Фридрих Ницше
Ницше Фридрих
1844-1900) - немецкий философ. Горячая любовь к жизни была неизменным принципом его философии. В отдельных трудах ( “По ту сторону добра и зла”) отказался от христианской или рабской морали. Его “переоценка ценностей” означала замену готовых ценностей творческой моралью. Усилия его моральной теории искала выхода из глубокого пессимизма, при этом признавая все виды негативного опыта. Его максимой было “сделать из самой глубокой безнадежности самую непобедимую надежду”, что возможно лишь благодаря героическому усилию воли и воображения. Его лиризм, предполагающий эстетическое созерцание жизни, сближает его с мысль с философами немецкого романтизма (Шеллинг, Шопенгауэр). Эксплуатация его философского наследия фашизмом связана с деформацией и превратным толкованием его произведений.
НИЦШЕ Фридрих
1844-1900) - крупный немецкий философ, предвозвестник «философии жизни», экзистенциальной философии и философской антропологии, представитель волюнтаризма. Основные идеи Ницше: 1) переоценка всех ценностей - критическая, порой разрушительная идея ломки и уничтожения устаревших моральных (в основном христианских) ценностей и замена их новыми, провозглашенными в учении Ницше. 2) «воля к власти» - фундаментальное онтологическое понятие. Формуле Декарта: «Я мыслю, следовательно, существую» Ницше противопоставляет положение: «я обладаю волей и действую, а следовательно, я живу». 3) идея Сверхчеловека -создателя и носителя новых ценностей и новой морали. Ницше утверждал: «Бог умер: мы хотим - пусть живет сверхчеловек». 4) идея «вечного возвращения». Основ ные произведения: «Так говорил Заратустра», «По ту сторону добра и зла», «Воля к власти». Большое влияние на Ницше оказали философ Шопенгауэр и композитор Вагнер. Свою философию Ницше назвал антихристианской.
Источник: Философия: словарь основных понятий и тесты по курсу «Философия»
НИЦШЕ Фридрих
немецкий философ и поэт. Суть философии Ницше состоит в желании освободить «жизнь» от подавляющего гнета разума. Он провозгласил переоценку всех ценностей, своего рода, переход «по ту сторону добра и зла» «Смерть Бога», «богоутрата», переживаемая человечеством, должна, по мысли Ницше, облегчить этот путь. Нет никого, кому мы обязаны отдавать отчет в своей жизни, кроме нас самих. Человечество может делать с собой все, что хочет. Жизнь есть только эксперимент познающего, а не его обязанность. Создал свой миф о «сверхчеловеке» — сильной личности, свободной от морали, смирения, открыто тянущейся ко злу как единственной силе созидания, смотрящей в лицо смерти с веселым трагизмом, движимой вперед волей к власти.
Даты жизни. Родился 15.10.1844 в Реккене (близ Лютцена, Саксония). В 1858 поступил в Наумбургскую школу в Пфорте. В 1864-1868 изучал филологию в Бонне и Лейпциге. В 1869 получил место профессора в Базеле, которое оставил вследствие болезни в 1878. В декабре 1888 был разбит параличом. Вскоре у него наступает помрачение ума.Умер 25.8.1900 в Веймаре.
Даты жизни. Родился 15.10.1844 в Реккене (близ Лютцена, Саксония). В 1858 поступил в Наумбургскую школу в Пфорте. В 1864-1868 изучал филологию в Бонне и Лейпциге. В 1869 получил место профессора в Базеле, которое оставил вследствие болезни в 1878. В декабре 1888 был разбит параличом. Вскоре у него наступает помрачение ума.Умер 25.8.1900 в Веймаре.
НИЦШЕ Фридрих
1844-1900) - нем. мыслитель, оказавший влияние на бурж. философию и лит-ру 20 в. В его соч. («Так говорил Заратустра», «Человеческое слишком человеческое», «Антихристианин», незаконч. «Воля к власти» и др.) подвергнута резкой критике христ. этика, к-рая, по его мнению, лишает человека полноты жизни, культивирует его бессилие и слабость, ослабляет инстинкт самосохранения. Христианство. с его т. зр., вредоноснее любого из пороков. Н. - один из наиболее яростных противников народных масс, приближающейся «неизбежной революции», к-рым он противопоставлял идеал сверхчеловека, ставящего себя выше добра и зла и утверждающего свою волю к власти. Хотя Н. отвергал идеи потустороннего мира, его нельзя отнести к атеистам: его атеистич. воззрения противополагаются религиозным и существуют только в связи с ними, являясь их отрицанием. Мир есть становление, бесцельность к-рого конкретизируется в идее «вечного возвращения», имеющего у Н. мистич. смысл. Идеи Н. явились обоснованием аморализма, культа силы, использовались им-периалистич. реакцией в борьбе против демократии и социализма.
Источник: Атеистический словарь
Ницше Фридрих
1844-1900) немецкий философ, представитель иррационализма. Свои первые сочинения Ницше написал в 10-летнем возрасте. Он был человеком болезненным и необщительным. Одна из самых знаменитых книг Ницше - «Так говорил Заратустра» с подзаголовком «Книга для всех и ни для кого». Эту свою работу он считал «Самой глубокой из всех книг, которыми обладает человечество». Ницше пытался создать идеал нового человека - сверхчеловека, который уничтожит все лживое и болезненное, враждебное жизни. Христианство, считал Ницше, проповедует «рабскую мораль». Он боролся против буржуазии, ее лживой морали. Одновременно он считал, что плебеи угрожают всему возвышенному и благородному. Сверхчеловек Ницше воплотил в себя образ человека — господина эпохи Возрождения, опирающегося на свое «я» и не имеющего пределов своему развитию. Ницше считал, что все, что существует, в том числе и познание человека, есть форма проявления воли к власти. Все в мире есть непрерывное становление, но не беспрестанное возникновение нового, а лишь «вечный круговорот» всего, что было. «Вечные песочные часы бытия снова и снова оказываются перевернутыми». Ницше призывал к отстаиванию человеческой индивидуальности, своего «Я». Он писал, что человек, который не хочет слиться с толпой, должен прежде всего отбросить свою лень и следовать голосу своей совести, взывающей к нему: «Будь самим собой. Все, что ты теперь думаешь, и делаешь, к чему стремишься,- все это не ты» В противном случае ты будешь только манекеном, мыслящим по общему шаблону.
Источник: Человек и общество. Культурология
НИЦШЕ Фридрих
(1844-1900) – немецкий философ, один из основоположников «философии жизни», где основной категорией была «жизнь» как единственная подлинная реальность и высшая ценность. Человек, по мысли Ницше, природное существо, а культура – это специфический способ адаптации человека к жизни. Самостоятельно человек не может выжить в иррациональном потоке жизни и вынужден создавать различные приспособления, защищающие его, то есть создавать культуру. Поэтому культура для Ницше – это своеобразная стена, отгораживающая человека от подлинной реальности – жизни, или «тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом жизни». Культура ограничивает и подавляет человека, его волю к жизни, делая возможным существование слабых и никчемных людей. Поэтому Ницше сознательно провозглашает свою новую философию сверхчеловека, где нравственность рассматривается как запрет на естественные желания и поступки человека, из-за чего человек становится больным существом. Ницше указывает на существование двух начал в европейской культуре – дианисийского и аполлонийского. Эти начала являются двумя первичными стадиями существования культуры и двумя полюсами человеческой культуры, которые он отождествляет с образами древнегреческих богов – Диониса и Аполлона. Они олицетворяют два противоборствующих начала и одновременно выражают всю полноту жизни. Мир Диониса – это стихийный, неуправляемый и хаотичный мир эмоций, желаний, инстинктивных побуждений. Выражается он через стихию звуков, обращается исключительно к слуху и связан с первичным трагическим переживанием жизни. Поэтому это начало воплощается в трагедии и музыке. Мир Аполлона связан с гармонией, спокойной, рационально организованной формой и т.д. Аполлонийской начало связано с заменой трагического переживания жизни прекрасными формами в изобразительных, пластических искусствах. Творения аполлонийской культуры представляют собой воплощение чувства меры, самоограничения человека, свободы от диких инстинктов. Когда-то эти два начала соединились в античной трагедии, но затем они взаимоисключали друг друга, разрушая единство природы и человека. Вернуть первозданное единство, по мнению Ницше, можно будет только после появления сверхчеловека. Культурологические идеи Ницше отражены в его работе «Рождение трагедии из духа музыки».
НИЦШЕ (Nietzsche) Фридрих
1844-1900) - нем. философ-иррационалист, представитель философии жизни, филолог. Был поклонником Шопенгауэра; ему импонировал шопенгауэровский пессимизм, а также критика последним ценностей культуры. В дальнейшем Н. пришел к выводу, что пессимизм Шопенгауэра и его учение о воле недостаточны для преодоления кризиса совр. культуры, даже напротив, они сами лишь явление и продукт этого кризиса. Исследуя состояние культуры своего времени, Н. сделал вывод, что Европа стоит накануне кризиса. Об этом, с его т. зр., свидетельствует появление нигилизма, означающего, что «высшие ценности теряют свою ценность», что наступил период упадка и разложения подлинных ценностей и возвышения ценностей мнимых. Особую роль, считает Н., в создании подобного положения сыграла религия с ее фарисейской моралью; такую же роль он отводит демократическим и социалистическим теориям и учениям, направленным якобы на то, чтобы уравнять всех людей: сильных сделать слабыми, а слабых -сильными. Отсюда стремление Н. разделаться как с религиозной моралью, так и с различными гуманистическими теориями. Н. призывал к «переоценке ценностей», к уничтожению существовавших моральных норм, считая их безнравственными. Гл. принцип философии и этики Н., к-рому он придавал космический смысл, - учение о «воле к власти». В морали и искусстве Н. видел не только противоядие нигилизму и декадансу, но и средство их преодоления (при условии, что мораль и искусство получат новое содержание в духе принципа «воли к власти»). Н. отрицает традиционную мораль как устремление к идеалу и внешнее ограничение поведения, усматривая в ней разрушающее инстинкты и жизнь начало («Необходимо уничтожить мораль, чтобы освободить жизнь»). Отсюда его тяготение к «сильным» человеческим типам, к-рые могли бы «прорвать горизонт» установленных моральных норм и правил, стать вне обычной морали. Н. развивает свою теорию «сверхчеловека», стоящего «по ту сторону добра и зла», в к-рой сконцентрировались осн. задачи его этического учения. Н. оказал влияние на современников своей «радикальной» критикой всех ценностей буржуазного об-ва. Однако это была критика, направленная на укрепление авторитарной власти, сыгравшая роль теоретического обоснования господства «элиты». Не случайно культ сильной личности, «сверхчеловека», отрицание морали, воля к власти и др. идеи философии и этики Н. впоследствии были восприняты фашистами, объявившими его своим идейным и духовным вождем. Осн. этические соч. Н.: «Так.говорил Заратустра» (1883-84), «По ту сторону добра и зла» (1886), «К происхождению морали» (1887), «Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей» (1889-1901).
Источник: Словарь по этике
Ницше Фридрих
(1844—1900) — нем. философ-идеалист, один из предшественников фашистской идеологии; проф. филологии в Базеле (Швейцария, 1869—79). Взгляды Н. сложились в период вступления капитализма в стадию империализма и являются реакцией буржуазной идеологии на обострение классовых противоречий. Его мировоззрение проникнуто ненавистью к «духу революции» и к народным массам. Рабство, по В., принадлежит к «сущности культуры», а эксплуатация находится «в связи с сущностью всего живого». Помыслы Н. направлены к тому, чтобы «задержать поток, по-видимому, неизбежной революции». Под этим углом зрения Н. подвергает переоценке принципы и нормы либерально-буржуазной идеологии: рационалистическую философию, традиционную этику, христианскую религию. Он признает их расслабляющими волю к борьбе, неспособными подавить нарастающее революционное движение и откровенно выдвигает на их место принципы антигуманизма и антидемократизма. Н. резко отделяет идеологию, предназначенную для воспитания духа покорности у трудящихся («мораль рабов»), от идеологии, предназначенной воспитывать «касту господ» («мораль господ»), проповедуя для них безудержный индивидуализм права и нравственности. Философия Н. — волюнтаризм: разуму он противопоставляет волю. Универсальной движущей силой развития признается «борьба за существование», перерастающая в «волю к власти». Против научной теории прогресса Н. выдвигает миф о «вечном возвращении всех вещей». Осн. работы: «Так говорил Заратустра» (1883--91), «По ту сторону добра и зла» (1886), «Водя к власти» (изд. 1906). «Нищета философии. Ответ на «Философию нищеты» г-на Пру-дона» — раннее произв. Маркса, в к-ром изложены основы научного социализма. Написано на фр. языке в 1847 и направлено против взглядов фр. мелкобуржуазного философа и экономиста, анархиста Пру-дона. Маркс выступил против «диалектической» фразеологии Прудона, показав, что Прудон не поднялся выше буржуазного кругозора. Большое внимание уделяет Маркс критике гегелевской и разработке материалистической диалектики. В «Н. ф.» дан научный анализ капиталистического способа производства и заложены основы марксистской политической экономии. Маркс глубоко исследует экономическое положение, историческую роль и задачи классовой борьбы пролетариата. «Условие освобождения рабочего класса есть уничтожение всех классов... А до тех пор антагонизм между пролетариатом и буржуазией остается борьбой класса против класса, борьбой, которая, будучи доведена до высшей степени своего напряжения, представляет собой полную революцию... Только при таком порядке вещей, когда не будет больше классов и классового антагонизма, социальные эволюцииперестанут быть политическими революциями. А до тех пор накануне каждого всеобщего переустройства общества последним словом социальной науки всегда будет: «Битва или смерть; кровавая борьба или небытие. Такова неумолимая постановка вопроса» (Жорж Санд.)» (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. 4, с. 184—185), — заключает Маркс свою книгу.
Источник: Философский словарь. 1963
НИЦШЕ Фридрих
15.10.1844, Реккен, около Лютцеиа, Саксония -25.8.1900, Веймар), нем. философ, представитель иррационализма и волюнтаризма, поэт. В 1869-79 проф. классич. филологии Базельского ун-та. Творч. деятельность Н. оборвалась в 1889 в связи с душевной болезнью.
От занятий классич. филологией Н. переходит к философии, испытав влияние Шопенгауэра и находясь под большим воздействием эстетич. идей и иск-ва Р. Вагнера. В своем первом соч. «Рождение трагедии из духа музыки» (1872), в значит. мере посвященном анализу антич. трагедии, Н. развивает идеи типологии культуры, намеченной Шиллером, Шеллингом и нем. романтизмом. Сопоставляя два начала бытия и культуры - «дионисийское» («жизненное», оргиастическибуйное и трагическое) и «аполлоновское» (созерцательное, логическичленящее, одностороннеинтеллектуальное), Н. видит идеал в достижении равновесия этих полярных начал. Уже здесь содержатся зачатки учения Н. о бытии как стихийном становлении, развитого позднее в учение «о воле к власти» как присущей всему живому тяге к самоутверждению, и его утопич. философии истории, обращающейся в поисках идеала к досократовской Греции. Эти консервативно-романтич. взгляды Н. и его волюнтаризм («Несвоевременные размышления», 1873) предопределили развитие Н. в направлении иррационализма. Показательно обращение Н. к форме эссе в его ранних работах; произв. «Человеческое, слишком человеческое» (1878), «Утренняя заря» (1881), «Веселая наука» (1882), «По ту сторону добра и зла» (1886) строятся как цепь фрагментов или афоризмов. Философия Н. обретает выражение в поэтич. творчестве, легенде, мифе («Так говорил Заратустра», т. 1-3, 1883-84). Н. стремится преодолеть рациональность филос. метода; понятия не выстраиваются у Н. в систему, а предстают как многозначные символы. Таковы понятия «жизнь», «воля к власти», к-рая есть и само бытие в его динамичности, и страсть, и инстинкт самосохранения, и движущая обществом энергия и т.д. В философии Н. переплетаются в труднорасчленимом единстве разнообразные, часто противоборствующие мотивы; анархич. критика совр. бурж. действительности и культуры предстает в виде универс. отчаяния в жизни, к-рое самим Н. осознается как явление «нигилизма». В мифе о «сверхчеловеке» культ сильной личности, индивидуалистически преодолевающей бурж. мир вне всяких моральных норм и с крайней жестокостью, сочетается с романтич. идеей «человека будущего», оставившего позади современность с ее пороками и ложью. Пытаясь утвердить, в противовес реально существующим обществ. отношениям, «естественный», ничем не сдерживаемый поток «жизни», Н. предпринимает ультрарадикальную критику всех «ценностей», в т. ч. христианства («Антихристианин», 1888), обрушивается на демократич. идеологию как закрепляющую «стадные инстинкты», выступает с проповедью эстетич. «имморализма».
Противоречивая и не подчиняющаяся к.-л. единству системы философия Н. оказала влияние на различные направления бурж. мысли 20 в.- философию жизни, прагматизм, экзистенциализм (каждое из этих направлений по-своему толковало H.). H. оказал значит. влияние на писателей кон. 19 - нач. 20 вв., на символизм. Творчество Н. явилось по существу одновременно разоблачением и утверждением тенденций бурж. культуры в эпоху империализма, ницшеанство использовали и идеологи нем. фашизма. Философы-марксисты, начиная с Ф. Меринга и Г. В. Плеханова, выступали с резкой и последоват. критикой идей Н. и ницшеанства.
От занятий классич. филологией Н. переходит к философии, испытав влияние Шопенгауэра и находясь под большим воздействием эстетич. идей и иск-ва Р. Вагнера. В своем первом соч. «Рождение трагедии из духа музыки» (1872), в значит. мере посвященном анализу антич. трагедии, Н. развивает идеи типологии культуры, намеченной Шиллером, Шеллингом и нем. романтизмом. Сопоставляя два начала бытия и культуры - «дионисийское» («жизненное», оргиастическибуйное и трагическое) и «аполлоновское» (созерцательное, логическичленящее, одностороннеинтеллектуальное), Н. видит идеал в достижении равновесия этих полярных начал. Уже здесь содержатся зачатки учения Н. о бытии как стихийном становлении, развитого позднее в учение «о воле к власти» как присущей всему живому тяге к самоутверждению, и его утопич. философии истории, обращающейся в поисках идеала к досократовской Греции. Эти консервативно-романтич. взгляды Н. и его волюнтаризм («Несвоевременные размышления», 1873) предопределили развитие Н. в направлении иррационализма. Показательно обращение Н. к форме эссе в его ранних работах; произв. «Человеческое, слишком человеческое» (1878), «Утренняя заря» (1881), «Веселая наука» (1882), «По ту сторону добра и зла» (1886) строятся как цепь фрагментов или афоризмов. Философия Н. обретает выражение в поэтич. творчестве, легенде, мифе («Так говорил Заратустра», т. 1-3, 1883-84). Н. стремится преодолеть рациональность филос. метода; понятия не выстраиваются у Н. в систему, а предстают как многозначные символы. Таковы понятия «жизнь», «воля к власти», к-рая есть и само бытие в его динамичности, и страсть, и инстинкт самосохранения, и движущая обществом энергия и т.д. В философии Н. переплетаются в труднорасчленимом единстве разнообразные, часто противоборствующие мотивы; анархич. критика совр. бурж. действительности и культуры предстает в виде универс. отчаяния в жизни, к-рое самим Н. осознается как явление «нигилизма». В мифе о «сверхчеловеке» культ сильной личности, индивидуалистически преодолевающей бурж. мир вне всяких моральных норм и с крайней жестокостью, сочетается с романтич. идеей «человека будущего», оставившего позади современность с ее пороками и ложью. Пытаясь утвердить, в противовес реально существующим обществ. отношениям, «естественный», ничем не сдерживаемый поток «жизни», Н. предпринимает ультрарадикальную критику всех «ценностей», в т. ч. христианства («Антихристианин», 1888), обрушивается на демократич. идеологию как закрепляющую «стадные инстинкты», выступает с проповедью эстетич. «имморализма».
Противоречивая и не подчиняющаяся к.-л. единству системы философия Н. оказала влияние на различные направления бурж. мысли 20 в.- философию жизни, прагматизм, экзистенциализм (каждое из этих направлений по-своему толковало H.). H. оказал значит. влияние на писателей кон. 19 - нач. 20 вв., на символизм. Творчество Н. явилось по существу одновременно разоблачением и утверждением тенденций бурж. культуры в эпоху империализма, ницшеанство использовали и идеологи нем. фашизма. Философы-марксисты, начиная с Ф. Меринга и Г. В. Плеханова, выступали с резкой и последоват. критикой идей Н. и ницшеанства.
Источник: Советский философский словарь
НИЦШЕ (Nietzsche) Фридрих
1844—1900) — нем. философ-иррационалист и волюнтарист, основоположник философии жизни, превративший философское знание в разновидность лирики и романистики. Претерпевшие значительную эволюцию фнлософско-эстетические взгляды Н. формировались под влиянием идей Вагнера и Шопенгауэра. Исходным пунктом этой эволюции было осмысление важнейших понятий Шопенгауэра «воля» и «представление» в качестве «дионисийского» и «аполлоновского» начал человеческой культуры. «Дионисийское» иск-во призвано, по Н., давать «метафизическое утешение» людям, познавшим изначальный трагизм жизнеобразующего начала, позволяя избыть в «вакхическом опьянении» болезненное чувство их разобщенности и одиночества. Задача же «аполлоновского» иск-ва, эстетизирующего иллюзорное многообразие мира,— помочь людям, пробудившимся от «вакхического опьянения», преодолеть отвращение к этому миру, возродить их волю к деятельности и борьбе за ее хрупкие дары и скоропреходящие радости. Эта отправная т. зр., к-рую сам Н. характеризовал как пессимистическую, подверглась в дальнейшем критике и пересмотру. Заложенная в его ранних работах идея оправдания мира в качестве «эстетического феномена» предполагала бога (предпосылка, к-рую Н-позднее отверг самым категорическим и язвительным образом). Но это был особый бог — «совершенно беззаботный и неморальный бог-художник», одинаково стремящийся «ощутить свою радость» и «свое величие» как в созидании, так и в разрушении, как в добре, так и во зле. Мир оказывался грандиозной иллюзией этого бога, страдающего от преисполняющей его воли-страсти, столь же творческой, сколь и разрушительной. Так, соединяется вагнеровски-шопенгауэровский пессимизм молодого Н., ищущего иск-ва «метафизического утешения», с «героическим пессимизмом» ницшеанского «сверхчеловека» (поздний период), жаждущего иск-ва, к-рое осталось бы «на поверхности явлений», доставляя радость телу, а не душе, поскольку «души никакой нет». «Пессимизм слабых», свойственный, по мнению Н., музыкальному творчеству Вагнера и философии Шопенгауэра, характеризуется теперь им как явление декаданса и нигилизма,трактуемого предельно широко: как любая форма утверждения идеального измерения человеческого существования: религиозная, философская (философский идеализм), моральная и т. д.; вера в облагораживающий смысл идеалов и ценностей и пр. Борьба с этой формой нигилизма, по Н., опять-таки предполагает нигилизм, но уже «дионисийский», к-рый, осуществляя «переоценку всех ценностей» и утверждая принцип «воли к власти» как наивысший, расчищает почву для появления «сверхчеловека». В идее «сверхчеловека» находит свое логическое завершение элитарная концепция Н., имевшая эстетические истоки. Первоначально права элиты на привилегированное существование обосновывались Н. ссылкой на ее уникальную эстетическую восприимчивость и болезненную чувствительность к страданиям. Впоследствии же к элите причисляются «жизнелюбы» — представители господствующей касты, к-рые уже в силу одного этого положительно относятся к жизни. В конце концов Н. приходит к выводу, что истинно худож. вкус — это «вкус к жизни», взятой в любых ее проявлениях — как высоких, так и низменных, а порождает его принадлежность к «касте господ», обеспечивающая людям житейские удобства и физиологическое здоровье. Эта идея была ассимилирована национал-социализмом и положена в основу политики гитлеровцев в отношении к иск-ву. Осн. произв., в к-рых получила отражение эволюция эстетических взглядов Н.: «Рождение трагедии из духа музыки» (1872), «Веселая наука» (1882), «Так говорил Заратустра» (т. 1—3, 1883— 84), «Поту сторону добра и зла» (1886), антивагнеровские памфлеты, а также наброски незавершенной серии книг под общим названием «Воля к власти».
Источник: Эстетика: Словарь
НИЦШЕ Фридрих (1844—1900)
нем. философ, один из основоположников совр. иррационализма в форме философии жизни. Взгляды Н. претерпели определенную эволюцию от романтической эстетизации опыта культуры через “переоценку всех ценностей” и критику “европейского нигилизма” к всеобъемлющей концепции волюнтаризма. Осн. положениями зрелой философии Н. являются: 1) все существующее (мир) есть воля к власти, могуществу; 2) сам мир есть множество борющихся друг с другом картин мира, или перспектив, исходящих из центров власти (силы),—в этом состоит т. наз. перспективизм. Н. излагает свою т. зр. полемически, в форме несистематической критики субстанционального дуализма (“теории двух миров”), метафизики, христианской моральной традиции и т. д. Н.— решительный противник укорененного в европейской культуре противопоставления “истинного мира” миру эмпирическому, истоки к-рого он видит в отрицании жизни, в декадансе. В основе декаданса, по В., лежит желание (зачастую бессознательное) физиологически слабых индивидов или социальных групп доминировать над сильными и здоровыми. Согласно Н., апелляция к разуму и правде (истине) — лишь заменяющий прямое физическое принуждение способ одной воли влиять на др. волю (в т. ч. коллективную), рациональная аргументация, любые рассуждения значимы лишь постольку, поскольку обозначают перспективу нек-рой воли, стремящейся к расширению своего могущества. В любой философской полемике речь идет, считает он, не о поиске истины, а о жизнеутверждении, подчинении своей воле воли противоборствующей. Это же, по Н., касается ценностных суждений, суждений об объективном мире (научные истины, факты). Все это суть интерпретации, субъективные картины мира, за к-рыми стоят физиологические потребности, стремление сохранять определенные формы жизни. Н. связывает критику метафизики с критикой языка. Рассматривая реальность как неупорядоченный поток становления. Н. подчеркивает несоизмеримость создаваемого категориальной схемой языка образа мира с подлинным положением дел, неспособность языка, а следовательно, и мышления представить к.-л. знание независимо от самого языка и мышления. Убеждение Н. в фальсифицирующей природе языка и разумного мышления лежит в основе утверждения им приоритета действия и воли над всеми др. свойствами и качествами. Глубокая внутренняя противоречивость ницшеанского витализма проявляется в вопросе о соотношении истинности той или иной доктрины, идеи, понятия и т. п. и их исторического генезиса. Хотя “всеобщие и необходимые истины”, познавательные категории, грамматические формы, этические постулаты и т, п. и не обладают, согласно Н., абсолютной ценностью, являясь просто удачными находками в борьбе за жизнь и власть, все же эти “предрассудки” разума не могут считаться целиком произвольными, т. к. они связаны с определенными органическими ресурсами человека как вида, с постоянством черт его природы. Они оправданы своей “полезностью” в рамках трансцендентального жизненного процесса. Они принадлежат “родовому субъекту”, цели и интересы к-рого в целом скрыты от каждого отдельно взятого индивида. Для последнего “предрассудки” разума и соответствующие им формы жизни оказываются априорными и принудительными, он не может не следовать им. Таков философский смысл ницшеанской идеи вечного возвращения, указывающей на неизбежность воспроизводства одних и тех же иллюзий, оценок, форм опыта, жизни. Этой фаталистической идее в мировоззрении Н. противостоит идея сверхчеловека, указывающая в первую очередь на необходимость преодоления (в т. ч. и через особую систему воспитания) черт человеческой природы, напр. структуры чувственности, на “утончение” восприятия для создания новых, более совершенных форм жизни. Осн. соч.: “Человеческое, слишком человеческое” (1878), “Веселая наука” (1882), “Так говорил Заратустра” (1883—85), “По ту сторону добра и зла” (1886), “Антихристианин” (1888).
Источник: Философский энциклопедический словарь
НИЦШЕ (Nietzsche) Фридрих
род. 15 окт. 1844, Реккен, близ Лютцена, Саксония - ум. 25 авг. 1900, Веймар) - нем. философ. Дед и отец Ницше были пасторами, отец его умер в 1849. Свои первые стихи и соч. Ницше написал в десятилетнем возрасте. В 1858 поступил в наумбургскую школу в Пфорте. В 1864-1868 изучал филологию в Бойне и Лейпциге. Уже в апр. 1869 благодаря рекомендации филолога Ф. В. Риталя он получил в Базеле место профессора, которое в 1878 вследствие болезни вынужден был оставить. С 1871 состояние здоровья Ницше все более ухудшалось, иногда ему приходилось переносить поистине адские страдания. Его терзала мучительная болезнь глаз, ведущая к полной потере зрения. В декабре 1888 Ницше был разбит параличом. Вскоре у него наступило помрачение ума. Его сестра Элизабет Ферстер-Ницше ухаживала за ним до самой его смерти и после этого взяла на себя заботу о наследии философа. Ницше был человеком болезненным, необщительным и неловким. Стыдясь своих недостатков, он старался держаться с преувеличенным достоинством. Поскольку Ницше был погружен лишь в мир порожденного им идеального образа человека (сверхчеловека) и обречен на одиночество, то в конце концов жизнь для него стала нереальной, иллюзорной и даже привела его к самообожествлению. В 1872 вышла первая книга Ницше "Рождение трагедии из духа музыки". Его учитель Ритчль и Ульрих фон Виламович-Меллендорф сочли ее ненаучной и отвергли. В своих "Несвоевременных рассуждениях", которые были написаны в 1873 - 1876, Ницше обрушился на Д. Ф. Штрауса и сторонников историзма, превознося в то же время Шопенгауэра и Рихарда Вагнера. С Вагнером он вскоре порвал. Книга "Веселая наука" (1882, окончательная редакция - 1886) непосредственно предшествовала знаменитому произв. Ницше "Так говорил Заратустра" с подзаголовком "Книга для всех и ни для кого" (I ч. - 1883, первое полн. издание - 1892). Эту свою работу Ницше считал "самой глубокой из всех книг, которыми обладает человечество". Создавая это произв., "Ницше весь был во власти чар, навеянных архетипом "древнего мудреца". Он отождествлял себя с образом Заратустры, воплотившего в себе сознание, вышедшее за пределы человеческих возможностей... В этом отождествлении слились в удивительно тесную связь судьба Ницше и его определенная философская концепция" (Fr. Seifert, С. G. Jungs, Lehre von UnbewuЯten und den Archetypen, в "Universitas", IX, 8, 1954). Своим осн. программным произв. Ницше предполагал сделать книгу 4 Воля к власти" (попытка "переоценки всех ценностей"), но оставил лишь массу заметок и афоризмов, созданных в процессе ее подготовки. Этот материал, изданный Э. Ферстер-Ницше и П. Гастом, появился в 1906 под общим названием "Воля к власти". Значительное влияние на ницшеанскую философию оказали волюнтаристская метафизика Шопенгауэра и дарвиновский закон борьбы за существование. Отправляясь от этих учений, Ницше стремился создать идеал нового человека, сверхчеловека, призванного уничтожить все лживое, болезненное, враждебное жизни. Его философия должна была занять место того философского нигилизма, приближение которого он видел. Борясь против христианства, Ницше утверждал, что продуктом его является "рабская мораль" - во всяком случае, ему известен лишь "инфантильный, поэтический образ Христа, наделенный сентиментальной мягкостью и пассивностью" (Г. Зигмунд). Он боролся и против буржуа, мораль которых считал лживой, и против плебса, угрожавшего, как он полагал, всему благородному и возвышенному. Ницшеанская модель сверхчеловека есть не что иное, как образ человека - господина эпохи Возрождения, воплотившегося, напр., в лице Чезаре Борджа (1475 - 1510). Метафизический лейтмотив ницшеанства имеет следующее содержание: все существующее, в т. ч. и человеческое познание, есть только форма проявления воли к власти; никакого абсолютного бытия нет: бытие - это становление, но не беспрестанное возникновение нового, а лишь "вечный круговорот" всего того, что в прошлом уже повторялось бесконечное число раз ("Вечные песочные часы бытия снова и снова оказываются перевернутыми"); идентичное, неизменное Я - такая же фикция, как и истинное бытие. Для современной экзистенциалистской философии важно также и следующее положение (из работы "Шопенгауэр как воспитатель"): "Человек, который не хочет слиться с толпой, должен прежде всего отбросить свою лень и следовать голосу своей совести, взывающей к нему: "Будь самим собой. Все, что ты теперь думаешь и делаешь, к чему стремишься, - все это не ты!" В противном случае ты будешь только манекеном, мыслящим по общему шаблону" ("Несвоевременные размышления". М., 1906). Этот манекен, мыслящий лишь по общему шаблону, и есть нечто безличное, Man в философии Хайдеггера. Несомненно, Ницше был выдающимся критиком и писателем, создавшим новые языковые формы, виднейшим мастером афоризма, крупнейшим эссеистом и поэтом. Но понимание философии Ницше затрудняет софистическая форма, в которую она облечена, "У Ницше нельзя искать никакого покоя, в его философии нет ни окончательной истины, ни положений, которые просто можно принять на веру... Ницше может правильно понять лишь тот, кто предварительно уже получил систематическую теоретическую выучку, кто приобрел точность мышления и настойчивость. Философствовать вслед за Ницше - значит постоянно утверждать себя в противовес ему" (Ясперс). Собр. соч. Ницше вышло в 1905-1913 в 19 тт. (рус. пер.: Поли, собр. соч., М., 1910 и следующие).
Источник: Философский энциклопедический словарь
НИЦШЕ Фридрих
(1844— 1900) — нем. философ, филолог, публицист, поэт. Род. в семье протестантского свящ. в с.Реккен близ г.Лютцен; с детства страдал головными болями и расстройствами зрения. С ранних лет увлекался музыкой, в 10 лет начал писать стихи, в 14 — лит.филос. и муз. эссе. Учился на теол. ф-те Боннского ун-та (1864—65) и на филол. ф-те Лейпцигского унта (1865—69), где его учителем был проф. Ф.В.Ричль. 1869—79 гг. — проф. каф. греч. языка и лит-ры в Базельском ун-те; в 1869 г. получил уч. степень д-ра философии без защиты канд. и докт. дис. на основании работ, опубл. в «Рейнском научном журнале». В 1879 г. прекратил преподавательскую деятельность и следующие 10 лет жил как «вольный философ» в разл. городах Германии, Италии, Швейцарии. Творч. деятельность оборвалась в 1889 г. в связи с душевной болезнью. Осн. соч.: «Рождение трагедии из духа музыки» (1872), «О пользе и вреде истории для жизни» (1874), «Человеческое, слишком человеческое» (1878), «Утренняя заря» (1881), «Веселая наука» (1882), «Так говорил Заратустра» (1884), «Злая мудрость» (1885), «По ту сторону добра и зла» (1886), «К генеалогии морали» (1887), «Сумерки идолов, или Как философствуют молотом» (1888), «Антихрист. Проклятие христианству» (опубл. 1895), «Ecce Homo» (опубл. 1908), «Воля к власти» (опубл. 1889). Соч. Н., издававшиеся в 1890—930-х гг., подвергались мн-ву недобросовестных искажений; академ. собр. соч. Н. опубл. в 1960-х гг. (Werke. Kritische Gesamtausgabe. Berlin; N.Y., 1960—967. Bd. 1—0). Учение Н. многопланово, поэтому его трудно отнести к опред. филос. направлению. Как правило, его считают представителем философии жизни, но он оказал влияние и на экзистенциализм, прагматизм, символизм, на мн. писателей конца XIX — начала XX вв. Сам испытал влияние А.Шопенгауэра и Р.Вагнера. В своем первом соч. «Рождение трагедии из духа музыки», в значительной мере посвященном анализу антич. трагедии, Н. развил идеи типологии культуры, намеченной Шиллером, Шеллингом и нем. романтизмом, противопоставив два ее начала — «дионисийское» (жизненно-оргиастическое) и «аполлоновское» (созерцательно-интеллектуальное). В соч., написанных в жанре филос.-худ. прозы, Н. критически оценивал совр. ему культуру, в поисках идеала обращался к досократовской Греции, отстаивал эстетич. имморализм («По ту сторону добра и зла»). В мифе о «сверхчеловеке» индивидуалистический культ сильной личности («Так говорил Заратустра»; «Воля к власти») сочетался у Н. с романтич. идеалом «человека будущего». Осн. тема философии Н. — критика европ. об-ва, культуры и морали с позиций эстетически интерпретированной идеи всеобщей эволюции. Бытие в целом есть поток жизни, осуществляющей себя как «вечное становление» и «вечное возвращение». В этом потоке жизни человек не занимает исключительного места, будучи одним из элементов универсальной борьбы за выживание, хотя и обладает интеллектом и творч. фантазией, к-рые делают его наиболее удачным материалом для появления «сверхчеловека». Движущей силой эволюции явл. воля к власти, степень реализации к-рой позволяет судить, наск. то или иное существо перспективно в плане полноты жизненного бытия; совр. европ. культура, выросшая на почве христианства, находится в стадии самоумерщвления благодаря господству таких ценностей, как равенство, милосердие, смирение перед чужой жестокостью и т.п. В ранний период творчества Н. противопоставлял классич. европ. культуре идеал досократовской античности, позднее — идеал буддизма, понятого им как эгоцентрическая религия самообожения. Механизм становления культуры определен противоборством двух начал — апполоновского и дионисийского; первое связано с принципами гармонии и строгости форм, рациональности и практичности, второе суть свободная игра жизненных сил, противная всякой оформленности и повторяемости. Ранние формы европ. культуры, где доминировало иск-во, воплощали именно жизнетворящее дионисийское начало, но со времен Сократа («первого декадента») и Платона (чья рационалистич. философия есть «систематическая клевета на жизнь») она двинулась по пути последовательной подмены жизни рационализированными образами сущего. Это привело к господству бездушной науки, выхолощенного иск-ва, некроцентрической религии; ближайшая перспектива европ. культуры — оформление нивелирующей машинноуравнительной системы радикального подавления жизни и творчества. В равной степени Европу ждет глобальный конфликт массовых идеологий, выращенных на почве христианства и социализма. Хотя весь «проект» христ. культуры нацелен на обретение самотождественного рационального и морального смысла реальности, он приводит к торжеству тотального нигилизма, к разрыву с ценностями и авторитетами, укорененными в жизненной почве и постигаемыми интуитивно, путем погружения «во тьму дионисийства». Все рационально-схематические формы мышления и описания действительности (включая язык классич. науки и философии), согл. Н., носят фальсифицирующий характер; след-но, вся система ценностей и идеалов, обслуживаемая ими, нуждается в радикальной переоценке. Она должна проходить не под знаком «человеческого, слишком человеческого», а под знаком перспективы сверхчеловеческого. Влияние Н. на всю совр. культуру связано не только с его конкретными филос. идеями и манифестами, но и с парадоксально-афористическим стилем их изложения, равно как и с символикой его биографии как «жизни на грани». Соч.: Соч.: В 2 т. М., 1990; Антихрист // Сумерки богов. М., 1989; Так говорил Заратустра. М., 1990; Утренняя заря. Екатеринбург, 1993; Воля к власти: Опыт переоценки всех ценностей. М., 1994; Странник и его тень. М., 1994; Философия в трагическую эпоху. М., 1994. Лит.: Манн Т. Философия Ницше в свете нашего опыта // Собр. соч. М., 1961. Т. 10; Соловьев В.С. Идея сверхчеловека // Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2; Галеви Ф. Жизнь Фридриха Ницше. СПб., 1991; Шестов Л. Добро в учении гр. Толстого и Ф.Ницше. СПб., 1991. В.И.Полищук, Е.В.Гутов
Источник: История и философия науки. Энциклопедический словарь
Фридрих Ницше (1844-1900)
рассматривается как предтеча философии жизни Его философские воззрения - своего рода реакция на Гегеля В своем творчестве он испытал влияние Шопенгауэра, хотя во многом отошел от него и создал свою систему философии иррационализма. Ницше родился в г. Реккене в Германии, хотя впоследствии отрекался от своего немецкого происхождения. Он изучал классическую филологию в Бонне и Лейпциге. Принял швейцарское гражданство и стал Профессором в Базеле. Был другом Вагнера. Вследствие болезни ему пришлось оставить пост в Базеле и вести более или менее уединенную жизнь, занимаясь литературным трудом и создавая философские произведения. В 1889 г. его поразило душевное расстройство, и остальную часть жизни он провел вместе с сестрой, которая заботилась о нем. Некоторые его произведения, например "Сумерки богов", были написаны после того, как он сошел с ума. Ницше создал целый ряд значительных трудов, которые оказали воздействие на всю последующую философию после него. Это "Происхождение трагедии из духа музыки" (1872), "Несвоевременные размышления" (1873-1876) "Человеческое, слишком человеческое (1878- 1880), "Beceлая наука" (1882), "Так говорил Заратустра" (1883-1886), По ту сторону добра и зла" (1886), "Антихрист" (1888). "Воля к власти" (1901-1906, посмертно). В своем творчестве Ницше затронул целый комплекс проблем, которые составляют всю его концепцию. Прежде всего центральной для него является проблема воли. Если Шопенгауэр в отказе от "воли к жизни" видел средство спасения, то Ницше противопоставил этому пониманию утверждение в жизни "воли к власти". "Воля к власти" у Ницше - это прежде всего вопрос о значимости любого из явлений общественной жизни. Он пишет: "Что хорошо? Все, что повышает чувство власти, волю к власти, саму власть в человеке. Что дурно? -Все, что происходит из слабости". "Воля к власти" - это основа права сильного, оно выражается во власти мужчины над женщиной, например. Подрывает волю к власти доминирование интеллекта, ходячая мораль, которая проповедует любовь к ближнему, социализм, который декларирует равенство между людьми. Мораль определяется такими понятиями, как "добро" и "зло". Она появляется у Ницше в виде превосходства аристократов, господ над другими людьми - рабами, низшими. Он подходит к морали только с позиций противоположности господской и рабской морали. Возникновение новой морали Ницше рассматривает как "восстание рабов в морали". В этических вопросах Ницше занимает позицию нигилизма. Современную культуру определяет как выражение декаданса. Для культуры декаданса характерны христианская мораль и религия сострадания. Мораль выступает как разлагающий элемент культуры, она является послушанием, инстинктом толпы. В основе "морали господ" лежат следующие положения: ценность жизни, понимаемая как "воля к власти"; природное неравенство людей, которое опирается на различия в жизненных силах и "воли к власти"; сильный человек не связан никакими моральными нормами. Субъектом морали выступает сверхчеловек, как определенный тип людей, "которые проявляют себя по отношению друг к другу снисходительными, сдержанными, нежными, гордыми и дружелюбными - по отношению к внешнему миру, там, где начинается чужое, чужие, они не многим лучше необузданных хищных зверей. Здесь они наслаждаются свободой от всякого социального принуждения, они на диком просторе вознаграждают себя за напряжение, созданное долгим умиротворением, которое обусловлено мирным сожительством. Они возвращаются к невинной совести хищного зверя, как торжествующие чудовища, которые идут с ужасной смены убийств, поджога, насилия, погрома с гордостью и душевным равновесием, уверенные, что поэты будут надолго теперь иметь тему для творчества и прославления. В основе всех этих рас нельзя не видеть хищного зверя, великолепную, жадно ищущую добычу и победы белокурую бестию" [Генеалогия морали. Аф. 11// Соч. Т. 2. С. 425-426]. Для Ницше сверхчеловек выступает также как высший биологический тип, который относится к человеку в том же отношении, в каком человек относится к обезьяне. Ницше, хотя и усматривает свой идеал человека в отдельных выдающихся личностях прошлого, все же рассматривает их как прообраз будущего сверхчеловека, который должен появиться, его необходимо вырастить. Сверхчеловек превращается у Ницше в культ личности, культ "великих людей" и является основой новой мифологии, представленной с высоким художественным мастерством в книге "Так говорил Заратустра". Концепция о сверхчеловеке связана с его другой концепцией -учением о "вечном возвращении". Ницше пишет, что в силу того, что время бесконечно, а количество возможных комбинаций и положений различных сил конечно, то, стало быть, наблюдаемое развитие должно повториться. Однако в последующем Ницше сам превращает эту концепцию в миф. представляя эту идею о вечном возвращении в виде образа- дорога и ворота на ней. На воротах надпись: "Мгновения . От этих ворот дорога бежит назад, все, что произошло в прошлом, может произойти и в будущем, т.е. повториться. Нередко эта идея трактуется как выражение оптимизма. Сам Ницше говорил: "Против парализующего ощущения всеобщего разрушения и неоконченности я выдвинул вечное возращение" [Воля к власти. Аф. 417-Ш]. С концепциями "сверхчеловека" связаны и взгляды Ницше на религию С детства он отличался религиозностью, но в дальнейшем был вынужден отказаться от христианства, не удовлетворенный его ходячими проповедями. Он становится противником религии, выступая против религии в различных произведениях и создав такую работу, как "Антихрист", с подзаголовком "Проклятие христианству". Религия, утверждает Ницше, исчерпала себя и не способна решить кардинальные проблемы жизни. Ницше выдвинул положение: "Бог умер! Бог мертв" И это мы Его умертвили!" "Вера в христианского бога стала не заслуживающей доверия" [Веселая наука. Аф. 125-П, 343-Щ. В наброске к "Заратустре" он написал: "Вы называете это саморазложением Бога, однако это только Его линька: он сбрасывает свою моральную шкуру! И вы скоро Его должны увидеть снова, по ту сторону добра и зла. Философия Ницше оказала значительное влияние на философию жизни прагматизм, экзистенциализм. Ввиду того, что философская система Ницше противоречива, не подчиняется единому принципу, она воспринималась и трактовалась по-разному.
Источник: Краткий словарь философских персоналий
НИЦШЕ Фридрих
философ; p. 15.10.1844 (Реккен, близ Лютцена, Саксония)—ум. 25.8.1900 (Веймар). Дед и отец Ницше были пасторами, отец его умер в 1849. Свои первые стихи и сочинения Ницше написал в десятилетнем возрасте. В 1858 Ницше поступил в наумбургскую школу в Пфорте. В 1864—1868 он изучал филологию в Бонне и Лейпциге. Уже в апреле 1869 благодаря рекомендации филолога Ф. В. Ритчля он получил в Базеле место профессора, которое в 1878 вследствие болезни вынужден был оставить. С 1871 состояние здоровья Ницше все более ухудшалось, иногда ему приходилось переносить поистине адские страдания. Его терзала мучительная болезнь глаз, ведущая к почти полной потере зрения. В декабре 1888 Ницше был разбит параличом. Вскоре у него наступило помрачение ума. Его сестра Элизабет Фёрстер-Ницше [р. 10.7.1846 (Рёккен) — ум. 8.11.1935 (Веймар)] ухаживала за ним до самой его смерти и после этого взяла на себя заботу о наследии философа. Ницше был человеком невысоким и болезненным, необщительным и неловким. Стыдясь этих своих недостатков и мелкобуржуазного происхождения, он старался держаться с преувеличенным достоинством. Так как Ницше был погружен лишь в мир порожденного им идеального образа человека (сверхчеловека) и обречен на одиночество, то в конце концов его жизнь стала нереальной, иллюзорной и даже привела его к созданию собственного мифологизированного образа. В 1872 вышла первая книга Ницше «Die Geburt der Tragödie aus dem Geiste der Musik» [«Рождение трагедии из духа музыки»]. Его учитель Ритчль и Ульрих фон Виламович-Мёллендорф сочли ее ненаучной и отвергли. В своих «Unzeitgemäßen Betrachtungen» [«Несвоевременных размышлениях»], которые были написаны в 1873—1876, Ницше обрушился на Д. Ф. Штрауса и на сторонников историзма, превознося в то же время Шопенгауэра и Рихарда Вагнера. С Вагнером он вскоре порвал. Книга «Die Fröhliche Wissenschaft» [«Веселая наука»] (1882, окончательная редакция — 1886) непосредственно предшествовала знаменитому произведению Ницше «Also sprach Zarathustra. Ein Buch fur Alle und Keinen» [«Так говорил Заратустра»] с подзаголовком [«Книга для всех и ни для кого»] (1ч. —1883, первое полное издание — 1892). Эту свою работу Ницше считал «самой глубокой из всех книг, которыми обладает человечество». Своим основным, программным, произведением Ницше предполагал сделать книгу «Der Wille zur Macht. Versuch einer Umwertung aller Werte» [«Воля к власти. Попытка переоценки всех ценностей»], но оставил лишь массу заметок и афоризмов, созданных в процессе ее подготовки. Этот материал был издан Э. Фёрстер-Ницше и П. Гастом под общим названием «Der Wille zur Macht» [«Воля к власти»].
Значительное влияние на ницшеанскую философию оказали волюнтаристская метафизика Шопенгауэра и дарвиновский закон борьбы за существование. Отправляясь от этих учений, Ницше стремился создать идеал нового человека, сверхчеловека, призванного уничтожить все лживое, болезненное, враждебное жизни. Его философия должна была занять место того философского нигилизма, приближение которого он видел. Борясь против христианства, Ницше утверждал, что продуктом христианства является «рабская мораль» (во всяком случае, ему известен лишь «инфантильный, пиэтический образ Христа, наделенный сентиментальной мягкостью и пассивностью» (Г. Зигмунд). Он боролся и против буржуа, мораль которых считал лживой, и против плебса, угрожавшего, как он полагал, всему благородному и возвышенному. Ницшеанская модель сверхчеловека есть не что иное, как образ человека — господина эпохи Возрождения, воплотившегося, например, в лице Чезаре Борджа (1475—1510). Метафизический лейтмотив ницшеанства, частично восходящий к Шопенгауэру, гласит: все существующее, в том числе и человеческое познание, есть только форма проявления воли к власти; никакого абсолютного бытия нет: бытие — это становление, но не беспрестанное возникновение нового, а лишь «вечный круговорот» всего того, что в прошлом уже повторялось бесконечное число раз («Вечные песочные часы бытия снова и снова оказываются перевернутыми»); идентичное, неизменное Я—такая же фикция, как и истинное бытие. Значение Ницше не только в его метафизике, но в том вкладе, который он внес в борьбу со спекулятивным мышлением и прежде всего в вовлечении мышления в жизнь. Он учил примиряющему с судьбой amor fati: «Судьба, я следую тебе добровольно, — если бы я этого не делал, мне пришлось бы это делать со слезами». Для современной экзистенциалистской философии важно также и следующее положение (из работы «Шопенгауэр как воспитатель»): «Человек, который не хочет слиться с толпой, должен прежде всего отбросить свою лень и следовать голосу своей совести, взывающей к нему: «Будь самим собой. Все, что ты теперь думаешь и делаешь, к чему стремишься, — все это не ты!» В противном случае ты будешь только манекеном, мыслящим по общему шаблону». Этот манекен, мыслящий лишь по общему шаблону, и есть нечто безличное, Man в философии Хайдеггера.
Несомненно, Ницше был выдающимся критиком и писателем, создавшим новые языковые формы, виднейшим мастером афоризма, крупнейшим эссеистом и поэтом. Но понимание философии Ницше затрудняет софистическая форма, в которую она облечена. «У Ницше нельзя искать никакого покоя, в его философии нет ни окончательной истины, ни положений, которые просто можно принять на веру... Ницше может правильно понять лишь тот, кто предварительно уже получил систематическую теоретическую выучку, кто приобрел точность мышления и настойчивость... Философствовать вслед за Ницше — значит постоянно утверждать себя в противовес ему» (К. Jaspers. Nietzsche. Einführung in das Verständnis seines Philosophierens, 1950). OCH. соч.: Menschliches, Allzumenschliches, 1876— 1878 (рус. пер.: Человеческое, слишком человеческое, 1911); Morgenröte, 1881; Die fröhliche Wissenschaft, 1882 (рус. пер.: Веселая наука, 1990); Also sprach Zarathustra, I—IV, 1883—1885 (pyc. пер.: Так говорил Заратустра, 1911); Jenseits von Gut und Böse, 1886 (рус. пер.: По ту сторону добра и зла, 1905); Zur Genealogie der Moral, 1887 (рус. пер.: К генеалогии морали, 1990); Der Antichrist, 1888 (рус. пер.: Антихрист, 1907); DionysosDithyramben, 1888 (рус. пер.: Дионисийские дифирамбы, 1993); Esse Homo (1888), 1908 (рус. пер., 1911); Der Fall Wagner (1888) (рус. пер.: Казус Вагнер, 1907); Nitzsche contra Wagner, 1888. Собр. соч.: Werke, 3 Bde., 1954—1956; Sämtliche Werke, 12 Bde., 1964—1965; Sämtliche Werke (Критическое издание), 15 Bde., 1980. (На рус. яз.: Полн. собр. соч.: В 9 т., 1909—1912; Соч.: В 2 т., 1990; Стихотворения. Философская проза, 1993.) — Библиография: W. Reichert, К. Schlechta. Int. N.-Bibl., 1960.
Klages. Die psycholog. Errungenschaften N. s, 1918; R. Reininger. N. s Kampf um den Sinn des Lebens, 1922; K. Hildebrandt. Wagner und N.. 1924; E. Bertram. N. — Versuch einer Mythologie, 1926; K. Jaspers. N.. 1936; W. Schlegel, N. s Geschichtsauffassung, 1937; K. Löwith. Von Hegel zu N.. 1941; K. Jaspers. N. und das Christentum, 1946; W. Kaufmann. N. Philosopher, Psychologist, Antichrist. Princeton, N. J. 1950, dt. 1982; H. Heimsoeth. Metaphys. Voraussetzungen und Antriebe in N. s Immoralismus, 1955; S. Hubbard. N. und Emerson, 1958; K. Schlechta. Der Fall N.. 1958; E. Fink. N. s Philos., 1960; M. Heidegger. N.. I—II, 1961; E. Biser. «Gott ist tot». N. s Destruktion des christl. Bewußtseins, 1962; H. Wein. Positives Antichristentum. N. s Christusbild, 1962; K.-H. Volkmann-Schluck. Leben und Denken. Interpretationen zur Philos. N. s, 1965; H. J. Schmidt. N. und Sokrates, 1969; W. Müller-Lauter. N. Seine Philos. der Gegensätze und die Gegensätze seiner Philos., 1971; M. Montinari u. a. (Hgg.). N.-Studien, 1972 ff.; F. Wandel.Bewußtsein und Wille. Dialektik bei N.. 1972; K. Brose. Geschichtsphilos. Strukturen im Werk N.s, 1973; R. L. Howey.Heidegger and Jaspers on N.. Den Haag, 1973; K. Schlechta. N.-Chronik, 1975; W. S. Wurzer. N. und Spinoza (Diss.), Freiburg, 1975; W. Ries.F. N.. 1977; B. Hillebrand (Hg.). N. und die dt. Literatur, I—II, 1978; R. Margreiter. Ontologie und Gottesbegriff bei N.. 1978; G. Abel. N. Die Dynamik der Willen zur Macht und die ewige Wiederkehr, 1984; G.-G. Grau. Ideologie u. Wille zur Macht. Zeitgemäße Betrachtungen über N., 1984; T. Herfurth. Zarathustras Adler Im Wandervogelnest. Formen und Phasen der N.-Rezeption In der dt, Jugendbewegung, In: Jb. d. Archivs d. dt. Jugendbewegung, 16 (1986—1987); W. Ottmann. Philosophie und Politik bei N.. 1987; W. Ries. N. zur Einf., 1987; S. Bauschinger, S. L. Cocalis, S. Lennox (Hgg.). N. heute. Die Rezeption seines Werkes nach 1968, 1989.
Значительное влияние на ницшеанскую философию оказали волюнтаристская метафизика Шопенгауэра и дарвиновский закон борьбы за существование. Отправляясь от этих учений, Ницше стремился создать идеал нового человека, сверхчеловека, призванного уничтожить все лживое, болезненное, враждебное жизни. Его философия должна была занять место того философского нигилизма, приближение которого он видел. Борясь против христианства, Ницше утверждал, что продуктом христианства является «рабская мораль» (во всяком случае, ему известен лишь «инфантильный, пиэтический образ Христа, наделенный сентиментальной мягкостью и пассивностью» (Г. Зигмунд). Он боролся и против буржуа, мораль которых считал лживой, и против плебса, угрожавшего, как он полагал, всему благородному и возвышенному. Ницшеанская модель сверхчеловека есть не что иное, как образ человека — господина эпохи Возрождения, воплотившегося, например, в лице Чезаре Борджа (1475—1510). Метафизический лейтмотив ницшеанства, частично восходящий к Шопенгауэру, гласит: все существующее, в том числе и человеческое познание, есть только форма проявления воли к власти; никакого абсолютного бытия нет: бытие — это становление, но не беспрестанное возникновение нового, а лишь «вечный круговорот» всего того, что в прошлом уже повторялось бесконечное число раз («Вечные песочные часы бытия снова и снова оказываются перевернутыми»); идентичное, неизменное Я—такая же фикция, как и истинное бытие. Значение Ницше не только в его метафизике, но в том вкладе, который он внес в борьбу со спекулятивным мышлением и прежде всего в вовлечении мышления в жизнь. Он учил примиряющему с судьбой amor fati: «Судьба, я следую тебе добровольно, — если бы я этого не делал, мне пришлось бы это делать со слезами». Для современной экзистенциалистской философии важно также и следующее положение (из работы «Шопенгауэр как воспитатель»): «Человек, который не хочет слиться с толпой, должен прежде всего отбросить свою лень и следовать голосу своей совести, взывающей к нему: «Будь самим собой. Все, что ты теперь думаешь и делаешь, к чему стремишься, — все это не ты!» В противном случае ты будешь только манекеном, мыслящим по общему шаблону». Этот манекен, мыслящий лишь по общему шаблону, и есть нечто безличное, Man в философии Хайдеггера.
Несомненно, Ницше был выдающимся критиком и писателем, создавшим новые языковые формы, виднейшим мастером афоризма, крупнейшим эссеистом и поэтом. Но понимание философии Ницше затрудняет софистическая форма, в которую она облечена. «У Ницше нельзя искать никакого покоя, в его философии нет ни окончательной истины, ни положений, которые просто можно принять на веру... Ницше может правильно понять лишь тот, кто предварительно уже получил систематическую теоретическую выучку, кто приобрел точность мышления и настойчивость... Философствовать вслед за Ницше — значит постоянно утверждать себя в противовес ему» (К. Jaspers. Nietzsche. Einführung in das Verständnis seines Philosophierens, 1950). OCH. соч.: Menschliches, Allzumenschliches, 1876— 1878 (рус. пер.: Человеческое, слишком человеческое, 1911); Morgenröte, 1881; Die fröhliche Wissenschaft, 1882 (рус. пер.: Веселая наука, 1990); Also sprach Zarathustra, I—IV, 1883—1885 (pyc. пер.: Так говорил Заратустра, 1911); Jenseits von Gut und Böse, 1886 (рус. пер.: По ту сторону добра и зла, 1905); Zur Genealogie der Moral, 1887 (рус. пер.: К генеалогии морали, 1990); Der Antichrist, 1888 (рус. пер.: Антихрист, 1907); DionysosDithyramben, 1888 (рус. пер.: Дионисийские дифирамбы, 1993); Esse Homo (1888), 1908 (рус. пер., 1911); Der Fall Wagner (1888) (рус. пер.: Казус Вагнер, 1907); Nitzsche contra Wagner, 1888. Собр. соч.: Werke, 3 Bde., 1954—1956; Sämtliche Werke, 12 Bde., 1964—1965; Sämtliche Werke (Критическое издание), 15 Bde., 1980. (На рус. яз.: Полн. собр. соч.: В 9 т., 1909—1912; Соч.: В 2 т., 1990; Стихотворения. Философская проза, 1993.) — Библиография: W. Reichert, К. Schlechta. Int. N.-Bibl., 1960.
Klages. Die psycholog. Errungenschaften N. s, 1918; R. Reininger. N. s Kampf um den Sinn des Lebens, 1922; K. Hildebrandt. Wagner und N.. 1924; E. Bertram. N. — Versuch einer Mythologie, 1926; K. Jaspers. N.. 1936; W. Schlegel, N. s Geschichtsauffassung, 1937; K. Löwith. Von Hegel zu N.. 1941; K. Jaspers. N. und das Christentum, 1946; W. Kaufmann. N. Philosopher, Psychologist, Antichrist. Princeton, N. J. 1950, dt. 1982; H. Heimsoeth. Metaphys. Voraussetzungen und Antriebe in N. s Immoralismus, 1955; S. Hubbard. N. und Emerson, 1958; K. Schlechta. Der Fall N.. 1958; E. Fink. N. s Philos., 1960; M. Heidegger. N.. I—II, 1961; E. Biser. «Gott ist tot». N. s Destruktion des christl. Bewußtseins, 1962; H. Wein. Positives Antichristentum. N. s Christusbild, 1962; K.-H. Volkmann-Schluck. Leben und Denken. Interpretationen zur Philos. N. s, 1965; H. J. Schmidt. N. und Sokrates, 1969; W. Müller-Lauter. N. Seine Philos. der Gegensätze und die Gegensätze seiner Philos., 1971; M. Montinari u. a. (Hgg.). N.-Studien, 1972 ff.; F. Wandel.Bewußtsein und Wille. Dialektik bei N.. 1972; K. Brose. Geschichtsphilos. Strukturen im Werk N.s, 1973; R. L. Howey.Heidegger and Jaspers on N.. Den Haag, 1973; K. Schlechta. N.-Chronik, 1975; W. S. Wurzer. N. und Spinoza (Diss.), Freiburg, 1975; W. Ries.F. N.. 1977; B. Hillebrand (Hg.). N. und die dt. Literatur, I—II, 1978; R. Margreiter. Ontologie und Gottesbegriff bei N.. 1978; G. Abel. N. Die Dynamik der Willen zur Macht und die ewige Wiederkehr, 1984; G.-G. Grau. Ideologie u. Wille zur Macht. Zeitgemäße Betrachtungen über N., 1984; T. Herfurth. Zarathustras Adler Im Wandervogelnest. Formen und Phasen der N.-Rezeption In der dt, Jugendbewegung, In: Jb. d. Archivs d. dt. Jugendbewegung, 16 (1986—1987); W. Ottmann. Philosophie und Politik bei N.. 1987; W. Ries. N. zur Einf., 1987; S. Bauschinger, S. L. Cocalis, S. Lennox (Hgg.). N. heute. Die Rezeption seines Werkes nach 1968, 1989.
Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961
НИЦШЕ ФРИДРИХ
(1844—1900) — немецкий философ, крупнейший представитель «философии жизни». На церковном кладбище в городке Реккен к югу от Лейпцига лежат две могильные плиты, на каждой из которых высечена фамилия Н. Под одной из них покоится великий философ, вторая могила принадлежит его сестре Элизабет, поставившей идеи своего брата на службу нацизму. Родился будущий великий философ в деревушке Реккен (Саксония) 15 октября 1844 г. Его отец и оба деда были лютеранскими священниками. В раннем детстве он потерял отца (1849), к которому на всю жизнь сохранил теплые и нежные чувства. С 1858 по 1864 г. посещает гимназию в г. Шульпфорте, затем изучает в Бонне и Лейпциге классическую филологию. В лавке старых книг в Лейпциге он однажды обнаружил книгу «Мир как воля и представление» А. Шопенгауэра, которая повлияла на его дальнейшее творчество. С 1868 г. поддерживал тесные дружеские творческие отношения с Р. Вагнером. В 1869 г. Н. без защиты докторской диссертации (в 24 года) стал профессором классической филологии в Базельском университете в Швейцарии. С 1873 г. в судьбу Н. вмешивается наследственная болезнь: он испытывает сильнейшие головные боли, периодические припадки, потерю сил, временную слепоту и т.п. По этой причине он вынужден был оставить преподавание в Базельском университете. Последние три года апоплексические удары происходили ежегодно. Скончался Н. в больнице для умалишенных.
Уже почти в течение века идут непрекращающиеся споры о Н. Проблема сверхчеловека, вопросы о добре и зле, о христианстве и его морали сострадания, о гуманизме и демократии. В спорах вокруг трактовки этих тем выявились два противоположных подхода. Сторонники первого, резко критического подхода к философии Н. характеризуют ее как философию аморализма, антигуманизма. Отчасти в этом виноват сам Н., который охотно именовал себя не только нигилистом, но и «имморалистом». Сторонники второго подхода считают необходимым объективно выявлять противоречивость, неоднозначность философии Н. Причина столкновения противоположных подходов заключена в глубокой внутренней противоречивости философии Н. Эта философия несет на себе печать, с одной стороны, западноевропейской рационалистической классики, с другой, в духе своего времени — второй половины XIX в. — тяготеет к иррационалистическим направлениям мысли. Из этого противоречия и рождается гений Н., на творчество которого не в последнюю очередь наложили отпечатки проблемы личного характера и неизлечимые болезни. В творчестве и личной судьбе Н. наиболее драматично отразился кризисный характер переходной эпохи на рубеже XIX—XX вв., выразившийся в тотальной утрате веры в разум, разочаровании и пессимизме. Будучи прямым наследником философской классики, Н. в то же время является первым настоящим декадентом, потрясшим основы основ европейской культуры. В противоположность всей европейской традиции Н. не создал и не стремился создать целостную философскую систему. Возможно, поэтому в мировой философии до сих пор не сложилось его скольконибудь целостного и непротиворечивого философского портрета.
Основа философии Н. — его учение о воли к власти. По Н., это не только основной, но и единственный принцип всего совершающегося, то единое, что лежит в основе всего мироздания. Все процессы, как физические, так и духовные, Н. стремится представить как различные модификации этой идеи. Поэтому все существующее он представляет как распадающиеся на некоторые центры силы органической и неорганической жизни, постоянно соперничающие между собой. Сама жизнь приобретает в трактовке Н. значение некоей части мирового процесса, особого вида мировой энергии, а потому только одного из проявлений воли к власти. Полемизируя с Ч. Дарвином, утверждавшим в качестве основного двигателя жизни борьбу за существование, Н. провозглашает новый лозунг: «Жизнь есть воля к власти». Данную тенденцию Н. обнаруживает на всех ступенях органической жизни. Опираясь на этот принцип, Н. разрабатывает основы новой гносеологии как перспективного учения об аффектах, которое органически вытекает из его онтологии. Будучи только частью универсальной жизненной силы и выражением единого жизненного принципа, человек, как и любой сложный механизм, представляет собой множество «воль к власти» и множество способов и форм их выражения, среди которых самым первым и наиболее естественным компонентом является совокупность его аффектов. Что касается мышления, познания, то Н. рассматривает их только как «выражение скрытых за ними аффектов», как своеобразное орудие власти, служащее возможно большему усовершенствованию животных функций, или повышению жизненности. Этой же цели оказываются подчинены и само сознание и все наивысшие продукты его деятельности: разум, логика и т.п., служащие лишь для схематизации и упрощения этого сложного мира, но отнюдь не его познания или поиска истины. Все проблемы современной культуры, считал Н., связаны с тем, что она ошибочно ориентирована на науку. В работе «Рождение трагедии из духа музыки» Н. обозначил главную проблему всей своей философии: как создать такую культуру, подчиняясь которой можно облагородить свой внутренний мир и воспитать себя.
Через несколько лет в работе «Так говорил Заратустра» он ставит следующий вопрос: как «возвратить людям ясность духа, простоту и величие» и выдвигает понятие сверхчеловека. Это понятие становится одним из главных в его учении, фиксируя в себе образ человека, ориентированного на идеал радикального и многомерного освобождения посредством самотворения. Мы должны превзойти, преодолеть себя вчерашних. В нашей истории, пишет Н., еще «никогда не было сверхчеловека! Поистине даже самого великого из них находил я слишком человеческим!». На пути создания новых ценностей Н. столкнулся с могучим противником в лице традиционной морали. Поэтому он решает «радикальным сомнением в ценностях ниспровергнуть все оценки, чтобы очистить дорогу». Н. показывает, что всякая мораль является тиранией по отношению к «природе» и «разуму», что прежде всего она учит ненавидеть слишком большую свободу, насаждает в людях потребность в ограниченных горизонтах, содействует глупости как условию жизни и роста. Он убежден, что ограниченность человеческого развития, его медленность, томительность, частое возвращение вспять и вращение на месте были в значительной мере обусловлены моралью повиновения, способствовавшей культивированию в Европе человека стадного типа, считающего себя единственно возможным типом человека вообще. Необходима не просто критика, а радикальная переоценка всех европейских идеалов и всей европейской морали в целом. Тот путь, по которому до сих пор шло европейское человечество, чреват, по Н., рядом чудовищных последствий, которые он пророчески предвещает своим современникам, приоткрывая завесу европейского будущего: распад европейской духовности и девальвацию ее ценностей, «восстание масс», тоталитаризм и воцарение «грядущего Хама».
Философия Н. — это уникальный эксперимент саморазрушения «твари» в человеке для самосозидания в нём «творца», названного «сверхчеловеком». Выход из антиномии: мораль или свобода в том, что традиционная мораль, извне предписывающая человеку целую систему запретов и декретов, могла опираться только на презумпцию несвободы. «Мы должны освободиться от морали…» — лейтмотив критики Н., но продолжение фразы «…чтобы суметь морально жить». Высшие ценности европейской культуры канонизированы и закреплены христианской религией и моралью. Ее основные принципы: сострадание, любовь к ближнему, стремление помочь ему. По мнению Н., это мораль рабов, неудачников, убогих и безвольных. Протест против нее Н. доводит до отрицания веры в потусторонний мир и самого Бога. «Бог умер!» — провозглашает философ и противопоставляет христианской проповеди любви к ближнему любовь к «дальнему». Мораль прогрессиста, устремленность в будущее и презрение к настоящему Н. доводит до крайних пределов: «Сострадание есть расточительность чувства, вредный для морального здоровья паразит. Оно патологично. Это зараза… Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку — «падающего толкни». Эти и подобные высказывания Н., будучи вырванными из контекста, зачастую использовались фашистскими идеологами, стремившимися превратить Н. в своего идейного союзника. Однако для него понятие «сверхчеловек» связано отнюдь не с политической властью, а с духовным и физическим превосходством, стремлением и способностью к постоянному самосовершенствованию. «Я учу вас сверхчеловеку. Человек есть нечто, что должно быть превзойдено».
Влияние Н. на философию XX в. было огромным. Прямое влияние его идей можно видеть в «Закате Европы» О. Шпенглера, теории архетипа, К. Юнга, философии М. Хайдеггера, К. Ясперса, Т. Адорно и М. Хоркхаймера и т.д. Заданные Н. стилистика мышления, методология и языковые парадигмы стали надолго образцами и нормами европейской ментальности.
Уже почти в течение века идут непрекращающиеся споры о Н. Проблема сверхчеловека, вопросы о добре и зле, о христианстве и его морали сострадания, о гуманизме и демократии. В спорах вокруг трактовки этих тем выявились два противоположных подхода. Сторонники первого, резко критического подхода к философии Н. характеризуют ее как философию аморализма, антигуманизма. Отчасти в этом виноват сам Н., который охотно именовал себя не только нигилистом, но и «имморалистом». Сторонники второго подхода считают необходимым объективно выявлять противоречивость, неоднозначность философии Н. Причина столкновения противоположных подходов заключена в глубокой внутренней противоречивости философии Н. Эта философия несет на себе печать, с одной стороны, западноевропейской рационалистической классики, с другой, в духе своего времени — второй половины XIX в. — тяготеет к иррационалистическим направлениям мысли. Из этого противоречия и рождается гений Н., на творчество которого не в последнюю очередь наложили отпечатки проблемы личного характера и неизлечимые болезни. В творчестве и личной судьбе Н. наиболее драматично отразился кризисный характер переходной эпохи на рубеже XIX—XX вв., выразившийся в тотальной утрате веры в разум, разочаровании и пессимизме. Будучи прямым наследником философской классики, Н. в то же время является первым настоящим декадентом, потрясшим основы основ европейской культуры. В противоположность всей европейской традиции Н. не создал и не стремился создать целостную философскую систему. Возможно, поэтому в мировой философии до сих пор не сложилось его скольконибудь целостного и непротиворечивого философского портрета.
Основа философии Н. — его учение о воли к власти. По Н., это не только основной, но и единственный принцип всего совершающегося, то единое, что лежит в основе всего мироздания. Все процессы, как физические, так и духовные, Н. стремится представить как различные модификации этой идеи. Поэтому все существующее он представляет как распадающиеся на некоторые центры силы органической и неорганической жизни, постоянно соперничающие между собой. Сама жизнь приобретает в трактовке Н. значение некоей части мирового процесса, особого вида мировой энергии, а потому только одного из проявлений воли к власти. Полемизируя с Ч. Дарвином, утверждавшим в качестве основного двигателя жизни борьбу за существование, Н. провозглашает новый лозунг: «Жизнь есть воля к власти». Данную тенденцию Н. обнаруживает на всех ступенях органической жизни. Опираясь на этот принцип, Н. разрабатывает основы новой гносеологии как перспективного учения об аффектах, которое органически вытекает из его онтологии. Будучи только частью универсальной жизненной силы и выражением единого жизненного принципа, человек, как и любой сложный механизм, представляет собой множество «воль к власти» и множество способов и форм их выражения, среди которых самым первым и наиболее естественным компонентом является совокупность его аффектов. Что касается мышления, познания, то Н. рассматривает их только как «выражение скрытых за ними аффектов», как своеобразное орудие власти, служащее возможно большему усовершенствованию животных функций, или повышению жизненности. Этой же цели оказываются подчинены и само сознание и все наивысшие продукты его деятельности: разум, логика и т.п., служащие лишь для схематизации и упрощения этого сложного мира, но отнюдь не его познания или поиска истины. Все проблемы современной культуры, считал Н., связаны с тем, что она ошибочно ориентирована на науку. В работе «Рождение трагедии из духа музыки» Н. обозначил главную проблему всей своей философии: как создать такую культуру, подчиняясь которой можно облагородить свой внутренний мир и воспитать себя.
Через несколько лет в работе «Так говорил Заратустра» он ставит следующий вопрос: как «возвратить людям ясность духа, простоту и величие» и выдвигает понятие сверхчеловека. Это понятие становится одним из главных в его учении, фиксируя в себе образ человека, ориентированного на идеал радикального и многомерного освобождения посредством самотворения. Мы должны превзойти, преодолеть себя вчерашних. В нашей истории, пишет Н., еще «никогда не было сверхчеловека! Поистине даже самого великого из них находил я слишком человеческим!». На пути создания новых ценностей Н. столкнулся с могучим противником в лице традиционной морали. Поэтому он решает «радикальным сомнением в ценностях ниспровергнуть все оценки, чтобы очистить дорогу». Н. показывает, что всякая мораль является тиранией по отношению к «природе» и «разуму», что прежде всего она учит ненавидеть слишком большую свободу, насаждает в людях потребность в ограниченных горизонтах, содействует глупости как условию жизни и роста. Он убежден, что ограниченность человеческого развития, его медленность, томительность, частое возвращение вспять и вращение на месте были в значительной мере обусловлены моралью повиновения, способствовавшей культивированию в Европе человека стадного типа, считающего себя единственно возможным типом человека вообще. Необходима не просто критика, а радикальная переоценка всех европейских идеалов и всей европейской морали в целом. Тот путь, по которому до сих пор шло европейское человечество, чреват, по Н., рядом чудовищных последствий, которые он пророчески предвещает своим современникам, приоткрывая завесу европейского будущего: распад европейской духовности и девальвацию ее ценностей, «восстание масс», тоталитаризм и воцарение «грядущего Хама».
Философия Н. — это уникальный эксперимент саморазрушения «твари» в человеке для самосозидания в нём «творца», названного «сверхчеловеком». Выход из антиномии: мораль или свобода в том, что традиционная мораль, извне предписывающая человеку целую систему запретов и декретов, могла опираться только на презумпцию несвободы. «Мы должны освободиться от морали…» — лейтмотив критики Н., но продолжение фразы «…чтобы суметь морально жить». Высшие ценности европейской культуры канонизированы и закреплены христианской религией и моралью. Ее основные принципы: сострадание, любовь к ближнему, стремление помочь ему. По мнению Н., это мораль рабов, неудачников, убогих и безвольных. Протест против нее Н. доводит до отрицания веры в потусторонний мир и самого Бога. «Бог умер!» — провозглашает философ и противопоставляет христианской проповеди любви к ближнему любовь к «дальнему». Мораль прогрессиста, устремленность в будущее и презрение к настоящему Н. доводит до крайних пределов: «Сострадание есть расточительность чувства, вредный для морального здоровья паразит. Оно патологично. Это зараза… Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку — «падающего толкни». Эти и подобные высказывания Н., будучи вырванными из контекста, зачастую использовались фашистскими идеологами, стремившимися превратить Н. в своего идейного союзника. Однако для него понятие «сверхчеловек» связано отнюдь не с политической властью, а с духовным и физическим превосходством, стремлением и способностью к постоянному самосовершенствованию. «Я учу вас сверхчеловеку. Человек есть нечто, что должно быть превзойдено».
Влияние Н. на философию XX в. было огромным. Прямое влияние его идей можно видеть в «Закате Европы» О. Шпенглера, теории архетипа, К. Юнга, философии М. Хайдеггера, К. Ясперса, Т. Адорно и М. Хоркхаймера и т.д. Заданные Н. стилистика мышления, методология и языковые парадигмы стали надолго образцами и нормами европейской ментальности.
Источник: Философский словарь инженера. 2016
НИЦШЕ (Nietzsche) Фридрих
1844 -1900) - нем. философ. В его творчестве и личной судьбе наиболее отчетливо запечатлен драматизм "переходной эпохи" рубежа XIX-XX веков. С одной стороны, Н. - идейный наследник философской классики, профессионально и творчески осмысливший как истоки западной культуры (античность), так и другие важнейшие ее этапы (христианство, Возрождение, Новое время). С другой стороны, он - первый декадент, поэт-безумец, пророк, силой своего таланта всколыхнувший долго дремавшие иррациональные пласты европейской культуры. Столкновение этих двух тенденций во многом и обусловило многоплановость и противоречивость как самого творчества Н., так и его последующего влияния.
Взгляды Н. претерпели эволюцию от романтической эстетизации опыта культуры через "переоценку всех ценностей" и критику "европейского нигилизма" к всеобъемлющей концепции волюнтаризма и перспективизма. Обращаясь к генезису человеческого общества и культуры, Н. выделяет интеллект и фантазию как главные свойства физически слабого "зоологического вида" (т.е. человека), развивая которые он может успешно справляться с практическими задачами, связанными в первую очередь с выживанием. Создание "средств культуры" (языка и логики) приводит, по Н., к принципиальному искажению действительности, основанному на допущении тождественных случаев. По мере развития средств культуры происходит полная подмена жизни, как она есть сама по себе, сущим, т.е. неким устойчивым и регулярно повторяющимся началом. Этой кропотливой работой подмены, утверждает Н., главным образом и занимается наука. Вместе с тем существует и другой важный компонент человеческой культуры - искусство. Являясь "добровольным стремлением к иллюзии", оно заключает в себе конструктивное начало культуры, поскольку гораздо ближе стоит к "жизни". На ранних этапах человеческой цивилизации искусство играло первостепенную по сравнению с наукой роль в жизни общества. В дальнейшем же (и неправомерно, как считает Н.) соотношение изменилось в пользу науки.
Исходя из такого понимания генезиса культуры, Н. строит свою философию культуры. Так, христианство он понимает очень широко: как стиль мышления и жизни. Его историю он начинает гораздо раньше, чем оно в действительности сложилось, - с Сократа. У Платона Н. находит уже достаточно развитую теорию "клеветы на мир", претендующую на устранение из жизни всякой неразумности, непосредственности. Подлинная же культура, образец которой Н. находит в досократовской Греции, связана, по его мнению, с признанием равноправия двух начал: дионисийского (титанизм, свободная игра жизненных сил) и аполлоновского (размеренность, оформленность). Однако европейская культура, считает Н., пошла в своем развитии по пути подавления дионисийского начала "разумом", "истиной", "Богом" - иными словами, гипертрофированным аполлинизмом. Вполне согласуясь с интенциями христианства как религии, наука, считает Н., стремится превратить мир в сплошную и обозримую упорядоченность. Обыденная жизнь строго регламентируется, в ней остается все меньше места для героизма и самостояния, все более торжествует посредственность. Спиритуалистическая философия, христианская религия и аскетическая мораль отрывают, по Н., человека от истоков самого существования - от "жизни", заставляя его "зарывать голову в песок небесных дел". Однако время этих учений, констатирует Н., прошло; нужны новые идеи.
Об этом свидетельствует такое широко распространившееся во второй половине XIX в. явление, как "европейский нигилизм". Его Н. называет "до конца продуманной логикой наших великих ценностей и идеалов". Главными среди них он считает понятия цели, единства и истины, выступающие, в свою очередь, существенными характеристиками "бытия". Вместе с тем он указывает на тотальность и абсолютную неизбежность нигилизма, ибо он есть оборотная сторона долгой и никогда не прекращавшейся борьбы европейского человека за освобождение от власти духовных и социальных авторитетов. В этом смысле он добровольно принимает нигилизм как свою личную судьбу и стремится преодолеть его как "философ будущего". На место единого, истинного "бытия" сущности вещей, к которому ранее предписывалось устремлять силы разумения, чаяния и надежды, Н. ставит "жизнь" как вечное движение, становление, постоянное течение, лишенное атрибутов "бытия". У становления, по Н., нет цели, единства, его нельзя оценивать как истинное или ложное, доброе или злое. Этот "решительный гераклитизм" входит в плоть и кровь его "философии жизни". Все процессы как физической, так и духовной жизни Н. стремится представить как различные модификации волы к власти, могуществу (der Wille zur Macht). "Вещь", "субъект", "единство Я" - суть продукты творчества, деятельности мыслящего индивида, некоторые эвристические упрощения для обозначения этой силы. Все они не могут рассматриваться как единства в себе, а представляют собой динамические сгустки власти, центры силы, полагающей перспективы.
Согласно этому новому принципу, считает Н., на место теории познания следует поставить "перспективное учение об аффектах". Именно под влиянием влечений и потребностей человек истолковывает мир определенным образом, ибо всякое влечение есть "известный род властолюбия", стремящегося навязать свою перспективу как норму всем другим влечениям. Несправедливость, притеснение, эксплуатация не являются прерогативой той или иной социальной формы жизни. Это глубинная характеристика "жизни" как таковой. Апелляция к разуму и правде (истине) - лишь заменяющий прямое физическое принуждение способ одной воли влиять на другую волю (в том числе - на коллективную). Рациональная аргументация и вообще любые рассуждения, согласно Н., значимы лишь постольку, поскольку они обозначают перспективу некоторой воли, стремящейся к расширению своего могущества. В любой философской полемике дело идет не о поиске истины, а о жизнеутверждении, подчинении чужой воли своей. Это касается не только ценностных суждений, но и суждений об объективном мире. Все это суть "интерпретации", за которыми стоит стремление сохранять определенные формы жизни.
Н. связывает критику метафизики с критикой языка. Он убежден, что мышление неотделимо от языка, но язык с необходимостью искажает реальность. С помощью слов-метафор люди изначально упорядочивают хаос являемых в сыром опыте впечатлений. Случайные метафоры постепенно "твердеют", т.к. забывается источник их появления, и от частого употребления они превращаются в "понятия". Деиндивидуализация и универсальная применимость понятий - залог существования общества, члены которого должны иметь возможность "договориться". В свою очередь жизнь в обществе является условием выживания человека. Рассматривая реальность как неупорядоченный поток становления, Н. подчеркивает несоизмеримость создаваемого категориальной схемой языка образа мира с подлинным положением дел, неспособность языка, а следовательно, и мышления представить знание независимо от самого языка и мышления.
Убеждение Н. в фальсифицирующей природе языка и разумного мышления лежит в основе его постулата о приоритете действия и воли над всеми другими отношениями человека. Внутренняя противоречивость ницшеанского витализма проявляется в вопросе о соотношении истинности той или иной доктрины, идеи, понятия и т.п. и их исторического генезиса. Хотя "всеобщие и необходимые истины", познавательные категории, грамматические формы, этические постулаты и т.п. и не обладают, согласно Н., абсолютной ценностью, являясь просто удачными находками в борьбе за жизнь и власть, все же эти "предрассудки" разума не могут считаться целиком произвольными, ибо они связаны с определенными органическими ресурсами человека как вида, с постоянством черт его природы. Они оправданы своей "полезностью" в рамках общего жизненного процесса, принадлежат "родовому субъекту", цели и интересы которого в целом скрыты от каждого отдельно взятого индивида. Для отдельного человека "предрассудки" разума и соответствующие им формы жизни оказываются априорными и принудительными, и потому он не может не следовать им. Таков философский смысл ницшеанской идеи "вечного возвращения", указывающей на неизбежность воспроизводства одних и тех же форм жизни и опыта. Этой фаталистической идее в мировоззрении Н. противостоит идея сверхчеловека, указывающая в первую очередь на необходимость преодоления (в том числе и через особую систему воспитания) постоянных черт человеческой природы, напр. Структуры чувственности, на "утончение" восприятия для создания новых, более совершенных форм жизни.
Н. не создал философской школы как таковой, поэтому термином "ницшеанство" часто обозначают совершенно различные явления. Во-первых, речь идет о рецепции тех или иных идей Н., которая может быть как более или менее систематичной (напр., представителями "рус. религиозного ренессанса" конца XIX - начала XX веков, а также Хайдеггером, Ясперсом), так и фрагментарной (напр., Левитом, Финком, Делезом, Фуко, Деррида и др.). Во-вторых, в настоящее время сложилась международная школа ницшеведения, имеющая свои издания (прежде всего ежегодник "Nietzsche-Studien") и издательские центры, организации и сеть регулярных конференций. Данная деятельность, хотя и служит популяризации идей Н., носит главным образом научный характер. В-третьих, под "ницшеанством" иногда понимают разработку в рамках иного, чем у Н., философского контекста тех или иных тем и мотивов, которые вошли в современную культуру через творчество Н., причем его приоритет устанавливается нередко задним числом. Данный признак не специфичен, и по нему к "ницшеанству" можно отнести многие направления современной философии. Эти значения термина "ницшеанство" указывают на широту влияния наследия Н. на западную культуру. Противоречивость этого влияния ярче всего отражает четвертое значение, закрепившееся за "ницшеанством". Оно имеет значительную политическую нагрузку, основанную в основном на аберрации реального образа Н. В данном значении, наиболее последовательно применявшемся национал-социалистической идеологией, под "ницшеанством" понимается ничем не сдерживаемый активизм, торжество иррациональной витальности, циничное пренебрежение к духовным ценностям, аморализм, политический экстремизм.
A.A. Лаврова
Сочинения в двух томах. Т. 1-2. М., 1990; Werke. Kritische Gesamtausgabe. Bde. 1-30. В., N.Y., 1967.
Делез Ж. Ницше. СПб., 1996.
Взгляды Н. претерпели эволюцию от романтической эстетизации опыта культуры через "переоценку всех ценностей" и критику "европейского нигилизма" к всеобъемлющей концепции волюнтаризма и перспективизма. Обращаясь к генезису человеческого общества и культуры, Н. выделяет интеллект и фантазию как главные свойства физически слабого "зоологического вида" (т.е. человека), развивая которые он может успешно справляться с практическими задачами, связанными в первую очередь с выживанием. Создание "средств культуры" (языка и логики) приводит, по Н., к принципиальному искажению действительности, основанному на допущении тождественных случаев. По мере развития средств культуры происходит полная подмена жизни, как она есть сама по себе, сущим, т.е. неким устойчивым и регулярно повторяющимся началом. Этой кропотливой работой подмены, утверждает Н., главным образом и занимается наука. Вместе с тем существует и другой важный компонент человеческой культуры - искусство. Являясь "добровольным стремлением к иллюзии", оно заключает в себе конструктивное начало культуры, поскольку гораздо ближе стоит к "жизни". На ранних этапах человеческой цивилизации искусство играло первостепенную по сравнению с наукой роль в жизни общества. В дальнейшем же (и неправомерно, как считает Н.) соотношение изменилось в пользу науки.
Исходя из такого понимания генезиса культуры, Н. строит свою философию культуры. Так, христианство он понимает очень широко: как стиль мышления и жизни. Его историю он начинает гораздо раньше, чем оно в действительности сложилось, - с Сократа. У Платона Н. находит уже достаточно развитую теорию "клеветы на мир", претендующую на устранение из жизни всякой неразумности, непосредственности. Подлинная же культура, образец которой Н. находит в досократовской Греции, связана, по его мнению, с признанием равноправия двух начал: дионисийского (титанизм, свободная игра жизненных сил) и аполлоновского (размеренность, оформленность). Однако европейская культура, считает Н., пошла в своем развитии по пути подавления дионисийского начала "разумом", "истиной", "Богом" - иными словами, гипертрофированным аполлинизмом. Вполне согласуясь с интенциями христианства как религии, наука, считает Н., стремится превратить мир в сплошную и обозримую упорядоченность. Обыденная жизнь строго регламентируется, в ней остается все меньше места для героизма и самостояния, все более торжествует посредственность. Спиритуалистическая философия, христианская религия и аскетическая мораль отрывают, по Н., человека от истоков самого существования - от "жизни", заставляя его "зарывать голову в песок небесных дел". Однако время этих учений, констатирует Н., прошло; нужны новые идеи.
Об этом свидетельствует такое широко распространившееся во второй половине XIX в. явление, как "европейский нигилизм". Его Н. называет "до конца продуманной логикой наших великих ценностей и идеалов". Главными среди них он считает понятия цели, единства и истины, выступающие, в свою очередь, существенными характеристиками "бытия". Вместе с тем он указывает на тотальность и абсолютную неизбежность нигилизма, ибо он есть оборотная сторона долгой и никогда не прекращавшейся борьбы европейского человека за освобождение от власти духовных и социальных авторитетов. В этом смысле он добровольно принимает нигилизм как свою личную судьбу и стремится преодолеть его как "философ будущего". На место единого, истинного "бытия" сущности вещей, к которому ранее предписывалось устремлять силы разумения, чаяния и надежды, Н. ставит "жизнь" как вечное движение, становление, постоянное течение, лишенное атрибутов "бытия". У становления, по Н., нет цели, единства, его нельзя оценивать как истинное или ложное, доброе или злое. Этот "решительный гераклитизм" входит в плоть и кровь его "философии жизни". Все процессы как физической, так и духовной жизни Н. стремится представить как различные модификации волы к власти, могуществу (der Wille zur Macht). "Вещь", "субъект", "единство Я" - суть продукты творчества, деятельности мыслящего индивида, некоторые эвристические упрощения для обозначения этой силы. Все они не могут рассматриваться как единства в себе, а представляют собой динамические сгустки власти, центры силы, полагающей перспективы.
Согласно этому новому принципу, считает Н., на место теории познания следует поставить "перспективное учение об аффектах". Именно под влиянием влечений и потребностей человек истолковывает мир определенным образом, ибо всякое влечение есть "известный род властолюбия", стремящегося навязать свою перспективу как норму всем другим влечениям. Несправедливость, притеснение, эксплуатация не являются прерогативой той или иной социальной формы жизни. Это глубинная характеристика "жизни" как таковой. Апелляция к разуму и правде (истине) - лишь заменяющий прямое физическое принуждение способ одной воли влиять на другую волю (в том числе - на коллективную). Рациональная аргументация и вообще любые рассуждения, согласно Н., значимы лишь постольку, поскольку они обозначают перспективу некоторой воли, стремящейся к расширению своего могущества. В любой философской полемике дело идет не о поиске истины, а о жизнеутверждении, подчинении чужой воли своей. Это касается не только ценностных суждений, но и суждений об объективном мире. Все это суть "интерпретации", за которыми стоит стремление сохранять определенные формы жизни.
Н. связывает критику метафизики с критикой языка. Он убежден, что мышление неотделимо от языка, но язык с необходимостью искажает реальность. С помощью слов-метафор люди изначально упорядочивают хаос являемых в сыром опыте впечатлений. Случайные метафоры постепенно "твердеют", т.к. забывается источник их появления, и от частого употребления они превращаются в "понятия". Деиндивидуализация и универсальная применимость понятий - залог существования общества, члены которого должны иметь возможность "договориться". В свою очередь жизнь в обществе является условием выживания человека. Рассматривая реальность как неупорядоченный поток становления, Н. подчеркивает несоизмеримость создаваемого категориальной схемой языка образа мира с подлинным положением дел, неспособность языка, а следовательно, и мышления представить знание независимо от самого языка и мышления.
Убеждение Н. в фальсифицирующей природе языка и разумного мышления лежит в основе его постулата о приоритете действия и воли над всеми другими отношениями человека. Внутренняя противоречивость ницшеанского витализма проявляется в вопросе о соотношении истинности той или иной доктрины, идеи, понятия и т.п. и их исторического генезиса. Хотя "всеобщие и необходимые истины", познавательные категории, грамматические формы, этические постулаты и т.п. и не обладают, согласно Н., абсолютной ценностью, являясь просто удачными находками в борьбе за жизнь и власть, все же эти "предрассудки" разума не могут считаться целиком произвольными, ибо они связаны с определенными органическими ресурсами человека как вида, с постоянством черт его природы. Они оправданы своей "полезностью" в рамках общего жизненного процесса, принадлежат "родовому субъекту", цели и интересы которого в целом скрыты от каждого отдельно взятого индивида. Для отдельного человека "предрассудки" разума и соответствующие им формы жизни оказываются априорными и принудительными, и потому он не может не следовать им. Таков философский смысл ницшеанской идеи "вечного возвращения", указывающей на неизбежность воспроизводства одних и тех же форм жизни и опыта. Этой фаталистической идее в мировоззрении Н. противостоит идея сверхчеловека, указывающая в первую очередь на необходимость преодоления (в том числе и через особую систему воспитания) постоянных черт человеческой природы, напр. Структуры чувственности, на "утончение" восприятия для создания новых, более совершенных форм жизни.
Н. не создал философской школы как таковой, поэтому термином "ницшеанство" часто обозначают совершенно различные явления. Во-первых, речь идет о рецепции тех или иных идей Н., которая может быть как более или менее систематичной (напр., представителями "рус. религиозного ренессанса" конца XIX - начала XX веков, а также Хайдеггером, Ясперсом), так и фрагментарной (напр., Левитом, Финком, Делезом, Фуко, Деррида и др.). Во-вторых, в настоящее время сложилась международная школа ницшеведения, имеющая свои издания (прежде всего ежегодник "Nietzsche-Studien") и издательские центры, организации и сеть регулярных конференций. Данная деятельность, хотя и служит популяризации идей Н., носит главным образом научный характер. В-третьих, под "ницшеанством" иногда понимают разработку в рамках иного, чем у Н., философского контекста тех или иных тем и мотивов, которые вошли в современную культуру через творчество Н., причем его приоритет устанавливается нередко задним числом. Данный признак не специфичен, и по нему к "ницшеанству" можно отнести многие направления современной философии. Эти значения термина "ницшеанство" указывают на широту влияния наследия Н. на западную культуру. Противоречивость этого влияния ярче всего отражает четвертое значение, закрепившееся за "ницшеанством". Оно имеет значительную политическую нагрузку, основанную в основном на аберрации реального образа Н. В данном значении, наиболее последовательно применявшемся национал-социалистической идеологией, под "ницшеанством" понимается ничем не сдерживаемый активизм, торжество иррациональной витальности, циничное пренебрежение к духовным ценностям, аморализм, политический экстремизм.
A.A. Лаврова
Сочинения в двух томах. Т. 1-2. М., 1990; Werke. Kritische Gesamtausgabe. Bde. 1-30. В., N.Y., 1967.
Делез Ж. Ницше. СПб., 1996.
Источник: Современная западная философия: словарь
Ницше (Nietzsche) Фридрих
1844-1900) Немецкий мыслитель, родоначальник «философии жизни», один из наиболее влиятельных предшественников неклассической эстетики. Его зашифрованные и метафорические тексты не поддаются однозначному истолкованию. Все творчество Н. пронизано стремлением вырваться за узкие рамки западного рационалистического образа мышления и утвердить спонтанный взгляд на жизнь, творчество, искусство. В эстетической эволюции Н. можно выделить три основных этапа. В произведениях первого периода 1872-1878 («Рождение трагедии из духа музыки» (1872) и «Несвоевременные размышления» (1878) развиваются панэстетические идеи А.Шопенгауэра, Р.Вагнера и иенских романтиков. Во втором периоде (1876-1886) в книгах «Человеческое слишком человеческое» (1876), «Утренняя заря» (1881), «Веселая наука» (1882) усиливается влияние классической эстетики. И, наконец, в произведениях третьего периода (1883-1898) «Так говорил Заратустра» (1883-1884) и в набросках незавершенной серии книг под общим названием «Воля к власти» утверждается трагический оптимизм отчаяния и «неклассический» поэтический символизм. Философско-эстетические идеи Н. формировались в качестве реакции на системные установки немецкого классического идеализма. Отсюда его стремление к расшатыванию классических принципов мышления и одностороннему углублению поэтического символизма иенских романтиков и волюнтаризма А. Шопенгауэра. В произведениях Н. заметно сужается традиционная проблематика онтологизированной философии искусства. Будучи приверженцем разомкнутого художественно-поэтического образа мышления, он концентрирует свое внимание на разработке тех проблем, которые открывают наиболее широкий простор для иррационального их истолкования; природа искусства, субъект художественного творчества, художественный язык, творческий процесс и т. д. Главной целью устремлений Н. является не создание новой метафизики или научной философии, а конструирование художественно истолковываемой «философии жизни», неразрывно связанной с проблемами личного бытия. Основной смысл человеческих интересов он видит не в пользе, удовольствии или познании истины, а в раскрытии новых неведомых ранее возможностей, заложенных в самой личности, перспектив ее жизни. Жизнь, определяя действие и сознание людей, в свою очередь, стремится к росту, подъему, увеличению мощи, так как самым глубоким выражением жизни является всепронизывающий инстинкт власти. Так, ницшеанская «воля к жизни» с течением времени трансформируется в «волю к власти», которая провозглашается универсальным законом бытия. Она присуща всякому становлению и представляет собой движущую силу мировой эволюции. Таким образом, «воля к власти» превращается в центральную категорию мышления зрелого Н. Она объединяет в относительно цельный организм другие категории: «жизнь», «мир», «искусство», «творчество». Всем им присущ синкретический онтологический характер, хотя многие из употребляемых философом категорий поддаются лишь приблизительному истолкованию. Наиболее совершенной формой жизни Н. провозглашает художественное бытие, ибо в нем содержится самая мощная форма проявления инстинкта «воли к власти». Таким образом, адекватное постижение сущности бытия раскрывается путем тех размышлений об искусстве, которые нам представляет философия искусства. Так, проблематика философии искусства естественно вытекает из общефилософских воззрений и занимает центральное место в философских размышлениях Н. Высшей честью для философа он считал сравнение его с художником, и с гордостью говорил, что он стремится уподобиться поэту. Полагая, что мышление насквозь метафорично, H. вслед за романтиками и Шопенгауэром декларирует свою чуждость традиции абстрактного мышления и тяготеет к слиянию философской и поэтической сфер. Он убежден, что не существует принципиального различия между философским и поэтическим творчеством, а посему философ должен быть хорошим писателем и постоянно улучшать свой стиль. Совершенствованию стиля, понимаемому как развитие культуры мышления, Н. всегда уделял исключительное внимание. В его произведениях философская мысль органично объединяется с блестящими образцами лирики и интеллектуальной эссеистики. Основной силой, позволяющей человеку противостоять «чуждому» миру и помогающей утвердить собственную экзистенцию, в зрелой философии Н. становится творческая деятельность или, точнее, наиболее совершенная ее форма — художественная деятельность. В отличие от ранних произведений, в которых он вслед за Шопенгауэром усматривал назначение искусства в бегстве от тягостей жизни, зрелый Н. объявляет искусство наиболее прозрачной и мощной формой проявления великого инстинкта «воли к власти», «величайшим стимулятором жизни», раскрывающим смысл бытия. Н. различал три качественно разные формы искусства: 1) «высшее монологическое», или «разговор с богами», которое способно выразить высший смысл художественной деятельности, 2) «общественное» — направленное на утонченный круг людей и, наконец, 3) «демагогическое», или «вульгарное», предназначенное для удовлетворения низменных потребностей массового сознания. Осознав опасные последствия распространения стереотипов массового сознания, признаки разложения культуры, искусства, Н. пытается с позиций элитаризма оградить «подлинную» культуру меньшинства от разлагающего влияния «неподлинной» филистерской культуры, которую он с презрением называет квазикультурой «массы». Вырождение культуры и искусства здесь связывается с деструктивным тиранизирующим воздействием на индивидуальность рецидивов массового сознания. Так, основная тенденция массовой культуры проявляется через «неподвижность», «стагнацию», «самосохранение», следовательно, в ней отсутствует то живое творческое начало, которое является движущей силой подлинного искусства. Ратуя за разграничение «подлинной» и «неподлинной» сфер культуры, Н. связывает свои надежды не с современным ему искусством, чрезмерно романтичным и сентиментальным, а с новым искусством «гения», который был бы в состоянии противостоять разрушительным тенденциям века и формировать новую касту художников-гениев, стоящих «по ту сторону добра и зла». Так, проблема гения, или субъекта художественного творчества, выдвигается на передний план ницшеанской философии искусства. Будучи тесно связанной с проблемами человеческой свободы, смысла жизни, она рассматривается в онтологической перспективе. Отсюда и взгляд на художника как творца высших ценностей, и безмерное возвышение творческого начала. Гений в концепции Н. выступает в качестве инструмента, посредством которого проявляет себя глубинный творческий порыв жизни. Раннюю концепцию художественного гения Н. можно истолковать как своеобразный прототип метафорических образов Заратустры и «сверхчеловека». Эта трансформация в истолковании творческого субъекта объясняется сдвигами, происходившими в мировоззрении философа, усилением волюнтаристских и экзистенциальных мотивов. В символе «сверхчеловека» романтический культ гения сливается с мечтой просветителей об «естественном человеке». Путь к будущему возвышению творческого субъекта Н. видит не в современной чрезмерно хрупкой и болезненно рефлексирующей личности, а в возвышении ее естественных инстинктов, в проявлении того, что в ней еще осталось изначального, нетронутого. Многие черты сверхчеловека (естественность, индивидуализм, отрицание сентиментальности и т. д.) в несколько смягченном виде присутствуют в образе гения. В основе ранней философии искусства Н. лежит платоновское и романтическое истолкование гения и закономерностей творческого процесса. Субъект художественного творчества здесь предстает в качестве бессознательного медиума, транслятора высших управляющих миром дионисийских сил (см.: Аполлоновское и дионисийское). Он словно не творит, а само произведение объективно рождается в глубинах бытия. Делая акцент на физиологической природе субъекта художественного творчества, молодой Н. утверждал, что «подлинное» искусство способно родиться лишь из великой страсти, из мощной творческой энергии дионисийского опьянения, перед которым рушатся привычные нормы, представления; и гений, словно Бог, возвышаясь над хаосом мироздания, заставляет его принять желаемые формы и очертания. Достигнув высшей «надчеловеческой» степени воодушевления, гений погружается в вечный поток протекающих перед его глазами явлений. Сначала он все совершает в силу необходимости и лишь потом в полную меру наслаждается своей свободой и властью созидателя. Желая удовлетворить рождающиеся в подсознании мощные импульсы «Kunstwollen», гений, одержимый отвращением к сентиментальности и стремлением к наслаждению разума, приступает к преобразованию образов действительности в художественное произведение. Между «подлинным» искусством и действительностью, утверждает Н., пролегает пропасть, поскольку художественная красота по природе своей чужда истине. Поэтому те совершенные формы, которые создает гений, невозможно ни предугадать, ни создать усилиями воли, но они восторжествуют, если художник действительно велик. Аутентичность и спонтанность творческих порывов художника, по Н., определяют ценность его произведений, так как процесс художественного творчества здесь истолковывается как совершенно бессознательная иррациональная деятельность, следовательно, она является чуждой науке и рациональному пониманию. Созданные гением формы прекрасного невозможно втиснуть ни в какие критерии, ибо искусство независимо от действительности, а глубинная сущность прекрасного — от истины. С течением времени взгляды Н. на процесс художественного творчества существенно меняются, растет влияние рациональных мотивов. Философ теперь критически оценивает платоновскую концепцию «божественного вдохновения» и разоблачает заинтересованность художников создавать мифы о божественной природе творческого прозрения и вдохновения. Воображение художника, утверждает Н., непрерывно создает различные по своей значимости образы, которые его острый взгляд и опыт критически оценивают, отбирают, сопоставляют, и лишь в результате этих поисков рождаются значительные произведения искусства. Даже наиболее изысканные художественные импровизации зрелый философ оценивает умеренно, отдавая предпочтение произведениям, наполненным художественной мыслью. В истолковании закономерностей творчества у него все отчетливее обнаруживается влияние кантовско-гетевской рационалистической традиции. Не преувеличивая значения врожденного таланта, Н. все чаще говорит о значении труда, усвоения тонкостей ремесла, постоянных поисков и корректирования ошибок. Н. оказал огромное влияние на последующее развитие философско-эстетического и художественного сознания стремлением к онтологизации и эстетизации философской проблематики и разрушению классической системы координат и оценок, стиранием граней между бинарными оппозициями, расчленением авторского «я», выдвижением на первый план многих «неклассических» принципов мышления. Воздействие его идей ощущается в концепциях крупнейших представителей «философии жизни», экзистенциализма, психоанализа, персонализма, теоретиков «массовой культуры», модернизма и постмодернизма. Соч.: Werke. Kritische Gesamtausgabe, Bd. 1-30, В; N. Y., 1967 - ; Соч. В 2-х т. М., 1990; Воля к власти. М., 1995. Лит.: Верцман И. Е. Проблемы художественного познания. М., 1967; Давыдов Ю. Н. Искусство и элита. М., 1966; Schlechta К. International Nietzsche Bibliography, Chapel Hill, 1968. А. Андрияускас
НИЦШЕ Фридрих
15 октября 1844, Рекке, ок. Лютцена, Саксония — 25 августа 1900, Веймар) — немецкий философ, крупнейший представитель «философии жизни». Родился в протестантской пасторской семье. В раннем детстве теряет отца ( 1849), к которому сохранил теплые и нежные чувства (позднее, в автобиографии «Ессе Homo», прямо указывает на родство своего заболевания с заболеванием отца и даже толкует свой «кризис» как повторение судьбы отца). С 1858 по 1864 посещает птаназию в Шульпфорте, затем изучает в Бонне и Лейпциге классическую филологию; знакомится с главными произведениями А. Шопенгауэра, оказавшего на него наиболее сильное и длительное влияние. В 1869—79 профессор классической филологии Базельского университета. Во время Франко-прусской войны 1870—71 — санитар. С 1868 поддерживает тесные дружеские творческие отношения с Рихардом Вагнером и его женой Козимой, однако начиная с 1876 отношения с ними (после резкого разрыва) практически прекращаются. В конце этого первого периода духовного и творческого развития Ницше в его жизнь вступает другой мощный фактор: болезнь (1873) — сильнейшие головные боли, периодические припадки, потеря сил, временная слепота и т. п. Однако Ницше отказывается от услуг современной ему медицины; в силу зависимости от климатических условий ему приходится менять места своих сезонных пристанищ (в основном это горные деревушки Швейцарии и Италии). Из-за «болезни» он оставляет преподавание в Базельском университете. В этот первый период, уже омраченный его заболеванием, Ницше публикует сочинение «Рождение трагедии из духа музыки» (Die Geburt der Tragodie aus dem Geiste der Musik, 1872), которое вызывает двойственную реакцию у его коллег-филологов, и «Несвоевременные размышления» (Unzeitgemasse Betrachtungen, 1873—76). Второй период в жизни Ницше — от окончательного разрыва с Вагнером до появления «Так говорил Заратустра» (Also sprach Zarathustra, 1883—85), «Человеческое, слишком человеческое» (Menschliches, Allzumenschliches, 1878—80), «Веселая наука» (Die frohliche Wissenschaft, 1882), «Утренняя заря» (Morgenrote, 1881). В третий период он создает свои главные труды: «По ту сторону добра и зла» (Jenseits von Gut und Bose, 1886), «Сумерки идолов» (Gotzen-Dammerung, 1889), автобиографию «Ecce Homo» (1888). В этот период он формулирует идею «вечного возвращения» и начинает разрабатывать учение о воле к власти. Из-за резкого обострения болезни (удар настигает его в Турине) 3 января 1898 он помещается его другом Овербеком в психиатрическую больницу
Ницше не был философом ex professio и рассматривал свое «философское дело» как учение (не как метод, «систему» или теорию). Отсюда его резкое противопоставление собственного стиля философствования философии «специалистов», «ученым философам». Он «проповедовал» свои взгляды, т. е. придавал самому акту учительства решающую роль в преобразовании человеческого понимания смысла и целей жизни. Но в отличие от философов досократовских и тех, кто пришел на место Сократа, он не учил философии как искусству жить. Все главные его персонажи учат не истинной жизни (как Сократ, Шопенгауэр, Заратустра или Дионис-философ), а тому, что есть сама жизнь. За учением стоит Учитель, идеал избранного способа понимать жизнь. Другими словами, мысль всегда проявляет себя через избранный мыслителем способ («перспективу») жизни, драматическая театрализация образов мысли актуализирует возможные способы жизни. Под учением Ницше следует понимать разновидность духовного упражнения, т. е. обновляющее повторение того, что уже много раз было повторено. Жизнь —это полнота обновляющих себя повторений, и в этом смысле она —противоречие. Учительство Ницше, его воспитательная миссия не требует учеников или тех, кто мог бы принять на себя груз ответственности за мысль учителя; речь Ницше не обращена к разуму Другого. Образ Ницше-философа отчужден и неопределенен в силу его отказа от любой «мертвой маски»: пророка, аскета, мудреца, скептика и т. п. Философствование есть непрестанная духовная трансфигурация: Ницше переходит из одного состояния мысли в другое, не удерживая их в одном-единственном и неизменном переживании собственного Я, но обретая себя в каждом из них как в законченной форме. Творчество Ницше как «воспитателя человечества» содержит взаимосвязанные, но относительно самостоятельные комплексы: учения о «великом стиле», о методе, о переоценке всех ценностей, о «вечном возвращении», о воле к власти.
УЧЕНИЕ О ВЕЛИКОМ СТИЛЕ. Будучи одним из наиболее выдающихся немецких стилистов, Ницше устанавливает правила чтения для собственных произведений, указывая прежде всего на две наиболее значимые формы своего стиля: афоризм и дифирамб. Аналитическому срезу письма Ницше соответствует афористическая форма, патетическому — дифирамбическая (песнь). Переход между ними — в интенсивности ритмического изменения общего порядка высказывания. Афоризм образует порядок законченного высказывания, не сводимый к своей логико-грамматической или синтаксической структуре. Цель его — передать читателю не мысль или идею, подкрепляя их доказательством, убеждающей метафорой или удачным риторическим оборотом, а всю специфичность данного мгновения письма и все своеобразие того телесного жеста, которым нечто высказывается и одновременно скрывается. Телесный жест предстает в виде единой непрерывной ритмической кривой, проходящей в одно мгновение через множество точек, сил-мгновений, пульсирующих в тексте, того, что Ницше называл «нюансами». Афоризм — форма вечности, собиратель мгновений-нюансов. На афоризм проецируется форма вечного возвращения того же самого как иного, и сам он есть лишь свидетельство идеи «вечного возвращения» на уровне письма. Афоризм может распадаться на еще более мелкие фрагменты, имеющие также характер законченного высказывания (напр., краткие сентенции, эпиграммы, аллюзии, двусмысленности, шутки, смеховые паузы, восклицания, крики и т. п.). Музыкальная ритмическая пластика оказала глубокое влияние на построение ницшевской фразы.
УЧЕНИЕ О ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОМ МЕТОДЕ (СИМПТОМАТОЛОГИЯ). Суть ницшевского критического метода состоит (см. «Генеалогию морали» (Zur Genealogie der Moral)) в обновлении традиционной техники филологического (этимологического) изыскания на основе следующего метафизического постулата: «природной» неизменности ставшего бытия противостоит бытие становления. Вместо «становления бытия» — «бытие становления». Видимый мир — лишь видимость, а то, что могло бы быть высшей причиной, отсутствует. Мало сказать, что Бог умер, надо еще показать, что Его смерть так и не стала событием. Знак приравнивается симптому, философ и должен быть симптоматологом или дешифровщиком знаков культуры. За любым из знаков, которыми мы пользуемся как чем-то устоявшимся (по привычке, по случаю или по принуждению), всегда скрыт некий процесс, который и был подвергнут переработке. Симптом — знак бессилия жизни, полная и сильная жизнь есть событие (или «счастливый случай»), но не казус, не повод, не случайность и не происшествие. Т. к. всякий знак указывает на некоторое проявление болезненного состояния западной культуры, то, раскрывая смысл того или иного симптома, мы открываем источник болезни культуры. В «Генеалогии морали» Ницше пытается применить симптоматологическую технику анализа к ряду моральных утверждений, характерных для различных дискурсов христианизированной культуры (напр., по отношению к аскетическому идеалу).
УЧЕНИЕ О ПЕРЕОЦЕНКЕ ВСЕХ ЦЕННОСТЕЙ. Все ценности, на которых построена культура Запада, должны быть пересмотрены, ибо эта культура сформировала себя в круге платоновско-христианских понятий о подлинном и неподлинном мире, под знаком пренебрежения к миру посюстороннему и обесценивания жизни как лишь преддверия к другой, потусторонней жизни. На самом деле нет никакого иного мира, кроме того, что дан в перспективном его усмотрении: совокупность перспектив и делает мир тем, что он есть (см. Перспективизм). Ницше говорит об эпохе мирового нигилизма — длительном и непрерывном процессе отхода христианизированного человечества от ценностей посюстороннего опыта жизни (поворотный пункт — появление «теоретизирующего человека» по имени Сократ). Критика культуры — это лишь наблюдение философа-симптоматолога за мировым процессом вырождения христианизированного человечества.
«Смерть Бога» — один из ключевых символов, используемых Ницше для обозначения наступления новой всемирной эпохи переоценки всех ценностей, следующей за эпохой нигилизма. «Смерть Бога» как символ мирового События знаменует собой не просто утрату веры в высшие ценности, но то, что мир нуждается в другом порядке ценностей и утверждении их новой иерархии. Для Ницше «Бог, который умер»,— лишь тот Бог, который может умереть, т. е. это скорее всего пантеон прежних богов, предрассудки верований, нежели Бог «как таковой», Высшая инстанция бытия, что не имеет im лица, ни имени, ни звания, ни церкви, ни «креста и распятия»,— это принцип становления. Появление в «Так говорил Заратустра» профетической темы сверхчеловека неотделимо от события смерти Бога и темы преодоления человека.
УЧЕНИЕ О ВОЛИ К ВЛАСТИ. Воля к власти есть основной и всеопределяющий принцип жизни, отрицающий статус «субъекта» и вообще всякую телеологию, причинность, начало, закон, необходимость и т. п. Воля к власти — праформа существования живого, она не может быть сведена ни к чему иному, не имеет смысла и цели. Принцип воли к власти Ницше переносит не только на области человеческой активности, но и на неживую и органическую Природу: Воля к власти имеет характер расширения и подъема, снижения и падения; она иерархически организует завоеванное пространство жизни, разделяя его на ранги, придавая каждому из них коэффициент ценности. И так продолжается до тех пор, пока воля не найдет для себя последний объект приложения сил — саму себя: тогда начинается процесс дезинтеграции и распада, деления воли к власти и она перестает существовать как один из центров силы.
УЧЕНИЕ О ВЕЧНОМ ВОЗВРАЩЕНИИ. Под вечным возвращением Ницше понимает «бытие становления»: нечто становится, вечно возвращаясь, но возвращаясь как иное себе. В ходе этого возвращения особую роль играет повторение того же самого как иного, ибо повторение строится и как забвение, и как воспоминание. Вспоминается «лучшее», забывается «худшее» (это регулирование «возврата» через анамнез явно противостоит платоновскому припоминанию). Надо научиться roBopirre жизни «Да» (Ja-Sagen), т. е. не помнить ее «неудач» и «падений». Вечное интерпретируется как вечно становящееся, т. е. в своей неизменности становления оно не может не распадаться на себя повторяющие мгновения.
Влияние Ницше на философию 20 в. было огромным. Нет ни одного крупного европейского философа, который так или иначе не откликнулся бы на идеи Ницше. Прямое влияние идей Ницше можно отметить в «Закате Европы» О. Шпенглера (попытка построить морфологию культур на основании идей Гете и Ницше), теориях архетипа, интровертивной и экстравертивной личности, анализе сновидческой логики К. Г. Юнга. Ход ницшевских исследований продолжают такие, напр., книги, как «Происхождение немецкой драмы» В. Беньямина, двухтомное собрание лекций о Ницше М. Хайдеггера, введение в философию Ницше К.Ясперса, «Диалектика Просвещения» Т. Адорно и М. Хоркхаймера. Книги М. Фуко «Надзирать и наказывать. История тюрьмы», «Воля к познанию» (первый том «Истории сексуальности») — своего рода исторические комментарии к «Генеалогии морали». Областью наибольшего влияния Ницше остается по преимуществу философско-художественная мысль, оно не распространяется на «научную», «позитивную» философию (неокантианство, структурализм, аналитическая и феноменологическая философия). Начиная с 1960-х гг. в европейской интеллектуальной жизни появляется феномен «французского Ницше»: герменевтически-феноменологический подход к изучению его наследия характерен для П. Рикера и его последователей, своеобразная постпсихоаналитическая критика ницшевского текста — для Дерриды, к постструктуралистской аналитике можно отнести работы Ж. Делеза о Ницше-философе.
Соч.: Werke. Kritische Gesamtausgabe in 30 Bd., hrsg. v. G. Colli u. M. Montinari, Bd. 1-22. B.-N.Y, 1967-; Werke, Bd. 1-3, hrsg. v. K. Schlechta. Munch., 1956; Gesammelte Briefe, Bd. 1-5, 2 Aufl. Lpz., 1902-09; Соч. в 2 , 1990.
Лит.: ГалевиД. Жизнь Фридриха Ницше. СПб.—М., 1911; Шестов Л. Добро в учении гр. Толстого и Фр. Нищие. СПб., 1903; Он же. Достоевский и Ницше (философия трагедии). СПб., 1903; Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв».— в кн.. Он же. М., 1993, с. 168—217; Бибихин В. В. Работы М. Хайдеггера по культурологии и теории идеологий (европейский нигилизм). М., 1981; БатайЖ. Внутренний опыт. СПб., 1997; Д&юзЖ. Ницше. СПб., 1997; Недорога В. А. На высоте Энгадина. Фридрих Ницше.— В кн.: Выражение и смысл. М., 1995; Свасьян К. Фридрих Ницше: мученик познания.— В кн.: Ницше Ф. Соч. в 2 т., т. 1. М., 1990, с. 5-46; Jaspers К. Nietzsche, 3 Anil. В., 1950; Heidegger M. Nietzsche, Bd. 1—2. Stuttg., 1961.
В. А. Подорога
Ницше не был философом ex professio и рассматривал свое «философское дело» как учение (не как метод, «систему» или теорию). Отсюда его резкое противопоставление собственного стиля философствования философии «специалистов», «ученым философам». Он «проповедовал» свои взгляды, т. е. придавал самому акту учительства решающую роль в преобразовании человеческого понимания смысла и целей жизни. Но в отличие от философов досократовских и тех, кто пришел на место Сократа, он не учил философии как искусству жить. Все главные его персонажи учат не истинной жизни (как Сократ, Шопенгауэр, Заратустра или Дионис-философ), а тому, что есть сама жизнь. За учением стоит Учитель, идеал избранного способа понимать жизнь. Другими словами, мысль всегда проявляет себя через избранный мыслителем способ («перспективу») жизни, драматическая театрализация образов мысли актуализирует возможные способы жизни. Под учением Ницше следует понимать разновидность духовного упражнения, т. е. обновляющее повторение того, что уже много раз было повторено. Жизнь —это полнота обновляющих себя повторений, и в этом смысле она —противоречие. Учительство Ницше, его воспитательная миссия не требует учеников или тех, кто мог бы принять на себя груз ответственности за мысль учителя; речь Ницше не обращена к разуму Другого. Образ Ницше-философа отчужден и неопределенен в силу его отказа от любой «мертвой маски»: пророка, аскета, мудреца, скептика и т. п. Философствование есть непрестанная духовная трансфигурация: Ницше переходит из одного состояния мысли в другое, не удерживая их в одном-единственном и неизменном переживании собственного Я, но обретая себя в каждом из них как в законченной форме. Творчество Ницше как «воспитателя человечества» содержит взаимосвязанные, но относительно самостоятельные комплексы: учения о «великом стиле», о методе, о переоценке всех ценностей, о «вечном возвращении», о воле к власти.
УЧЕНИЕ О ВЕЛИКОМ СТИЛЕ. Будучи одним из наиболее выдающихся немецких стилистов, Ницше устанавливает правила чтения для собственных произведений, указывая прежде всего на две наиболее значимые формы своего стиля: афоризм и дифирамб. Аналитическому срезу письма Ницше соответствует афористическая форма, патетическому — дифирамбическая (песнь). Переход между ними — в интенсивности ритмического изменения общего порядка высказывания. Афоризм образует порядок законченного высказывания, не сводимый к своей логико-грамматической или синтаксической структуре. Цель его — передать читателю не мысль или идею, подкрепляя их доказательством, убеждающей метафорой или удачным риторическим оборотом, а всю специфичность данного мгновения письма и все своеобразие того телесного жеста, которым нечто высказывается и одновременно скрывается. Телесный жест предстает в виде единой непрерывной ритмической кривой, проходящей в одно мгновение через множество точек, сил-мгновений, пульсирующих в тексте, того, что Ницше называл «нюансами». Афоризм — форма вечности, собиратель мгновений-нюансов. На афоризм проецируется форма вечного возвращения того же самого как иного, и сам он есть лишь свидетельство идеи «вечного возвращения» на уровне письма. Афоризм может распадаться на еще более мелкие фрагменты, имеющие также характер законченного высказывания (напр., краткие сентенции, эпиграммы, аллюзии, двусмысленности, шутки, смеховые паузы, восклицания, крики и т. п.). Музыкальная ритмическая пластика оказала глубокое влияние на построение ницшевской фразы.
УЧЕНИЕ О ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОМ МЕТОДЕ (СИМПТОМАТОЛОГИЯ). Суть ницшевского критического метода состоит (см. «Генеалогию морали» (Zur Genealogie der Moral)) в обновлении традиционной техники филологического (этимологического) изыскания на основе следующего метафизического постулата: «природной» неизменности ставшего бытия противостоит бытие становления. Вместо «становления бытия» — «бытие становления». Видимый мир — лишь видимость, а то, что могло бы быть высшей причиной, отсутствует. Мало сказать, что Бог умер, надо еще показать, что Его смерть так и не стала событием. Знак приравнивается симптому, философ и должен быть симптоматологом или дешифровщиком знаков культуры. За любым из знаков, которыми мы пользуемся как чем-то устоявшимся (по привычке, по случаю или по принуждению), всегда скрыт некий процесс, который и был подвергнут переработке. Симптом — знак бессилия жизни, полная и сильная жизнь есть событие (или «счастливый случай»), но не казус, не повод, не случайность и не происшествие. Т. к. всякий знак указывает на некоторое проявление болезненного состояния западной культуры, то, раскрывая смысл того или иного симптома, мы открываем источник болезни культуры. В «Генеалогии морали» Ницше пытается применить симптоматологическую технику анализа к ряду моральных утверждений, характерных для различных дискурсов христианизированной культуры (напр., по отношению к аскетическому идеалу).
УЧЕНИЕ О ПЕРЕОЦЕНКЕ ВСЕХ ЦЕННОСТЕЙ. Все ценности, на которых построена культура Запада, должны быть пересмотрены, ибо эта культура сформировала себя в круге платоновско-христианских понятий о подлинном и неподлинном мире, под знаком пренебрежения к миру посюстороннему и обесценивания жизни как лишь преддверия к другой, потусторонней жизни. На самом деле нет никакого иного мира, кроме того, что дан в перспективном его усмотрении: совокупность перспектив и делает мир тем, что он есть (см. Перспективизм). Ницше говорит об эпохе мирового нигилизма — длительном и непрерывном процессе отхода христианизированного человечества от ценностей посюстороннего опыта жизни (поворотный пункт — появление «теоретизирующего человека» по имени Сократ). Критика культуры — это лишь наблюдение философа-симптоматолога за мировым процессом вырождения христианизированного человечества.
«Смерть Бога» — один из ключевых символов, используемых Ницше для обозначения наступления новой всемирной эпохи переоценки всех ценностей, следующей за эпохой нигилизма. «Смерть Бога» как символ мирового События знаменует собой не просто утрату веры в высшие ценности, но то, что мир нуждается в другом порядке ценностей и утверждении их новой иерархии. Для Ницше «Бог, который умер»,— лишь тот Бог, который может умереть, т. е. это скорее всего пантеон прежних богов, предрассудки верований, нежели Бог «как таковой», Высшая инстанция бытия, что не имеет im лица, ни имени, ни звания, ни церкви, ни «креста и распятия»,— это принцип становления. Появление в «Так говорил Заратустра» профетической темы сверхчеловека неотделимо от события смерти Бога и темы преодоления человека.
УЧЕНИЕ О ВОЛИ К ВЛАСТИ. Воля к власти есть основной и всеопределяющий принцип жизни, отрицающий статус «субъекта» и вообще всякую телеологию, причинность, начало, закон, необходимость и т. п. Воля к власти — праформа существования живого, она не может быть сведена ни к чему иному, не имеет смысла и цели. Принцип воли к власти Ницше переносит не только на области человеческой активности, но и на неживую и органическую Природу: Воля к власти имеет характер расширения и подъема, снижения и падения; она иерархически организует завоеванное пространство жизни, разделяя его на ранги, придавая каждому из них коэффициент ценности. И так продолжается до тех пор, пока воля не найдет для себя последний объект приложения сил — саму себя: тогда начинается процесс дезинтеграции и распада, деления воли к власти и она перестает существовать как один из центров силы.
УЧЕНИЕ О ВЕЧНОМ ВОЗВРАЩЕНИИ. Под вечным возвращением Ницше понимает «бытие становления»: нечто становится, вечно возвращаясь, но возвращаясь как иное себе. В ходе этого возвращения особую роль играет повторение того же самого как иного, ибо повторение строится и как забвение, и как воспоминание. Вспоминается «лучшее», забывается «худшее» (это регулирование «возврата» через анамнез явно противостоит платоновскому припоминанию). Надо научиться roBopirre жизни «Да» (Ja-Sagen), т. е. не помнить ее «неудач» и «падений». Вечное интерпретируется как вечно становящееся, т. е. в своей неизменности становления оно не может не распадаться на себя повторяющие мгновения.
Влияние Ницше на философию 20 в. было огромным. Нет ни одного крупного европейского философа, который так или иначе не откликнулся бы на идеи Ницше. Прямое влияние идей Ницше можно отметить в «Закате Европы» О. Шпенглера (попытка построить морфологию культур на основании идей Гете и Ницше), теориях архетипа, интровертивной и экстравертивной личности, анализе сновидческой логики К. Г. Юнга. Ход ницшевских исследований продолжают такие, напр., книги, как «Происхождение немецкой драмы» В. Беньямина, двухтомное собрание лекций о Ницше М. Хайдеггера, введение в философию Ницше К.Ясперса, «Диалектика Просвещения» Т. Адорно и М. Хоркхаймера. Книги М. Фуко «Надзирать и наказывать. История тюрьмы», «Воля к познанию» (первый том «Истории сексуальности») — своего рода исторические комментарии к «Генеалогии морали». Областью наибольшего влияния Ницше остается по преимуществу философско-художественная мысль, оно не распространяется на «научную», «позитивную» философию (неокантианство, структурализм, аналитическая и феноменологическая философия). Начиная с 1960-х гг. в европейской интеллектуальной жизни появляется феномен «французского Ницше»: герменевтически-феноменологический подход к изучению его наследия характерен для П. Рикера и его последователей, своеобразная постпсихоаналитическая критика ницшевского текста — для Дерриды, к постструктуралистской аналитике можно отнести работы Ж. Делеза о Ницше-философе.
Соч.: Werke. Kritische Gesamtausgabe in 30 Bd., hrsg. v. G. Colli u. M. Montinari, Bd. 1-22. B.-N.Y, 1967-; Werke, Bd. 1-3, hrsg. v. K. Schlechta. Munch., 1956; Gesammelte Briefe, Bd. 1-5, 2 Aufl. Lpz., 1902-09; Соч. в 2 , 1990.
Лит.: ГалевиД. Жизнь Фридриха Ницше. СПб.—М., 1911; Шестов Л. Добро в учении гр. Толстого и Фр. Нищие. СПб., 1903; Он же. Достоевский и Ницше (философия трагедии). СПб., 1903; Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв».— в кн.. Он же. М., 1993, с. 168—217; Бибихин В. В. Работы М. Хайдеггера по культурологии и теории идеологий (европейский нигилизм). М., 1981; БатайЖ. Внутренний опыт. СПб., 1997; Д&юзЖ. Ницше. СПб., 1997; Недорога В. А. На высоте Энгадина. Фридрих Ницше.— В кн.: Выражение и смысл. М., 1995; Свасьян К. Фридрих Ницше: мученик познания.— В кн.: Ницше Ф. Соч. в 2 т., т. 1. М., 1990, с. 5-46; Jaspers К. Nietzsche, 3 Anil. В., 1950; Heidegger M. Nietzsche, Bd. 1—2. Stuttg., 1961.
В. А. Подорога
Источник: Новая философская энциклопедия
НИЦШЕ (Nietzsche) Фридрих (1844-1900)
немецкий мыслитель, который дал пролог к новой культурно-философской ориентации, заложив фундамент "философии жизни". В творчестве и личной судьбе Н. наиболее драматично отразился кризисный характер переходной эпохи на рубеже 19 - начала 20 столетия, выразившийся в тотальной утрате веры в разум, разочаровании и пессимизме. В философской эволюции Н. можно выделить следующие основные этапы: 1. Романтизм молодого Н., когда он целиком находится под влиянием идей Шопенгауэра и Г. Вагнера; 2. Этап т.наз. позитивизма, связанный с разочарованием в Вагнере и резким разрывом с идеалом художника: Н. обращает свой взор к "положительным" наукам - естествознанию, математике, химии, истории, экономике; 3. Период зрелого Н. или собственно ницшеанский, проникнутый пафосной идеей "воли к власти". В свою очередь, творчество зрелого Н. с точки зрения топики и порядка рассматриваемых им проблем может быть представлено сл. обр.: а) создание утверждающей части учения путем разработки культурно-этического идеала в виде идеи о "сверхчеловеке" и о "вечном возврате"; б) негативная часть учения, выразившаяся в идее "переоценки всех ценностей". Главной работой раннего Н. является его первая книга под названием "Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм" (1872), продемонстрировавшая высшего класса филологический профессионализм, эрудицию и мастерство работы с классическими источниками. Однако филологические достижения автора целесообразно рассматривать только как идеальное средство, с помощью которого он идет от истолкования классических текстов к герменевтике современной ему эпохи. Внешней канвой работы становится противоположность аполлонического (как оптимистически радостного, логически членящего, прекрасного) и дионисического (как трагически-оргиастического, жизнеопьяняющего) начал, через развитие которой прослеживается вся история человечества, в том числе и современной для Н. Германии. Есть в книге, однако, и второй ракурс: то, что сам Н. назвал "проблемой рогатой" - это проблема науки, разума (который уже здесь, в этой ранней работе, рассматривается как опасная, подрывающая и подменяющая жизнь сила). Только искусство, которое на ранних этапах человеческой цивилизации играло, по Н., первостепенную по сравнению с наукой роль в жизни общества, является полнокровным воплощением и проявлением подлинной жизни, стихийным, ничем не детерминируемым, кроме воли и инстинктов художника, процессом жизнеизлияния. Отсюда сакраментальная фраза Н., ставшая своеобразным девизом его раннего эстетизма - "...только как эстетический феномен бытие и мир оправданы в вечности". Что же касается современной культуры с ее ориентацией на науку (истоки которой он прослеживает, начиная с Сократа), она оказалась глубоко враждебной жизни, так как опиралась на искусственный, все схематизирующий разум, глубоко чуждый инстинктивной в ее основе жизни. Исходя из такого понимания генезиса культуры, Н. строит затем всю свою последующую культурологию. В этом смысле "Рождение трагедии" можно было бы без преувеличения назвать своеобразным ключом к расшифровке всего его последующего творчества - этого "покушения на два тысячелетия противоестественности и человеческого позора". Завершает труд "чудовищная надежда" философа на возрождение трагического века с его дионисическим искусством, ставшим своеобразным символом жизненности. Здесь же Н. формулирует главную проблему всей его жизни и философии, которая найдет затем наиболее полное воплощение в работе "Так говорил Заратустра..." - как, каким путем создать такую культуру, подчиняясь которой человек мог бы облагородить свой внутренний мир и воспитать себя самого. Но пока, на данном этапе его творчества эта проблема формулируется им в поэтически-символическом требовании "возрождения трагедии", идеи трагического познания и трагического человека, воплощающих, по Н., переизбыток жизни. Непризнание работы, крах прежних идеалов, резкое обострение болезни и т.п. - все это заставит его мужественно отказаться от надежды "облагородить когда-либо человечество". Н. отказывается от роли мессии, отдавая все свои силы изучению наук о человеке ("Человеческое, слишком человеческое", 1874; "Утренняя заря", 1881). Пройдет несколько лет, прежде чем Н. вновь решит "возвратить людям ясность духа, простоту и величие" и сформулирует главную положительную задачу своей философии. Она виделась ему в утверждении верховной ценности культурного совершенствования человека, в результате которого должен появиться новый тип человека, превосходящий современных людей по своим морально-интеллектуальным качествам. В роли такого культурно-этического идеала Н. выдвигает эстетизированный им и заключенный в художественно законченную форму образ сверхчеловека. Можно говорить по крайней мере о двух противоречивых ракурсах, или о двух его измерениях: а) сверхчеловек - как возможный и достижимый в перспективах реального будущего идеал всего человечества; б) сверхчеловек - как лирическая фантазия, которую ее создатель творит, пренебрегая каким-либо точным изложением своей мысли и которой он всего лишь как бы забавляется, возбуждая "низшие слои человечества". Однако и в первом случае Н. иногда употребляет это понятие не совсем в избранном им самим же ракурсе, используя его для характеристики отдельных личностей "высшего типа", уже существовавших в истории, хотя "лишь как случайность", как исключение, "непреднамеренно" и наиболее полно воплотивших в себе идеал сверхчеловека. Речь идет о т.наз. "историческом сверхчеловеке" - Александр Великий, Цезарь, Август, Цезарь Борджиа, Наполеон. Хотя, как правило, свой идеал Н. приурочивает все же не к отдельной человеческой единице, а к человеческому виду в целом, облекая его в биологическую оболочку и представляя как зоологический тип, на порядок более высокий, чем Homo sapiens. Такой человек будущего должен быть достигнут, согласно Н., путем усовершенствования, строгого отбора и сознательного воспитания новой породы людей. По мере развития этой идеи, точка зрения философа несколько видоизменяется; Н. четко осознает тот факт, что каждый существующий вид имеет свои, строго определенные границы, которые он просто не в силах переступить. Он пишет: "Моя проблема не в том, как завершает собою человечество последовательный ряд сменяющихся существ (человек - это конец)". Однако, при этом он все же удерживает так полюбившийся ему термин "сверхчеловека", переводя проблему в плоскость поисков наиболее желательного, ценного и достойного жизни человеческого типа. Как и любой идеал, сверхчеловек Н. возникает в качестве антипода современному культурному человеку, "от нечистого дыхания которого" философ просто задыхался. Созданный им образ отличает гармония и синтез двух начал - дионисического с его радостным утверждением инстинктивной жажды жизни, и аполлоновского, придающего этой бьющей через край жизни одухотворяющую стройность и цельность идеала. Вся эта громадная сила должна, по Н., быть направлена в творческое неустанное стремление к новому. Его сверхчеловек - это прежде всего творец, обладающий сильной, стремительной, "длинной волей", творец самого себя как автономной и свободной личности. К числу направленных вовне составляющих его идеала Н. относит умение жертвовать собой; "дарящую добродетель"; великодушие и безграничную жажду деятельной любви; честность, неустрашимость; твердость; героизм и т.п. - все, что, по его мысли, позволит сверхчеловеку придать свой, истинно человеческий смысл всему на этой земле. Ряд внешних обстоятельств, и прежде всего резкое неприятие первой книги "Так говорил Заратустра" (1883), в которой Н. сформулировал все качества своего идеала, убедили мыслителя в полной тщетности его предприятия по осчастливливанию людей. Отсюда совсем иная тональность второй книги "Заратустры" и всех следующих за ней работ, в которых Н. самым серьезным образом переосмысливает свою идею ("Ессе Номо", 1888; "Антихрист", 1895 и др.). Так постепенно в романтическом идеала человека будущего на первый план выдвигается культ сильной личности, с крайней жестокостью преодолевающей все моральные нормы современного общества. Более того, подключение фаталистской идеи о "вечном возврате", которую Н. вводит в уста своему идеалу, и которая должна "унизить всех слабых и укрепить сильных", ибо только последние, любящие жизнь и видящие ее ценность, способны вынести ее "вечную повторяемость", вносит определенный диссонанс в первоначальный образ сверхчеловека. Эта горькая истина вечной повторяемости всего и вся, которая, по Н., придает высший смысл жизни как таковой, налагает огромную, почти непосильную ответственность на человека и почти лишает его веры в будущее сверхчеловечество. Поэтическая мощь его языка передаст это отчаяние следующими словами: "Это возбуждает ужасную жажду и, в конце концов, нечего пить". Вслед за выполнением утверждающей части его задачи наступает очередь негативной ее компоненты, которая оказывается самым непосредственным образом связана с предыдущей. На пути творения новых ценностей ("Новое хочет творить благородный - новую добродетель") Н. столкнулся с могучим противником в лице всей моральной ипостаси современной ему философии, поэтому он решает "радикальным сомнением в ценностях ниспровергнуть все оценки, чтобы очистить дорогу". Так начинается великая война Н. за освобождение людей от власти духов и социальных авторитетов, вошедшая в историю культуры под броским лозунгом "переоценки бывших до сего времени ценностей". Именно эта борьба и сделала Н. одним из наиболее ярких певцов "европейского нигилизма", который стал не просто делом всей его жизни, но и личной судьбой. Все работы, написанные им после "Заратустры", являют собой такую "переоценку", хотя наибольший интерес в этом ряду представляют два его крупных произведения, в которых ревизия прошлого удивительно сочетается с провидением будущего ("По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего", 1886 и замысленное в качестве приложения и ставшее затем своего рода пролегоменами к ней - "К генеалогии морали", 1887). Исследование философии, христианской религии и аскетической морали приводит Н. к выводу о том, что они отрывают человека от истоков подлинного существования, от самой жизни. Тот путь, по которому в результате пошло европейское человечество, оказывается поэтому чреват целым рядом чудовищных последствий, которые Н. пророчески предвещает своим современникам, приоткрывая завесу европейского будущего: распад европейской духовности и девальвация ее ценностей, "восстание масс", тоталитаризм и воцарение "грядущего хама" с его нивелировкой человека под флагом всеобщего равенства людей. Более того, именно в этих, по его словам "ужасных, проистекающих из его души - очень черных книгах" Н. по сути дела задает топику всех философских направлений 20 в. - и самой философии жизни с ее пророчествами о "Закате Европы", и идей таких мыслителей, как Ортега-и-Гассет, Гуссерль, Хай-деггер, Ясперс и т.п., пролагая тем самым дорогу как качественно новому типу философствования, так и нестандартным нормам европейской ментальности. Им закладываются оригинальные методологические и языковые парадигмы, которые получат затем колоссальную развертку в феноменологических, герменевтических и поструктуралистских изысках 20 века, воплотивших в себе основы дескриптивно-деструктивной феноменологии Н. В этом плане можно говорить об огромном воздействии его культурных идеологем, а также стилистики его языка на западное самосознание эпохи модерна и постмодерна. Завершающим аккордом зрелого ницшеанства и в то же время своеобразным его метафизическим стержнем стала концепция волюнтаризма, сделавшая главным принципом бытия и объяснения мироздания "волю к власти". Антисистематичность и антиметафизизм как характерные черты мировоззрения Н., не сводятся у него, однако, к простому отказу от притязаний на целостность и полноту теоретического охвата реальности; они предполагают, скорее, формирование очень своеобразного типа метафизики, носящего во многом нетрадиционный и по преимуществу прикладной характер. Такой ее статус можно объяснить тем, что, во-первых, на место хрестоматийного бытия философов, как основы и сущности всего существующего, Н. выдвигает "жизнь", с ее вечным движением и становлением, лишенную традиционной атрибутики бытия. А во-вторых, в основе процесса создания этой метафизики лежит все та же, титаническая интенция к утверждению жизни и жажда "мощных людей", которая пронизывает все разделы его творчества, и которая обусловливает плавный переход онтолого-гносеологической части его философии в моральное творчество с целью основательно фундировать его идеал сильного и целостного человека. Это обоснование не станет, однако органически связанным с его идеалом, более того, оно даже деформирует последний в сторону худшего. "Воля к власти", по Н., - это не только основной, но и единственный принцип всего совершающегося, то единое, что лежит в основе всего многообразного. Все процессы, как физические, так и духовные, Н. стремится представить как различные модификации этой идеи. Поэтому все существующее он представляет как распадающееся на некоторые своеобразные центры силы органической и неорганической жизни, постоянно соперничающие между собой. Сама жизнь приобретает в трактовке Н. значение некоей части мирового процесса, особого вида мировой энергии, а потому только одного из проявлений воли к власти. Полемизируя с Дарвиным, утверждавшим в качестве основного двигателя жизни борьбу за существование, Н. провозглашает новый лозунг: "Жизнь есть воля к власти". Данную тенденцию Н. обнаруживает на всех ступенях органической жизни, она постепенно приобретает (в границах экстраполяции на жизнь человека) вполне определенный, виталистического характера морально-социальный пафос. Опираясь на этот принцип, Н. разрабатывает основы новой гносеологии как перспективного учения об аффектах, которое органически вытекает из его онтологии. Будучи только частью универсальной жизненной силы и выражением единого жизненного принципа, человек, как и любой сложный механизм, представляет собой множество "воль к власти" и множество способов и форм их выражения, среди которых самой первой и наиболее естественной компонентой является совокупность его аффектов. Именно под влиянием этих стремлений, из которых наиболее сильным является стремление к счастью, человек, по Н., определенным образом истолковывает окружающий его мир, стремясь навязать свою перспективу, как норму, всем другим влечениям. Что касается мышления, познания, то Н. рассматривает их только как "выражение скрытых за ними аффектов", как своеобразное орудие власти, служащее как можно большему усовершенствованию животных функций, или повышению жизненности. Этой же цели оказываются подчинены и само сознание и все наивысшие продукты его деятельности: разум, логика и т.п., служащие лишь схематизации и упрощению этого сложного мира, но отнюдь не его познанию или поиску истины. Н. и здесь осуществляет переоценку традиционных представлений об истине и заблуждении, не видя принципиальной разницы между ними, т.к. и то, и другое носят, по его мнению, чисто служебный характер, способствуя исключительно жизнеутверждению. Это же касается и любого рода рациональной аргументации, обращаемой к разуму, суждения которого о мире являются не более, чем "интерпретациями особого рода перспективы" - т.е. своеобразными точками зрения, своеобычными видениями этого мира, вечно меняющимися, как и он сам. Как и все философы жизни Н. - иррационалист в силу того, что разум чужд жизни, он деформирует и умерщвляет ее, более того, он искажает показания органов чувств, которые как считает Н., "никогда не лгут". Только в инстинкте, по Н., непосредственно выражен принцип всего существующего - воля к власти. Н. считал, что физическое начало в человеке гораздо выше, чем духовное, ибо последнее, по его мнению, является только надстройкой над истинным фундаментом - жизнью тела, как непосредственным воплощением природной воли. Своеобразными отзвуком жесточайших и непрекращающихся физических недугов Н. стало его убеждение, что "существуют только физические состояния, духовные - только следствия и символика". Н. воспевает инстинкт как ближайший руководитель и выразитель всех потребностей человеческого тела. Многие из его идей о несовершенстве человеческого организма, о человеке как "не установившемся животном", биологически ущербном существе и т.п., послужили исходной основой для построения в философской антропологии, особенно ее биологической ветви (Плеснер, Гелен и др.) (См. также: Воля к власти, Вечное возвращение).
Т.Г. Румянцева
Т.Г. Румянцева
Источник: Новейший философский словарь
НИЦШЕ Фридрих (1844-1900)
немецкий мыслитель, в значительной мере определивший новую культурно-философскую ориентацию и основные черты неклассического типа философствования, основатель "философии жизни". Идеи Н. во многом предвосхитили топику большинства современных философских направлений, тематизировав лучшие философские тексты 20 в. Заданные Н. стилистика мышления, методология и языковые парадигмы стали надолго образцами и нормами европейской ментальности. С Н. живо полемизируют и чаще других авторов цитируют в новейших философских текстах, где его мысль продолжает
инициировать поиски новых смыслов и значений. В творчестве и личной судьбе Н. наиболее драматично отразился кризисный характер переходной эпохи на рубеже 19-20 вв., выразившийся в тотальной утрате веры в разум, разочаровании и пессимизме. Будучи прямым наследником философской классики, Н. в то же самое время является первым настоящим декадентом, потрясшим основы основ европейской культуры. Сам он четко осознавал такое свое место: "Я знаю свой жребий. Когда-нибудь с моим именем будет связываться воспоминание о чем-то чудовищном - о кризисе, какого не было на земле, о самой глубокой коллизии совести... Я не человек, я динамит". В философской эволюции мыслителя можно выделить три основных этапа: 1. Романтический, когда Н. находился под влиянием идей Шопенгауэра и Г.Вагнера. 2. Этап так называемого "позитивизма", связанный с разочарованием в прежних кумирах и резким разрывом с идеалом художника, когда Н. обращает свой взор к "положительным" наукам - математике, химии, биологии, истории, экономике. 3. Период зрелого творчества, проникнутый пафосом идеи "воли к власти". В свою очередь, третий этап, с точки зрения топики и порядка рассматриваемых здесь проблем, может быть подразделен на две части: а) утверждающую, которая включает в себя учение о сверхчеловеке и "вечном возвращении"; б) негативную - этапа "переоценки всех ценностей". Главной работой раннего Н. является его первая крупная книга - "Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм" (1872). Филологический профессионализм и умение автора работать с классическими источниками становятся здесь идеальным средством, своего рода ключом к истолкованию современной Н. эпохи. Внешней канвой работы становится противоположность аполлоновского (как оптимистически радостного, логически членящего, прекрасного) и дионисийского (как трагически-оргиастического, жизнеопьяняющего) начал, через развитие которой прослеживается вся история человечества, и в особенности история Германии. Есть в книге, однако, и второй ракурс: то, что сам философ назвал "проблемой рогатой" - это проблема науки, разума, который уже здесь рассматривается как опасная, подрывающая и подменяющая жизнь сила. Первостепенную роль в развитии общества Н. придает здесь искусству, которое одно, на его взгляд, является полнокровным воплощением и проявлением подлинной жизни, стихийным (ничем, кроме воли и инстинктов художника, не детерминируемым) процессом жизнеизлияния. Своеобразным девизом этого периода творчества стала фраза Н. о том, что "...только как эстетический феномен бытие и мир оправданы в вечности". Все проблемы современной культуры, считал Н., связаны с тем, что она ориентирована на науку, а последняя опирается на искусственный (чуждый инстинктивной в ее основе жизни) разум. Исходя из такого понимания генезиса культуры, Н. выстроит затем все свое учение, поэтому "Рождение трагедии" можно без преувеличения назвать своего рода ключом к расшифровке его последующего творчества. В этой работе Н. обозначил и главную проблему всей своей философии - как, каким путем создать такую культуру, подчиняясь которой человек мог бы облагородить свой внутренний мир и воспитать себя. Однако на данном этапе его творчества она формулируется в поэтически-символической форме "возрождения трагедии". Непризнание работы, крах прежних идеалов и резкое обострение болезни заставят Н. отказаться на время от роли мессии и отдать все силы изучению наук о человеке ("Человеческое, слишком человеческое", 1874; "Утренняя заря", 1881). Пройдет несколько лет, прежде чем в работе "Так говорил Заратустра" Н. решит "возвратить людям ясность духа, простоту и величие" и обнародует главную положительную задачу своей философии, видевшуюся ему в утверждении верховной ценности культурного совершенствования человека, в результате которого появится новый, превосходящий современных людей по своим морально-интеллектуальным качествам тип человека. В роли такого культурно-этического идеала Ницше выдвигает образ сверхчеловека. Это понятие становится одной из главных несущих конструкций его учения, фиксируя в себе образ человека, преодолевшего самообусловленность собственной естественной природой и достигшего состояния качественно иного существа - ориентированного на идеал радикального и многомерного освобождения человека посредством самотворения, овладения пробужденными им собственными, иррациональными силами. Следует выделить несколько противоречивых ракурсов, или измерений, этой идеи в творчестве Н. Чаще всего он говорит о ней как о главной, единственно правильной цели всего человечества, и тогда "человек есть нечто, что должно превзойти", в нем важно то, что он "мост, переход, гибель". Мы должны превзойти, преодолеть себя вчерашних, и в этом смысле сверхчеловек у Н. - это не белокурая бестия, он - впереди, а не позади. Хотя в то же самое время философ иногда употребляет это понятие и для характеристики уже существовавших в истории ("непреднамеренно, как случайность, как исключение") отдельных личностей "высшего тина", наиболее полно воплотивших в себе идеал сверхчеловека. Речь идет о так называемом "историческом сверхчеловеке" - Александр Великий, Юлий Цезарь, Гете, Микеланджело, Борджиа, Наполеон и т.д. И параллельно с этим Н. пишет, что в нашей истории еще "никогда не было сверхчеловека! Поистине даже самого великого из них находил я - слишком человеческим!". Идеал Н. отличают
гармония и синтез двух начал - дионисийского, с его радостным утверждением инстинктивной жажды жизни, и аполлоновского, придающего этой бьющей через край жизни одухотворяющую стройность и цельность идеала, - "душное сердце, холодная голова" и минус все "человеческое, слишком человеческое". Если попытаться отделить суть вышесказанного от экстравагантного языка философа, то вряд ли Н. окажется оригинальным там, где, как это не парадоксально, он стал наиболее влиятельным. Тогда его идеал предстанет пред нами в облике древнего, почти языческого и хорошо узнаваемого героя, главным достоинством которого является умение обуздывать (не подавлять!) свои инстинктивные побуждения. После того, как первую книгу Заратустры долго не издавали, а потом, выйдя из печати, она так и не получила широкой огласки, Н. напишет вторую ее часть, в которой сила сверхчеловека не будет уже сочетаться с мягкостью. Существенным образом трансформируется по сравнению с первоначальным и образ Заратустры: из идеала мыслитель превратит его в пугало для "добрых христиан и европейцев", "ужасного со своей добротой". Здесь, во второй книге, Н. обратит свой взор в сторону идеи вечного возвращения, которая станет своего рода молотом - символом, разрушающим все мечты и надежды. Это учение предназначается им для того, чтобы "унизить всех слабых и укрепить сильных", которые одни способны жить и принять эту идею, "что жизнь есть без смысла, без цели, но возвращается неизбежно, без заключительного "ничто", как "вечный возврат". В итоге идея вечного возвращения вступает, как кажется, в определенный диссонанс с ранее проповедуемой верой в сверхчеловека: о каком сверхчеловеке теперь можно мечтать, если все вновь возвратится в свои колеи? Если, с одной стороны, речь идет об устремленности вперед, а с другой - о вечном круговращении. Однако наделяя своего героя сразу обеими задачами, Н. удивительным образом переплетает их между собой, провозглашая, что высший смысл жизнь приобретает исключительно благодаря тому, что она вновь и вновь возвращается, налагая при этом колоссальную ответственность на человека, который должен суметь устроить ее так, чтобы она оказалась достойна вечного возвращения. При этом сверхчеловек и может и должен вынести мысль о том, что игра жизни длится бесконечно и что этот же самый мир будет вновь и вновь повторяться. В этом смысле идея вечного возвращения станет для Н. конкретным выражением и своего рода художественным символом приятия Жизни. Этой же задаче подчинена у Н. и идея сверхчеловека, призванная послужить той же воле к жизни, навстречу великому устремлению вперед, к созданию наивысшего осуществления воли к власти. Эти две идеи оказываются, таким образом, взаимосвязаны: его Заратустра всегда возвращается к той же самой жизни, чтобы снова учить о вечном возвращении, давая тем самым смысл и значение существованию, принимая на себя этот труд, отстаивая себя и исполняя свое предназначение. Н. утверждает здесь своего рода императив, согласно которому мы должны поступать так, как мы желали бы поступать, в точности таким же образом бесконечное число раз во веки веков. Тем самым исключается возможность другой жизни и признается лишь вечное возвращение к тому, чем мы являемся в этой жизни. Вслед за выполнением утверждающей задачи наступает очередь негативной части учения Н., которая самым непосредственным образом связана с предыдущей. На пути творения новых ценностей Н. столкнулся с могучим противником в лице всей морали современной ему философии, поэтому он решает "радикальным сомнением в ценностях ниспровергнуть все оценки, чтобы очистить дорогу". Так начинается великая война философа за освобождение людей от власти духов и социальных авторитетов, вошедшая в историю под броским лозунгом "переоценки всех ценностей". Именно эта борьба и сделала его одним из наиболее ярких глашатаев "европейского нигилизма", который стал делом всей его жизни. Все работы, написанные им после "Так говорил Заратустра", являют собой такую "переоценку", хотя наибольший интерес в этом ряду представляют два его крупных произведения: "По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего" (1886) и, задуманная в качестве приложения и ставшая затем своего рода пролегоменами к ней, "К генеалогии морали" (1887). Н. исследует здесь феномен морали, показывая, что всякая мораль является тиранией по отношению к "природе" и "разуму", что прежде всего она учит ненавидеть слишком большую свободу, насаждает в людях потребность в ограниченных горизонтах, содействует глупости как условию жизни и роста. Он убежден, что необыкновенная ограниченность человеческого развития, его медленность, томительность, частое возвращение вспять и вращение на месте были в значительной мере обусловлены моральным инстинктом повиновения, способствовавшим культивированию в Европе стадного типа человека, считающего себя на сегодняшний день единственно возможным типом человека вообще. Он перечисляет присущие этому типу моральные добродетели, которые и делают его смирным, уживчивым и полезным стаду, это - дух общественности, благожелательность, почтительность, прилежание, умеренность, скромность, снисходительность, сострадание и т.п. С другой стороны, все то, что, по Н., возвышает отдельную личность над стадом - великий независимый дух, желание оставаться одиноким, чувство собственного достоинства, великий разум и т.п., кажется сегодня опасным и называется злым, в противоположность прославляемой посредственности вожделений. Здесь же философ излагает свою знаменитую теорию морали господ и рабов, считая, что во всех культурах существовали два основных типа морали, обусловленные разницей в положении, функциях и назначении двух различных человеческих типов. За нынешнее состояние культуры ответственны, по мнению Н., рабы, которые и привели ее к такому жалкому итогу. Они утвердили свою мораль, требующую всеобщего равенства. Теперь понятно, каким образом можно объяснить измельчение людей: ведь все это рабы и их потомки, они задают тон и создают современные культурные идеалы. Так как современность, буквально во всех ее проявлениях, зиждется исключительно на моральном творчестве рабов, необходима не просто критика, а радикальная переоценка всех европейских идеалов и всей европейской морали в целом. Тем самым проблема морали господ и рабов становится в философии Н. своего рода историко-теоретическим фундаментом борьбы за переоценку всех ценностей. Тот путь, по которому до сих пор шло европейское человечество, чреват, по Н., целым рядом чудовищных последствий, которые он пророчески предвещает своим современникам, приоткрывая завесу европейского будущего: распад европейской духовности и девальвация ее ценностей, "восстание масс", тоталитаризм и воцарение "грядущего Хама" с его нивелировкой человека под флагом всеобщего равенства людей. Он закладывает здесь оригинальные методологические и языковые парадигмы, которые получат затем колоссальную развертку в феноменологических, герменевтических и постструктуралистских изысках 20 в., воплотивших в себе основы дескриптивно-деструктивной феноменологии Н. В этом плане можно говорить об огромном воздействии его культурных идеологем, а также стилистики его языка на западное самосознание эпохи модерна и постмодерна. Завершающим аккордом зрелого ницшеанства и в то же время своеобразным его метафизическим стержнем стала концепция волюнтаризма, сделавшая главным принципом бытия и объяснения мироздания "волю к власти". Антисистематичность и антиметафизичность как характерные черты мировоззрения Ницше не сводятся у него, однако, к простому отказу от притязаний на целостность и полноту теоретического охвата реальности; они предполагают, скорее, формирование нетрадиционного типа метафизики, носящего по преимуществу чисто прикладной характер. Такой ее статус можно объяснить тем, что, во-первых, на место хрестоматийного бытия философов, как основы и сущности всего существующего, Ницше выдвигает жизнь, с ее вечным движением и становлением, лишенную традиционной атрибутики бытия. А во-вторых, в основе процесса создания этой метафизики лежит все та же, титаническая интенция к утверждению жизни и жажды "мощных людей", которая пронизывает все разделы его творчества. "Воля к власти", по Н., - это не только основной, но и единственный принцип всего совершающегося, то единое, что лежит в основе всего многообразного. Все процессы, как физические, так и духовные, Н. стремится представить как различные модификации воли к власти. Сама жизнь приобретает значение некоей части мирового процесса, особого вида мировой энергии и одного из проявлений воли к власти. Опираясь на этот принцип, Н. разрабатывает и основы своей гносеологии как перспективного учения об аффектах. Будучи только частью универсальной жизненной силы и выражением воли к власти, человек, как и любой сложный механизм, представляет собой множество таких воль и способов их выражения, среди которых самой первой и наиболее естественной компонентой являются его аффекы. Что же касается мышления, то Н. рассматривает его только как "выражение скрытых за ним аффектов", как своеобразное орудие власти, служащее усовершенствованию и повышению жизненности. Все наивысшие продукты деятельности сознания являются лишь попыткой схематизации и упрощения мира. Н. осуществляет переоценку традиционных представлений об истине и заблуждении, не видя принципиальной разницы между ними, ибо и то и другое носит, по его мнению, чисто служебный характер. Это касается и любого рода рациональной аргументации, обращаемой к разуму, суждения которого о мире являются не более чем "интерпретациями особого рода перспективы" - т.е. своеобразными точками зрения и своеобычными видениями этого мира, вечно меняющимися, как и он сам. Разум, по Н., противоестественен и чужд жизни, он деформирует и умерщвляет ее, более того, он искажает показания органов чувств, которые, как считает философ, "никогда не лгут". Только в инстинкте непосредственно выражен принцип воли к власти, поэтому физическое начало в человеке гораздо выше, по Н., чем духовное. Его утверждения о человеке как "не установившемся животном" и глубоко ущербном в биологическом плане существе послужили исходной основой для многих построений философской антропологии, особенно ее биологической ветви. В философии 20 в. актуализация идей Н. осуществляется по самым разным направлениям. С одной стороны, это разнообразные литературные версии, связанные с именами Батая, М.Бланшо, П.Клоссовски, Камю и иных экзистенциалистски ориентированных мыслителей. С другой - очень влиятельные, и ставшие сегодня уже классическими, философские интерпретации Хайдеггера, Делеза и Деррида. [См. также Антихрист, Воля к власти, "Веселая наука", Вечное возвращение, Генеалогия, Нигилизм, Плоскость, Ressentiment, Сверхчеловек, "Так говорил Заратустра" (Ницше), "Рождение трагедии из духа музыки" (Ницше), "По ту сторону добра и зла" (Ницше).]
инициировать поиски новых смыслов и значений. В творчестве и личной судьбе Н. наиболее драматично отразился кризисный характер переходной эпохи на рубеже 19-20 вв., выразившийся в тотальной утрате веры в разум, разочаровании и пессимизме. Будучи прямым наследником философской классики, Н. в то же самое время является первым настоящим декадентом, потрясшим основы основ европейской культуры. Сам он четко осознавал такое свое место: "Я знаю свой жребий. Когда-нибудь с моим именем будет связываться воспоминание о чем-то чудовищном - о кризисе, какого не было на земле, о самой глубокой коллизии совести... Я не человек, я динамит". В философской эволюции мыслителя можно выделить три основных этапа: 1. Романтический, когда Н. находился под влиянием идей Шопенгауэра и Г.Вагнера. 2. Этап так называемого "позитивизма", связанный с разочарованием в прежних кумирах и резким разрывом с идеалом художника, когда Н. обращает свой взор к "положительным" наукам - математике, химии, биологии, истории, экономике. 3. Период зрелого творчества, проникнутый пафосом идеи "воли к власти". В свою очередь, третий этап, с точки зрения топики и порядка рассматриваемых здесь проблем, может быть подразделен на две части: а) утверждающую, которая включает в себя учение о сверхчеловеке и "вечном возвращении"; б) негативную - этапа "переоценки всех ценностей". Главной работой раннего Н. является его первая крупная книга - "Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм" (1872). Филологический профессионализм и умение автора работать с классическими источниками становятся здесь идеальным средством, своего рода ключом к истолкованию современной Н. эпохи. Внешней канвой работы становится противоположность аполлоновского (как оптимистически радостного, логически членящего, прекрасного) и дионисийского (как трагически-оргиастического, жизнеопьяняющего) начал, через развитие которой прослеживается вся история человечества, и в особенности история Германии. Есть в книге, однако, и второй ракурс: то, что сам философ назвал "проблемой рогатой" - это проблема науки, разума, который уже здесь рассматривается как опасная, подрывающая и подменяющая жизнь сила. Первостепенную роль в развитии общества Н. придает здесь искусству, которое одно, на его взгляд, является полнокровным воплощением и проявлением подлинной жизни, стихийным (ничем, кроме воли и инстинктов художника, не детерминируемым) процессом жизнеизлияния. Своеобразным девизом этого периода творчества стала фраза Н. о том, что "...только как эстетический феномен бытие и мир оправданы в вечности". Все проблемы современной культуры, считал Н., связаны с тем, что она ориентирована на науку, а последняя опирается на искусственный (чуждый инстинктивной в ее основе жизни) разум. Исходя из такого понимания генезиса культуры, Н. выстроит затем все свое учение, поэтому "Рождение трагедии" можно без преувеличения назвать своего рода ключом к расшифровке его последующего творчества. В этой работе Н. обозначил и главную проблему всей своей философии - как, каким путем создать такую культуру, подчиняясь которой человек мог бы облагородить свой внутренний мир и воспитать себя. Однако на данном этапе его творчества она формулируется в поэтически-символической форме "возрождения трагедии". Непризнание работы, крах прежних идеалов и резкое обострение болезни заставят Н. отказаться на время от роли мессии и отдать все силы изучению наук о человеке ("Человеческое, слишком человеческое", 1874; "Утренняя заря", 1881). Пройдет несколько лет, прежде чем в работе "Так говорил Заратустра" Н. решит "возвратить людям ясность духа, простоту и величие" и обнародует главную положительную задачу своей философии, видевшуюся ему в утверждении верховной ценности культурного совершенствования человека, в результате которого появится новый, превосходящий современных людей по своим морально-интеллектуальным качествам тип человека. В роли такого культурно-этического идеала Ницше выдвигает образ сверхчеловека. Это понятие становится одной из главных несущих конструкций его учения, фиксируя в себе образ человека, преодолевшего самообусловленность собственной естественной природой и достигшего состояния качественно иного существа - ориентированного на идеал радикального и многомерного освобождения человека посредством самотворения, овладения пробужденными им собственными, иррациональными силами. Следует выделить несколько противоречивых ракурсов, или измерений, этой идеи в творчестве Н. Чаще всего он говорит о ней как о главной, единственно правильной цели всего человечества, и тогда "человек есть нечто, что должно превзойти", в нем важно то, что он "мост, переход, гибель". Мы должны превзойти, преодолеть себя вчерашних, и в этом смысле сверхчеловек у Н. - это не белокурая бестия, он - впереди, а не позади. Хотя в то же самое время философ иногда употребляет это понятие и для характеристики уже существовавших в истории ("непреднамеренно, как случайность, как исключение") отдельных личностей "высшего тина", наиболее полно воплотивших в себе идеал сверхчеловека. Речь идет о так называемом "историческом сверхчеловеке" - Александр Великий, Юлий Цезарь, Гете, Микеланджело, Борджиа, Наполеон и т.д. И параллельно с этим Н. пишет, что в нашей истории еще "никогда не было сверхчеловека! Поистине даже самого великого из них находил я - слишком человеческим!". Идеал Н. отличают
гармония и синтез двух начал - дионисийского, с его радостным утверждением инстинктивной жажды жизни, и аполлоновского, придающего этой бьющей через край жизни одухотворяющую стройность и цельность идеала, - "душное сердце, холодная голова" и минус все "человеческое, слишком человеческое". Если попытаться отделить суть вышесказанного от экстравагантного языка философа, то вряд ли Н. окажется оригинальным там, где, как это не парадоксально, он стал наиболее влиятельным. Тогда его идеал предстанет пред нами в облике древнего, почти языческого и хорошо узнаваемого героя, главным достоинством которого является умение обуздывать (не подавлять!) свои инстинктивные побуждения. После того, как первую книгу Заратустры долго не издавали, а потом, выйдя из печати, она так и не получила широкой огласки, Н. напишет вторую ее часть, в которой сила сверхчеловека не будет уже сочетаться с мягкостью. Существенным образом трансформируется по сравнению с первоначальным и образ Заратустры: из идеала мыслитель превратит его в пугало для "добрых христиан и европейцев", "ужасного со своей добротой". Здесь, во второй книге, Н. обратит свой взор в сторону идеи вечного возвращения, которая станет своего рода молотом - символом, разрушающим все мечты и надежды. Это учение предназначается им для того, чтобы "унизить всех слабых и укрепить сильных", которые одни способны жить и принять эту идею, "что жизнь есть без смысла, без цели, но возвращается неизбежно, без заключительного "ничто", как "вечный возврат". В итоге идея вечного возвращения вступает, как кажется, в определенный диссонанс с ранее проповедуемой верой в сверхчеловека: о каком сверхчеловеке теперь можно мечтать, если все вновь возвратится в свои колеи? Если, с одной стороны, речь идет об устремленности вперед, а с другой - о вечном круговращении. Однако наделяя своего героя сразу обеими задачами, Н. удивительным образом переплетает их между собой, провозглашая, что высший смысл жизнь приобретает исключительно благодаря тому, что она вновь и вновь возвращается, налагая при этом колоссальную ответственность на человека, который должен суметь устроить ее так, чтобы она оказалась достойна вечного возвращения. При этом сверхчеловек и может и должен вынести мысль о том, что игра жизни длится бесконечно и что этот же самый мир будет вновь и вновь повторяться. В этом смысле идея вечного возвращения станет для Н. конкретным выражением и своего рода художественным символом приятия Жизни. Этой же задаче подчинена у Н. и идея сверхчеловека, призванная послужить той же воле к жизни, навстречу великому устремлению вперед, к созданию наивысшего осуществления воли к власти. Эти две идеи оказываются, таким образом, взаимосвязаны: его Заратустра всегда возвращается к той же самой жизни, чтобы снова учить о вечном возвращении, давая тем самым смысл и значение существованию, принимая на себя этот труд, отстаивая себя и исполняя свое предназначение. Н. утверждает здесь своего рода императив, согласно которому мы должны поступать так, как мы желали бы поступать, в точности таким же образом бесконечное число раз во веки веков. Тем самым исключается возможность другой жизни и признается лишь вечное возвращение к тому, чем мы являемся в этой жизни. Вслед за выполнением утверждающей задачи наступает очередь негативной части учения Н., которая самым непосредственным образом связана с предыдущей. На пути творения новых ценностей Н. столкнулся с могучим противником в лице всей морали современной ему философии, поэтому он решает "радикальным сомнением в ценностях ниспровергнуть все оценки, чтобы очистить дорогу". Так начинается великая война философа за освобождение людей от власти духов и социальных авторитетов, вошедшая в историю под броским лозунгом "переоценки всех ценностей". Именно эта борьба и сделала его одним из наиболее ярких глашатаев "европейского нигилизма", который стал делом всей его жизни. Все работы, написанные им после "Так говорил Заратустра", являют собой такую "переоценку", хотя наибольший интерес в этом ряду представляют два его крупных произведения: "По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего" (1886) и, задуманная в качестве приложения и ставшая затем своего рода пролегоменами к ней, "К генеалогии морали" (1887). Н. исследует здесь феномен морали, показывая, что всякая мораль является тиранией по отношению к "природе" и "разуму", что прежде всего она учит ненавидеть слишком большую свободу, насаждает в людях потребность в ограниченных горизонтах, содействует глупости как условию жизни и роста. Он убежден, что необыкновенная ограниченность человеческого развития, его медленность, томительность, частое возвращение вспять и вращение на месте были в значительной мере обусловлены моральным инстинктом повиновения, способствовавшим культивированию в Европе стадного типа человека, считающего себя на сегодняшний день единственно возможным типом человека вообще. Он перечисляет присущие этому типу моральные добродетели, которые и делают его смирным, уживчивым и полезным стаду, это - дух общественности, благожелательность, почтительность, прилежание, умеренность, скромность, снисходительность, сострадание и т.п. С другой стороны, все то, что, по Н., возвышает отдельную личность над стадом - великий независимый дух, желание оставаться одиноким, чувство собственного достоинства, великий разум и т.п., кажется сегодня опасным и называется злым, в противоположность прославляемой посредственности вожделений. Здесь же философ излагает свою знаменитую теорию морали господ и рабов, считая, что во всех культурах существовали два основных типа морали, обусловленные разницей в положении, функциях и назначении двух различных человеческих типов. За нынешнее состояние культуры ответственны, по мнению Н., рабы, которые и привели ее к такому жалкому итогу. Они утвердили свою мораль, требующую всеобщего равенства. Теперь понятно, каким образом можно объяснить измельчение людей: ведь все это рабы и их потомки, они задают тон и создают современные культурные идеалы. Так как современность, буквально во всех ее проявлениях, зиждется исключительно на моральном творчестве рабов, необходима не просто критика, а радикальная переоценка всех европейских идеалов и всей европейской морали в целом. Тем самым проблема морали господ и рабов становится в философии Н. своего рода историко-теоретическим фундаментом борьбы за переоценку всех ценностей. Тот путь, по которому до сих пор шло европейское человечество, чреват, по Н., целым рядом чудовищных последствий, которые он пророчески предвещает своим современникам, приоткрывая завесу европейского будущего: распад европейской духовности и девальвация ее ценностей, "восстание масс", тоталитаризм и воцарение "грядущего Хама" с его нивелировкой человека под флагом всеобщего равенства людей. Он закладывает здесь оригинальные методологические и языковые парадигмы, которые получат затем колоссальную развертку в феноменологических, герменевтических и постструктуралистских изысках 20 в., воплотивших в себе основы дескриптивно-деструктивной феноменологии Н. В этом плане можно говорить об огромном воздействии его культурных идеологем, а также стилистики его языка на западное самосознание эпохи модерна и постмодерна. Завершающим аккордом зрелого ницшеанства и в то же время своеобразным его метафизическим стержнем стала концепция волюнтаризма, сделавшая главным принципом бытия и объяснения мироздания "волю к власти". Антисистематичность и антиметафизичность как характерные черты мировоззрения Ницше не сводятся у него, однако, к простому отказу от притязаний на целостность и полноту теоретического охвата реальности; они предполагают, скорее, формирование нетрадиционного типа метафизики, носящего по преимуществу чисто прикладной характер. Такой ее статус можно объяснить тем, что, во-первых, на место хрестоматийного бытия философов, как основы и сущности всего существующего, Ницше выдвигает жизнь, с ее вечным движением и становлением, лишенную традиционной атрибутики бытия. А во-вторых, в основе процесса создания этой метафизики лежит все та же, титаническая интенция к утверждению жизни и жажды "мощных людей", которая пронизывает все разделы его творчества. "Воля к власти", по Н., - это не только основной, но и единственный принцип всего совершающегося, то единое, что лежит в основе всего многообразного. Все процессы, как физические, так и духовные, Н. стремится представить как различные модификации воли к власти. Сама жизнь приобретает значение некоей части мирового процесса, особого вида мировой энергии и одного из проявлений воли к власти. Опираясь на этот принцип, Н. разрабатывает и основы своей гносеологии как перспективного учения об аффектах. Будучи только частью универсальной жизненной силы и выражением воли к власти, человек, как и любой сложный механизм, представляет собой множество таких воль и способов их выражения, среди которых самой первой и наиболее естественной компонентой являются его аффекы. Что же касается мышления, то Н. рассматривает его только как "выражение скрытых за ним аффектов", как своеобразное орудие власти, служащее усовершенствованию и повышению жизненности. Все наивысшие продукты деятельности сознания являются лишь попыткой схематизации и упрощения мира. Н. осуществляет переоценку традиционных представлений об истине и заблуждении, не видя принципиальной разницы между ними, ибо и то и другое носит, по его мнению, чисто служебный характер. Это касается и любого рода рациональной аргументации, обращаемой к разуму, суждения которого о мире являются не более чем "интерпретациями особого рода перспективы" - т.е. своеобразными точками зрения и своеобычными видениями этого мира, вечно меняющимися, как и он сам. Разум, по Н., противоестественен и чужд жизни, он деформирует и умерщвляет ее, более того, он искажает показания органов чувств, которые, как считает философ, "никогда не лгут". Только в инстинкте непосредственно выражен принцип воли к власти, поэтому физическое начало в человеке гораздо выше, по Н., чем духовное. Его утверждения о человеке как "не установившемся животном" и глубоко ущербном в биологическом плане существе послужили исходной основой для многих построений философской антропологии, особенно ее биологической ветви. В философии 20 в. актуализация идей Н. осуществляется по самым разным направлениям. С одной стороны, это разнообразные литературные версии, связанные с именами Батая, М.Бланшо, П.Клоссовски, Камю и иных экзистенциалистски ориентированных мыслителей. С другой - очень влиятельные, и ставшие сегодня уже классическими, философские интерпретации Хайдеггера, Делеза и Деррида. [См. также Антихрист, Воля к власти, "Веселая наука", Вечное возвращение, Генеалогия, Нигилизм, Плоскость, Ressentiment, Сверхчеловек, "Так говорил Заратустра" (Ницше), "Рождение трагедии из духа музыки" (Ницше), "По ту сторону добра и зла" (Ницше).]
Источник: История Философии: Энциклопедия
НИЦШЕ Фридрих
(15 окт. 1844 – 25 авг. 1900) – нем. философ, представитель иррационализма и волюнтаризма, поэт. Учился в Боннском и Лейпцигском ун-тах. С 1869 по 1879 – профессор Базельского ун-та (по классич. филологии). Творч. деятельность Н. продолжалась до 1889, когда он заболел душевным расстройством. В филос. развитии Н. обычно выделяются три периода. На первом этапе Н. предстает как последователь учения Шопенгауэра, в первую очередь его волюнтаризма, и Р. Вагнера ("Die Geburt der Trag?die aus dem Geiste der Musik", 1872; "Unzeitgem??e Betrachtungen", 1873). Второй период отмечен сближением Н. с позитивизмом, естествознанием ("Menschliches, Allzumnenschliches", 1878; "Die Morgenr?the", 1881). Третий период характеризуется усилением метафизического элемента, постепенной разработкой учения о воле к власти ("Die fr?hliche Wissenschaft", 1882; "Also sprach Zarathustra",Tl 1–3, 1883–84; "Jenseits von Gut und B?se", 1886; "Zur Genealogie der Moral", 1887; "G?tzend?mmerung", 1889; "Der Antichrist", 1888; "Der Wille zur Macht", опубл. 1889–1901). Философия Н. складывалась в эпоху усиления иррационалистич., а также позитивистских и релятивистских тенденций в бурж. философии. Отвергая кантовский дуализм явления и "вещи в себе" (и в лице Канта – всю рационалистич. традицию 17–18 вв.), Н. обращается к досократовской философии, привлекающей его нерасчлененностью мысли и бытия в противоположность аналитич. тенденциям и абстрактной систематике более поздней философии. Осн. понятия философии Н. – "мир", "жизнь", "вещь", "становление", "человек" и т.д. – синкретич. плана: они призваны восстанавливать цельность бытия и получают свой конкретный смысл в зависимости от контекста. Для Н. характерно произвольное употребление общепринятых терминов; свои идеи он часто облекал в форму фрагмента, афоризма. Мир, согласно Н., есть становление, бесцельность к-рого конкретизируется Н. в идее "вечного возвращения одного и того же". Понимая становление как чистое движение, а не как движение к.-л. определ. субстанции, Н. приходит к противоречиям, средоточием к-рых оказывается понятие "вещи", предполагающее момент устойчивого в хаосе становления (см. Werke, Bd 16, Lpz., 1912, fr. 516, 551; ср. fr. 531, 634). В основе мира лежит "воля", понимаемая многозначно: как нек-рая движущая сила "становления", имманентная действительности; как "сущее" в его динамичности (аналогично "материи" др.-греч. гилозоистов – см. там же, fr. 619); как страсть, чувство, аффект с различными оттенками (см. тамже, Bd 7, 1904, S. 28–29); как "воля к власти", к расширению своего "Я", к экспансии. У человека "воля к власти" тождественна "воле к жизни", т.е. подразумевает инстинкт самосохранения и борьбу за существование (Н. пользовался идеями Дарвина, перенося их на человеч. общество). Т.о., метафизич. проблематика, первоначально изгоняемая Н. из философии как абстрактная, возвращается в нее в форме волюнтаристич. идеализма. "Жизнь" – центр. понятие у Н., являющегося родоначальником направления философии жизни. Жизнь – это мир в аспекте его данности познающему субъекту; это мир, рассмотренный как организм; наконец, это истина и единств. реальность, к-рой должно быть подчинено духовное начало в человеке. Человека Н. рассматривает как биологич. организм, в процессе развития вырабатывающий все более сложные формы приспособления к окружающему миру. Человек в первую очередь есть тело; это нек-рая иерархич. структура, где интеллект есть высший слой, необходимый для сохранения низших, жизненных и жизненно необходимых инстинктов. Подчеркивая генетич. опосредованность разных уровней человеч. психики, Н. полагает, что в человеке в снятом виде наличествуют все ступени его эволюции (см. тамже, Bd 15, fr. 104; Bd 16, fr. 492 и др.). Агностич. и прагматич. тенденция философии Н. обнаруживается в его понимании интеллекта, к-рый "не познает, а схематизирует" мир в той мере, в какой это нужно для практич. потребностей (см. тамже, Bd 16, fr. 515). Все мышление насквозь метафорично (см. темже, Bd 10, 1903, fr. 140, ср. также fr. 171, 194), причем образность еще связывает человека с действительностью, тогда как науч. понятия лишены и этой связи. Согласно П., причина, последовательность, относительность, число, закон, свобода, основание, цель и др. категории суть субъективные фикции и отнесение их к миру есть мифология (см. тамже, Bd 7, S. 33; о числе – см. Bd16, fr. 490). Вообще дискретный образ мира является иллюзорным, хотя дискретность обеспечивает возможность мышления (см. тамже, Bd 12, 1901, fr. 24 и др.). В том же прагматич. духе Н. истолковывает и человеч. убеждения, к-рые образуют иерархию: от присущих всем людям жизненно необходимых "фикций" (см. тамже, fr. 16) до сугубо индивидуальных. В ранних произв. H. понимал эту иерархию так, что некоторая субъективная, личная мифология в условиях общественного ("стадного") существования подвергается нивелированию ввиду возможных вредных ее последствий для общества путем создания мифологии коллективной. В теории познания Н. развивает идею "перспективизма": существует множество оценок одного и того же разными субъектами, что не означает неправомерности каждой из них: "Каждый центр сил конструирует, исходя из себя, весь остальной мир" (там же, fr. 636, ср. fr. 567). Науку Н. рассматривает "как по возможности верное очеловечивание вещей: мы учимся все точнее описывать себя, описывая вещи в их последовательности" (там же, Bd 5, 1904, fr. 112). Видя в математике "только средство самого общего знания человека", Н. пишет: "все, в применении к чему слово "познание" имеет смысл, относится к той области, где можно считать, взвешивать, измерять, – к количеству: в то время как все наши оценочные восприятия (т.е. вообще все наши восприятия) привязаны к качествам, т.е. к нашим и только нам одним принадлежащим "истинам", которые вообще не могут быть „познаны“" (там же, Bd 16, fr. 565). В ряде мест Н. предвосхищает логич. проблематику неопозитивизма, таковы, напр., его высказывания об иллюзии науки без постулатов (см. тамже, Bd 5, fr. 344); о возможности исчисления всех метафизич. систем, понятых как варианты одной схемы (см. тамже, Bd 7, S. 31); о логике практич. мышления (см. тамже, Bd 5, fr. 111) и др. Э т и к а и э с т е т и к а. В этике Н. выступает как представитель нигилизма. Совр. культура оценивается им как культура "декаданса": возрастание роли интеллекта ослабляет основные, первонач. инстинкты человека, уничтожает ощущение слитности его с миром; жизнь как единств. абс. ценность умаляется в ее значении. Для культуры эпохи декаданса, по Н., характерны: христ. мораль с ее культом духовного и милосердием, шопенгауэровское отрицание ценности жизни и "религия сострадания". Мораль играет разлагающую роль – она есть послушание, "формальная совесть", выработанная человеком в коллективах (племенах, народностях, гос-ве, церкви), есть "инстинкт толпы", развившийся в ущерб приказыванию (см. тамже, Bd 7, fr. 198). Усматривая нарушение естеств. иерархии в преобладании историзма в мышлении (как моменте абстрагирования от настоящего, т.е. от жизни) и распространении демократич. идеологии, закрепляющей "стадные" инстинкты, H. обрушивается на социализм, на рабочее и массовое движение вообще, на христианство и его мораль, на все то, что проникнуто "демократическим" духом. Критика культуры у Н. – это критика изнутри, средствами "декаданса". Н. с его теорией "вечного возвращения" отрицает обществ. прогресс, противопоставляя ему amor fati (любовь к судьбе), отвергает с антидемократич. позиций идеи равенства и справедливости как разлагающие цельность человеч. природы, защищает социальную иерархию и развивает элитарную концепцию абс. господства "высшей касты" – немногих людей, имеющих право "воплощать счастье, красоту, добро", над подавляющим большинством – "посредственностью", к-рую не общество, а сама природа будто бы предназначила к тому, чтобы быть "общественной пользой, колесом, функцией": "для посредственного существовать в качестве посредственного – счастье" (там же, Bd 8, S. 301, 303). Призывая к "переоценке всех ценностей", Н. видит идеал в возвращении к первично-жизненному, к естественному, в к-ром требование свободы человеч. личности от лицемерных притязаний бурж. морали сочетается с апологией инстинктивных сторон в человеке. Образ "сверхчеловека" отражает те же стороны его критики морали: это образ человека, индивидуалистически преодолевающего нынешний мир и нынешних людей – вне всяких моральных норм и с крайней жестокостью; но это также и идея "человека будущего", оставившего позади современность с ее пороками и ложью. Образ "сверхчеловека" – это и культ сильной личности, одержимой волей к власти. В своей критике и отрицании морали Н. пытается опереться на нек-рые филос. доводы. Во-первых, механистич. идея абс. детерминизма приводит Н. к выводу о полной произвольности всех критериев морали (Н. отрицает существование свободы воли), поскольку все человеч. поступки внешне обусловлены, а потому моральная оценка к ним неприложима. Во-вторых, согласно Н., все формы человеч. поведения маскируют "волю к власти", к-рая у людей слабых проявляется как воля к "свободе", у более сильных – как воля к большей власти и, если безуспешно, то как воля к "справедливости", у самых сильных – как любовь к человечеству, чем прикрывается стремление к подавлению чужой воли (см. тамже, Bd 16, fr. 776). Позитивистские и волюнтаристские представления Н. тесно связаны и с его атеизмом, из к-рого для Н. вновь следует отрицание морали. Наконец, представление о хаотичности мира, об отсутствии в нем закономерного развития (противоречащее детерминизму) означает для Н. и бессмысленность морали. Для Н. как философа жизни критерием оценки всех явлений духа служит степень автоматич. включенности человека с их помощью в стихийный и нерасчлененно-целостный поток жизни. Ценность искусства, напр., в его аналогичном подобии жизни, его "энергийности". Рассматривая иск-во как "метафизическое дополнение действительности – для преодоления последней" (там же, Bd 1, 1909, fr.167), H. выделяет в нем два начала: "дионисийское" (стихийное, оргиастическое, экстатическое) и "аполлоновское" (просветленное, гармоническое, рефлективное). Эти противоборствующие силы характеризуют само бытие, причем дионисийское, изначально-жизненное лежит в основе бытия; идеал культуры заключается в опосредовании и достижении равновесия этих полярных начал. Иск-во – это сублимация чувств. удовольствия; восприятие произведения иск-ва сопровождается возбуждением полового инстинкта, опьянением, жестокостью (как глубинными состояниями психики); их смешение производит эстетич. состояние; иск-во есть "избыток, излияние цветущей телесности в мир образов и желаний" (там же, Bd 16, fr. 801, 802). Биологизируя эстетику, H. определяет ее как "прикладную физиологию", а в эстетич. чувстве видит интуитивную оценку явления как полезного или вредного для организма (там же, fr. 804). Многие идеи Н., выраженные им в неясном и несистематич. виде, получили развитие в философии жизни, позитивизме, прагматизме, феноменологии, экзистенциализме. Из философов, непосредственно и сознательно примыкавших к Н., следует отметить Файхингера с его фикционализмом, видевшего в Н. своего осн. предшественника; Зиммеля с его концепцией целостной "жизни", к-рый обнаруживает близость к H. и в идее борьбы за существование ("воля к жизни"), и в морали; Клагеса, развившего иррационалистич. идеи Н. о духе и познании как враждебных жизни; Шпенглера, в философии истории к-рого была развита идея культурных циклов, подготовленная представлениями Н. о "вечном возвращении" и о действительности как организме. Н. предвосхитил идеи и установки психоанализа в понимании человека как единства нескольких уровней, в своей борьбе с моральными предрассудками (ср. там же, Bd 7, fr. 35–37, 46 и др.), в концепции иск-ва и творчества (гениальность как форма невроза – см. там же, Bd 16, fr. 812) и т.д. Раннего Фрейда с Н. сближает генетич. подход к психике, объясняющий явления высшего уровня из связи с явлениями низших уровней. "Воля к власти" в близких значениях фигурирует у Г. Адлера и Юнга для обозначения одного из комплексов. Н и ц ш е а н с т в о – течение, связанное с именем Н., было одним из самых реакц. явлений в культурной жизни Европы и особенно Германии первых десятилетий 20 в. Оно представляло собой продукт приспособления отд. сторон и идей философии Н., с одной стороны, к потребностям национализма и милитаризма, получивших законченное выражение в фашизме, а с др. стороны – к декадентскому эстетству начала века. В обоих случаях на первый план в ницшеанстве выступали моральный релятивизм, человеконенавистнич. идеи, волюнтаризм, идеи сильной личности, расизм и антисемитизм. Мелкобурж. круги, тяготевшие к ницшеанству, были захвачены критикой Н. капитализма, мещанской, филистерской морали, утилитаризма, его иррационализмом и алогизмом. Фашистские идеологи (А. Розенберг и др.) стремились опереться на философию Н. для оправдания политики "третьего рейха". Превращению философии Н. в профашистскую идеологию способствовала, в частности, деятельность кружка, группировавшегося вокруг сестры Н. – Э. Ферстер-Ницше, к-рая не останавливалась даже перед фальсификацией его соч. (см. К. Schlechtа, Der Fall Nietzsche, M?nch., 2 Aufl., 1959). Фашисты (пытавшиеся использовать в своих целях и Гете, и Гельдерлина, и нем. классич. идеализм) обратились к идеям Ницше о зависимости духа, языка, мышления от расы для обоснования расизма. В трудах марксистских критиков содержится критика ницшеанства как явления, выразившего идеологию реакц. классов. В своем конечном значении, в объективно-историч. условиях своего распространения, философия Н., как писал Меринг, была "...прославлением крупного капитала, и в этом своем качестве она нашла широкую публику" (Лит.-критич. статьи, т. 2, М.–Л., 1934, с. 508–09). Плеханов видел в аморализме Н. "... настроение, свойственное буржуазному обществу времен упадка..." и отмечал, что "... новейший индивидуализм, нашедший себе самого яркого представителя в лице Фридриха Ницше, является протестом против поступательного движения м а с с ы, поскольку в нем сказывается не опасение за права личности, а боязнь за классовые п р и в и л е г и и" (Избр. филос. произв., т. 3, 1957, с. 409, 446–47). Соч.: Werke, Bd 1–19, Lpz., 1903–13, Bd 20 (Register), Lpz., 1926; Gesammelte Werke. Musarion-Ausgabe, Bd 1–23, M?nch., [1920 ]–29; Werke und Briefe. Historisch-kritische Gesamtausgabe: Werke, Bd 1–5, M?nch., 1933–40; Briefe, Bd 1–4, M?nch., 1938–42; Werke, hrsg. von K. Schlechta, 2. Aufl., Bd 1–3, M?nch., 1960; Gesammelte Briefe, Bd 1–5, Lpz., 1902–1909; в рус. пер. – Полн. собр. соч., т. 1–3, 9, М., 1909–1912. Лит.: История философии, т. 3, М., 1959, с. 356–60; Одуев С. Ф., Реакционная сущность ницшеанства, М., 1959; Шварц Т., От Шопенгауэра к Хейдеггеру, пер. с нем., М., 1964; Файгингер Г., Н. как философ, М., 1902; Трубецкой Е. Н., Философия H., M., 1904; Миртов Д., Нравств. автономия по Канту и Н., СПБ, 1905; Шестов Л., Добро в учении гр. Толстого и Ф. Н., СПБ, 1907; его же, Достоевский и Н. (Философия трагедии), СПБ, 1908, Берлин, 1922; Рогачев Б., Фр. Н. Схематизированная интерпретация его философии, Париж, 1909; Риль ?., ?. ?. как художник и мыслитель, СПБ, 1909. Общие работы: Bertram ?., Nietzsche, В., 1918; ?ndlеr Сh., Nietzsche. Sa vie et sa pens?e, t. 1–6, P., 1920–31; Vaihinger H., Die Philosophie des Als-Ob, 7 und 8 Aufl., Lpz., 1922, S. 771–90; Liebmann W., Nietzsche f?r und gegen Vaihinger, M?nch., 1923; Jaspers К., Nietzsche, 3 Aufl., В., 1950; его же, Nietzsche und das Christentum, 2 Aufl., M?nch., 1952; Wolff H. M., Fr. Nietzsche. Der Weg zum Nichts, Bern, 1956; Kaufmann W., Nietzsche: Philosopher, psychologist, antichrist, ?. ?., 1956; L?with К., Nietzsches Philosophie der ewigen Wiederkunft des Gleichen, Stuttg., 1956; Mehring F., Luk?сs G., Fr. Nietzsche. Gesammelte Aufs?tze, В., 1957; Кremer-Marietti ?., Th?mes et structures dans l´oeuvre de Nietzsche, P., 1957; Stambaugh J., Untersuchungen zum Problem der Zeit bei Nietzsche, Den Haag, 1959; Heidegger M., Nietzsche, Bd 1–2, Stuttg., 1961; Heftriсh E., Nietzsches Philosophie. Identit?t von Welt und Nichts, Frankf., [1962 ]; Schlechta K., Anders ?., Fr. Nietzsche. Von den verborgenen Anf?ngen seines Philosophierens, Stuttg., 1962; Кerkhоff M. H., Physik und Metaphysik, M?nch., 1963 (Diss.); Bartuschat W., Nietzsche. Selbstsein und Negativit?t. Zur Problematik einer Philosophie des sich selbst vollendenden Willens, [Hdlb. ], 1964 (Diss.). H. и естествознание. Steverding В., Nietzsches Verh?ltnis zur Naturwissenschaft und Naturphilosophie, M?nster, 1951 (Diss.); Mittasсh ?., Fr. Nietzsche als Naturphilosoph, Stuttg., 1952. H. в истории философии. Oehler R., Fr. Nietzsche und die Vorsokratiker, Lpz., 1904; SimmeI G., Schopenhauer und Nietzsche, 3 Aufl., Lpz., 1923; Вianquis G., Nietzsche en France, P., 1929; Nietzsche. ?tudes et t?moignages..., P., 1950; Emge C. ?., Der "umgedrehte Platonismus". Anregungen Nietzsches zur Situationsphilosophie, Wiesbaden, 1951; его же, ?ber das bleibende Erbe Nietzsches, Wiesbaden, 1955; Quinze ann?es d´?tudes nietzsch?ennes en France, P., 1962–63 (La Revue des lettres modernes, No 76–77); L?with K., Von Hegel zu Nietzsche, 5 Aufl., Stuttg., 1964. Этика H. Heimsoeth H., Metaphysische Voraussetzungen und Antriebe in Nietzsches "Immoralismus", Wiesbaden, 1955; Benz E., Nietzsches Ideen zur Geschichte des Christentums und der Kirche, Leiden, 1956. Э с т е т и к а H. Diem G., Das Wesen der Kunst im Denken Nietzsches, K?ln, 1954 (Diss.); Schwanauer F., Die Literaturtheorie Fr. Nietzsches, Stuttg., 1963; Schulte G., Das Verh?ltnis von Kunst und Erkennen in der Philosophie Nietzsches, K?ln, 1961. Ал. В. Михайлов. Москва.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
ФРИДРИХ НИЦШЕ
1844–1900) Немецкий философ, представитель философии жизни. В «Рождении трагедии из духа музыки» (1872) противопоставил два начала бытия — «дионисийское» и «аполлоновское». В сочинениях, написанных в жанре философско-художественной прозы, выступал с критикой культуры, проповедовал имморализм («По ту сторону добра и зла», 1886). В мифе о «сверхчеловеке» культ личности («Так говорил Заратустра», 1883–1884; «Воля к власти», опубл. в 1889–1901 годы) сочетался у Ницше с романтическим идеалом «человека будущего». Отец философа Карл Людвиг Ницше родился в семье ойленбургского суперинтенданта. Окончив теологический факультет одного из лучших тогда немецких университетов в Галле, К. Л. Ницше после недолгого пребывания при альтенбургском герцогском дворе в качестве воспитателя трех принцесс получил церковный приход в деревне Рекен близ Люцена. По обычаю молодой пастор нанес визиты соседям, в числе которых был и его коллега в деревне Поблес Д. Елер, отец 11 детей. Среди них рекенский пастор сразу выделил 17-летнюю Франциску. Роман развивался стремительно: уже 10 октября 1843 года, как раз в день рождения жениха, состоялась свадьба. Через год, 15 октября 1844 года, в семье появился первенец. Отец назвал мальчика в честь короля Фридрихом Вильгельмом. В июле 1846 года родилась дочь Элизабет, а еще через два года — второй сын Йозеф. Но семейное счастье было недолгим. 30 июля 1849 года скончался Людвиг Ницше, а через полгода умер маленький Йозеф. Позднее Фридрих в автобиографических заметках описал странный сон, который оказался вещим. Весной 1850 года Франциска Ницше с детьми перебралась в старинный Наумбург. Фридрих, которому еще не было и шести лет, пошел учиться в мужскую народную школу. Серьезный, немного замкнутый и неразговорчивый мальчик чувствовал себя в школе неуютно и одиноко. Такая отчужденность Фридриха от коллектива сохранилась навсегда. Учеба в школе, а затем в Домской гимназии давалась Фридриху легко, хотя удивительная тщательность и аккуратность заставляли его засиживаться над тетрадями и учебниками до полуночи. А уже в пять часов утра он вставал и спешил в гимназию. Но больше учебных предметов мальчика волновали поэзия и особенно музыка. Его кумирами стали классики — Моцарт, Гайдн, Шуберт, Мендельсон, Бетховен и Бах. Тех же людей, которые презирали музыку, Ницше считал «бездуховными тварями, подобными животному». Осенью 1858 года мать Фридриха получила приглашение продолжить обучение сына в интернате Пфорты, одном из самых престижных учебных заведений в Германии. Складывавшееся в те годы мировоззрение Ницше нашло отражение в написанном им в октябре 1861 года сочинении о поэте Гельдерлине, тогда не признанном и почти неизвестном. Его творчество, воспевавшее слияние человека и природы в духе античности и ярко отразившее разлад общества и личности, привлекло юношу тем, что Гельдерлин сумел выразить настроения, присущие тогда и Ницше. В апреле 1862 года Ницше написал два философско-поэтических эссе: «Рок и история» и «Свобода воли и рок», в которых содержатся чуть ли не все основные идеи его будущих произведений. В Пфорте была отличная библиотека. Юноша увлеченно читал книги Шекспира и Руссо, Макиавелли и Эмерсона, Пушкина и Лермонтова, Петефи и Шамиссо, Гейбеля и Шторма. Любимым поэтом Ницше стал Джордж Гордон Байрон. В 1863 году он написал работу «О демоническом в музыке» и набросок «О сущности музыки». Ницше изучал историю литературы и эстетику, библейские тексты и античные трагедии. Широта интересов начала тревожить и его самого, пока он не решил обратиться к изучению филологии, в которой он надеялся найти науку, способную дать простор не только интеллекту, но и чувствам. Тем более что филология лучше всего отвечала его горячей любви к античности, к произведениям Гераклита, Платона, Софокла, Эсхила, к древнегреческой лирике. В сентябре 1864 года Ницше закончил обучение в Пфорте и после сдачи экзаменов возвратился в Наумбург. Решение продолжить учебу в Боннском университете он принял еще раньше. По желанию матери Фридрих обещал записаться в университете на теологическое отделение. 16 октября, после небольшого путешествия по Рейну и Пфальцу, Ницше вместе с Дейссеном приехали в Бонн. После почти казарменных порядков Пфорты их полностью захватила вольная и безалаберная студенческая жизнь, пирушки и обязательные поединки на рапирах. Но очень быстро Ницше остыл к развлечениям и все чаще стал задумываться о переходе на отделение филологии, что и сделал осенью 1865 года. Он занимался в семинаре одного из лучших немецких филологов Фридриха Ричля и, когда наставник осенью перевелся в Лейпцигский университет, последовал за ним. Однажды он случайно купил книгу Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представление». Она так потрясла Ницше, что он две недели мучился от бессонницы. Только необходимость ходить на занятия, вспоминал Ницше, помогла ему преодолеть глубокий душевный кризис, во время которого он, по собственному признанию, был близок к помешательству. Идеи Шопенгауэра оказались чрезвычайно близки в то время Ницше. Они привели Ницше к размышлениям о том, что посвятить жизнь исполнению своего долга — напрасная трата сил и времени. Человек исполняет свой долг под давлением внешних условий, и этим ничем не отличается от животного, также действующего исключительно по обстоятельствам. Летом 1867 года Ницше познакомился с молодым студентом Эрвином Роде, ставшим его близким другом на всю жизнь. Он был немного моложе Ницше. Летние каникулы они провели вдвоем, пешком путешествуя по Богемскому лесу. Осенью Ницше вынужден был временно прервать обучение и пройти год военной службы. Так он оказался во второй батарее полка полевой артиллерии, расквартированного в родном Наумбурге. Военную службу Ницше, еще не забывший строгие распорядки Пфорты, перенес довольно легко. Но однажды во время учений, садясь на лошадь, он сильно ударился грудью о переднюю луку седла. Ницше прошел чрезвычайно болезненный курс лечения в клинике знаменитого галльского врача Фолькмана и после пятимесячных страданий в августе наконец возвратился в Наумбург. Признанный негодным к службе в армии, Ницше возобновил обучение в университете. Он твердо решил вступить на стезю преподавательской деятельности. Именно в то время произошло одно из наиболее значительных и судьбоносных событий в его жизни — знакомство со знаменитым композитором Рихардом Вагнером. Ницше погрузился в чтение эстетических произведений Вагнера «Искусство и революция» и «Опера и драма». В декабре 1868 года в Базельском университете освободилась кафедра греческого языка и литературы. Пригласили Ницше, чьи работы по античной литературе неоднократно публиковались в журналах. Сам кандидат был польщен выпавшей честью — занять пост экстраординарного профессора университета без диссертации и даже без завершенного полностью курса обучения. В приглашении его привлекло еще одно — возможность ближе сойтись с Вагнером, проживавшим с 1866 года в Трибшене близ Люцерна. Перед отъездом Ницше намеревался защитить в Лейпциге диссертацию на основе своих исследований о Диогене Лаэртском. Однако совет факультета единодушно решил, что опубликованные статьи Ницше вполне заменяют диссертацию, и 23 марта ему присудили степень доктора без обязательной публичной защиты, дискуссии и экзамена. Преподавание в университете и гимназии «Педагогиум» при нем довольно скоро начали тяготить Ницше так же, как и уютная мещанская атмосфера Базеля. Его все чаще охватывали периоды меланхолической депрессии, спасение от которой он находил в дружбе с Вагнером, в дом которого Ницше стремился при любой представившейся возможности, благо от Базеля до Люцерна было всего два часа езды. Погружение в возвышенный мир искусства во время частых приездов в Трибшен, очаровательная жена Вагнера Козима разительно контрастировали с размеренным и скучным существованием Ницше в Базеле. Это вызывало у Ницше отвращение к филологии и науке вообще. В набросках того периода сомнения в науке выражены достаточно определенно «Цель науки — уничтожение мира… Доказано, что этот процесс происходил уже в Греции хотя сама греческая наука значит весьма мало. Задача искусства — уничтожить государство. И это также случилось в Греции. После этого наука разложила искусство». В такой обстановке сообщение Вагнеров о предстоявшем вскоре их переезде в Байрейт по приглашению баварского короля подействовало на Ницше как удар грома. Рушилось его призрачное трибшенское счастье, а работа в Базеле теряла, казалось, всякий смысл. Но судьба как бы взамен Вагнера подарила ему нового верного друга. В апреле 1870 году в Базель приехал профессор теологии Франц Овербек, поселившийся в том же доме на Шютценграбен, где жил и Ницше. Их быстро сблизила общность интересов и, в частности, критическое отношение к христианской церкви, а также одинаковый взгляд на начавшуюся франко-германскую войну. После болезни и возвращения в Базель Ницше начал посещать лекции выдающегося историка Якоба Буркхардта, полные скепсиса и пессимизма в отношении грядущего Ницше пересмотрел свое отношение к франко-германской войне и освободился от угара патриотизма. Теперь и он стал рассматривать Пруссию как в высшей степени опасную для культуры милитаристскую силу. Не без влияния Буркхардта Ницше начал разрабатывать трагическое содержание истории в набросках к драме «Эмпедокл», посвященной сицилийскому философу, врачу и поэту V века до н. э. В них уже заметны явные элементы философии позднего Ницше. В эмпедокловском учении о переселении душ он нашел один из постулатов собственной теории вечного возвращения. 2 января 1872 года в книжных магазинах Лейпцига появилась книга Ницше «Рождение трагедии из духа музыки». Задумывалась она еще до франко-германской войны, а схематически очерчена в докладе «Греческая музыкальная драма», прочитанном в университете в январе 1870 года. Посвященная Вагнеру, работа определяла те основы, на которых покоится рождение трагедии как произведения искусства. Античная и современная линии тесно переплетаются друг с другом в постоянном сопоставлении Диониса, Аполлона и Сократа с Вагнером и Шопенгауэром. Ницше обрушивался на один из главных постулатов христианской веры в вечное существование по милости Бога в потустороннем мире. Ему казалось абсурдом то, что смерть должна быть искуплением первородного греха Адама и Евы. Он высказал мысль о том, что чем сильнее воля к жизни, тем ужаснее страх смерти. И как можно жить, не думая о смерти, а зная о ее неумолимости и неизбежности, не бояться ее? Древние греки, чтобы выдержать такое понимание реальности, создали свою трагедию, в которой происходило как бы полное погружение человека в смерть. Ницше твердо верил в то, что и наука имеет свои пределы. В исследовании отдельных явлений она, по его мнению, в конце концов непременно натыкается на то первоначало, которое уже невозможно познать рационально. И тогда наука переходит в искусство, а ее методы — в инстинкты жизни. Так что искусство неизбежно корректирует и дополняет науку. Это положение стало краеугольным камнем основ «философии жизни» Ницше. В январе — марте 1872 года Ницше выступил с серией публичных докладов «О будущности наших учебных заведений», имея в виду не столько швейцарские, сколько прусские гимназии и университеты. Там впервые прозвучала одна из главных идей Ницше — необходимость воспитания истинной аристократии духа, элиты общества. По Ницше, прагматизм должен присутствовать не в классических гимназиях, а в реальных школах, честно обещающих дать практически полезные знания, а вовсе не какое-то «образование». К весне 1873 года между Ницше и Вагнерам, переехавшим в Байрейт и занятым организацией знаменитых в будущем музыкальных фестивалей, наметилось пока еще едва заметное охлаждение. Чете Вагнеров были не по душе растущая склонность Ницше к полемическому пересмотру моральных устоев человечества и «шокирующая резкость» его суждений. Вагнер предпочитал видеть в базельском профессоре талантливого и яркого пропагандиста своих собственных воззрений. Но на такую роль Ницше согласиться не мог. И он еще не терял надежды, что Байрейт станет источником возрождения европейской культуры. Ницше замыслил серию памфлетов. Из примерно 20–24 задуманных удалось написать только четыре эссе под общим заглавием «Несвоевременные размышления». «Давид Штраус, исповедник и писатель» (1873), «О пользе и вреде истории для жизни» (1874), «Шопенгауэр как воспитатель» (1874) и «Рихард Вагнер в Байрейте» (1875–1876). В этих размышлениях Ницше выступил страстным защитником немецкой культуры, бичевавшим филистерство и победоносное опьянение после создания империи. Период этот совпал со столь резким ухудшением здоровья, что Ницше в октябре 1876 года получил годичный отпуск для лечения и отдыха. Проводя это время на курортах Швейцарии и Италии, он урывками работал над новой книгой, составленной в форме афоризмов. В мае 1878 года опубликована книга Ницше «Человечество, слишком человеческое» с шокирующим подзаголовком «Книга для свободных умов». В ней автор публично и без особых церемоний порвал с прошлым и его ценностями: эллинством, христианством, Шопенгауэром, Вагнером. Такой неожиданный поворот чаще всего сводится к двум наиболее распространенным версиям. Первая объясняет его обычной завистью неудавшегося музыканта к Вагнеру, однажды довольно пренебрежительно отозвавшемуся об одной из музыкальных композиций Ницше. Вторая версия усматривает причину в воздействии на Ницше философа и психолога Пауля Рэ, с которым Ницше подружился, живя в Сорренто. Оторопевшие от измены Ницше почитатели Вагнера онемели от ярости, а в августе 1878 года сам маэстро разразился крайне агрессивной и злобной статьей «Публика и популярность». Имя Ницше в ней не называлось, но явно подразумевалось. Его книга расценивалась как следствие болезни, а блестящие афоризмы — как ничтожные в интеллектуальном плане и прискорбные в моральном. Зато очень высоко отозвался о книге Якоб Буркхардт, сказавший, что она «увеличила независимость в мире». Новый, 1879 год принес Ницше неимоверные физические страдания: почти каждодневные приступы болезни, непрерывная рвота, частые обмороки, резкое ухудшение зрения. Продолжать преподавание он был не в силах. В июне Ницше получил по его прошению отставку с назначением ежегодной пенсии в 3 тысячи франков. Он уехал из Базеля в Сильс-Марию, в долину Верхнего Энгадина. Сгорбившийся, разбитый и постаревший лет на 10 полуслепой инвалид, хотя ему не исполнилось еще и 35 лет. В жизни Ницше началась полоса бесконечных скитаний, летом по Швейцарии, зимой по Северной Италии. Скромные дешевые пансионаты в Альпах или на Лигурийском побережье; убого меблированные холодные комнаты, где он часами писал, почти прижавшись двойными очками к листу бумаги, пока воспаленные глаза не отказывали, редкие одинокие прогулки, спасавшие от бессонницы ужасные средства — хлорал, веронал и, возможно, индийская конопля, постоянные головные боли; частые желудочные судороги и рвотные спазмы — 10 лет длилось это мучительное существование одного из величайших умов человечества. Но и в тот ужасный 1879 год он создал новые книги «Пестрые мысли и изречения», «Странник и его тень». А в следующем году появилась «Утренняя заря», где сформулировано одно из краеугольных понятий ницшевской этики — «нравственность нравов». Вначале Ницше проанализировал связь падения нравственности с ростом свободы человека. Он полагал, что свободный человек «хочет во всем зависеть от самого себя, а не от какой-либо традиции». Последнюю он считал «высшим авторитетом, которому повинуются не оттого, что он велит нам полезное, а оттого, что он вообще велит». А отсюда следовало еще пока не высказанное, но уже прочерченное отношение к морали как к чему-то относительному, так как поступок, нарушающий сложившуюся традицию, всегда выглядит безнравственным, даже и в том случае, если в его основе лежат мотивы, «сами положившие начало традиции». «Утренняя заря» успеха почти не имела. Непривычное построение книги, более полутысячи вроде бы никак не связанных друг с другом афоризмов могли вызвать только недоумение, а немецкая читающая публика, привыкшая к логичной и педантичной последовательности философских трактатов, была просто не в состоянии одолеть это странное произведение, а уж тем более понять его. Как продолжение «Утренней зари» зимой 1881–1882 года Ницше написал в Генуе «Веселую науку», выходившую позже несколькими изданиями с дополнениями. С этого сочинения началось новое измерение мысли Ницше, невиданное никогда прежде отношение к тысячелетней европейской истории, культуре и морали как к личной своей проблеме: «Я вобрал в себя Дух Европы — теперь я хочу нанести контрудар». Мысль о вечном возвращении настолько глубоко захватила Ницше, что он всего за несколько месяцев создал величественную поэму «Так говорил Заратустра». Он писал ее в феврале и в конце июня — начале июля 1883 года в Рапалло и в феврале 1884 года в Сильсе. Через год Ницше создал четвертую часть поэмы, столь интимную, что вышла она всего в 40 экземплярах за счет автора для близких друзей. Из этого числа Ницше подарил только семь, ибо больше дарить было некому. Даже самые близкие люди — сестра, Овербек, Роде, Буркхардт — избегали в ответных письмах всяких суждений, словно тягостной повинности, настолько непонятны им были боль и страдания его лихорадочного разума. Время работы над «Заратустрой» — один из тяжелейших периодов в жизни Ницше. В феврале 1883 года в Венеции скончался Рихард Вагнер. Тогда же Ницше пережил серьезную размолвку с матерью и сестрой, возмущенными его намерением жениться на девушке из России Лу Андреас Саломе, в будущем известной писательнице, авторе биографий Р. М. Рильке и 3. Фрейда, которую они считали «совершенно аморальной и непристойной особой». Тяжело пережил Ницше и помолвку сестры с учителем гимназии Бернхардом Ферстером, вагнерианцем и антисемитом. В апреле 1884 года Ницше писал Овербеку «Проклятое антисемитство стало причиной радикального разрыва между мною и моей сестрой». «Заратустра» занимает исключительное место в творчестве Ницше. Именно с этой книги в его умонастроении происходит резкий поворот к самоосознанию в себе человека-рока. Книга содержит необычайно большое число полускрытых ядовитых пародий на Библию, а также лукавые выпады в адрес Шекспира, Лютера, Гомера, Гете, Вагнера и т. д., и т. п. На многие шедевры этих авторов. Ницше дает пародии с одной-единственной целью: показать, что человек — это еще бесформенная масса, материал, требующий талантливого ваятеля для своего облагораживания. Только так человечество превзойдет самого себя и перейдет в иное, высшее качество — появится сверхчеловек. Для Ницше сверхчеловек выступает как высший биологический тип, который относится к человеку так же, как человек относится к обезьяне. Ницше, хотя и видит свой идеал человека в отдельных выдающихся личностях прошлого, все же рассматривает их как прообраз будущего сверхчеловека, который должен появиться, его необходимо вырастить. Сверхчеловек превращается у Ницше в культ личности, культ «великих людей» и является основой новой мифологии, представленной с высоким художественном мастерством в книге «Так говорил Заратустра». Ницше закончил первую часть «Заратустры» словами: «Мертвы все боги, теперь мы хотим, чтобы здравствовал сверхчеловек». После «Заратустры» все созданное ранее казалось Ницше столь слабым, что у него возник химерический замысел переписать прежние работы. Но из-за своей физической слабости он ограничился лишь новыми великолепными предисловиями почти ко всем вышедшим своим книгам. А вместо ревизии прошлого произошло обратное: Ницше написал зимой 1885–1886 года «прелюдию к философии будущего», книгу «По ту сторону добра и зла», по его словам, «ужасную книгу», проистекшую на сей раз из моей души, — очень черную». Именно здесь он, убежденный в том, что в человеке тварь и творец слились воедино, разрушает в себе тварь, чтобы спасти творца. Но закончился этот кошмарный эксперимент тем, что разрушенной оказалась не только тварь, но и разум творца. «По ту сторону добра и зла» была издана за счет скромных средств автора. К лету следующего года было продано всего 114 экземпляров. Отмалчивались друзья — Роде и Овербек; Буркхардт ответил вежливым письмом с благодарностью за книгу и чисто формальным комплиментом, явно вымученным. Отчаявшийся Ницше в августе 1886 года послал книгу датскому литературному критику Георгу Брандесу и известному французскому историку и литературоведу Ипполиту Тэну. Первый ничего не ответил, а Тэн отозвался необычайно похвально, пролив бальзам на душу Ницше. А между тем именно в книге «По ту сторону добра и зла», как ни в какой другой, Ницше обнаружил удивительную проницательность, предсказав катастрофические процессы будущего. Он размышлял о распаде европейской духовности, низвержении прошлых ценностей и норм, восстании масс и создании для их оболванивания и обслуживания чудовищной массовой культуры, унификации людей под покровом их мнимого равенства, начале борьбы за господство над всем земным шаром, попытках выращивания новой расы господ, тиранических режимах как порождении демократических систем. Темы эти будут подхвачены и развиты крупнейшими философскими умами XX века — Гуссерлем, Шелером, Шпенглером, Ортегой-Гассетом, Хайдеггером, Ясперсом, Камю. Ницше затронул здесь и проблему двойной морали — господ и рабов. Он писал о двух типах одной морали, существующих «даже в одном и том же человеке, в одной душе». Различия этих типов определяются различием моральных ценностей. Для морали господ характерна высокая степень самоуважения, возвышенное, гордое состояние души, ради которого можно пожертвовать и богатством, и самой жизнью. Мораль рабов, напротив, есть мораль полезности. Малодушный, мелочный, унижающийся человек, с покорностью выносящий дурное обхождение ради своей выгоды — вот представитель морали рабов, на какой бы высокой ступени социальной лестницы он, ни находился. Рабская мораль жаждет мелкого счастья и наслаждения; строгость и суровость по отношению к самому себе — основа морали господ. Чтобы избежать кривотолков вокруг книги, Ницше за три июльские недели 1887 года написал как дополнение к ней полемическое сочинение «К генеалогии морали», созданное, кстати, также за его счет. В Ницце осенью 1887 года Ницше приступил к первым наброскам задуманного им «главного сочинения» всей жизни. Всего он записал 372 заметки, поделенные на четыре раздела: европейский нигилизм, критика высших ценностей, принцип новой оценки, дисциплина и подбор. Это действительно не отделанные и не отшлифованные заметки, и не искрящиеся афоризмы, к которым привыкли его читатели. Собранные затем сестрой и ее сотрудниками по «Архиву Ницше» из 5 тысяч листов рукописного наследия философа заметки и составили одну из наиболее нашумевших его книг «Воля к власти», хотя сам Ницше за ее содержание и смысл ответственности, как выяснилось, не несет. Составители произвольно поместили туда не только упомянутые заметки, но и множество других, так что общее их число перевалило за тысячу и существенно исказило общую модальность задуманного сочинения. В апреле 1888 года в Ницце стало слишком жарко, яркое весеннее солнце начало болезненно действовать на больные глаза Ницше. Пришлось снова поменять место, и он отправился в климатически более подходящий Турин. В это время лекции Брандеса, посвященные творчеству Ницше, пользовались в Копенгагенском университете большой популярностью и собирали более 300 слушателей. Ницше был чрезвычайно доволен этим, но к чувству радости примешивался налет досады от того, что его признают в Дании, а в Германии, на его родине, поклоняются другим кумирам, прежде всего Рихарду Вагнеру. Уязвленный Ницше задумал написать памфлет «Казус Вагнер». Это была тщательно продуманная, блестяще написанная работа, пропитанная ядовитым и уничтожающим сарказмом. Памфлет был напечатан в середине сентября 1888 года, когда Ницше находился еще в Сильсе. В конце месяца он вновь поехал в Турин, где его самочувствие неожиданно резко улучшилось: пропали бессонница и головные боли, исчезли мучившие его 15 лет приступы тошноты; Ницше страстно набросился на работу, совершал ежедневные прогулки вдоль берега По, много читал. Вечерами отправлялся на концерты или часами импровизировал в своей комнате на фортепиано. Он чувствовал себя превосходно, о чем незамедлительно сообщил матери и друзьям! Но в то же время он порывает отношения с окружением Вагнера, со старым и добрым знакомым, гамбургским концертмейстером Хансом фон Бюловом, а также с писательницей и верной своей подругой Мальвидой фон Мейзенбуг. В конце 1888 года Ницше охватила мучительная тревога. С одной стороны, у него все яснее начинали проступать черты мегаломании: он чувствовал, что близится его звездный час В письме к Стриндбергу в декабре 1888 года Ницше писал: «Я достаточно силен для того, чтобы расколоть историю человечества на два куска». С другой — у него возрастали сомнения и смутные опасения, что мир никогда не признает его гениальных пророчеств и не поймет его мыслей, как не поняли его «Казус Вагнер». В лихорадочной спешке Ницше написал одновременно два произведения — «Сумерки идолов» и «Антихрист», первую часть «Переоценки всех ценностей». Сам Ницше, правда, не хотел пока публиковать последнюю работу, вынашивая утопическую идею: издать ее одновременно на семи европейских языках тиражом по 1 миллиону на каждом. В свет она вышла только в 1895 году, причем с многочисленными купюрами. Ницше подверг резкой критике христианские церкви и тех людей, которые называли себя христианами, на самом деле не являясь ими. Он противопоставил жизнь Иисуса трем синоптическим евангелиям, в которых, по его словам, предприняты первые попытки по созданию системы догм христианства в вопросе негативного отношения к миру. Еще не закончив работу над «Антихристом», Ницше решает создать прелюдию к «Переоценке» в виде жизнеописания и аннотации своих книг, чтобы читатели поняли, что он собой представляет. Так возник замысел работы «Ессо homo», в которой Ницше попытался объяснить причины своего охлаждения к Вагнеру и показать, как вызревало оно в его книгах на протяжении многих лет. Чего стоят одни названия главок — «Почему я так мудр», «Почему я пишу такие хорошие книги», «Почему я являюсь роком»! Вскоре начали проявляться первые симптомы неуравновешенности Ницше. Он торопился с публикацией своих явно не законченных произведений, хотя его уже надломленному разуму мерещились кошмары и опасности, исходящие от военной мощи германской империи. Его охватывал страх перед династией Гогенцоллернов, Бисмарком, антисемитскими кругами, церковью. Все они были оскорблены в его последних книгах, и Ницше ждал жестоких преследований. Как бы предупреждая их, он набросал письмо кайзеру Вильгельму: «Сим я оказываю кайзеру немцев величайшую честь, которая может выпасть на его долю: я посылаю ему первый экземпляр книги, в которой решается судьба человечества». Начавшийся отход от понимания реального мира привел Ницше к дерзкому плану объединения всех европейских стран в единую антигерманскую лигу, чтобы надеть на рейх смирительную рубашку или спровоцировать его на заведомо безнадежную войну против объединенной Европы. Обстоятельства и причины душевного надрыва Фридриха Ницше досконально не выяснены. Сестра Элизабет писала, что апоплексический удар явился следствием нервного истощения из-за чересчур напряженной работы и вредного воздействия успокаивающих лекарств. «Что касается медицинского диагноза, то он гласил: прогрессирующий паралич. Обычно он представляет нарушение функции головного мозга, вызванной внешней инфекцией, зачастую это последствие перенесенного сифилиса». Сведения о болезни Ницше крайне скудны и противоречивы. По одним данным, он якобы переболел сифилисом, будучи студентом Боннского университета в 1864–1865 годы, после посещения публичного дома в Кельне. Этой версии придерживался и Томас Манн в статье «Философия Ницше в свете нашего опыта». Однако более вероятно то, что если Ницше и переболел сифилисом, то во время учебы в Лейпциге. Хотя и здесь слишком смущает то обстоятельство, что имена врачей, у которых лечился Ницше, так и остались неизвестными, да и слухи об этом лечении довольно глухие. Маловероятно, что болезнь таилась затем 20 лет, к тому же Ницше после душевного надлома прожил еще 11 лет и умер от воспаления легких, что также не укладывается в рамки диагноза прогрессирующего паралича. Трагический надлом в психике Ницше произошел между 3 и 6 января 1889 года Быстрое помрачение разума привело к смешению всех понятий. Он забыл, что живет в Турине ему казалось, будто он находится в Риме и готовит созыв конгресса европейских держав, чтобы объединить их против ненавистной Пруссо-Германии. Ницше клеймит позором вступление Италии в союз с Германией и Австро-Венгрией в 1882 году и в письме итальянскому королю требует его немедленного разрыва. Помрачение рассудка Ницше видно по его запискам между 3 и 5 января. Так, 3 января он написал давней знакомой Мете фон Салис: «Мир преображен, Бог вновь на Земле, Вы не видите, как радуются небеса? Я вступил во владение моей империей, я брошу папу римского в тюрьму и прикажу расстрелять Вильгельма, Бисмарка и Штоккера». 5 января еще одно бредовое письмо, на этот раз Буркхардту. «С Вильгельмом, Бисмарком и всеми антисемитами покончено. Антихрист Фридрих Ницше Фроментин». Фридрих Ницше потерял не только разум. Наследие этого разума быстро и беззастенчиво прибрала к рукам сестра, возвратившаяся из Парагвая после самоубийства запутавшегося в финансовых махинациях мужа. Она быстро отстранила от участия в подготовке собрания сочинений Ницше Петера Гаста, противившегося вместе с Овербеком всяческим подлогам и произвольному редактированию рукописей из архива. В августе 1896 года сестра вместе с огромным архивом перебралась в Веймар и готовила там биографию Фридриха, надеясь, что духовная жизнь Веймара, несравнимая с захолустно-провинциальным Наумбургом, облегчит ей издание книги, ставшей примером удивительной по беззастенчивости перкройки кровно родной и духовно бесконечно далекой ей жизни брата. После покупки большого дома на Луизенштрассе для размещения там архива Элизабет перевезла больного в Веймар. Погруженный в глубочайшую апатию, Ницше, казалось, не заметил ни переезда на новое место, ни смерти матери, скончавшейся в апреле 1897 года. Пребывание Ницше в Веймаре было недолгим. В конце августа 1900 года он простудился, заболел воспалением легких и тихо скончался в полдень. 25 августа 1900 года. Сбылась пророческая строка из «Заратустры»: «О, полуденная бездна! когда обратно втянешь ты в себя мою душу?» Через три дня состоялось погребение на семейном участке кладбища в Рокене, где покоились его родители и брат. Выступая на траурной церемонии, известный немецкий историк и социолог Курт Брейзиг назвал Ницше «человеком, указавшим путь в новое будущее человечества», мыслителем, выступившим против магии Будды, Заратустры и Иисуса».
Источник: 100 великих мыслителей