одной из динамично развивающихся областей современного социокультурного знания.
Главными теоретическими источниками Г.и. являются прежде всего либеральная мысль, социалистическая традиция в общественной мысли и психоанализ. Из дискурса Просвещения и либерализма Г.и. заимствовали представления об эмансипации, равенстве, автономии, прогрессе и т.п.; из научного социализма и марксизма - подход к осмыслению отношений между полами как особого социального механизма господства и эксплуатации; значимость же психоанализа для Г.и. определяется тем обстоятельством, что это одна из немногих теорий, в которых тематизируется социальное и культурное конституирование пола и половой идентичности. В настоящее время тесные отношения сложились у Г.и. с постструктурализмом, и соответственно, с деконструкцией, а также другими новыми теоретическими течениями (например, с cultural studies). Вместе с тем Г.и. нельзя полностью свести ни к этим, ни к каким-либо другим подходам; вид и интенсивность взаимодействия с ними также могут сильно варьироваться. В общем и целом, Г.и. не являются единым учением, доктриной или системой. Скрепляющим стержнем здесь выступает только категория пола ("гендер") и заинтересованность в изменении полового устройства общества в сторону большей справедливости и равенства в отношениях между полами и большего пространства развертывания индивидуальных половых идентификаций.
Проблематика Г.и. приобретает теоретическое и в строгом смысле философское измерение постольку, поскольку помимо изменения деиствительности предметом дискуссии становятся и сами понятия, в которых действительность осмысливается. Западная традиция не только отстраняла женщину от формирования общественной и политической действительности, но и закрывала ей доступ к институциональным формам понятийного и теоретического созидания. Способы вопрошания, умозаключания и интерпретации во всех областях знания были одностронне ориентированы исключительно на самоосмысление и миропонимание мужчины: в этом проявился характерный для данной традиции "андроцентризм" со свойственной ему перспективой жесткого полового разделения (прежде всего, в сфере общественного производства). Эта перспектива, находясь в явном противоречии с перспективой женщины, считалась тем не менее единственной и образцовой, что, разумеется, не могло не иметь определенных последствий. В этой связи следует остановиться на двух моментах, имевших в философском плане фундаментальное значение.
Первый момент. Моделью и масштабом для таких понятий или идей, как "человек", "человеческое бытие", "идентичность", "субъект мышления и действия" служило исключительно существование мужчины.
Конфронтация феминизма с традиционной западной философией начинается с критики "человеческого начала" как нейтрального и универсального понятия. Применимая к самым разным контекстам, подтверждаемая бесчисленными примерами, эта критика сводится, по существу, к констатации того факта, что позиции философского дискурса, которые на первый взгляд отсылают к нейтральному в половом отношении понятию "человеческого", на самом деле скрывают мужские перспективы и интересы. Другими словами, понятие "человек" либо вообще не включало в себя такое содержание как человек-женщина, либо подразумевало его как нечто вторичное. Множество примеров из разных эпох - от начал западного мышления до наших дней, от теории Аристотеля, приписывавшего зачатие ребенка женского пола неблагоприятному стечению обстоятельств, до Лакана, противопоставлявшего женское как "не-все", "не-все" ("pas-tout") мужскому "все", "все", - свидетельствуют о том, что женщина не противопоставляется мужчине как "Б" противопоставляется "А", т.е. что мужчина и женщина не схватываются одновременно общим понятием "человек". Отношение полов это не отношение двух противоположно заряженных частиц или двух полюсов: мужчина есть одновременно и позитивный полюс, и целое. "Человеческое" означает мужское, "мужчина определяет женщину не как таковую, а в отношении к самому себе; она не рассматривается как автономное существо" (Симона де Бовуар). Перед нами, говоря словами Деррида, "фалло-центрическая система репрезентации". Поскольку репрезентация пола осуществляется всегда в рамках бинарной оппозиции, постольку один из членов этой оппозиции выступает не иначе как отрицание, негация другого члена, а значит - как отсутствие или недостаток. В результате "телесная специфика женщины получает определение и понимается только в известном отношении ее к специфике мужчины - как ее противоположность, дубликат или дополнение" (Элизабет Гроц).
Второй момент. Понятия "общественного" и "политического" формировались без учета отношений между полами. Андроцентрическому представлению о распределении половых ролей соответствует исключение взаимоотношений между полами из общественно-политической сферы. Способ регулирования отношений между полами (а так же между поколениями) понимался в западной интеллектуальной традиции не как часть общественного порядка, а как природная данность. При этом линия, отделяющая общественный порядок от натурального порядка проходит между тем, что может считаться результатом или целью индивидуальной или общественной деятельности, и тем, что не охватывается человеческим волением и действием, и соответственно, историческим изменением. Исключение полового порядка (как и исключение женщины) из общественного-культурной сферы и переподчинение его порядку природы придает категории "пол" и отношениям между полами качество неизменности и устойчивости, защищая их тем самым от оценки с точки зрения справедливости или "хорошей жизни". В результате выдвигается следующий постулат: не общественный порядок, который может быть изменен и который вообще есть продукт человеческой деятельности, детерминирует привилегированное положение мужчины и второстепенную роль женщин, а анатомия, "раз и навсегда данная человеку, - вот что определяет его судьбу" (Фрейд).
Одной из главных задач Г.и. применительно к проблемам половой идентичности и отношений между полами является борьба с ложным представлением о них как о "натуральных". В противовес этой позиции теоретики Г.и. показывают, что отношения между мужчиной и женщиной составляют сердцевину любой социальной системы - наряду с классовыми и межпоколенческими отношениями, отношениями между общественными слоями, отношениями способа производства, и наконец, наряду с отношением человека к природе.
Категория пола, уже признанная в качестве отправного пункта общественных и культурологических исследований, тем не менее еще не разработана окончательно. Для современных Г.и. важнейшим является вопрос о том, что и как порождает дихотомию природного и общественного/культурного или - в нашем контексте - саму категорию культуры. Чтобы ответить на этот вопрос, следует рассматривать пол в контексте не только социального, но и символического конструирования. Основу полового порядка составляет символический договор, аналогичный общественному договору как фундаменту социального порядка. Символический договор есть такой вид общественного договора, который регулирует не порядок производства материальных благ, а порядок воспроизводства, выживания рода, жизни и смерти, тела, пола и символа (Кристева).
К предметам культурного или символического конструирования наряду с телом относятся также системы представления и значения - язык, искусство/литература, религия и философия - то есть именно те сферы, которые не попадают в центр внимания теории социального устройства, ориентированной на категории права, экономики и политики. Неслучайно и то, что это те самые области, которые в материалистической перспективе интерпретируются как "надстройка". Они имеют чрезвычайно большое значение для понимания и объяснения отношения между полами. Подобное расширение перспективы за счет включения в нее культурного или символического измерения относится к числу фундаментальных познавательных задач, вставших перед Г.и. в последние годы. Применительно к различным (но одинаково релевантным по отношению к культурно-символическому конструированию) областям - от философии, религиоведения и до теории кино - задается один и тот же вопрос: каким образом в таких разных дискурсивных образованиях осуществляется постоянное производство пола и полового различия как различия дуального и полярного.
Корнелия Клингер (Вена)
M.Mead. Male and Female. The Study of Sexes in Changing World. N.Y., 1949; G.Lloyd. The Man of Reason. &Male& and &Female& in Western Philosophy. L., 1984; C.Honneger.Die Ordnung der Geschlechter. Die Wissenschaften vom Menschen und das Weib, 1996.
Источник: Современная западная философия: словарь
ГЕНДЕРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
междисциплинарная исследовательская практика, реализующая эвристические возможности тендерного подхода для анализа социальных трансформаций и систем доминирования (см. "Гендер"). Философская и общегуманитарная мысль конца XX в. выразила новый взгляд на проблемы природы сексуальности, взаимоотношения полов и т. н. женский вопрос. Механизмы социализации пола уже абсолютно ясно высвечены как механизмы властного дискурса. Самые актуальные проблемы социума - власть, насилие, самосознание и свобода личности - в условиях постиндустриального общества предстали как проблемы половой идентификации индивида и соответствующих социальных ролей. Основные философские вопросы - проблема сущности человека, смысл и предназначение, пространство и время человеческого бытия - получили гендерное измерение. Осознание этого положения и нашло отражение в широко разворачивающихся во всем мире Г. и.
Г. и. как научное направление стали результатом интенсивного развития феминистских практик. Новая фаза в развитии этого мощного научного потока обозначается в 80-е гг., когда произошел переход от анализа патриархата и специфического женского опыта к анализу тендерной системы. Женские исследования (womens studies) перерастают постепенно в тендерные, где на первый план выдвигаются подходы, согласно которым все аспекты социальности и культуры могут иметь тендерное измерение. Смещаются не только акценты феминистских исследований, но меняется и тональность анализа, радикальный критический запал, который был свойствен некоторым направлениям феминизма (см. "Феминизм"), сменяется все более серьезным стремлением понять, как тендер присутствует, конструируется и воспроизводится во всех социальных процессах. Новая концепция тендера перевела предмет "женщины" в более широкое проблемное поле полового различия как такового (некоторые исследователи отмечают, что этот сдвиг совпадает с переходом от "социальной истории" к "культурной истории"). Содержание женских исследований расширилось, включив проблемы маскулинности и сексуальности. Теперь Г. и. обогатились направлением "mans studies".
В 90-х гг. Г. и. становятся достаточно распространенными во всем мире. Но различия в подходах, методах исследований существенны до сих пор. В качестве основных направлений-концептов можно выделить следующие: - Г. и. как инструмент социологического анализа; - Г. и. как продолжение развития теории тендера в рамках женских исследований; - Г. и. как культурная интерпретация; - Г. и. как семиотический инструмент; - Г. и в философии власти. Границы Г. и. определены недостаточно четко. Одни исследователи полагают, что тендерный метод универсален, ибо основан на широком понимании различия как принципа культурной, социальной и политической организаций, внутри которых половая дифференциация является первичной. Другие же считают половую дифференциацию одной из многих форм.
Непроясненной до конца остается не только проблема границ направления, еще более дискуссионным является вопрос общей методологии. Сама смена установки феминистских исследований с социально-критического анализа патриархатного общества и маскулинности на объективное изучение природы и социального оформления мужского в конкретных социальных системах оказалась методологической проблемой. Феминистской критике были подвергнуты критерии объективности и истинности, заложенные в основание всей истории науки. В области самой научной деятельности сформировалась властная диспозиция с преобладанием мужской т. зр., что обусловило неполноту интерпретационных возможностей научных теорий. Женская г ориентация в науке стремится к достижению истины, не разделяя субъективное и объективное, мышление и эмоции, знание и социальный контекст; но при этом широко использует включение личного опыта и установки, внося в процесс исследования этические позиции; воспринимает исследование как акт политической деятельности, ибо Г. и. рассматривают отношения власти и пытаются дешифровать политико-культурные метафоры, выражающие давление мужского менталитета. Все эти моменты показывают, что процесс оформления и развития Г и оказался в современном обществознании "горячей точкой", т. к. в нем сконцентрировались и нашли выражение многие линии самой теории познания. Самым важным является то, что "провокация" со стороны феминистских, а затем и Г. и. усилила необходимость оформления метатеории, призванной раскрыть отношения между наукой, властью и тендером. Формирование тендерного подхода в социальном и гуманитарном знании в сущности есть нечто гораздо большее, чем просто появление новой теории. Это принципиально новая теория, признание которой иногда обозначает изменение ценностных ориентации человека, пересмотр многих привычных представлений и "истин", что оказывается для многих весьма болезненным процессом.
Как известно, теория и практика Г. и. на Западе были направлены не только против сексизма, но и против тех идеологий и институтов, которые сознательно или бессознательно построены на отношениях неравенства. Поэтому изначально как теории, так и образовательные практики Г. и. выступали в виде критики самого процесса познания и образования, а значит, занимали политическую позицию. Внутри самих тендерных и женских исследований выражено требование, которое не имело аналогов в истории науки, - отказ от принципов иерархии, лидерства и дисциплинарности в самих Г. и. Сегодня признано, что никакие другие исследовательские и образовательные стратегии не смогли настолько трансформировать структуры академического образования в Америке и Европе.
Определяя ведущие методологические подходы в рамках Г. и. аналитики выделяют несколько основных. Так, И. Жеребкина представляет в качестве основных два метода: метод "социалистического феминизма" и метод "теории различия". Первый тип методологии Г. и. строится на факте признания субъективной идентичности и, в частности, на признании отсутствия различия между женским и мужским типами субъективности. Данным типом методологии пользуется скорее американская феминистская традиция. Второй тип методологии исходит из различия (или различения) как в структуре субъективности, так и внутри структур женской или мужской идентичности. Этот тип методологии соответствует скорее европейской и особенно французской традиции феминистской теории и практики. Каждому из данных типов методологии соответствует определенный язык описания. В первом случае язык описания оперирует традиционными понятиями, такими как субъект, сознание, самосознание и т. п. Данный тип языка описывает макропроцессы, структурируемые и видимые процессы реальности. Другой тип языка в Г. и. описывает микропроцессы реальности. Микрореальность - это то, что происходит не на уровне структурированной идентичности, а на уровне той нелокализуемой множественности, которая не оформляется в единство ("мужское" или "женское"). При таком подходе важно то, что женщина, скажем, мыслится как нечто радикально иное по отношению к мужчине, ибо любая система реальности представлена через наличие в ней феноменов "другого", "иного", "различного", не позволяющих ей существовать в виде самозамкнутой системы. Вместо бинарного понятия "пол" возникает множественное - "тендер".
Признание теории различения позволяет более обоснованно заявлять о принципе междисциплинарности в Г. и. Для них междисциплинарность характерна и на уровне исследования конкретных проблем, и на уровне обоснования гендерной асимметрии общественного развития в целом. Круг наук, включающихся в Г. и., необычайно широк: философия, социология, экономика, демография, история, антропология, психология, политология, филология и социолингвистика, семиотика, этнография, культурология и др.
Гендерное измерение истории показало, что конкретное содержание женского или мужского бытия чрезвычайно разнообразно в историческом и культурном отношениях. Бытующие сегодня взгляды и представления о полах являются в значительной мере продуктом исторического развития. Осознавая это, "гендерные историки" рассматривают гендерные отношения как социальные, политические, культурные величины, не сводимые ни к внеисторическим феноменам, ни к единственной, "изначальной" или "имманентной" причине. Историки этого направления выступают против "тендерной слепоты" традиционной историографии. Категория тендера помогает увидеть в истории разнообразие и изменчивость проявлений социальности. Обращаясь к историческим исследованиям периферийного ряда, которые иногда воспринимаются как исследования женской "биологии" - например, работы о материнстве, родах, повивальных бабках, кормилицах и проститутках, - удалось показать, что и биологическое представление о женском теле (равно как и о мужском) зависит от соответствующих исторических и культурных воззрений. Оно является вотчиной не "биологии", а истории мужчин и женщин. Один из авторитетных историков этого направления Г. Бок ("История, история женщин, история полов") показывает, что существующая история дана как история мужчин. При этом казалось, что мужчины находились вне тендерных отношений, а история мужчин практически никак не соотносилась с историей женщин. В качестве примера Г. Бок приводит историю военного дела и войн. Понятно, что эта история писалась как история мужского участия в войнах, но при этом за кадром оказывались специфические мужские проблемы, например, вопрос о взаимосвязи военного дела с историей мужественности и ее кризисами, как правило, разрешаемыми при помощи новых войн. Кроме того, войны имеют огромное значение и для женщин, а соответственно - для отношений между полами и внутри полов. Можно также напомнить о военной символике и военном языке, имеющих ярко выраженную тендерную окраску, о женском движении за мир перед первой мировой войной, во время нее и после, и т. д. Кстати, во многом именно историки подвигли своими исследованиями к развитию "mans studies", они, в частности, и сформулировали проблему "Война и мужественность как социальная конструкция". Причем, еще в XIX в. были исторические работы, показывавшие, что мужественность означала для мужчин не только власть, но и страдание.
Развитие и оформление "mans studies" стало поворотным моментом в конструировании Г. и. Мужественность казалась ясной, естественной и противоположной женственности. За какие-то 30 лет эта истина разрушилась. Женщины, переосмысляя свою сущность, заставили мужчин задаться этими же вопросами. И вместо повсеместно утвердившейся темы "Тайна женственности" возник серьезный разговор о "загадке мужественности" - белых пятен здесь оказалось еше больше. Господствующая модель объяснения мужской сущности исчерпала себя, и сейчас в Г. и. осуществляется переход от традиционного образа мужчины к попыткам объяснить новую ситуацию.
Первыми обескураживающий вопрос "Что есть мужчина?" поставили американские антропологи, затем к нему обратились англичане, австралийцы и скандинавы. Сейчас в этих странах существует более 200 центров мужских исследований. Эти страны оказались в "авангарде" Г. и. как раз потому, что были более одержимы идеей мужественности (скажем, во Франции ситуация несколько иная). Жесткость тендерной роли для мужчины оказалась очень сильной, она требует от него на протяжении очень долгого времени постоянного подтверждения своей мужественности, которая в основе своей определяется через властвование, доминирование, отрицание женственности. В современных мужских исследованиях анализируются этапы становления мужественности, исторические кризисы последней, особенности тендерных технологий в формировании образов маскулинности и т. д. Основная идея маскулинного менталитета - "Быть мужчиной - означает быть заведомо обреченным властвовать... иллюзия мужественности оправдывает право на обладание" (П. Бурдье). И наоборот - обладание удовлетворяет мужественность, пусть и иллюзорную. Наиболее полное изложение темы "Мужская сущность: историческая трансформация" дано в работах Э. Бадэнтер, которая убедительно раскрывает процесс "расчеловечивания" мужчины. Обосновывая типологию жизненных стилей мужчин, она выявляет, как один из самых распространенных, тип "искалеченный" мужчина. Она же предлагает перспективные линии преодоления этих жестких тендерных ролей через гуманистическое движение в сторону "великой родительской революции".
В России новая социокультурная ситуация начала складываться в начале 90-х гг. XX столетия. Общий кризис показал, что причины ее кроются не только в политике и экономике, а лежат глубже-в самом типе современной культуры и его российской трансформации. Появившаяся феминистская литература, организационное оформление, расширение научного круга привели к формированию направления и возникновению научного сообщества. Сейчас помимо развития социальной феминологии (в ряде российских университетов созданы кафедры социальной феминологии) обозначено и статусно закреплено развитие собственно Г. и. Перспективность тендерного подхода как новой научной парадигмы становится все более очевидной, хотя сами исследователи, работающие в этом направлении, отмечают наличие сопротивления научной среды, а также критикуют негативную роль масс-медиа, которые по-прежнему развивают и усиливают в массовом сознании стереотипы патриархатной культуры, демонстрируя свою тендерную ангажированность.
О. В. Шабурова
Г. и. как научное направление стали результатом интенсивного развития феминистских практик. Новая фаза в развитии этого мощного научного потока обозначается в 80-е гг., когда произошел переход от анализа патриархата и специфического женского опыта к анализу тендерной системы. Женские исследования (womens studies) перерастают постепенно в тендерные, где на первый план выдвигаются подходы, согласно которым все аспекты социальности и культуры могут иметь тендерное измерение. Смещаются не только акценты феминистских исследований, но меняется и тональность анализа, радикальный критический запал, который был свойствен некоторым направлениям феминизма (см. "Феминизм"), сменяется все более серьезным стремлением понять, как тендер присутствует, конструируется и воспроизводится во всех социальных процессах. Новая концепция тендера перевела предмет "женщины" в более широкое проблемное поле полового различия как такового (некоторые исследователи отмечают, что этот сдвиг совпадает с переходом от "социальной истории" к "культурной истории"). Содержание женских исследований расширилось, включив проблемы маскулинности и сексуальности. Теперь Г. и. обогатились направлением "mans studies".
В 90-х гг. Г. и. становятся достаточно распространенными во всем мире. Но различия в подходах, методах исследований существенны до сих пор. В качестве основных направлений-концептов можно выделить следующие: - Г. и. как инструмент социологического анализа; - Г. и. как продолжение развития теории тендера в рамках женских исследований; - Г. и. как культурная интерпретация; - Г. и. как семиотический инструмент; - Г. и в философии власти. Границы Г. и. определены недостаточно четко. Одни исследователи полагают, что тендерный метод универсален, ибо основан на широком понимании различия как принципа культурной, социальной и политической организаций, внутри которых половая дифференциация является первичной. Другие же считают половую дифференциацию одной из многих форм.
Непроясненной до конца остается не только проблема границ направления, еще более дискуссионным является вопрос общей методологии. Сама смена установки феминистских исследований с социально-критического анализа патриархатного общества и маскулинности на объективное изучение природы и социального оформления мужского в конкретных социальных системах оказалась методологической проблемой. Феминистской критике были подвергнуты критерии объективности и истинности, заложенные в основание всей истории науки. В области самой научной деятельности сформировалась властная диспозиция с преобладанием мужской т. зр., что обусловило неполноту интерпретационных возможностей научных теорий. Женская г ориентация в науке стремится к достижению истины, не разделяя субъективное и объективное, мышление и эмоции, знание и социальный контекст; но при этом широко использует включение личного опыта и установки, внося в процесс исследования этические позиции; воспринимает исследование как акт политической деятельности, ибо Г. и. рассматривают отношения власти и пытаются дешифровать политико-культурные метафоры, выражающие давление мужского менталитета. Все эти моменты показывают, что процесс оформления и развития Г и оказался в современном обществознании "горячей точкой", т. к. в нем сконцентрировались и нашли выражение многие линии самой теории познания. Самым важным является то, что "провокация" со стороны феминистских, а затем и Г. и. усилила необходимость оформления метатеории, призванной раскрыть отношения между наукой, властью и тендером. Формирование тендерного подхода в социальном и гуманитарном знании в сущности есть нечто гораздо большее, чем просто появление новой теории. Это принципиально новая теория, признание которой иногда обозначает изменение ценностных ориентации человека, пересмотр многих привычных представлений и "истин", что оказывается для многих весьма болезненным процессом.
Как известно, теория и практика Г. и. на Западе были направлены не только против сексизма, но и против тех идеологий и институтов, которые сознательно или бессознательно построены на отношениях неравенства. Поэтому изначально как теории, так и образовательные практики Г. и. выступали в виде критики самого процесса познания и образования, а значит, занимали политическую позицию. Внутри самих тендерных и женских исследований выражено требование, которое не имело аналогов в истории науки, - отказ от принципов иерархии, лидерства и дисциплинарности в самих Г. и. Сегодня признано, что никакие другие исследовательские и образовательные стратегии не смогли настолько трансформировать структуры академического образования в Америке и Европе.
Определяя ведущие методологические подходы в рамках Г. и. аналитики выделяют несколько основных. Так, И. Жеребкина представляет в качестве основных два метода: метод "социалистического феминизма" и метод "теории различия". Первый тип методологии Г. и. строится на факте признания субъективной идентичности и, в частности, на признании отсутствия различия между женским и мужским типами субъективности. Данным типом методологии пользуется скорее американская феминистская традиция. Второй тип методологии исходит из различия (или различения) как в структуре субъективности, так и внутри структур женской или мужской идентичности. Этот тип методологии соответствует скорее европейской и особенно французской традиции феминистской теории и практики. Каждому из данных типов методологии соответствует определенный язык описания. В первом случае язык описания оперирует традиционными понятиями, такими как субъект, сознание, самосознание и т. п. Данный тип языка описывает макропроцессы, структурируемые и видимые процессы реальности. Другой тип языка в Г. и. описывает микропроцессы реальности. Микрореальность - это то, что происходит не на уровне структурированной идентичности, а на уровне той нелокализуемой множественности, которая не оформляется в единство ("мужское" или "женское"). При таком подходе важно то, что женщина, скажем, мыслится как нечто радикально иное по отношению к мужчине, ибо любая система реальности представлена через наличие в ней феноменов "другого", "иного", "различного", не позволяющих ей существовать в виде самозамкнутой системы. Вместо бинарного понятия "пол" возникает множественное - "тендер".
Признание теории различения позволяет более обоснованно заявлять о принципе междисциплинарности в Г. и. Для них междисциплинарность характерна и на уровне исследования конкретных проблем, и на уровне обоснования гендерной асимметрии общественного развития в целом. Круг наук, включающихся в Г. и., необычайно широк: философия, социология, экономика, демография, история, антропология, психология, политология, филология и социолингвистика, семиотика, этнография, культурология и др.
Гендерное измерение истории показало, что конкретное содержание женского или мужского бытия чрезвычайно разнообразно в историческом и культурном отношениях. Бытующие сегодня взгляды и представления о полах являются в значительной мере продуктом исторического развития. Осознавая это, "гендерные историки" рассматривают гендерные отношения как социальные, политические, культурные величины, не сводимые ни к внеисторическим феноменам, ни к единственной, "изначальной" или "имманентной" причине. Историки этого направления выступают против "тендерной слепоты" традиционной историографии. Категория тендера помогает увидеть в истории разнообразие и изменчивость проявлений социальности. Обращаясь к историческим исследованиям периферийного ряда, которые иногда воспринимаются как исследования женской "биологии" - например, работы о материнстве, родах, повивальных бабках, кормилицах и проститутках, - удалось показать, что и биологическое представление о женском теле (равно как и о мужском) зависит от соответствующих исторических и культурных воззрений. Оно является вотчиной не "биологии", а истории мужчин и женщин. Один из авторитетных историков этого направления Г. Бок ("История, история женщин, история полов") показывает, что существующая история дана как история мужчин. При этом казалось, что мужчины находились вне тендерных отношений, а история мужчин практически никак не соотносилась с историей женщин. В качестве примера Г. Бок приводит историю военного дела и войн. Понятно, что эта история писалась как история мужского участия в войнах, но при этом за кадром оказывались специфические мужские проблемы, например, вопрос о взаимосвязи военного дела с историей мужественности и ее кризисами, как правило, разрешаемыми при помощи новых войн. Кроме того, войны имеют огромное значение и для женщин, а соответственно - для отношений между полами и внутри полов. Можно также напомнить о военной символике и военном языке, имеющих ярко выраженную тендерную окраску, о женском движении за мир перед первой мировой войной, во время нее и после, и т. д. Кстати, во многом именно историки подвигли своими исследованиями к развитию "mans studies", они, в частности, и сформулировали проблему "Война и мужественность как социальная конструкция". Причем, еще в XIX в. были исторические работы, показывавшие, что мужественность означала для мужчин не только власть, но и страдание.
Развитие и оформление "mans studies" стало поворотным моментом в конструировании Г. и. Мужественность казалась ясной, естественной и противоположной женственности. За какие-то 30 лет эта истина разрушилась. Женщины, переосмысляя свою сущность, заставили мужчин задаться этими же вопросами. И вместо повсеместно утвердившейся темы "Тайна женственности" возник серьезный разговор о "загадке мужественности" - белых пятен здесь оказалось еше больше. Господствующая модель объяснения мужской сущности исчерпала себя, и сейчас в Г. и. осуществляется переход от традиционного образа мужчины к попыткам объяснить новую ситуацию.
Первыми обескураживающий вопрос "Что есть мужчина?" поставили американские антропологи, затем к нему обратились англичане, австралийцы и скандинавы. Сейчас в этих странах существует более 200 центров мужских исследований. Эти страны оказались в "авангарде" Г. и. как раз потому, что были более одержимы идеей мужественности (скажем, во Франции ситуация несколько иная). Жесткость тендерной роли для мужчины оказалась очень сильной, она требует от него на протяжении очень долгого времени постоянного подтверждения своей мужественности, которая в основе своей определяется через властвование, доминирование, отрицание женственности. В современных мужских исследованиях анализируются этапы становления мужественности, исторические кризисы последней, особенности тендерных технологий в формировании образов маскулинности и т. д. Основная идея маскулинного менталитета - "Быть мужчиной - означает быть заведомо обреченным властвовать... иллюзия мужественности оправдывает право на обладание" (П. Бурдье). И наоборот - обладание удовлетворяет мужественность, пусть и иллюзорную. Наиболее полное изложение темы "Мужская сущность: историческая трансформация" дано в работах Э. Бадэнтер, которая убедительно раскрывает процесс "расчеловечивания" мужчины. Обосновывая типологию жизненных стилей мужчин, она выявляет, как один из самых распространенных, тип "искалеченный" мужчина. Она же предлагает перспективные линии преодоления этих жестких тендерных ролей через гуманистическое движение в сторону "великой родительской революции".
В России новая социокультурная ситуация начала складываться в начале 90-х гг. XX столетия. Общий кризис показал, что причины ее кроются не только в политике и экономике, а лежат глубже-в самом типе современной культуры и его российской трансформации. Появившаяся феминистская литература, организационное оформление, расширение научного круга привели к формированию направления и возникновению научного сообщества. Сейчас помимо развития социальной феминологии (в ряде российских университетов созданы кафедры социальной феминологии) обозначено и статусно закреплено развитие собственно Г. и. Перспективность тендерного подхода как новой научной парадигмы становится все более очевидной, хотя сами исследователи, работающие в этом направлении, отмечают наличие сопротивления научной среды, а также критикуют негативную роль масс-медиа, которые по-прежнему развивают и усиливают в массовом сознании стереотипы патриархатной культуры, демонстрируя свою тендерную ангажированность.
О. В. Шабурова
Источник: Современный философский словарь