ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
Философия истории
философская дисциплина, исследующая проблемы смысла и закономерностей исторического процесса.
Источник: Философия логика и методология науки Толковый словарь понятий. 2010 г.
Философия истории
так называлась в домарксовской философии область знания, занимающаяся проблемами смысла истории, ее закономерностями, осн. направлением развития человечества. Исторически Ф. и. ведет начало с античности. В новое время она разрабатывалась просветителями 18 в. (Вольтер, Гер-дер, Кондорсе, Монтескье). Выступая против идущей от Августина Блаженного теологизации истории, просветители внесли в Ф. и. идею причинности, разработали теорию прогресса, высказали идею единства исторического процесса, обосновывали влияние на человека географической и социальной среды. Высшим этапом в развитии буржуазной Ф. и. явилась философия истории Гегеля, рассматривавшего историю как единый, закономерный, внутренне необходимый процесс саморазвития духа, идеи. Ограниченность Ф. и., выражавшаяся в ее спекулятивном, априорном и идеалистическом характере, была преодолена Марксом и Энгельсом. Открытие исторического материализма послужило основой для создания подлинно научной истории. В современной буржуазной Ф. и. наибольшим влиянием пользуются концепции Тойнби, Шпенглера. Отражая страх буржуазии перед объективными законами истории, несущими гибель капитализму, большинство буржуазных социологов и историографов отказывается от философского обобщения истории. Они рассматривают ее как хаотическое чередование случайностей, отвергая понятие причинности, закономерности, прогресса.
Источник: Философский словарь. 1963
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
область знания, занимающаяся проблемами смысла истории, ее закономерностями, осн. направлением развития человечества и историческим познанием. Исторически Ф. и. ведет начало с античности. В новое время она разрабатывалась Вико и просветителями 18 в. (Вольтер, Гердер, Кондорсе, Монтескье). Выступая против идущей от Августина Блаженного теологизации истории, просветители внесли в Ф. и. идею причинности, разработали теорию прогресса, высказали идею единства исторического процесса, обосновывали влияние на человека географической и социальной среды. Высшим этапом в развитии буржуазной ф. и. явилась Ф. и. Гегеля, рассматривавшего историю как единый, закономерный, внутренне необходимый процесс саморазвития духа, идеи. Основоположники марксизма отмечали ограниченность гегелевской Ф. и., ее спекулятивный, априорный, идеалистический характер. Гегелевской Ф. и. марксизм противопоставил исторический материализм, изучающий наиболее общие законы и движущие силы развития об-ва, исследующий проблемы исторического познания, создания научной, адекватной картины исторического прошлого. В совр. западной Ф. и. особым влиянием пользуются концепции Тойнби и Шпенглера. Философы иррационалистической ориентации обычно рассматривают историю как поток событий, лишенный внутренней логики, как хаотическое чередование случайностей, отвергают причинность, закономерности в истории и социальный прогресс. В их воззрениях преобладает дух пессимизма и агностицизма.
Источник: Философский энциклопедический словарь
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
1) учение о единстве исторического процесса, реализующееся в определенных стадиях; 2) философия исторических наук. Ф. и. в смысле 1) часто называют субстанциальной Ф. и., а в смысле 2) аналитической Ф. и. В рамках субстанциальной Ф. и. стремятся обнаружить некоторый закон эволюции или развития для всего многовекового пути человечества. Популярны теории исторических циклов (Дж. Вико, О. Шпенглер), исторического прогресса (И. Гердер, Г. Гегель), цивилизаций, отличающихся свой спецификой (Н.Я. Данилевский, А. Тойнби), социально- экономических формаций (К. Маркс), завершения исторического движения в окончательном состоянии либеральной демократии (Ф. Фукуяма). Создать научно обоснованную единую концептуальную картину всемирной истории до сих пор так и не удалось. По отношению к сложной динамике исторического знания она всегда оказывается недостаточно конкретной и концептуально поверхностной.
Что касается философии исторических наук, то и она встречается с большими трудностями. Дело в том, что как таковых исторических явлений не существует. Социальные явления могут быть по своей природе экономическими, политическими, этическими, но не историческими. У исторических наук нет своего объекта исследования, отличного от объекта изучения других общественных наук. Так, экономическая история — это экономическая теория. Ее концепты имеют экономическую, а не какую-либо другую специфику. Если это обстоятельство не учитывается, то снижаются стандарты научного исследования. Именно это случилось в Великобритании, где экономическая история считается не экономической, а исторической наукой [1]. Настало время очень четко определиться со спецификой как исторической науки, так и ее философии.
Что касается философии исторических наук, то и она встречается с большими трудностями. Дело в том, что как таковых исторических явлений не существует. Социальные явления могут быть по своей природе экономическими, политическими, этическими, но не историческими. У исторических наук нет своего объекта исследования, отличного от объекта изучения других общественных наук. Так, экономическая история — это экономическая теория. Ее концепты имеют экономическую, а не какую-либо другую специфику. Если это обстоятельство не учитывается, то снижаются стандарты научного исследования. Именно это случилось в Великобритании, где экономическая история считается не экономической, а исторической наукой [1]. Настало время очень четко определиться со спецификой как исторической науки, так и ее философии.
Источник: Философия науки. Краткий энциклопедический словарь. 2008 г.
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
область философского знания, выясняющая общие законы исторического процесса, направление и ход истории, раскрывающая методы ее познания. Хотя термин «Ф. и.» ввел Вольтер, но попытки осмыслить историю и извлечь из нее уроки для настоящего и будущего делались еще в античные времена. Однако в собственном смысле слова Ф. и. начинается с Вико, итальянского философа кон. 17 — нач. 18 в., к-рый выдвинул идею циклического развития общества по кругу: каждый народ, хотя и в разное время, проходит такие ступени, как детство, юность и зрелость, затем движение идет по нисходящей линии, и начинается новый круговорот. Дальнейшее развитие Ф. и. связано с именами Вольтера, Гердера, Монтескье, Руссо и других мыслителей 18 в. Они выступили с критикой религиозных взглядов о вмешательстве божественного провидения в судьбы народов, подчеркивали значение естественных факторов (климатических и других природных условий) в жизни людей, отстаивали идею прогрессивного, поступательного развития общества. Вершиной Ф. и. до Маркса явилась система Гегеля, к-рый считал, что история — это не цепь случайных обстоятельств, не хаотическое переплетение не связанных между собой действий людей, а царство порядка и закона, где настоящее закономерно вырастает из прошлого, будущее — из настоящего, хотя результаты действий людей обычно не совпадают с их намерениями. Пытаясь выяснить основу внутренней связи исторических событий, Гегель полагал, что в истории реализуется мировой дух, движущийся как бы по заранее предначертанному плану. Абстрактное, оторванное от реальной действительности понимание истории было преодолено историческим материализмом. Открыв объективные законы деятельности людей, он явился подлинно научной теорией развития общества. В современной буржуазной философии существуют различные концепции Ф. и. Для них характерен отказ от многих положительных идей, выдвинутых буржуазными мыслителями прошлого, отрицание прогрессивного развития общества, общих законов исторического процесса, наконец, отрицание возможности познания истории.
Источник: Краткий словарь по философии. 1970
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
одна из основных и наиболее важных частей социальной философии. Термин впервые употреблен Вольтером, пытавшимся в борьбе с теологизмом создать просветительскую концепцию истории. Особый вклад в философию истории внес Г. Гегель, который был первым, кто пытался представить общественное развитие как необходимый, закономерный процесс, показать историю в ее внутренней связи. Во всемирной истории он выделял «философскую», эзотерическую « «наивную» или повествовательную части. Первая выражала у него спекулятивные, объективно-разумные внутренние процесеы, вторая - эмпирические, экзотерические. Дальнейшую и более содержательную разработку философия истории получила у К. Маркса и Ф. Энгельса, которые пытались дать не идеалистическое, а объективно-материалистическое понимание истории, ее общих законов и движущих сил. Философия истории, уделяя основное внимание общим закономерностям общественного развития, решает и ряд других важных задач. В их число входит, в частности, вопрос о природе исторического знания, особенностях его связи с наукой, искусством, художественно-мифологическими данными, интуицией и другими явлениями; вопрос о специфике научно-исторических законов, характере исторического познания в целом; о взаимоотношении исторического знания с системно-структурным анализом, герменевтикой, с математикой. К вопросам философии истории относится также определение сущности, смысла и основных стадий мировой истории, раскрытие исторической диалектики общего, особенного и единичного, диалектики прошлого, настоящего и будущего, ряд других гносеологических и методологических проблем. В настоящее время наряду с материальной или субстанциональной философией истории, которая нацелена на философское раскрытие исторического процесса как объективно данной реальности, особое развитие получила критическая философия истории, которая ориентирована на изучение условий, социальной обусловленности, возможностей исторического познания. Со временем растет ее влияние на социологическую теорию, к которой, начиная с середины XIX в., переходят некоторые ее функции.
Источник: Краткий философский словарь 2004
Философия истории
(термин впервые был введен Вольтером как синоним историософии) – 1. Научная дисциплина, предметом которой является смысл, сущность, движущие силы, направления, закономерности исторических явлений и деятельности человека и общества. Первоначально развитие истории представлялось как смена циклов (подобно природе); она характеризовалась постоянством и неизменностью стадий, событий, причинно обусловленных Логосом (разумом), судьбой, предопределенностью, предназначением (Гераклит, Эмпедокл, стоики). Современная версия такого представления – теория циклов развития культуры (А. Шпенглер), согласно которой все культуры возникают, развиваются, достигают наивысшего расцвета, а затем погибают (аналогично живым существам). Линейную теорию хода исторического развития развивал Августин Аврелий в учении о двух государствах – земном и небесном. В основе его учения лежала теория провиденциализма (см. Провиденциализм), согласно которой историческим развитием руководит Божественное провидение. Одним из первых, выделивших философию истории в качестве самостоятельной науки, был Г. Вико, называвший ее «новой наукой». Историю он понимал как циклическое развитие, направляемое историческим разумом. В каждом цикле появляются новые явления, которые обогащаются производственной практикой различных народов, благодаря этому исторический процесс носит спиралевидный характер. Во французском Просвещении формулируется идея исторического прогресса и подчеркивается роль личности как субъекта исторического процесса и социальной действительности. Ш. Монтескьё обратил внимание на роль географической среды и культуры (обычаев, права), а Вольтер акцентировал внимание на роли культурных достижений в развитии истории (развитие искусства, ремесла, техники и др.). М. Кондорсе подчеркнул, что исторический прогресс невозможен без развития и аккумулирования человеческого знания, науки. П. Гольбах подчеркивал роль человеческих интересов и намерений как движущей силы исторического прогресса. Г. В. Ф. Гегель обосновал рациональный характер истории. История, по его мнению, это результат развития Абсолютного Духа, его саморазвития и самопознания свободы. В марксистской философии утверждался объективный характер исторического процесса как результата развития способа производства материальных благ и смены общественноэкономических отношений. 2. Составной частью философии истории можно считать методологию истории – раздел научного знания, исследующий размышления над предметом, методами исторического познания и познавательными ценностями в исследовании истории.
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
концепция в составе философского знания, нацеленная на осмысление исторического процесса в целом и анализ методологических проблем исторического познания. Строя модель исторического процесса, Ф.И. разрабатывает определенную трактовку специфики исторической реальности, смысла и цели истории, основных движущих сил истории и механизмов их действия, соотношения исторической необходимости и человеческой свободы, единства и многообразия истории и т.п. Исторический процесс развития общества всегда являлся предметом размышлений философов; яркие образцы философско-исторической мысли представлены в античной (Полибий), древнекитайской (Сыма Цянь), средневековой (Августин) культурах, однако классические формы Ф.И. были созданы в европейской философии 18 - первой половины 19 вв. Сам термин "Ф.И." был введен Вольтером для обозначения суммативно-обобщенного представления об истории. Деятелями позднего Просвещения Тюрго и Кондорсе была создана концепция прогресса как смысла истории. Гердер, утверждая единство принципов исторического развития всего человечества, разработал трактовку всемирной истории как единого процесса. Концепция Гегеля - высшее достижение классической Ф.И. - представляет исторический процесс как обладающий провиденциальной разумностью. История, разворачивающаяся исключительно в духовной сфере, совершается как необходимое движение за спиной индивидуумов: энергия сталкивающихся между собой частных интересов используется историей для достижения своих собственных высших целей; разум истории, скрытый за внешним хаосом и неразумием, открывается лишь философскому взгляду. Подчеркнуто умозрительный характер гегелевской концепции истории, ее оторванность от конкретного исторического материала и реальной практики исторического познания уже в середине 19 в. стали предметом критики. Альтернативной крайностью является марксизм, предпринявший попытку радикального "заземления" истории: согласно социальной концепции марксизма, история образуется практической деятельностью человека, удовлетворяющего свои материальные потребности; в основе истории лежит эмпирически наблюдаемое развитие общественных производительных сил. Бурный рост исторического знания в 19 в. в значительной степени обесценивал философско-умозрительный подход к постижению истории, Ф.И. все чаще предстает как философия исторической науки. В частности, в конце 19 - начале 20 вв. широкое распространение получила неокантианская Ф.И. (Виндельбанд, Риккерт), анализирующая методологическое своеобразие исторического познания и усматривающая его в индивидуализациях - в противовес генерализирующей направленности наук о природе. Проблемы логической организации исторического знания вышли на передний план в аналитической Ф.И. (Поппер, К. Гемпель). Потребность в прояснении смысла истории перед лицом масштабных исторических катастроф реактивировала в первой половине 20 в. онтологическую составляющую Ф.И. - появились "морфология культуры" Шпенглера, концепция "осевого времени" Ясперса, грандиозный исторический синтез Тойнби. Однако от классической Ф.И. эти концепции отличаются ощущением негарантированности и возможной иррациональности истории. Для второй половины 20 в. характерно вытеснение истории из исторического сознания: во-первых, конкретный материал, накопленный современной исторической наукой, стал столь обширен и разнороден, что его уже невозможно вписать в некую единую модель исторического процесса; во-вторых, современная историческая наука весьма эффективно осуществляет анализ методологических проблем собственными силами - без обращения к философии; в-третьих, в определении ведущих тенденций исторического развития на передний план выходит интенсивно развивающаяся футурология. (См. также: История, Историцизм, Социальный реализм, Социальная философия).
В.Н. Фурс
В.Н. Фурс
Источник: Новейший философский словарь
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
работа Риккерта (1904). По мысли Риккерта, исследователю истории необходимо учитывать ту особенность понятийных структур, согласно которой в любом понятии обязательно отражается специфическая телеология. Так, формальные особенности целей, которые преследует познающий субъект, выстраивают два вида образования понятий. Первому виду принадлежит генерализирующее образование, отвечающее духу естествознания. Возникает оно из интереса разума фиксировать повторяющиеся явления и процессы, т.е. общие фено-
мены, хотя ничто на самом деле в точности не повторяется. В данном случае объекты превращаются в экземпляры общего родового понятия, причем в такие, которые взаимозаменяемы без ущерба в отошении содержания этого общего понятия, несмотря на то, что объекты сами по себе никогда не могут быть равными. Интерес к окружающему миру проявляет себя и в случае иного понимания действительности, когда в предмете выделяется нечто особенное, его отличительное качество. Данный вид образования понятий называется Риккертом индивидуализирующим, и он является сущностью исторического познания. Не следует смешивать индивидуальность некоей вещи как предмета научной телеологии с индивидуальностью вещи самой по себе, поскольку данная индивидуальность (в той же мере, что и общее родовое понятие) есть не что иное, как продукт нашего понимания действительности. Цели, которые преследует историческая наука, требуют особую форму научной обработки действительности. Таким образом, материал, данный в чувственности, может преобразовываться посредством двух различных способов его абстрагирования и логико-теоретической обработки. В свою очередь, две разновидности логической формы знания детерминируют появление двух альтернативных логик науки: логики естествознания и логики истории. Предмет генерализирующей логики соответствует предмету общей логики (в кантовском смысле), тогда как предмет индивидуализирующей - предмету логики трансцендентальной, вместе с тем генерализирующая и индивидуализирующая логики носят сугубо описательный характер - отличаются не логическими законами (они признаются общими), а принципами соотнесения понятий. Отличие двух видов соотнесения понятий, как результат двух специфических рядов их образования, определяется, по мысли Риккерта, следующим логическим свойством. Историческая наука дает не просто изображения индивидуального содержания своих предметов, а конструирует систему скоординированных понятий с индивидуальным содержанием, где на любом уровне общности будет иметь место все та же единичность, но уже с большим единством ("общая" историческая связь и есть не что иное, как само историческое целое, а отнюдь не система общих понятий"). Структура исторического знания обусловлена стремлением понимать исторический предмет "как единое целое, в его единственности (Einmaligkeit)", т.е. и как единое, и как единичное. Единичность целого обнаруживается потому, что в историческом процессе причина, как и действие, индивидуальна - в историческом развитии всегда появляется нечто новое. Именно поэтому, обобщая единичные события, мы получаем все же единичные понятия различного уровня общности. В сравнении с содержанием своих частей понятие целого оказывается богаче содержанием. Но если в индивидуализируемых понятиях объем и содержание являются прямо пропорциональными, то в генерализируемых понятиях, как мы помним из логики, они обратно пропорциональны друг другу. В логике естествознания общие понятия всегда беднее содержанием, чем подчиненные им экземпляры, поскольку в них устранена связь между содержанием объекта и нашим интересом к нему. При генерализирующем понимании, чем более общее по объему понятие, тем слабее его связь с ценностью. В исторических же понятиях на всех уровнях сложности привлекается точка зрения той или иной ценности. Однозначная привязка к некоторой ценности и высвечивает, с точки зрения Риккерта, индивидуальность, неповторимость объекта в его понятийном отображении. Такая связь, делая объект специфическим, полагает его в исторический горизонт. Через соотнесение с ценностями выявляются существенные и несущественные элементы чувственного мира, что протекает в соответствии с общим принципом расчленения действительности на объекты, обладающие ценностью или лишенные таковой. Так, части целого, которые не имеют особого значения для индивидуальности данного целого, попросту игнорируются историком. Исторический материал, по Риккерту, рассматривается историком всегда выборочно. Любые ценности следует считать априорными, т.к. они заранее предполагаются в индивидуализировании объекта, т.е. именно они делают его исторический горизонт априорно обусловленным. Посредством ценностей раскрывается смысл истории. Идея "Ф.И." Риккерта об образовании понятий эксплицирует наиболее существенный аспект понимания понятийных структур.
мены, хотя ничто на самом деле в точности не повторяется. В данном случае объекты превращаются в экземпляры общего родового понятия, причем в такие, которые взаимозаменяемы без ущерба в отошении содержания этого общего понятия, несмотря на то, что объекты сами по себе никогда не могут быть равными. Интерес к окружающему миру проявляет себя и в случае иного понимания действительности, когда в предмете выделяется нечто особенное, его отличительное качество. Данный вид образования понятий называется Риккертом индивидуализирующим, и он является сущностью исторического познания. Не следует смешивать индивидуальность некоей вещи как предмета научной телеологии с индивидуальностью вещи самой по себе, поскольку данная индивидуальность (в той же мере, что и общее родовое понятие) есть не что иное, как продукт нашего понимания действительности. Цели, которые преследует историческая наука, требуют особую форму научной обработки действительности. Таким образом, материал, данный в чувственности, может преобразовываться посредством двух различных способов его абстрагирования и логико-теоретической обработки. В свою очередь, две разновидности логической формы знания детерминируют появление двух альтернативных логик науки: логики естествознания и логики истории. Предмет генерализирующей логики соответствует предмету общей логики (в кантовском смысле), тогда как предмет индивидуализирующей - предмету логики трансцендентальной, вместе с тем генерализирующая и индивидуализирующая логики носят сугубо описательный характер - отличаются не логическими законами (они признаются общими), а принципами соотнесения понятий. Отличие двух видов соотнесения понятий, как результат двух специфических рядов их образования, определяется, по мысли Риккерта, следующим логическим свойством. Историческая наука дает не просто изображения индивидуального содержания своих предметов, а конструирует систему скоординированных понятий с индивидуальным содержанием, где на любом уровне общности будет иметь место все та же единичность, но уже с большим единством ("общая" историческая связь и есть не что иное, как само историческое целое, а отнюдь не система общих понятий"). Структура исторического знания обусловлена стремлением понимать исторический предмет "как единое целое, в его единственности (Einmaligkeit)", т.е. и как единое, и как единичное. Единичность целого обнаруживается потому, что в историческом процессе причина, как и действие, индивидуальна - в историческом развитии всегда появляется нечто новое. Именно поэтому, обобщая единичные события, мы получаем все же единичные понятия различного уровня общности. В сравнении с содержанием своих частей понятие целого оказывается богаче содержанием. Но если в индивидуализируемых понятиях объем и содержание являются прямо пропорциональными, то в генерализируемых понятиях, как мы помним из логики, они обратно пропорциональны друг другу. В логике естествознания общие понятия всегда беднее содержанием, чем подчиненные им экземпляры, поскольку в них устранена связь между содержанием объекта и нашим интересом к нему. При генерализирующем понимании, чем более общее по объему понятие, тем слабее его связь с ценностью. В исторических же понятиях на всех уровнях сложности привлекается точка зрения той или иной ценности. Однозначная привязка к некоторой ценности и высвечивает, с точки зрения Риккерта, индивидуальность, неповторимость объекта в его понятийном отображении. Такая связь, делая объект специфическим, полагает его в исторический горизонт. Через соотнесение с ценностями выявляются существенные и несущественные элементы чувственного мира, что протекает в соответствии с общим принципом расчленения действительности на объекты, обладающие ценностью или лишенные таковой. Так, части целого, которые не имеют особого значения для индивидуальности данного целого, попросту игнорируются историком. Исторический материал, по Риккерту, рассматривается историком всегда выборочно. Любые ценности следует считать априорными, т.к. они заранее предполагаются в индивидуализировании объекта, т.е. именно они делают его исторический горизонт априорно обусловленным. Посредством ценностей раскрывается смысл истории. Идея "Ф.И." Риккерта об образовании понятий эксплицирует наиболее существенный аспект понимания понятийных структур.
Источник: История Философии: Энциклопедия
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
одна из осн. работ Карсавина, опубликованная впервые в 1923 г. в Берлине (1993 - в Спб., переиздание). В ней с позиции метафизики всеединства рассматриваются онтологические и аксиологические вопросы исторического процесса, а также проблемы методологии исторического познания. Философию истории Карсавин делит на 3 части: теорию истории, исследующую "первоначала исторического бытия... знания истории как науки"; философию истории (в узком смысле), рассматривающую эти "основоначала в единстве бытия и знания"; метафизику истории, изображающую "конкретный исторический процесс в его целом" и раскрывающую "смысл этого процесса". В общем подходе к рассмотрению проблем философии истории Карсавин против как причинного объяснения исторических событий и явлений, так и системного их определения. В первом случае исторический процесс представлен в виде изменения во времени взаимоотношений "пространственно разъединенных элементов", к-рое предполагает причинную обусловленность указанных процессов (событий) географической средой, производственно-экономической или религиозной сферами жизни. Во втором случае использование понятия системы хотя и дает возможность охватить весь исторический процесс в целом, но только отвлеченным, абстрактным способом, внешним по отношению к этому процессу. Преодолеть противоречие непрерывности истории и причинного ее конструирования можно, по мнению Карсавина, лишь признав, что в основе исторического развития лежит субъект, к-рый реален так же, как реально само развитие, и поэтому является конкретной индивидуальностью, личностью. Такой субъект должен быть всевременным, всепространственным, всеединым и существовать не сам по себе, а в своих индивидуализациях - моментах, каждый из к-рых содержит в себе все остальные, но в невыраженном (по определению Карсавина, "стяженном") виде. Отсюда каждая индивидуализация является всеединством своих вторичных индивидуализации, а всеединый субъект представляет собой "момент высшего всеединого субъекта" и т. д. Так, возникает иерархический порядок субъектов-личностей, определенный степенью актуализации субъектом своего "стяженного" всеединства (напр., человек, народ, культура, человечество в целом). В моментах, составляющих всеединый субъект, Карсавин различает моменты-личности (индивидуальности) и моменты-качествования, каждый из к-рых определяется как нечто единое для себя и общее для всех моментов-личностей. Последние, являясь всеединством своих моментов, выражают себя ("качествуют") в этом общем качестве специфическим, единственным для них способом, проявляя тем самым присущую им свободу (чем меньше "стяженность" всеединства в субъекте, тем больше его свобода). При рассмотрении природы исторического знания Карсавин определяет его предмет как "социально-психическое развитие всеединого человечества". Человечество в этой связи выступает и как субъект исторического развития, и как объект исторического познания, т. е. историческое знание является самосознанием. Границу исторического познания составляет природный мир, но поскольку последний есть одна из индивидуализации высшего всеединства субъекта (наряду с эмпирическим (историческим) человеком), то он познается исторической наукой как преломленный в сознании и "претворенный в социально-психический элемент". В области методологии Карсавин считает возможным создание единого исторического метода, выделяя 2 его осн. разновидности: статическую и динамическую. В начале исследования исторические факты представляются историку в виде разъединенных моментов, непрерывность к-рых дана только в высшем индивидуализирующемся в них субъекте. С помощью статического подхода формируется отвлеченно-общее знание, выступающее как символ "стяженного" абсолютного всеединства, как предпосылка, "предварительное понятие" "конструирующейся" с его помощью исторической действительности. Тем самым "реально-последовательная связь уступает место абстрактно-систематической". Динамический же подход предполагает раскрытие в полученной системе взаимодействующих моментов подлинную диалектическую природу истории. Переходя к периодизации истории, Карсавин делит эмпирическое (историческое) развитие каждой исторической индивидуальности (народа, культуры) на 4 этапа: 1) потенциальное единство исторического субъекта, к-рое "лежит за пределами истории"; 2) первично-дифференцированное единство, реально пронизывающее все противостоящие друг другу моменты; 3) органическое единство, характеризующееся "функциональной ограниченностью и относительной стойкостью индивидуализации"; 4) вырождение органического единства в систематическое, к-рое погибает вследствие распада. Такое общее определение эмпирического развития не исключает, по Карсавину, возможности гибели исторического субъекта на любом этапе развития, что и имело место в истории. Карсавин критически относится к теориям прогресса-регресса исторического процесса, полагающим цель (апогей) его развития в одном периоде истории (в будущем или в прошлом). Между тем эта цель (применительно ко всему человечеству, а значит, и к каждой личности) находится, с его т. зр., в сверхэмпирическом бытии, она есть "всеединый идеал" (общий для всех, индивидуальный для каждого). Оценка исторических явлений возможна только по степени раскрытия в них "стяженного" абсолютного всеединства, и критерий этой оценки, по мнению Карсавина, - личность Христа, наиболее полно выразившая в себе возможности всеединого человека. В философской среде книга вызвала неоднозначную реакцию. Так, Н. О. Лосский и Зеньковский акцентировали внимание на связи философии истории с метафизикой всеединства, отмечая общий пантеистический характер системы Карсавина. Флоровский же отмечал, что его концепция лишена "настоящего" динамизма.
Источник: Русская философия: словарь
Философия истории
раздел философии, в котором рассматриваются проблемы направленности исторического процесса, его исходных оснований, движущих сил, смысла и цели истории, критериев периодизации. В Ф. и. рассматривается также ряд вопросов, связанных с особенностью истории как теоретической дисциплины. В прошлом существовало несколько подходов к изучению человеческой истории. Вольтер рассматривал историю в качестве арены, предоставленной «грабежам и разбоям», где правят произвол и воображение. История — это хаос человеческих поступков, импульсивных действий. Среди просветителей XIX в. был широко распространен натуралистический подход к пониманию истории. Неизменная природа человека (стремление к счастью, самосохранению, способность мыслить и т. п.) лежит в основе всех исторических изменений. Все типы общественных отношений колеблются вокруг этой «субстанции» истории, то искажая ее, то приближаясь к ней. Правильно понятая природа человека становится основой переустройства общества. Ш. Монтескье видел «субстанцию» истории не в человеческой природе, но в физических предпосылках существования общества — в климате, почве, географическом положении. И. Тэн главные причины движения истории усматривал в различиях рас, среды, эпох. Различные комбинации этих трех факторов могут объяснить любое историческое событие. Порок и добродетель — это такие же продукты, как купорос и сахар, они возникли в результате сочетания трех всеобъемлющих и неизменных причин, напору которых уступают любые случайности. Существовали теории, которые рассматривали историю как поступательный процесс развертывания Божественного замысла (Дж. Вико, Г. Гегель) либо как действия объективных законов, отличных от природных, поскольку они проявлялись только через человеческие поступки, помыслы. Попытки представить модель исторического процесса, оценить его единство и многообразие, проникнуть в суть исторической преемственности, решить проблему «смысла истории» разделили исследователей на сторонников так называемой эволюционистской, стадиальной (или прогрессистской) парадигмы и релятивистской концепции культурных циклов (культурной самобытности, локальных цивилизаций). Эти две традиции уходят своими корнями в далекое прошлое. В греческой философской мысли история рассматривалась как циклический процесс. Все в мире повторяется. Историк, по словам Геродота, должен бороться со временем и вызволить из-под его власти все возможное. Историк — как бы часть одушевленного космического целого, историческое «воспоминание» становится основой реального воспроизведения прошлого, его «слово» оборачивается «делом» истории; историк становится магом, владеющим временем. Повторение исторических событий — залог их вечного существования. Для христианского миросозерцания характерно противопоставление вечности и времени, трансцендентного (запредельного) и имманентного (внутренне присущего миру), Бога и мира. Христианская вера обесценивает историю как исключительно связь событий во времени, ибо не в ней, а за ее пределами находится смысл человеческого существования. С другой стороны, человеческое земное существование наполнено символами (вехами истории) сотворения мира, первородного греха, искупления, второго пришествия Христа и явленного в нем спасения. Только в результате осуществления всех этапов земного бытия человека с помощью Церкви реализуется конечная цель истории — спасение каждого человека, слияние времени и вечности. С точки зрения прогрессистской концепции, человечество внутренне едино в своих истоках и сущности, поэтому движение человеческой истории — единый процесс и идет от простого к сложному, подчиняется единому ритму. Единство это может быть обусловлено природными причинами (О. Конт, Г. Спенсер), может восходить к единой сверхприродной основе (Г. Гегель), может проистекать из того первоначального взаимодействия природы и нарождающейся социальности, которое затем развертывается в содержательно и структурно единые стадии исторического процесса {марксизм). В XX в. Получили распространение концепции, сторонники которых видят определяющие факторы единства исторического процесса в развитии науки и техники (технологический детерминизм). С точки зрения сторонников исторического релятивизма, единство истории — фикция; не существует одинаковых для всех народов закономерностей, каждая человеческая общность уникальна. У истоков этой концепции стоит теория культурно-исторических типов Н.Данилевского. Наиболее последовательно ее воплотил в своем труде, получившем широкую известность, О. Шпенглер. Идеи исторического релятивизма нашли воплощение в национальных моделях развития, концепциях культурно-национальной самобытности (Л. Сенгор, Ф. Фаннон и др.). Последователем Шпенглера был А. Тойнби. Вместе с тем Тойнби стремился преодолеть абсолютную замкнутость культурных монад. Попыткой разрешить противоречия между идеями исторического прогресса и исторической самобытности является концепция истории К. Ясперса. Современные социально-политические концепции глобализации также являются своеобразным ответом на теоретические и практические противоречия, возникающие в современном историческом процессе и его осмыслении.
Источник: Философия. Словарь по обществознанию
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
(Geschichtsphilosophie; выражение «философия истории» ввел Вольтер, фактически же ее начала восходят к античности) — истолкование и оценка истории, т. е. по большей части результатов исторического исследования и изложения истории; см. История. Важнейшими системами философии истории являются следующие. Теологическая философия истории в качестве движущей силы исторического развития рассматривает решение Бога; метафизическая философия истории — трансцендентную закономерность, или судьбу; идеалистическая философия истории — идеи, духовно-научную или духовно-душевную жизнь человека, натуралистическая философия истории — природу человека, как обладающего влечениями, страстями, и его среду; материалистически-экономическая философия истории — экономические отношения. В зависимости от того, как определяется роль человека в истории, существует индивидуалистическая и коллективистская философия истории. С другой стороны, им противостоит фаталистическая (детерминистская) и активистическая (индетерминистская) философия истории. Другие важные проблемы философии истории: сущность и границы исторического познания, образование понятий исторической науки; так называемый исторический закон, так называемый смысл истории — все эти проблемы сводятся к вопросу о том, связан ли ход истории необходимым образом с «прогрессом» и какие ступени при этом должны быть пройдены.
Исторически философия истории начинается в античности с исследований Геродота и Фукидида о силах исторического движения, далее идет через Полибия к целостному пониманию Посидония и нравственно-политическому — Плутарха. Августин создал философию истории Града Божьего, нашедшего свое земное выражение единственно в христианской церкви, и его философия истории оказала решающее влияние на последующее тысячелетие. Только в ХУШ в. философия истории принципиально вышла за пределы августиновского учения, на котором она основывалась в течение столетий; правда, она стала психологизирующей, желающей видеть в истории осуществление законов индивидуальной душевной жизни. Немецкий идеализм с его предшественниками, начиная с Лейбница, считает господствующими в истории метафизические силы и идеи, а человека рассматривает как вплетенного в эмпирические и трансцендентные события истории; Гегель прямо-таки всю действительность считает историей, в которой господствует мировой разум. Философия истории XIX и начала XX в. часто примыкает к философии истории XVIII в., большей частью полемизируя с естественно-научной точкой зрения и нередко разрабатывая весьма абстрактную логику и теорию познания истории, часто также склоняясь к историзму или, как Шопенгауэр, Якоб Буркхардт и Освальд Шпенглер, — к пессимизму, или, как Тойнби, — к умеренному оптимизму, или, как марксизм, — к принципиальному оптимизму, опирающемуся на диалектику мировых событий. Все большее значение приобретает теологическая философия истории разных конфессий. На последний вопрос, стоящий перед философией истории, — имеет ли смысл история человечества, — в настоящее время отвечают в общем отрицательно (за исключением христианской философии истории); см. также Ожидание гибели. Выдающиеся представители философии истории: Вико («Prinzipien einer neuen Wissenschaft», 1744; нем. изд. 1925; рус. пер.: «Основания новой науки», 1940), Монтескье («Geist der Gesetze», 1748; рус. пер.: «О духе законов», 1809), Лессинг («Die Erziehung des Menschengeschlechts», 1781 ; рус. пер.: «Мысли о воспитании рода человеческого», 1904), Гердер («Ideen zur Phil, der Geschichte der Menschheit», 1784; рус. пер.: «Идеи о философии истории человечества», 1959), Кант («Ideen zu einer allgemeinen Geschichte in weltbürgerlichen Absicht», 1784; рус. пер.: «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», 1966); Фихте («Die Grundzüge des gegenwärtigen Zeitalters», 1800), Новалис («Die Christenheit od. Europa» в «Fragmente», 1802), Гегель («Vorlesungen über die Phil, der Geschichte»; рус. пер.: «Лекции по философии истории», 1935), Маркс и Энгельс («Манифест Коммунистической партии», 1848), Я. Буркхардт («Weltgeschichtl. Betrachtung.», 1905, КТА Bd. 55), Дильтей («Einl. in die Geisteswissenschaften», 1928), Шпенглер («Der Untergang des Abendlandes», 2 Bde., 1918—1922; рус. пер.: «Закат Европы», 1923), Теодор Лессинг («Geschichtsphil, als Sinngebung des Sinnlosen», 1927; «Europa und Asien», 1930); A. Toynbee (A. Study of History, 10 vol., 1934—1955; dt. «Der Gang der Weltgeschichte — Aufstieg u. Zerfall der Kulturen», 1950; рус. пер.: Постижение истории, 1991 — неполн.).W. Windelband. G., 1916; N. Berdjajew. Der Sinn der Gesch., 1925; F. Kaufmann. G. der Gegenwart, 1931 (Repr. 1967); K. Breysig. Naturgesch. und Menschheitsgesch., 1933; E. Rothacker. G., 1934 (Repr. 1971); J. Thyssen. Gesch. derG., 1936; H. Freyer. Weltgesch. Europas, I—II, 1948; H. Heimsoeth. G., 1948; K. Jaspers. Vom Ursprung u. Ziel der Gesch., 1949; K. Löwith. Meaning in History. Chicago, 1949, dt. 1979; W. Schulze-Sölde. Einzelmensch u. Gesch., 1953; F. Stern (ed.). The Varieties of History. From Voltaire to the Present. New York, 1956, dt. 1966; A. Dempf. Kritik der histor. Vernunft, 1957; F. Meinecke. Zur Theorie u. Philos. der Gesch., hg. 1959; R. K. Maurer. Hegel und das Ende der Gesch., 1965; W. Kamlah. Utopie, Eschatologie, Geschichtsteleologie, 1969; G. Haeuptner. Studien zur gesch. Zeit, 1970; R. Schaeffler. Einf. in die G., 1973; K. Acham. Analyt. G., 1974; J. Rüsen (Hg.). Histor. Objektivität, 1975; Max Müller. Sinn-Deutungen der Gesch., 1976; Alfred Schmidt. Die Krit. Theorie als G., 1976; H. Lübbe. Geschichtsbegriff u. Geschichtsinteresse, 1977; J. Kmita. Problems in Historical Epistemology. Dordrecht, 1988; M. Lutz-Bachmann. Gesch. und Subjekt. Zum Begriff der G. bei Kant u. Marx, 1988.
Исторически философия истории начинается в античности с исследований Геродота и Фукидида о силах исторического движения, далее идет через Полибия к целостному пониманию Посидония и нравственно-политическому — Плутарха. Августин создал философию истории Града Божьего, нашедшего свое земное выражение единственно в христианской церкви, и его философия истории оказала решающее влияние на последующее тысячелетие. Только в ХУШ в. философия истории принципиально вышла за пределы августиновского учения, на котором она основывалась в течение столетий; правда, она стала психологизирующей, желающей видеть в истории осуществление законов индивидуальной душевной жизни. Немецкий идеализм с его предшественниками, начиная с Лейбница, считает господствующими в истории метафизические силы и идеи, а человека рассматривает как вплетенного в эмпирические и трансцендентные события истории; Гегель прямо-таки всю действительность считает историей, в которой господствует мировой разум. Философия истории XIX и начала XX в. часто примыкает к философии истории XVIII в., большей частью полемизируя с естественно-научной точкой зрения и нередко разрабатывая весьма абстрактную логику и теорию познания истории, часто также склоняясь к историзму или, как Шопенгауэр, Якоб Буркхардт и Освальд Шпенглер, — к пессимизму, или, как Тойнби, — к умеренному оптимизму, или, как марксизм, — к принципиальному оптимизму, опирающемуся на диалектику мировых событий. Все большее значение приобретает теологическая философия истории разных конфессий. На последний вопрос, стоящий перед философией истории, — имеет ли смысл история человечества, — в настоящее время отвечают в общем отрицательно (за исключением христианской философии истории); см. также Ожидание гибели. Выдающиеся представители философии истории: Вико («Prinzipien einer neuen Wissenschaft», 1744; нем. изд. 1925; рус. пер.: «Основания новой науки», 1940), Монтескье («Geist der Gesetze», 1748; рус. пер.: «О духе законов», 1809), Лессинг («Die Erziehung des Menschengeschlechts», 1781 ; рус. пер.: «Мысли о воспитании рода человеческого», 1904), Гердер («Ideen zur Phil, der Geschichte der Menschheit», 1784; рус. пер.: «Идеи о философии истории человечества», 1959), Кант («Ideen zu einer allgemeinen Geschichte in weltbürgerlichen Absicht», 1784; рус. пер.: «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», 1966); Фихте («Die Grundzüge des gegenwärtigen Zeitalters», 1800), Новалис («Die Christenheit od. Europa» в «Fragmente», 1802), Гегель («Vorlesungen über die Phil, der Geschichte»; рус. пер.: «Лекции по философии истории», 1935), Маркс и Энгельс («Манифест Коммунистической партии», 1848), Я. Буркхардт («Weltgeschichtl. Betrachtung.», 1905, КТА Bd. 55), Дильтей («Einl. in die Geisteswissenschaften», 1928), Шпенглер («Der Untergang des Abendlandes», 2 Bde., 1918—1922; рус. пер.: «Закат Европы», 1923), Теодор Лессинг («Geschichtsphil, als Sinngebung des Sinnlosen», 1927; «Europa und Asien», 1930); A. Toynbee (A. Study of History, 10 vol., 1934—1955; dt. «Der Gang der Weltgeschichte — Aufstieg u. Zerfall der Kulturen», 1950; рус. пер.: Постижение истории, 1991 — неполн.).W. Windelband. G., 1916; N. Berdjajew. Der Sinn der Gesch., 1925; F. Kaufmann. G. der Gegenwart, 1931 (Repr. 1967); K. Breysig. Naturgesch. und Menschheitsgesch., 1933; E. Rothacker. G., 1934 (Repr. 1971); J. Thyssen. Gesch. derG., 1936; H. Freyer. Weltgesch. Europas, I—II, 1948; H. Heimsoeth. G., 1948; K. Jaspers. Vom Ursprung u. Ziel der Gesch., 1949; K. Löwith. Meaning in History. Chicago, 1949, dt. 1979; W. Schulze-Sölde. Einzelmensch u. Gesch., 1953; F. Stern (ed.). The Varieties of History. From Voltaire to the Present. New York, 1956, dt. 1966; A. Dempf. Kritik der histor. Vernunft, 1957; F. Meinecke. Zur Theorie u. Philos. der Gesch., hg. 1959; R. K. Maurer. Hegel und das Ende der Gesch., 1965; W. Kamlah. Utopie, Eschatologie, Geschichtsteleologie, 1969; G. Haeuptner. Studien zur gesch. Zeit, 1970; R. Schaeffler. Einf. in die G., 1973; K. Acham. Analyt. G., 1974; J. Rüsen (Hg.). Histor. Objektivität, 1975; Max Müller. Sinn-Deutungen der Gesch., 1976; Alfred Schmidt. Die Krit. Theorie als G., 1976; H. Lübbe. Geschichtsbegriff u. Geschichtsinteresse, 1977; J. Kmita. Problems in Historical Epistemology. Dordrecht, 1988; M. Lutz-Bachmann. Gesch. und Subjekt. Zum Begriff der G. bei Kant u. Marx, 1988.
Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
раздел философии, связанный с интерпретацией историч. процесса и историч. познания. Содержание и проблематика Ф. и. существенно изменялись в ходе историч. развития. Уже в антич. историографии содержались определ. представления о прошлом и будущем человечества, однако они еще Не складывались в законченную систему взглядов. В ср.-век. христ. Ф. и. (Августин и др.) главной движущей силой истории считалось внеисторич. божеств. провидение (люди - только актеры драмы, автором к-рой является бог - см. Провиденциализм). В борьбе с этой концепцией, начиная с эпохи Возрождения, формировалась светская Ф. и., значит. вклад в к-рую внесли Боден, англ. материалисты 17 в. (Ф. Бэкон, Гоббс и др.) и особенно Вико с его теорией историч. круговорота. Термин «Ф. и.» впервые употребил Вольтер, имея в виду универс. историч. обозрение человеч. культуры. Гердер впервые рассматривает Ф. и. как спец. дисциплину, изучающую общие проблемы истории и призванную ответить на вопрос: существует ли положит. и неизменные законы развития человеч. обществ и если да, то каковы эти законы?
Ф. и. 18 - 1-й пол. 19 вв. была по преимуществу общей теорией историч. развития. Философы стремились сформулировать цель, движущие силы и смысл историч. процесса. Сила, управляющая историей, могла называться по-разному (божеств. провидение, всеобщий разум), однако во всех случаях эта сила остается внеисторической: она проявляется в истории, но не создается в ней.
Тем не менее классич. Ф. и. выдвинула и разработала ряд важных идей - теорию прогресса (Кондорсе), проблему единства историч. процесса и многообразия его форм, историч. закономерности, свободы и необходимости и т. д. Своеобразным итогом и вершиной ее была теория Гегеля. Он попытался представить историю как единый закономерный процесс, в к-ром каждая эпоха, будучи неповторимо своеобразной, представляет собой в то же время закономерную ступень в общем развитии человечества. Однако историч. процесс для Гегеля- лишь бесконечное саморазвертывание разума, идеи. Отсюда - абстрактность гегелевской Ф. и. и ее несостоятельность в объяснении конкретного хода истории.
Во 2-й пол. 19 в. традиционная метафизич. и онтологич. проблематика, стоявшая в центре внимания Ф. и., в значит. мере отходит к др. обществ. наукам, так что позитивистские теоретики провозгласили даже конец всякой Ф. и. и ее замену социологией. Однако социология не смогла вобрать в себя всю философско-историч. проблематику. Кризис позитивистского эволюционизма в кон. 19 - нач. 20 вв. вызвал к жизни новые варианты теории историч. круговорота (Шпенглер, Тойнби, Сорокин). Проблема смысла истории остается центр. проблемой христ. Ф. и. и отчасти экзистенциализма (Ясперс). В бурж. Ф. и. 20 в. глобальные проблемы всемирной истории и совр. цивилизации часто трактуются в духе иррационализма и пессимизма и заострены против марксизма. Широкое распространение приобрела также сложившаяся в кон. 19 в. т. н. критич. Ф. и., в к-рой можно выделить два осн. течения - гносеологическое и логико-методологическое. Гносеологич. теория и критика историч. познания (начало к-рой положил Дильтей) не ограничивается рамками собственно историографии, но анализирует историч. сознание в широком смысле слова. Так, у Кроче теория историографии - лишь одно из проявлений «философии духа». Неокантианская Ф. и. (Виндельбанд, Риккерт) тесно связана с учением о ценностях. Осн. пафос этих концепций - в утверждении предметной и гносеологич. специфичности истории, ее отличия от естествознания и «натурализованных» обществ. наук, особенно от социологии. Ведущую роль в этом течении Ф. и. играет феноменология.
«Аналитическая» Ф. и., связанная с позитивистской традицией, занимается преим. логико-методологич. исследованием историч. науки, считая, что задача философии не предписывать правила историч. метода, а описывать и анализировать исследоват. процедуру и объяснит. приемы историка, прежде всего - особенности логики историч. познания (Э. Нагель, К. Гемпель, П. Гардинер, У. Дрей и др.). Усложнение задач и методов историч. науки стимулирует рост интереса к Ф. и. и у историков. С 1960 в США выходит междунар. журн. по Ф. и. «History and Theory».
Подлинно науч. Ф. и. представляет собой материалистич. понимание истории, к-рое устраняет из нее все сверхъестественное, внеисторическое. Марксизм показал, что люди сами творят историю, будучи одновременно и актерами, и авторами всемирно-историч. драмы. Однако люди творят свою историю не по произволу, а на основе существующих объективных условий. Результаты деятельности предшествующих человеч. поколений, будучи объективированы в определ. уровне развития производит. сил, в производств. отношениях, предстают перед каждым новым поколением как нечто данное, от его собств. воли не зависящее, как объективные условия его деятельности. В этом смысле развитие общества есть естеств.-историч. закономерный процесс. Но этот процесс не является автоматическим. Назревшие потребности материальной жизни общества преломляются в интересах его осн. классов и реализуются в антагонистич. обществе посредством классовой борьбы.
Возникновение материалистич. понимания истории означало радикальное преодоление спекулятивной Ф. и. Философия не претендует больше на то, чтобы рисовать априорную схему всемирно-историч. развития. Хотя изучение прошлого, как и настоящего, не может обойтись без определ. теоретич. предпосылок, «... эти абстракции отнюдь не дают рецепта или схемы, под которые можно подогнать исторические эпохи. Наоборот, трудности только тогда и начинаются, когда приступают к рассмотрению и упорядочению материала - относится ли он к минувшей эпохе или к современности, - когда принимаются за его действительное изображение».
В системе совр. марксистской науки Ф. и. не образует самостоят. отрасли. Соответств. проблематика разрабатывается преим. в рамках историч. материализма (к-рый, собственно, и есть марксистская Ф. и.), а также в рамках логики науч. исследования (логич. специфика историч. метода, виды и формы историч. описания, структуры историч. объяснения и т. п.) и в рамках самого историч. исследования (принципы периодизации всемирной истории, анализ конкретно-историч. понятий и т. п.). В центре внимания сов. исследователей стоят общие закономерности и диалектика историч. процесса, теория обществ.-экономич. формаций, глобальные проблемы цивилизации и особенности обществ. развития в совр. эпоху, а также взаимосвязь истории с др. обществ. и естеств. науками. См. также Исторический материализм.
Ф. и. 18 - 1-й пол. 19 вв. была по преимуществу общей теорией историч. развития. Философы стремились сформулировать цель, движущие силы и смысл историч. процесса. Сила, управляющая историей, могла называться по-разному (божеств. провидение, всеобщий разум), однако во всех случаях эта сила остается внеисторической: она проявляется в истории, но не создается в ней.
Тем не менее классич. Ф. и. выдвинула и разработала ряд важных идей - теорию прогресса (Кондорсе), проблему единства историч. процесса и многообразия его форм, историч. закономерности, свободы и необходимости и т. д. Своеобразным итогом и вершиной ее была теория Гегеля. Он попытался представить историю как единый закономерный процесс, в к-ром каждая эпоха, будучи неповторимо своеобразной, представляет собой в то же время закономерную ступень в общем развитии человечества. Однако историч. процесс для Гегеля- лишь бесконечное саморазвертывание разума, идеи. Отсюда - абстрактность гегелевской Ф. и. и ее несостоятельность в объяснении конкретного хода истории.
Во 2-й пол. 19 в. традиционная метафизич. и онтологич. проблематика, стоявшая в центре внимания Ф. и., в значит. мере отходит к др. обществ. наукам, так что позитивистские теоретики провозгласили даже конец всякой Ф. и. и ее замену социологией. Однако социология не смогла вобрать в себя всю философско-историч. проблематику. Кризис позитивистского эволюционизма в кон. 19 - нач. 20 вв. вызвал к жизни новые варианты теории историч. круговорота (Шпенглер, Тойнби, Сорокин). Проблема смысла истории остается центр. проблемой христ. Ф. и. и отчасти экзистенциализма (Ясперс). В бурж. Ф. и. 20 в. глобальные проблемы всемирной истории и совр. цивилизации часто трактуются в духе иррационализма и пессимизма и заострены против марксизма. Широкое распространение приобрела также сложившаяся в кон. 19 в. т. н. критич. Ф. и., в к-рой можно выделить два осн. течения - гносеологическое и логико-методологическое. Гносеологич. теория и критика историч. познания (начало к-рой положил Дильтей) не ограничивается рамками собственно историографии, но анализирует историч. сознание в широком смысле слова. Так, у Кроче теория историографии - лишь одно из проявлений «философии духа». Неокантианская Ф. и. (Виндельбанд, Риккерт) тесно связана с учением о ценностях. Осн. пафос этих концепций - в утверждении предметной и гносеологич. специфичности истории, ее отличия от естествознания и «натурализованных» обществ. наук, особенно от социологии. Ведущую роль в этом течении Ф. и. играет феноменология.
«Аналитическая» Ф. и., связанная с позитивистской традицией, занимается преим. логико-методологич. исследованием историч. науки, считая, что задача философии не предписывать правила историч. метода, а описывать и анализировать исследоват. процедуру и объяснит. приемы историка, прежде всего - особенности логики историч. познания (Э. Нагель, К. Гемпель, П. Гардинер, У. Дрей и др.). Усложнение задач и методов историч. науки стимулирует рост интереса к Ф. и. и у историков. С 1960 в США выходит междунар. журн. по Ф. и. «History and Theory».
Подлинно науч. Ф. и. представляет собой материалистич. понимание истории, к-рое устраняет из нее все сверхъестественное, внеисторическое. Марксизм показал, что люди сами творят историю, будучи одновременно и актерами, и авторами всемирно-историч. драмы. Однако люди творят свою историю не по произволу, а на основе существующих объективных условий. Результаты деятельности предшествующих человеч. поколений, будучи объективированы в определ. уровне развития производит. сил, в производств. отношениях, предстают перед каждым новым поколением как нечто данное, от его собств. воли не зависящее, как объективные условия его деятельности. В этом смысле развитие общества есть естеств.-историч. закономерный процесс. Но этот процесс не является автоматическим. Назревшие потребности материальной жизни общества преломляются в интересах его осн. классов и реализуются в антагонистич. обществе посредством классовой борьбы.
Возникновение материалистич. понимания истории означало радикальное преодоление спекулятивной Ф. и. Философия не претендует больше на то, чтобы рисовать априорную схему всемирно-историч. развития. Хотя изучение прошлого, как и настоящего, не может обойтись без определ. теоретич. предпосылок, «... эти абстракции отнюдь не дают рецепта или схемы, под которые можно подогнать исторические эпохи. Наоборот, трудности только тогда и начинаются, когда приступают к рассмотрению и упорядочению материала - относится ли он к минувшей эпохе или к современности, - когда принимаются за его действительное изображение».
В системе совр. марксистской науки Ф. и. не образует самостоят. отрасли. Соответств. проблематика разрабатывается преим. в рамках историч. материализма (к-рый, собственно, и есть марксистская Ф. и.), а также в рамках логики науч. исследования (логич. специфика историч. метода, виды и формы историч. описания, структуры историч. объяснения и т. п.) и в рамках самого историч. исследования (принципы периодизации всемирной истории, анализ конкретно-историч. понятий и т. п.). В центре внимания сов. исследователей стоят общие закономерности и диалектика историч. процесса, теория обществ.-экономич. формаций, глобальные проблемы цивилизации и особенности обществ. развития в совр. эпоху, а также взаимосвязь истории с др. обществ. и естеств. науками. См. также Исторический материализм.
Источник: Советский философский словарь
философия истории
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ — философское исследование истоков, сущности, процессуальной формы истории и смысла исторического бытия; методология познания истории. В первом случае рассмотрению подлежит непосредственно само прошлое, во втором анализируется то, как возможно знание о прошлом. Соответственно этому существует два типа Ф. и.: спекулятивная, лежащая в области метафизических размышлений, и критическая, располагающаяся в поле эпистемологии. Спекулятивная Ф. и. ищет в прошлом некое скрытое значение, недоступное историкам. Это значение понимается как имманентное движение определенного феномена (напр., Разума) через историю человечества; как возможность исторического осуществления логически постигаемых идей. Такой тип Ф. и. в западной философской традиции впервые встречается у Августина, далее — в философских концепциях Д. Вико, И.Г. Гердера, Г.В.Ф. Гегеля, К. Маркса, О. Шпенглера, А. Тойнби и др. Классическим примером спекулятивной Ф. и. является Ф. и. Гегеля, где последовательное движение истории от Духа (конкретной тотальности), к Мировому Духу (общее), к отдельному человеку (единичное) и к духу отдельного народа (особенное и субъект истории) понимается как реализация человеческой свободы. В конце 19 — начале 20 вв. спекулятивная Ф. и. была подвергнута критике позитивистами, неокантианцами и аналитической философией за метафизичность, за то, что получаемое ею знание об истории не столько ложно, сколько не верифицируемо. Это привело к возникновению критической Ф. и. Ее идеи были сформулированы в контексте доминирования в научном знании парадигмы естествознания и позитивистской идеи единства науки, в связи с чем предлагалось описание истории через законы науки и принципы физикалистско-объективистского детерминизма. Был сформулирован тезис, согласно которому познание истории есть каузальное объяснение исторических событий. Они могут быть объясняемы из некоего охватывающего (универсального) закона, который может быть социальным, психологическим или даже биологическим или физическим. Эти законы играют в социально-гуманитарных науках такую же роль, что и в науках естественных. Все индивидуальные случаи подводятся под эти охватывающие законы так, что производится логическая дедукция особенного явления из общего закона. Против такого редукционизма выступили неокантианцы Баденской школы, В. Дильтей, М. Вебер, Г. Зиммель, Р. Арон и др., утверждая, что все социально-гуманитарные дисциплины следуют собственным правилам, не являющимся случаями общих законов, и цель этих дисциплин состоит в понимании действий человека. Эта дискуссия возобновилась, особенно в англоязычной Ф. и., в 1940-х в связи с проблемой различения исторического исследования (области науки, где производятся исторические факты) и историописания (где воображение историка наполняет их значением в ходе создания текста). Историческое исследование предполагает понимание истории как науки, историописание — как вида литературы. Начиная с этого времени критическая Ф. и. разделяется на три этапа. Первый связан с техникой логических исследований истории, реализуемой моделью «охватывающего закона», предложенной К. Гемпелем. Это — теория исторического объяснения через подведение под общий закон, акцент сделан на каузальном объяснении в истории. Столкнувшись с рядом трудностей, напр. с трудностью логического выведения конкретного события из общего закона, спорностью существования исторических законов вообще и т.д., теория Гемпеля была подвергнута критике как неадекватная историческому знанию. Второй этап связан с аналитико-герменевтическими процедурами анализа истории, предложенными в рамках преодоления позитивистского подхода к проблеме объяснения в Ф. и. Р. Коллингвуд считал, что историки в объяснении прошлого должны полагаться не на законы, а на понимание действий исторического агента. В контексте рассуждений о внешнем и внутреннем аспектах действия Коллингвуд предложил процедуру «пере-игрывания» прошлого, т.е. воспроизведение в сознании историка чужого акта мысли, чтобы превратить его в свой и понять. Теория «переигрывания» проложила путь «теории рационального объяснения» действия У Дрея. Согласно ей, проблема исторического объяснения есть проблема объяснения действия людей, но так, чтобы показать, что именно это действие было разумным при описываемых обстоятельствах. Рациональное объяснение есть объяснение, устанавливающее связь между интенциями и действиями исторических агентов. Указанные теории способствовали возникновению в Ф. и. теории действия как методологического средства, целью которого должно было стать преодоление дихотомии объяснения и понимания. В рамках ее разработки Г. фон Вригтом была сформулирована концепция телеологического объяснения и интенционального описания (понимания). Телеологическим является объяснение в терминах намерений и целей, его модель — схема практического силлогизма как описание интенционального, т.е. сознательного, поведения человека. Фон Вригту и его сторонникам не удалось полностью преодолеть позитивистский подход к методологии истории. Они продолжали решать эпистемологические проблемы с помощью исключительно логических средств, предложив, напр., «аргумент логической связи» или сводя понимание к совокупности научного знания о нем. История трактовалась как прикладная наука, лишенная стандартов объективности. Поэтому третий этап связан с нарративными принципами исследования истории: адекватно понять действия исторических агентов означает рассказать их связную историю. Меняется понимание истории. С одной стороны, оно было инспирировано работой Т. Куна «Структура научных революций», где доминировала не логическая, а историческая точка зрения. История стала пониматься как матрица рассмотрения всех наук. С др. стороны, история интерпретируется как вид литературы. Можно выделить три вида нарративизма в Ф. и.: психологический У Гэлли и А. Лоча, где исследуются психологические механизмы настройки читателя на авторскую интенцию создателя нарратива; аналитический вариант М. Уайта и А. Данто, исследовавших логическую структуру нарративных предложений и показавших возможности нарративов создавать новые интерпретации прошлого; лингвистический, появившийся на свет в связи с изданием работы X. Уайта «Метаистория». Ею было осуществлено такое решающее изменение парадигмы в философско-исторической теории, которое принято называть лингвистическим поворотом в историописании. Ключевая идея Уайта заключалась в сравнении прошлого с текстом о нем и в доказательстве общности правил конструирования исторического нарратива, спекулятивной Ф. и. и исторического романа. Описания и объяснения, находящиеся в тексте, суть его компоненты как целого, и их функция заключается только в том, чтобы внести вклад в это целое. Уайт составил пять уровней концептуализации исторического материала; хроника, повествование, четыре типа сюжетности (эстетика), четыре типа объяснения (наука), четыре типа идеологии (этика), четыре типа тропологических моделей. Последние — метафора, метонимия, синекдоха и ирония. Специфическая комбинация типов сюжетности, научного объяснения и идеологической импликации составляет историографический стиль, который подчинен тропологической модели. Выбор модели обусловлен индивидуальной языковой практикой историка. Когда выбор осуществлен, воображение историка готово к составлению нарратива. Идеи Уайта развивают такие философы истории, как Ф. Анкерсмит, X. Келлнер, Д. ла Карпа и др., осуществляя перемещение исследовательской практики в сторону лингвистических, имажинативных процедур анализа исторического, противоположных их логическим, прагматическим, диалектическим аналогам. Критическая Ф. и. 20 в. последовательно прошла путь от подводящей теории Гемпеля; от попыток реконструировать исторический процесс в соответствии с актом эмпатии в концепции Коллингвуда и различными вариациями теории действия репрезентировать историю в нарративных описаниях. МЛ. Кукарцева Лит.: Бердяев И.А. Смысл истории. М., 1990; ВикоДж. Основание новой науки о приоде наций. Киев, 1994; Тойнби А. Дж. Постижение истории.М., 1991; Шпенглер О. Закат Европы: В 2-х т. М., 1993—1998; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991.
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
раздел философского знания, связанный с постижением смысла и закономерностей исторического процесса. Соответствующий тип сознания активизируется в переходные, нестабильные эпохи, когда рушатся привычный уклад, казавшиеся незыблемыми учреждения и проблематизируется само человеческое бытие. Философия истории решает вопрос о соотношении прошлого, настоящего и будущего, сама постановка которого свидетельствует о неудовлетворенности настоящим. Последнему противопоставляется либо прошлый «золотой век», что создает ностальгическую интенцию философии истории, либо чаемое будущее, что характеризует проспекгивистскую интенцию. Применительно к историческому процессу философия истории решает две задачи: онтологическую, связанную с осмыслением исторического бытия, и эпистемологическую, связанную с проблемами исторического познания.
Принципиальным для философии истории является вопрос о ценностях. Этот тип сознания является ценностным по преимуществу, т. е. судит историю по имени известного идеала. Здесь обнаруживается связь философии истории с традициями христианского телеологизма. Завоеванием последнего можно считать избавление общественного сознания от давящего чувства слепого исторического рока, характерного для античной философии истории. Христианский провиденциализм снабдил человека определенными историческими «гарантиями» и внес в историю присутствие мощного морального начала. С тех пор в истории правит моральный разум, и все то, что впоследствии получило название закономерности исторической, скорее выражает закономерность морально-религиозную: конечное торжество До^вд над мировым Злом. Именно такое, ставшее классическим, выражение философия истории получила у Августина. Его можно считать основоположником философии истории, впервые сформулировавшим три ее основные принципа: о единстве судеб человечества в истории (впоследствии нашедшем выражение в понятии всемирно-исторического процесса); о единстве — целостности и преемственности исторического процесса во времени, понимаемом как последовательное осуществление высшего замысла; об исторической ответственности человека, выбор и действия которого влияют на качество исторического процесса. Несмотря на все последующие мировоззренческо-методологические перевороты, связанные с дерзаниями Ренессанса, откровениями Реформации и секулярными достижениями Нового времени, указанные принципы оставались непоколебленными вплоть до новейшего, постмодернистского сдвига. Все новоевропейские теории исторического прогресса представляли секулярную версию этих принципов, не затронутых по существу. И только сегодня философия истории получила вызов, ставящий под вопрос все основы и завоевания христианского исторического сознания в его противопоставлении языческой античности. Прежде всего, это вызов от новейшей культурологии, открывшей плюрализм культур и цивилизаций, а вместе с этим и возможность ревизии принципа единства исторических судеб человечества. Сомнительные теории «конфликта цивилизаций», «золотого миллиарда», «Севера—Юга» и «четвертого мира» вряд ли смогли бы столь откровенно заявить о себе, если бы лежащие в их основе мироустроительные установки не получили легитимацию со стороны культурологии, посягающей на духовное единство человечества посредством эксплуатации таких понятий, как менталитет, этнокультурный барьер и др.
Вслед за культурологической ревизией общечеловеческих универсалий началась соответствующая ревизия универсалий прогресса уже на основе экологизма. С тех пор как были открыты «пределы роста» (см. Пределов роста теория), связанные с дефицитом планетарных ресурсов и экологическими ограничениями, классическая теория прогресса утратила многие из своих онтологических предпосылок. Когда экологические ограничения еще не были осознаны, эта теория наследовала максимы христианского универсализма: перед Прогрессом, как и перед Богом, все равны. Мыслилась перспектива единого будущего человечества, совместно, хотя и не одновременно, прорывающегося в светлое будущее. Но как только обнажились «пределы роста» — скупость прогресса, даров которого явно не хватит на всех, стала проявляться тенденция сепаратного будущего для меньшинства, доказывающего свою избранность не по высшим критериям духа, а по критериям рыночного «естественного отбора» в глобальном «открытом обществе».
Не менее откровенной ревизии подвергся и принцип единства истории во времени. С одной стороны, в этом направлении работала постклассическая наука, придавшая общенаучный (следовательно, затрагивающий и историческое познание) статус таким понятиям, как «неопределенность», «стохастичность», «бифуркации» и т. п. Классический детерминиш, дающий версию линейно развертывающейся «одновариантной», т. е. «закрытой», истории, был совместим с телеологическим провиденциализмом, утверждающим ту же одновариантность ссылкой на предопределение. Постклассический релятивизм расшатал этот стержень одновариантной истории, закрепляющей свои победы в виде закономерных этапов, ведущих в предопределенное будущее, и противопоставил ей понятие открытой истории, в которой присутствие цели, смысла и идеала более не просматривается.
С другой стороны, доведенный до логического конца процесс секуляризации привел к торжеству презентизма: культу настоящего и отказу от аскезы «исторического накопления», связанной с жертвами во имя будущего. Этот индивидуалистический бунт против коллективной исторической судьбы, обещающей одновременное и совместное разрешение проблем человеческого бытия в заветный исторический срок, раздробил единую историю на множество частных историй и ознаменовал реванш «номинализма» над традицией философского «реализма», с которой философия истории была изначально связана. Наконец, постмодернистское наступление на классику, связанное с отказом выстраивать ценностные иерархии и с сомнением в правомерности традиционных нравственных процедур, отличающих добро от зла, прекрасное от безобразного, подлинное от мнимого (виртуального), подготовило крушение исторической ответственности.
В некотором отношении данная революция исторического сознания превышает все постхристианские новации классического модерна и возвращает нас к языческой картине мира, где смысл истории вообще не был акцентирован. Лишь тот факт, что указанные ревизии осуществляются явочным порядком, без надлежащей общетеоретической рефлексии, мешает нам осознать принципиальную новизну духовной ситуации, грозящей перечеркнуть морально-религиозные и историософские обретения христианской эпохи. Ясно, что способность человека достойно существовать и действовать в истории связана с верой в ее высший смысл, в скрытую ценностную подоплеку исторического процесса. Поэтому постмодернистская ревизия вопроса о смысле истории закономерно ведет к призыву отказаться от коллективного исторического творчества как такового, подменив его индивидуальной «моралью успеха» — частным самоутверждением в настоящем. Тем самым ставится под вопрос и научный статус философии истории, рассматриваемой в качестве реликта долиберальной эпохи, связанного с коллективными жертвенными мифами и базирующимся на них опасным историческим энтузиазмом. Неясным остается вопрос о мировоззренческой и моральнопсихологической подоплеке последнего вывода: отражает ли он действительный либеральный оптимизм — веру в то, что коллективное историческое творчество отменяется за ненадобностью, сменяясь автономным индивидуальным самосозданием в гражданском обществе, или мы имеем дело с попытками идеологического заклятия «исторического демона», перед которым продолжаем испытывать настоящий страх.
Лит.: Августин А. О граде Божьем,— В кн.: Творения бл. Августина, кн. 8—13, 4.4. Киев, 1905; Бердяев А. Смысл истории. М., 1990; Булгаков С. Н. Два града. СПб., 1997; ВикоДж. Основание новой науки о природе наций. Киев, 1994; Гегель Г. В. Ф. Соч., т. 8. M.—Л., 1935; Точной А. Дмс. Постижение истории. М., 1991; ШпенглерО. Закат Европы в 2 т., т. 1. М., 1993; т. 2. М., 1998; Флоровский Г. Догмат и история. М., 1998; ЯсперсК. Смысл и назначение истории. М., 1991; Aron R. La philosophie critique de lhistoire. P., 1964.
A. С. Панарин
Принципиальным для философии истории является вопрос о ценностях. Этот тип сознания является ценностным по преимуществу, т. е. судит историю по имени известного идеала. Здесь обнаруживается связь философии истории с традициями христианского телеологизма. Завоеванием последнего можно считать избавление общественного сознания от давящего чувства слепого исторического рока, характерного для античной философии истории. Христианский провиденциализм снабдил человека определенными историческими «гарантиями» и внес в историю присутствие мощного морального начала. С тех пор в истории правит моральный разум, и все то, что впоследствии получило название закономерности исторической, скорее выражает закономерность морально-религиозную: конечное торжество До^вд над мировым Злом. Именно такое, ставшее классическим, выражение философия истории получила у Августина. Его можно считать основоположником философии истории, впервые сформулировавшим три ее основные принципа: о единстве судеб человечества в истории (впоследствии нашедшем выражение в понятии всемирно-исторического процесса); о единстве — целостности и преемственности исторического процесса во времени, понимаемом как последовательное осуществление высшего замысла; об исторической ответственности человека, выбор и действия которого влияют на качество исторического процесса. Несмотря на все последующие мировоззренческо-методологические перевороты, связанные с дерзаниями Ренессанса, откровениями Реформации и секулярными достижениями Нового времени, указанные принципы оставались непоколебленными вплоть до новейшего, постмодернистского сдвига. Все новоевропейские теории исторического прогресса представляли секулярную версию этих принципов, не затронутых по существу. И только сегодня философия истории получила вызов, ставящий под вопрос все основы и завоевания христианского исторического сознания в его противопоставлении языческой античности. Прежде всего, это вызов от новейшей культурологии, открывшей плюрализм культур и цивилизаций, а вместе с этим и возможность ревизии принципа единства исторических судеб человечества. Сомнительные теории «конфликта цивилизаций», «золотого миллиарда», «Севера—Юга» и «четвертого мира» вряд ли смогли бы столь откровенно заявить о себе, если бы лежащие в их основе мироустроительные установки не получили легитимацию со стороны культурологии, посягающей на духовное единство человечества посредством эксплуатации таких понятий, как менталитет, этнокультурный барьер и др.
Вслед за культурологической ревизией общечеловеческих универсалий началась соответствующая ревизия универсалий прогресса уже на основе экологизма. С тех пор как были открыты «пределы роста» (см. Пределов роста теория), связанные с дефицитом планетарных ресурсов и экологическими ограничениями, классическая теория прогресса утратила многие из своих онтологических предпосылок. Когда экологические ограничения еще не были осознаны, эта теория наследовала максимы христианского универсализма: перед Прогрессом, как и перед Богом, все равны. Мыслилась перспектива единого будущего человечества, совместно, хотя и не одновременно, прорывающегося в светлое будущее. Но как только обнажились «пределы роста» — скупость прогресса, даров которого явно не хватит на всех, стала проявляться тенденция сепаратного будущего для меньшинства, доказывающего свою избранность не по высшим критериям духа, а по критериям рыночного «естественного отбора» в глобальном «открытом обществе».
Не менее откровенной ревизии подвергся и принцип единства истории во времени. С одной стороны, в этом направлении работала постклассическая наука, придавшая общенаучный (следовательно, затрагивающий и историческое познание) статус таким понятиям, как «неопределенность», «стохастичность», «бифуркации» и т. п. Классический детерминиш, дающий версию линейно развертывающейся «одновариантной», т. е. «закрытой», истории, был совместим с телеологическим провиденциализмом, утверждающим ту же одновариантность ссылкой на предопределение. Постклассический релятивизм расшатал этот стержень одновариантной истории, закрепляющей свои победы в виде закономерных этапов, ведущих в предопределенное будущее, и противопоставил ей понятие открытой истории, в которой присутствие цели, смысла и идеала более не просматривается.
С другой стороны, доведенный до логического конца процесс секуляризации привел к торжеству презентизма: культу настоящего и отказу от аскезы «исторического накопления», связанной с жертвами во имя будущего. Этот индивидуалистический бунт против коллективной исторической судьбы, обещающей одновременное и совместное разрешение проблем человеческого бытия в заветный исторический срок, раздробил единую историю на множество частных историй и ознаменовал реванш «номинализма» над традицией философского «реализма», с которой философия истории была изначально связана. Наконец, постмодернистское наступление на классику, связанное с отказом выстраивать ценностные иерархии и с сомнением в правомерности традиционных нравственных процедур, отличающих добро от зла, прекрасное от безобразного, подлинное от мнимого (виртуального), подготовило крушение исторической ответственности.
В некотором отношении данная революция исторического сознания превышает все постхристианские новации классического модерна и возвращает нас к языческой картине мира, где смысл истории вообще не был акцентирован. Лишь тот факт, что указанные ревизии осуществляются явочным порядком, без надлежащей общетеоретической рефлексии, мешает нам осознать принципиальную новизну духовной ситуации, грозящей перечеркнуть морально-религиозные и историософские обретения христианской эпохи. Ясно, что способность человека достойно существовать и действовать в истории связана с верой в ее высший смысл, в скрытую ценностную подоплеку исторического процесса. Поэтому постмодернистская ревизия вопроса о смысле истории закономерно ведет к призыву отказаться от коллективного исторического творчества как такового, подменив его индивидуальной «моралью успеха» — частным самоутверждением в настоящем. Тем самым ставится под вопрос и научный статус философии истории, рассматриваемой в качестве реликта долиберальной эпохи, связанного с коллективными жертвенными мифами и базирующимся на них опасным историческим энтузиазмом. Неясным остается вопрос о мировоззренческой и моральнопсихологической подоплеке последнего вывода: отражает ли он действительный либеральный оптимизм — веру в то, что коллективное историческое творчество отменяется за ненадобностью, сменяясь автономным индивидуальным самосозданием в гражданском обществе, или мы имеем дело с попытками идеологического заклятия «исторического демона», перед которым продолжаем испытывать настоящий страх.
Лит.: Августин А. О граде Божьем,— В кн.: Творения бл. Августина, кн. 8—13, 4.4. Киев, 1905; Бердяев А. Смысл истории. М., 1990; Булгаков С. Н. Два града. СПб., 1997; ВикоДж. Основание новой науки о природе наций. Киев, 1994; Гегель Г. В. Ф. Соч., т. 8. M.—Л., 1935; Точной А. Дмс. Постижение истории. М., 1991; ШпенглерО. Закат Европы в 2 т., т. 1. М., 1993; т. 2. М., 1998; Флоровский Г. Догмат и история. М., 1998; ЯсперсК. Смысл и назначение истории. М., 1991; Aron R. La philosophie critique de lhistoire. P., 1964.
A. С. Панарин
Источник: Новая философская энциклопедия
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
Предметом этой области философии является историческое измерение человеческого бытия и возможность его осознания и познания. Термин ввел в философию Вольтер (так называлась одна из его работ). В Ф.и. осмыслению подвергается определенный аспект или сегмент исторической жизни людей или всемирная история как нечто целое. Особую сферу Ф.и. образует философский анализ границ, возможностей, форм и методов исторического познания.
Из такого понимания следует принятое в XX в. разделение Ф.и. на две разновидности. Первая осуществляет философскую тематизацию, исследование и осмысление исторического процесса как определенной бытийной сферы, как одного из главных контекстов существования человека. Такую Ф.и., наиболее ярко воплощенную в классических образцах (Дж. Вико, Гердер, Гегель, Маркс и др.) и имевшую явное преобладание в истории существования этой философской дисциплины, принято называть онтологической, материальной, или субстанциальной Ф.и. (в рус. философском языке еще - историософией). Второй тип Ф.и., связанный с осмыслением природы исторического познания, соответственно обозначается как критическая, рефлективная, аналитическая Ф.и. (последнее название распространено в англоязычной литературе по Ф.и., где большинство работ по эпистемологии и методологии исторического познания написано представителями аналитической философии). Развитие этой философской дисциплины в XX в. характеризуется тем, что доля субстанциальной Ф.и. в ней неуклонно сокращается, а число работ критико-аналитического типа растет.
Субстанциальная Ф.и. стремится к решению нескольких основных задач. Прежде всего к уяснению природы исторического и к установлению главных причин и факторов движения истории. Указание таких структурных моментов позволяет, с одной стороны, представить историю как особую сферу, наделенную своей бытийной спецификой, а с другой - показать ее структурированность, упорядоченность и, соответственно, представить ее как нечто понятное или рациональное. Решение этой задачи сопряжено, как правило, с утверждением господства в истории всеобщностей того или иного рода. Постижение таких всеобщностей, как законы истории в целом или же законы ее отдельных этапов, как фундаментальные факторы (природные, биологические или другие), обусловливающие социогенез и социальную динамику, понимается как постижение существенного, т.е. главного и определяющего содержание и ритм истории. Конститутивным признаком такого понимания задач Ф.и. является установка на сущностно-онтологическое постижение исторической жизни, на метафизику истории. Это всегда концептуализация ее первоистоков, фундаментальных структур, последних или высших движущих сил.
Другая задача этого типа Ф.и. продиктована стремлением осуществить процессуальное членение исторической жизни. Расчленение истории на эпохи, этапы, стадии и другие относительно замкнутые в содержательном отношении сегменты позволяет изобразить ее как упорядоченный процесс, каждый этап которого обусловлен в значительной мере предыдущими и, в свою очередь, детерминирует будущие стадии истории. С этим связана также задача выявления некоей общей формы или "фигуры" протекания истории. Констатация того, что история движется по восходящей линии, по кругу или спирали, призвана дать решение проблемы отношения между всеобщим содержанием истории и ее конкретными и многообразными проявлениями. Такая констатация позволяет также выявить характер отношения между прошлым, настоящим и будущим.
Завершающей задачей субстанциальной Ф.и. можно считать попытки выявить "смысл истории", ее "назначение". Такое прочтение истории обычно ограничивается двумя крайними позициями. Первая заключается в полагании объективного всеобъемлющего исторического смысла. Историческая жизнь индивида есть пребывание или деятельность в охватывающей его смысловой сфере. Смысл истории усматривается в реализации определенных принципов, идей, сущностей или ценностей. Такие объективно существующие всеобщности конституируют историческую жизнь человечества в организованное, упорядоченное целое, прозрачное для философской рефлексии. Сама эта рефлексия, прозревая и утверждая смысл исторической жизни, служит либо целям более адекватного и полного понимания божественного замысла относительно человека и его истории, либо целям просвещенного освобождения человечества, полной реализации "сущности человека", воплощению неисчерпаемых творческих возможностей человечества и т.п. Как правило, подобная всеобщность является и определенным антропологическим тезисом, призванным выразить предназначение человека. Вторая позиция противоположна первой. Она связана с утверждением того, что исторический смысл инновационно порождается, постоянно созидается субъектами исторической жизни; историческая деятельность субъектов различных формаций не имеет заданного, предопределенного характера и в своем смыслопродуцирующем аспекте является во многом недетерминированной и открытой; исторический смысл просто совпадает с историческим существованием.
Хотя уже после Гегеля интерес к онтологической Ф.и. стал спадать и приоритет в построении "больших историософий" перешел к представителям новой науки - социологии, первая треть XX в. отмечена появлением новых субстанциальных построений, причем философско-исторические учения Шпенглера и Тойнби вызвали очень большой резонанс. Однако эта популярность была обусловлена не только оригинальностью их конструкций, но и тем, что они были созвучны атмосфере глубокого социального и культурного кризиса, охватившего Европу после первой мировой войны. В целом же время подобных Ф.и. ушло, и в последующем по существу не было попыток создать единую концептуальную картину всемирной истории. Субстанциальная Ф.и. свелась в настоящее время в основном к изучению и интерпретации своей собственной традиции. Философско-историческая мысль осознала всю проблематичность оперирования сущностями, которые традиционно полагались в качестве крупномасштабных субъектов истории, воспринимавшихся также и как носители исторического смысла ("дух народа", "нация", "государство" и т.п.). Общим стало и представление о невозможности универсального телеологического детерминизма. Поэтому стала сомнительной тематизация какого-либо будущего или тем более окончательного исторического состояния, которое необходимо должно наступить и способно поэтому объяснить прошлое и настоящее через их движение к этому состоянию. Некоторые функции субстанциальной Ф.и., в первую очередь те, что были традиционно связаны с установлением некоего общего "диагноза эпохи", перешли к другим сферам знания, прежде всего к теоретической социологии. Эту ситуацию можно рассматривать как известное завершение процесса перехода функций Ф.и. к социальным и гуманитарным наукам, который начался еще в XIX в., когда эти науки стали обретать статус самостоятельных академических дисциплин. С этого же времени начала формироваться и завоевывать признание Ф.и. второго типа. В "критике исторического разума" Дильтея, в исследованиях по логике исторического познания Виндельбанда и Риккерта, в дискуссиях по проблемам историзма, в анализах природы исторического познания Кроче, Коллингвуда и др. была заложена и развита традиция критической Ф.и. В 1940-50-е годы к исследованию природы исторического знания подключился целый ряд философов, в том числе воспитанных в аналитической традиции (Гемпель, М. Мандельбаум, Берлин, А. Данто, Дрей, М. Уайт и др.). В современной западной философии, особенно в англоязычном философском мире, спекулятивные Ф.и. уже не вызывают интереса, и под Ф.и. обычно понимается ее критическая или аналитическая форма. В этой Ф.и. сложился в качестве основного следующий круг проблем. В чем состоит специфика исторического знания, каковы его связи с донаучным историческим сознанием, со смежными социальными и гуманитарными науками? Каково соотношение понимания и объяснения в истории? Применяют ли историки общие с другими науками схемы объяснения, или же есть специфические формы исторического объяснения ? Существуют ли законы в исторической науке ? Или же история в своих объяснениях заимствует законы из других наук - из психологии, социологии, экономики и т.п.? Каково значение ценностных суждений в историческом познании и как наличие таких суждений соотносится с объективностью исторического знания? Существует ли теоретический уровень исторического знания, или историческая наука ограничивается только описаниями фактов и событий? Как строится историческое описание (нарратив)? Можно ли считать, что нарратив заключает в себе определенную логику понимания и объяснения? Как соотносится исторический детерминизм со свободой воли, рациональностью и другими феноменами человеческой природы? Уже по этим вопросам можно судить, что для критической Ф.и. характерен рефлексивный уровень анализа: ее предметом являются процедуры и формы исторического знания, их соотношение с другими типами знания, с философией сознания и действия.
Ю.Л. Кимелев
Философия истории. Антология. М., 1994; Риккерт Г. Философия истории. СПб., 1908; Философия и методология истории. М., 1977; Лооне Э.Н. Современная философия истории. Таллин, 1980; Барг М.А. Эпохи и идеи: становление историзма. М., 1987; Коллингвуд Р.Д. Идея истории. Автобиография. М., 1980; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991; R. Aron. La philosophic critique de l&histoire. P., 1964; E.H. Carr. What is History. L., 1986; W. Dray. Philosophy of History. Englewood Cliffs, 1993.
Из такого понимания следует принятое в XX в. разделение Ф.и. на две разновидности. Первая осуществляет философскую тематизацию, исследование и осмысление исторического процесса как определенной бытийной сферы, как одного из главных контекстов существования человека. Такую Ф.и., наиболее ярко воплощенную в классических образцах (Дж. Вико, Гердер, Гегель, Маркс и др.) и имевшую явное преобладание в истории существования этой философской дисциплины, принято называть онтологической, материальной, или субстанциальной Ф.и. (в рус. философском языке еще - историософией). Второй тип Ф.и., связанный с осмыслением природы исторического познания, соответственно обозначается как критическая, рефлективная, аналитическая Ф.и. (последнее название распространено в англоязычной литературе по Ф.и., где большинство работ по эпистемологии и методологии исторического познания написано представителями аналитической философии). Развитие этой философской дисциплины в XX в. характеризуется тем, что доля субстанциальной Ф.и. в ней неуклонно сокращается, а число работ критико-аналитического типа растет.
Субстанциальная Ф.и. стремится к решению нескольких основных задач. Прежде всего к уяснению природы исторического и к установлению главных причин и факторов движения истории. Указание таких структурных моментов позволяет, с одной стороны, представить историю как особую сферу, наделенную своей бытийной спецификой, а с другой - показать ее структурированность, упорядоченность и, соответственно, представить ее как нечто понятное или рациональное. Решение этой задачи сопряжено, как правило, с утверждением господства в истории всеобщностей того или иного рода. Постижение таких всеобщностей, как законы истории в целом или же законы ее отдельных этапов, как фундаментальные факторы (природные, биологические или другие), обусловливающие социогенез и социальную динамику, понимается как постижение существенного, т.е. главного и определяющего содержание и ритм истории. Конститутивным признаком такого понимания задач Ф.и. является установка на сущностно-онтологическое постижение исторической жизни, на метафизику истории. Это всегда концептуализация ее первоистоков, фундаментальных структур, последних или высших движущих сил.
Другая задача этого типа Ф.и. продиктована стремлением осуществить процессуальное членение исторической жизни. Расчленение истории на эпохи, этапы, стадии и другие относительно замкнутые в содержательном отношении сегменты позволяет изобразить ее как упорядоченный процесс, каждый этап которого обусловлен в значительной мере предыдущими и, в свою очередь, детерминирует будущие стадии истории. С этим связана также задача выявления некоей общей формы или "фигуры" протекания истории. Констатация того, что история движется по восходящей линии, по кругу или спирали, призвана дать решение проблемы отношения между всеобщим содержанием истории и ее конкретными и многообразными проявлениями. Такая констатация позволяет также выявить характер отношения между прошлым, настоящим и будущим.
Завершающей задачей субстанциальной Ф.и. можно считать попытки выявить "смысл истории", ее "назначение". Такое прочтение истории обычно ограничивается двумя крайними позициями. Первая заключается в полагании объективного всеобъемлющего исторического смысла. Историческая жизнь индивида есть пребывание или деятельность в охватывающей его смысловой сфере. Смысл истории усматривается в реализации определенных принципов, идей, сущностей или ценностей. Такие объективно существующие всеобщности конституируют историческую жизнь человечества в организованное, упорядоченное целое, прозрачное для философской рефлексии. Сама эта рефлексия, прозревая и утверждая смысл исторической жизни, служит либо целям более адекватного и полного понимания божественного замысла относительно человека и его истории, либо целям просвещенного освобождения человечества, полной реализации "сущности человека", воплощению неисчерпаемых творческих возможностей человечества и т.п. Как правило, подобная всеобщность является и определенным антропологическим тезисом, призванным выразить предназначение человека. Вторая позиция противоположна первой. Она связана с утверждением того, что исторический смысл инновационно порождается, постоянно созидается субъектами исторической жизни; историческая деятельность субъектов различных формаций не имеет заданного, предопределенного характера и в своем смыслопродуцирующем аспекте является во многом недетерминированной и открытой; исторический смысл просто совпадает с историческим существованием.
Хотя уже после Гегеля интерес к онтологической Ф.и. стал спадать и приоритет в построении "больших историософий" перешел к представителям новой науки - социологии, первая треть XX в. отмечена появлением новых субстанциальных построений, причем философско-исторические учения Шпенглера и Тойнби вызвали очень большой резонанс. Однако эта популярность была обусловлена не только оригинальностью их конструкций, но и тем, что они были созвучны атмосфере глубокого социального и культурного кризиса, охватившего Европу после первой мировой войны. В целом же время подобных Ф.и. ушло, и в последующем по существу не было попыток создать единую концептуальную картину всемирной истории. Субстанциальная Ф.и. свелась в настоящее время в основном к изучению и интерпретации своей собственной традиции. Философско-историческая мысль осознала всю проблематичность оперирования сущностями, которые традиционно полагались в качестве крупномасштабных субъектов истории, воспринимавшихся также и как носители исторического смысла ("дух народа", "нация", "государство" и т.п.). Общим стало и представление о невозможности универсального телеологического детерминизма. Поэтому стала сомнительной тематизация какого-либо будущего или тем более окончательного исторического состояния, которое необходимо должно наступить и способно поэтому объяснить прошлое и настоящее через их движение к этому состоянию. Некоторые функции субстанциальной Ф.и., в первую очередь те, что были традиционно связаны с установлением некоего общего "диагноза эпохи", перешли к другим сферам знания, прежде всего к теоретической социологии. Эту ситуацию можно рассматривать как известное завершение процесса перехода функций Ф.и. к социальным и гуманитарным наукам, который начался еще в XIX в., когда эти науки стали обретать статус самостоятельных академических дисциплин. С этого же времени начала формироваться и завоевывать признание Ф.и. второго типа. В "критике исторического разума" Дильтея, в исследованиях по логике исторического познания Виндельбанда и Риккерта, в дискуссиях по проблемам историзма, в анализах природы исторического познания Кроче, Коллингвуда и др. была заложена и развита традиция критической Ф.и. В 1940-50-е годы к исследованию природы исторического знания подключился целый ряд философов, в том числе воспитанных в аналитической традиции (Гемпель, М. Мандельбаум, Берлин, А. Данто, Дрей, М. Уайт и др.). В современной западной философии, особенно в англоязычном философском мире, спекулятивные Ф.и. уже не вызывают интереса, и под Ф.и. обычно понимается ее критическая или аналитическая форма. В этой Ф.и. сложился в качестве основного следующий круг проблем. В чем состоит специфика исторического знания, каковы его связи с донаучным историческим сознанием, со смежными социальными и гуманитарными науками? Каково соотношение понимания и объяснения в истории? Применяют ли историки общие с другими науками схемы объяснения, или же есть специфические формы исторического объяснения ? Существуют ли законы в исторической науке ? Или же история в своих объяснениях заимствует законы из других наук - из психологии, социологии, экономики и т.п.? Каково значение ценностных суждений в историческом познании и как наличие таких суждений соотносится с объективностью исторического знания? Существует ли теоретический уровень исторического знания, или историческая наука ограничивается только описаниями фактов и событий? Как строится историческое описание (нарратив)? Можно ли считать, что нарратив заключает в себе определенную логику понимания и объяснения? Как соотносится исторический детерминизм со свободой воли, рациональностью и другими феноменами человеческой природы? Уже по этим вопросам можно судить, что для критической Ф.и. характерен рефлексивный уровень анализа: ее предметом являются процедуры и формы исторического знания, их соотношение с другими типами знания, с философией сознания и действия.
Ю.Л. Кимелев
Философия истории. Антология. М., 1994; Риккерт Г. Философия истории. СПб., 1908; Философия и методология истории. М., 1977; Лооне Э.Н. Современная философия истории. Таллин, 1980; Барг М.А. Эпохи и идеи: становление историзма. М., 1987; Коллингвуд Р.Д. Идея истории. Автобиография. М., 1980; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991; R. Aron. La philosophic critique de l&histoire. P., 1964; E.H. Carr. What is History. L., 1986; W. Dray. Philosophy of History. Englewood Cliffs, 1993.
Источник: Современная западная философия: словарь
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
раздел философии, связанный с интерпретацией историч. процесса и историч. познания. Содержание и проблематика Ф. и. существенно изменялись в ходе историч. развития. Уже в антич. историографии имплицитно содержатся определ. представления о прошлом и будущем человечества, однако они еще не складывались в законченную систему взглядов. Антич. мышлению чужда мысль о направленности историч. изменений, поэтому оно не может подняться выше прагматич. истории. Ср.-век. христианство (Августин) видит в истории прежде всего теологич. проблему. Гл. движущей силой истории оказывается внеисторич. божеств. провидение. Люди – только актеры драмы, автором к-рой является бог. Ф. и. – лишь зависимая часть теологии. Отд. элементы светской Ф. и. складываются в эпоху Возрождения, а также у Бодена, англ. материалистов 17 в. и особенно Вико. Сам термин "философия истории" впервые употребил Вольтер, имея в виду универсальное историч. обозрение человеч. культуры. У Гердера Ф. и. конституируется в автономную дисциплину, отвечающую на вопрос: существуют ли положит. и неизменные законы развития человеч. обществ и если существуют, то каковы эти законы? Ф. и. 18 – 1-й трети 19 вв. была по преимуществу теорией историч. развития. Философы стремились сформулировать цель, движущие силы и смысл историч. процесса. Однако они дедуцировали законы историч. развития из абстрактного филос. мышления. В результате история выступала как метафизич. проблема, как сфера проявления трансцендентной закономерности или судьбы. Сила, управляющая историей, может наз. по-разному: абс. дух у Гегеля, разум, естеств. закон и т.д. Но во всех случаях эта сила остается вне-исторической; она проявляется в истории, но не создается в ней. В классич. Ф. и. был выдвинут ряд важных идей. Так, просветители 18 в. разработали теорию прогресса (Кондорсе), выдвинули идею о единстве ис-торич. процесса (Гердер), заложили основы истории культуры, противополагаемой чисто политич. истории (Вольтер), и др. Романтич. историография, в противоположность упрощениям, присущим рационалистич. Ф. и., подчеркивает внутр. связь и преемственность историч. эпох, многообразие форм историч. развития. Нем. классич. философия, особенно Гегель, дает глубокую постановку проблемы свободы и необходимости. Однако даже рассматривая имманентные силы историч. процесса, философы не могли освободиться от метафиэич. их трактовки. В идеалистич. концепциях историч. деятельность людей оказывается исключительно воплощением тех или иных идей. Натуралистич. философия, напр. позитивизм, напротив, фиксирует внимание на природных условиях или естеств. потребностях человека. Но в обоих случаях реальное историч. творчество выводится из каких-то внешних, неисторич. сил. Как писал Энгельс, задача преодоления идеалистич. Ф. и. "...в конечном счете сводилась к открытию тех общих законов движения, которые в качестве господствующих прокладывают себе путь в истории человеческого общества" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21, с. 305). Материалистич. понимание истории устраняет все сверхъестественное, трансцендентное, внеисторическое. По Марксу, люди сами творят историю, будучи одновременно и актерами, и авторами своей всемирно-историч. драмы, и за историч. процессом не стоят никакие потусторонние силы в виде божеств. провидения, всеобщего разума и т.п. Но люди творят свою историю не по произволу, а на основе существующих объективных условий. Результаты деятельности предшествующих человеч. поколений, будучи объективированы в определ. уровне развития производит. сил, в производств. отношениях и т.д., предстают перед каждым новым поколением как нечто данное, от его собств. воли не зависящее, как объективные условия и рамка его деятельности. Сами обществ. стремления и идеалы суть определ. тенденции развития реальной действительности. Т.о., обществ. деятельность одновременно и детерминирована, и свободна, поскольку история невозможна без сознат. усилий и борьбы, в ходе к-рой идеальные стимулы и цели превращаются в объективные условия. Материалистич. понимание истории означает радикальное преодоление спекулятивной Ф. и. Философия не претендует больше на то, чтобы рисовать априорную схему всемирно-историч. развития. Разумеется, ни изучение прошлого, ни исследование настоящего не могут обойтись без определ. теоретич. предпосылок. Однако "...эти абстракции отнюдь не дают рецепта или схемы, под которые можно подогнать исторические эпохи. Наоборот, трудности только тогда и начинаются, когда приступают к рассмотрению и упорядочению материала – относится ли он к минувшей эпохе или к современности, – когда принимаются за его действительное изображение" (Маркс К. и Энгельс Ф., там же, т. 3, с. 26). Онтологич. проблематика, стоявшая в центре внимания домарксовой Ф. и., в 19 в. отходит к др. обществ. наукам, в частности к социологии. На этом основании позитивистские теоретики провозгласили даже конец всякой Ф. и. Однако эти прогнозы не подтвердились. Во-первых, традиционная философско-историч. проблематика не исчезла полностью; кризис позитивистского эволюционизма в конце 19 – нач. 20 вв. способствовал возрождению и популяризации новых вариантов теории историч. круговорота (Шпенглер, Тойнби, Сорокин). Метафизич. проблема смысла истории остается центр, проблемой христианской Ф. и. (Бердяев, Маритен, Демпф, Бультман, Нибур). Во-вторых, отказ философов от онтологич. проблематики, от интерпретации историч. процесса выдвинул на первый план гносеологич. и методологич. проблематику, анализ процесса и результатов историч. познания. Именно эти проблемы изучает сложившаяся в конце 19 в. т.н. критич. Ф. и. Критич. Ф. и. не представляет собой какого-то единого филос. течения. Сам этот термин имеет два значения. Во-первых, он обозначает гносеологич. анализ истории, в отличие от онтологич. проблематики традиционной Ф. и. Во-вторых, он обозначает спепифич. антипозитивистское филос. течение бурж. философии конца 19 – нач. 20 вв. В рамках критич. Ф. и. можно выделить два осн. течения – гносеологическое и логико-методологическое. Гносеологич. критика историч. познания, начало к-рой положил Дильтей, не ограничивается рамками академич. историографии и анализирует историч. сознание в широком смысле слова. Так, у Дильтея критика историч. разума является одновременно историч. критикой разума вообще. Гносеологич. критика историч. познания предполагает и даже включает в себя теорию историч. субъекта. У Кроче теория историографии – лишь один из дериватов философии духа; история как мысль рассматривается в неразрывной связи с историей как действием. Индивидуализирующий метод баденской школы неокантианства органически связан с определ. философией ценностей и т.д. Эта тенденция характерна и для экзистенциализма, в к-ром Ф. и. выступает как один из аспектов философии человека, филос. антропологии. Философы, связанные с позитивистской традицией, как правило, не ставят подобных проблем, ограничивая свои задачи логико-методологич. исследованием существующей историографии. По их мнению, философ должен не предписывать правила историч. метода, а описывать и анализировать реальную исследовательскую процедуру историка. Само по себе это аналитич. направление не обязательно связано с неопозитивизмом. Работы Нагеля, Гемпеля, Гардинера, Дрея и др. действительно выяснили нек-рые характерные черты историч. исследования, особенно логики историч. объяснения. Они внесли определ. вклад и в критику старых метафизич. и гносеологич. концепций. Однако такое сужение филос. проблематики неправомерно. Отказываясь формулировать теоретич. и в этом смысле идеальную логику историч. исследования, философ фактически перекладывает эту ответственность на историка, ограничивая свою задачу описанием исследовательской деятельности последнего. При этом сам он либо вообще не скажет ничего нового, либо, выбрав историка, методология ?-poго ему наиболее симпатична, систематизирует его взгляды, представив их как типичные для историч. исследования вообще. "Предписание" прячется, т.о., за псевдообъективностью описания, а философ отказывается уже не только от критики истории как процесса, но и от критики существующей историографии. В системе совр. марксистской философии Ф. и. не образует самостоят. отрасли. Соответствующая проблематика разрабатывается преимущественно в рамках историч. материализма, к-рый в известном смысле и есть марксистская Ф. и. (понятие и структура социальной реальности, общего принципа интерпретации истории, проблема объективности общественно-историч. познания, критерий истины в историч. исследовании и т.д.), а также в рамках логики науч. исследования (логическая специфика историч. метода, виды и формы историч. описания, структура историч. объяснения и т.п.) и, наконец, в рамках самого историч. исследования (принципы периодизации всемирной истории, анализ конкретно-историч. понятий и т.п.). См. также ст. История и Исторический материализм. Лит.: Асмус В. Ф., Маркс и бурж. историзм, М.–Л., 1933; Гулыга А. В., О характере историч. знания, "ВФ", 1962, No 9; его же, О предмете историч. науки, "Вопросы истории", 1964, No 4; Данилов А. И., Марксистско-ленинская теория отражения и историч. наука, в сб.: Средние века, вып. 24, М., 1963; Кон И. С., О совр. бурж. Ф. и., "ФН", 1965, No 2; его же, Проблема истории в истории философии, в сб.; Методологич. и историографич. вопросы историч. науки, вып. 4, Томск, 1966; Уваров А. И., Структура теории в историч. науке, там же, вып. 3–4, Томск, 1965–66; Конрад Н. И., Запад и Восток, М., 1966; Барг ?. ?., О нек-рых предпосылках формализации историч. исследования, веб.: Проблемы всеобщей истории, вып. 1, Каз., 1967; Вайнштейн О. Л., Теоретич. дисциплины истории, в сб.: Критика новейшей бурж. историографии, Л., 1967; Вопросы методологии историч. науки, М., 1967 (Тр. Моск. гос. историко-архивного ин-та, т. 25); Проблемы истории докапиталистич. обществ. М., 1968; Философские проблемы исторической науки, М., 1969; Meinecke F., Die Entstehung des Historismus, M?nch., 1959 (Werke F. Meinecke, Bd 3); Саllоt ?., Ambiguit?s et antinomies de l´histoire et de sa philosophie, P., 1962; Кon I. S., Die Geschichtsphilosophie des 20. Jahrhunderts, Bd 1–2, В., 1964; Aron R., La philosophie critique de l´histoire, 3 ?d., P., 1964; Dray W. H., Philosophy of history, Englewood Cliffs (?. ?.), 1964; Dantо А. С., Analytical philosophy of history, Camb., 1965. См. также лит. при ст. История. И. Кон. Ленинград.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.