см. Аналитическая философия, Логического анализа философия.
Философия анализа
ФИЛОСОФИЯ АНАЛИЗА
Источник: Советский философский словарь
Философия анализа
В конце XX столетия аналитическая философия представляет собой сочетание методов и подходов с теми, которые можно назвать "классическими" и которые сформировались еще в начале столетия. В этом отношении данную философию следует рассматривать как весьма прочно связанную со сложившейся традицией.
Примечательно, что именно в последние десятилетия среди философов-аналитпков наиболее часто возникали споры об истоках самой аналитической традиции и ее типических характеристик. Идет интенсивное переосмысление классического наследия - прежде всего наследия Б.Рассела, Л.Витгенштейна и Д.Э.Мура, - и уточнение его значения для современного состояния философии. Отошли в прошлое заявления о "революции в философии", жесткие программы и широковещательные манифеста, призванные радикально переориентировать деятельность философов и организовать совместные исследования (такой характер носили, например, программы логического позитивизма, философии "обычного языка", натурализнрованной эпистемологпи и проч.). В центре внимания оказывается способность аналитической философии гибко и непредвзято рассматривать фундаментальные проблемы, в какой бы области научного, обыденного или философского знания они ни возникали. Несмотря на заявления отдельных англо-американских философов, в том числе и разделявших в свое время установки анализа (например, Ричарда Рорти или Николаса Решера), о "смерти аналитической философии в конце XX в.", данное философское направление остается одним из немногих, сохранившим свой потенциал и доказавшим способность к совершенствованию. Это проявляется как в возникновении новых проблем и постановок вопросов, так и в сохранившейся тесной связи с исходными принципами, заложенными в начале века представителями классического философского анализа.
В этом плане особую актуальность для современных аналитиков представляют не только формально-методологические особенности тех или иных учений, но и их метафизические основания. "Метафизика" (представленная, разумеется, как "строгая наука") считается одной из главных аналитических дисциплин, наряду, скажем, с эпистемологией и философией языка. Симптоматично, что вопрос о статусе и роли последних в корпусе аналитических дисциплин получил своеобразное освещение в одной из дискуссий последних десятилетий, принявшей форму прямого вопроса: философия языка или эпистемология?
Данный вопрос рассматривается в рамках более широкой проблематики - оценке классического наследия аналитической философии. Он, к примеру, обсуждается в работах оксфордского философа Майкла Даммита, автора широко известных книг о Готлобе Фреге. Остановимся, в частности, на его статье "Может ли аналитическая философия быть систематической и должна ли она быть таковой?". В ней Даммит определяет аналитическую философию отнюдь не как особую школу, а как "группу школ, имеющих определенные базисные предпосылки и отличающихся друг от друга во всем остальном". Несмотря на многочесленные различия, новейшая аналитическая философия представляется ему сегодня более единой чем прежде. В качестве причины этого он называет три обстоятельства.
Во-первых, это широкое и повсеместное изучение в Великобритании и США произведений Фреге, которые кладутся в основу философского образования. Теперь многими именно немецкий логик, а не Рассел или Витгенштейн, признается зачинателем аналитической философии. Самое краткое определение аналитической философии, по Даммиту, это определение ее как постфрегеанской философии. Во-вторых, если говорить о Великобритании, то в ней еще никогда не было так сильно влияние американской ветви аналитической философии, И, наконец, в-третьих, изменился основной акцент в деятельности аналитиков. Если в течение нескольких десятилетий наиболее сильной ветвью философии в Великобритании была философия психологии, изучающая такие явления как мотивация, намерение, удовольствие и проч., то теперь ее место заняла философия языка. Последнюю рассматривают и как основу всех других дисциплин, и как наиболее плодотворный объект самостоятельного исследования. Кроме того, именно на "поле" этой дисциплины происходит сближение британской и американской школ анализа.
Раскрывая свой тезис относительно взглядов Фреге, Даммит отмечает главное достижение немецкого ученого: замену эпистемологии в качестве главной философской дисциплины "логикой". Под последней же он понимал не только то, что традиционно обозначают данным словом, но и философию языка. Аналитики после Фреге прочно усвоили, что только с помощью анализа языка можно анализировать мышление. То есть для этого необходимо эксплицировать имплицитно усваиваемые нами правила употребления языка. Такая экспликация, согласно Даммиту, будет полной (систематической) теорией значения для языка.
Л. Витгенштейн в поздний период также отводил центральное место в своих исследованиях философии языка. Разница в позициях Фреге и Витгенштейна, по Даммиту, заключается в том, что первый считал язык автономным, а второй подчеркивал взаимопереплетение языка и нелингвистической деятельности. Однако, отмечает он, витгенштейновские "языковые игры" в силу ряда причин не могут служить удачной моделью для систематического объяснения функционирования языка. В отличие от взглядов Фреге, взгляды Витгенштейна не станут прочным фундаментом для будущей работы в философии. Эта работа предполагает прежде всего создание формальной теории значения, которая должна объяснить функционирование языка, не оставляя без объяснения ни одно из семантических понятий, в том числе и таких знакомых как "истина" и "утверждение". Создание строгой теории значения придаст философии языка систематический характер.
Итак, убеждает Даммит, поворотный пункт в современной (главным образом, англо-американской) философии - это осознание подлинной роли Фреге, понимание его действительного вклада в философию. "Только после Фреге был твердо установлен предмет философии, а именно, во-первых, целью философии является анализ структуры мысли; во-вторых, изучение мысли следует четко отличать от изучения психологического процесса мышления; и, наконец, наиболее правильный метод для анализа мысли заключается в анализе языка".
Самыми известными оппонентами Даммита стали его коллеги по Оксфордскому университету Гордон Бейкер и Питер Хакер, которые до последнего времени, как правило, выступали с совместными публикациями. Они оспаривают даммитовскую оценку Фреге как зачинателя аналитической традиции и создателя современной философии языка. Даммит считают они, смотрит на Фреге сквозь "очки" второй половины XX в. Да и с псторико-философской точки зрения его подход некорректен, ибо ранние произведения он рассматривает в свете поздних, а не наоборот. Что же касается тезиса о том, будто именно философия языка лежит в основе всякой философии, то с ним, на взгляд Бейкера и Хакера, не согласились бы ни Витгенштейн, ни Райл, ни Остин, ни Грайс, ни другие ведущие аналитики прошлого.
Идея о том, что мысль обладает уникальной структурой, которая внутренним образом соотносится (изоморфна) со структурой предложения, выражающего ее, была нововведением раннего Витгенштейна, а не Фреге, подчеркивают Бейкер и Хакер. Немецкий логик же считал, что одна и таже мысль может быть выражена с помощью разных предложений. Законы логики для Фреге выражают природу объективных, вневременных мыслей, а не человеческого мышления, схватываемого в законах обычной грамматики. Фрегевский платонизм несовместим с идеей (принадлежащей позднему Витгенштейну), что смысл связан с употреблением.
"Концепция значения как употребления враждебна позиции платонизма в отношении смысла".
Собственное исследование Бейкера и Хакера "Фреге: логические раскопки", помимо прочего, содержит методологические рассуждения по поводу роли историко-философского подхода в аналитической философии. Что же касается взглядов самого Фреге, то как не без юмора пишут авторы, "мы должны остерегаться считать Фреге отсутствующим коллегой, современным членом Тринити(-колледжа), находящимся в продолжительном творческом отпуске". Необходимо учитывать реальные проблемы, которым были адресованы произведения мыслителя, как он сам интерпретировал свои основные понятия. Важно учитывать не только то, что знал тот или иной мыслитель прошлого, но и то, что ему было неизвестно, не следует надеяться на то, будто у великого мыслителя прошлого мы обязательно найдем ответы на вопросы, которые в настоящее время занимают нас, замечают Бейкер и Хакер.
Они подчеркивают, что математик по образованию, Фреге довольно слабо знал философию и его взгляды стимулировались в первую очередь работами логиков и математико-алгебраистов. В этом плане главными объектами критики для него были психологизм и математический формализм. Его мышление, безусловно, носит математический характер. Для него понятия столь же объективны, как и числа, в чем сказывается его догматическая приверженность платонизму. Фреге, на взгляд Бейкера и Хакера, был типичным системосозидателем, зачинателем мифологии нового пифагореизма. Три его главные идеи следующие. Во-первых, категории математики суть изначальные категории реальности. Во-вторых, исходные категории мышления являются математическими. В-третьих, язык обладает структурой, предполагающей логические функции и аргументы. "Какие же странные движения мысли в Zeitgeist внезапно трансформировали этого скромного немецкого логика в мессианскую фигуру предполагаемого возрождения философии и превратили его recherche доктрины в очевидные основания новой науки? Ответ на данный вопрос, вероятно, скажет больше о нас самих, чем о нем. Когда мы всматриваемся в произведение Фреге, мы слишком часто пропускаем его мысли, ибо нас отвлекают свои собственные размышления".
Сам Фреге, показывают Бейкер и Хакер, никогда и не мечтал, что философия станет представлять собой иерархию теорий, в основании которой будет лежать философия языка. Тем не менее ему был близок сциентистский подход к философии, который в последние годы снова стал популярен. Однако, в отличие от современных неофрегеанцев, он не стремился создать формальную теорию значения для естественного языка. В основе неофрегеанства, которое мифологизирует и модернизирует фигуру Фреге, лежит модель языка как исчисления.
Бейкер и Хакер в дискуссии о Фреге и истоках аналитической философии преодолевают характерное для аналитической философии резкое разделение на исследовательский подход "истории идей" и подход "истории философии". Они не считают, что история философии должна рассматривать взгляды мыслителя прошлого лишь в связи с современной логико-семантической проблематикой, полностью абстрагируясь от историко-культурного контекста и модернизируя рассматриваемые взгляды. Наоборот, максимально точное воспроизведение этих взглядов окажется и наиболее полезным для современных исследований.
Источник: История философии: Запад-Россия-Восток (книга четвёртая. Философия XX в.)
ФИЛОСОФИЯ АНАЛИЗА
аналитическая философия) – совр. филос. направление, к-рое сводит философию к анализу языковых и понятийных (рассматриваемых обычно также, как языковые) средств познания. Между отд. течениями Ф. а. существуют серьезные расхождения в понимании объекта, способов и целей анализа. Так, в качестве объекта анализа может выступать или структура языка науки, или средства обыденного языка, или особенности языка самой философии. Сам анализ может осуществляться либо путем исследований свойств реально существующих языков (т.н. лингвистическая ф и л о с о ф и я), либо путем построения при помощи средств математич. логики искусств, формализованных языков (см. Логического анализа философия). Как правило, сторонники Ф. а. рассматривают "анализ", понимаемый как "чистая" деятельность с языком, в качестве антитезы метафизическим (т.е. философским) учениям о бытии, выражая тем самым линию позитивизма в совр. философии. Понятие анализа появляется в зап. философии 20 в. в работах Рассела и Дж. Мура как метод разработки филос. проблематики в противоположность спекулятивному системо- созиданию, характерному, в частности, для абс. идеализма. У них оно не носит, однако, той ярко выраженной антиметафизич. направленности, к-рая характерна для неопозитивизма 20–30-х гг. Хотя неопозитивизм этого периода и можно рассматривать как форму ?. а., сами неопозитивисты не считали анализ самоцелью, а использовали его лишь как средство достижения системы "унифицированного знания". Само понятие Ф. а. получает распространение после 2-й мировой войны прежде всего в связи с тем, что позитивизм 20 в. оказался не в состоянии реализовать программу исследования, исходящего из к.-л. четкой модели познания (в частности, логического позитивизма). В связи с этим возникает тенденция, сохранив идею анализа как антитезу метафизики, максимально либерализировать эту идею, создать представление о филос. беспредпосылочности анализа, не связывая его с к.-л. заранее предписанной программой. Так, напр., представители лингвистич. философии отбрасывают не только онтологич. учение традиц. философии, но, отвергая возможность к.-л. целостной концепции природы и границ знания, обвиняют в метафизичности также и гносеологию логич. позитивизма с его принципами проверяемости, "непосредственно данного" и т.д.; против "жесткого" гносеологич. постулата демаркации аналитич. и синтетич. суждений выступают логические прагматисты (Куайн и др.). "Либерализация" принципа анализа идет и по линии выбора самой техники анализа. Ряд англ. представителей Ф. а. выступает против сведения анализа к логич. анализу языка науки и против абсолютизации совр. математич. логики как аппарата анализа, упрекая логич. позитивистов в чрезмерном сциентизме и "логицистской схоластике". Подчеркивается, что анализ не должен ограничиваться "внутр." вопросами той или иной языковой или концептуальной системы, но включает также "внешние" вопросы целесообразности выбора самой системы. Единств. принципом, объединяющим Ф. а., остается принцип рассмотрения филос. деятельности как анализа яз. средств познания. Однако такое понимание анализа, выработанное с целью сохранить позитивистскую его интерпретацию как антиметафизики, заключает в себе тенденцию превращения анализа в "чистую технику". Причем здесь анализ либо сливается с конкретными логич. или лингвистич. исследованиями и тем самым окончательно теряет филос. направленность, либо соединяется с др. филос. концепциями, в т.ч. и антипозитивистскими (неотомизм, экзистенциализм). Среди направлений Ф. а. в наст. время можно выделить логический эмпиризм – непосредственное продолжение логич. позитивизма 30-х гг. (Карнап, Фейгль, Гемпель, Ф. Франк, Рейхенбах), и т.н. логический прагматизм (Куайн, Гудмен, Пап, М. Уайт) в США, составляющие вместе философию логического анализа. Философии логич. анализа внутри Ф. а. в целом противостоит т.н. л и н г в и с т и ч е с к а я ф и л о с о ф и я, или философия обыденного языка, распространенная гл. обр. в Великобритании. Известное влияние она имеет также в США, в Австралии и в скандинавских странах. Исследования, осуществляемые в рамках исходной позиции философии обыденного языка, иногда не совсем корректно называют "семантич. анализом", к-рый здесь необходимо отличать как от логико-семантич. анализа (Карнап, Тарский и др.), являющегося разновидностью логического анализа, так и от общей семантики – направления, близкого к лингвистич. философии. Ряд философов, занимающихся анализом языка науки, трудно причислить к какому-либо определ. направлению Ф. а. (У. Селлерс, Нагель – в США, С. Тулмин, Р. Брейтвейт – в Великобритании и др.). Тенденции, связанные с критикой огранич. понимания анализа, находят, в частности, свое выражение в усилении в послевоен. период влияния лингвистич. философии, к-рая усматривает цель анализа не в построении искусств. языков на основе исчислений совр. математ. логики, а в детальном анализе самого естеств. разговорного языка со всеми его нюансами. Задача "аналитика", по мнению представителей лингвистич. философии, не в том, чтобы реформировать язык в соответствии с нек-рой логич. нормой, а в том, чтобы, уясняя действит. характер употребления языка, устранять путаницу, появляющуюся благодаря нашему недопониманию языка. В частности, такая деятельность способствует выявлению неправильностей употребления языка, к-рые приводят к постановке метафизич. проблем (якобы возникающих в результате неправомерного расширения обыденного словоупотребления). В итоге задача анализа, по мнению представителей лингвистич. философии, состоит в замене выражения, вызывающего путаницу и затруднение, равным ему по значению, но ясным по смыслу утверждением. Поскольку объектом исследования является не язык науки, а обыденный язык, лингвистическая философия находится в решит. оппозиции к "сциентистскому ригоризму" логич. позитивистов. Это открывает возможность анализа таких проблем, где нет еще сложившегося науч. аппарата, выработанных формализмов и терминологии, обособленной от обыденного языка (ряд проблем философии, этики, эстетики и т.п.). Первым оформленным течением лингвистич. философии в Англии была "к е м б р и д ж с к а я школа" последователей позднего Витгенштейна. После 2-й мировой войны наибольшее влияние получают представители "о к с ф о р д с к о й ш к о л ы" (Райл, Дж. Остин, П. Строусон и др.). Их взгляды характеризуются сочетанием идей позднего Витгенштейна с аналитич. идеями Мура. Соглашаясь с Витгейнштейном и кембриджскими аналитиками в том, что анализ выполняет негативную функцию элиминации метафизич. проблем, оксфордские аналитики одновременно настаивают на том, что анализ может дать и позитивные результаты, связанные с выяснением деталей и нюансов употребления языковых выражений. Двигаясь в русле критики Витгенштейном понимания значения как некоей сущности, лежащей за пределами языка в области объектов или психич. явлений, они утверждают, что правильнее ставить вопрос не о значении, а о той роли, к-рую призвано выполнять данное языковое выражение, и о тех условиях, при к-рых оно адекватно выполняет эту роль. "Оксфордская школа" настойчиво проводит идею о разнообразии и своеобразии языковых явлений, выступая против всякой тенденции к унификации языка, к сведению выражений одних видов к другим, что было характерно, в частности, для раннего логич. позитивизма. В недостаточной дифференцированности типов выражений оксфордские аналитики видят источник традиционно-филос. псевдопроблем. Так, Райл рассматривает группу выражений, "систематически вводящих в заблуждение", одинаковость грамматич. формы к-рых маскирует их действит. различие по логич. типу. Такое отнесение выражений к логич. типу, к к-рому они в действительности не принадлежат, вызванное неуменьем дифференцировать типы выражений и способствующее "метафизической путанице", Райл называет "категориальной ошибкой". Примером последней для него является традиц. учение о духе и теле, к-рое рассматривает слова, обозначающие психич. состояния, как наименования нек-рых "сущностей", тогда как, согласно Райлу, их нужно отнести к др. логич. типу, а именно к диспозициональным предикатам. Практика оксфордских философов по анализу деталей и оттенков яз. выражений получила наибольшее воплощение в работах Дж. Остина, для к-рого деятельность философа-аналитика превращается в своего рода лексикографию. Подобное измельчание филос. проблематики, достигшее своего апогея в сер. 50-х гг., вызвало реакцию даже в среде самой лингвистич. философии, нек-рые представители к-рой вновь обращаются к метафизич. проблематике (П. Строусон, С. Хэмпшир). Уход от жизненно важных вопросов философии, науки и идеологии, "схоластич." тенденции наряду со снобистской претенциозностью, внутр. противоречивость концепции – все это вызывает критику лингвистич. философии даже в лагере самой Ф. а. (Рассел). Справедливая критика попыток всеохватывающей реформы языка посредством построения "логически совершенного языка" сопровождается в лингвистич. философии отказом от исследования языка на основе к.-л. целостной теоретич. платформы и по существу превращается в канонизацию существ, форм языка. Подчеркивание разнообразия и своеобразия функций языка превращается в "культ полиморфизма", сопровождающийся отказом от науч. обобщении при исследовании языка. Апологетика "обыденного языка" и "здравого смысла" связана с непониманием специфики развития науч. (в т.ч. философского) познания, к-рое использует в новых познават. ситуациях старые, имеющиеся формы "обыденного языка" и связанные с ними представления "здравого смысла", в то же время видоизменяя их содержание и значение. Не раскрывая генезиса языковых форм в процессе обществ. практики, лингвистич. философия, подобно всем неопозитивистским течениям, метафизически разрывает содержание познания и его языковую форму, рассматривая последнюю как нечто самодовлеющее, независимое от содержания. Но, несмотря на несостоятельность лингвистич. философии, претендующей на "революцию в филосоии", на определение подлинных задач филос. деятельности и способов их решения, исследования представителей лингвистич. философии дают известные результаты по анализу логич. структуры обыденного языка и изучению его семантич. ресурсов. В целом Ф. а. является реакцией на спекулятивное мышление в условиях господства позитивистского мышления. Ф. а. приводит либо к ликвидации философии как самостоят. науки, к подмене ее логико-лингвистич. анализом, либо к возвращению в завуалированной форме, в рамках анализа, к традиц. проблемам филос. характера. Лит.: Геллнер Э., Слова и вещи, пер. с англ., ?., 1962, Нарский И. С., В тупике лингвистич философии, "ВФ", 1963, No 3, Бегиашвили А. Ф., Совр. англ. лингвистич. философия, Тб., 1965, Богомолов А. С., Англо-амер. бурж. философия эпохи империализма, ?., 1964, гл. 9–10, Xилл ?. И., Совр. теории познания, пер. с англ., ?., 1965, ч. 5, Швырев В. С., Неопозитивизм и проблемы эмпирич. обоснования науки, ?., 1966; Совр. идеалистич гносеология, М., 1968, разд 1, Ryle G., Systematically misleading expressions, "Proc. of Aristotelian Society", 1932, v. 32, eго же, The concept of mind, L., [1959], Logic and language, ed with introd by A. Flew, ser 1–2, Oxf., 1952–1953, Evans J. L., On meaning and verification, "Mind", 1953, v. 62, Wisdоm J., Philosophy and psycho-analysis, Oxf., 1953, Wittgenstein L., Philosophical investigations, Oxf., 1953, Black ?., Problems of analysis, Ithaca (?. ?.), 1954, Pap A., Analytische Erkenntnistheorie, W., 1955, The revolution in philosophy, [ed.] by G. Ryle, L.–?.?., 1956, Hampshire S., Thought and action, L., 1959, Charlesworth M. J., Philosophy and linguistic analysis, Pittsburgh, 1959; Strawson ?. F., The individuals. An essay in descriptive metaphysics, L., 1961; Austin J. L., Sense and sensibilia, Oxf., 1962, The philosophy of R. Carnap, ed. by ?. A. Schupp, La Salle (Ill) – L., [1963], Lazerowitz ?., Studies in metaphilosophy, L.–?. ?., [1964], Hempe1 С. G., Aspects of scientific explanation and other essays in philosophy of science, ?. ?.–L., [1965]. См. также лит-ру к ст. Логический атомизм, Логический позитивизм, Логического анализа философия, Неопозитивизм. В. Швырев. Москва
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
