это одно из направлений философии науки, созданное в первые десятилетия XX в. математиком и философом Э. Гуссерлем (1857–1938) и оказавшее большое влияние на мировую философию. Философия науки Э. Гуссерля не есть лишь какая-то часть его общефилософской конструкции: гуссерлевская феноменология и его концепция науки – это стороны одного и того же. Веским аргументом являются сами произведения Э. Гуссерля. Наука – постоянный объект его интересов, начиная с первой работы «Философия арифметики», включая «Логические исследования» (где, как он считает, им разработано «наукоучение», трактуемое буквально как учение о науке), работы «Философия как строгая наука» (1911), «Феноменология и основания наук», а также работы последнего десятилетия его жизни, в том числе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология».
1. Если основной круг мыслителей при рассмотрении событий в науке к. XIX – н. XX в., как правило, сравнивают их с предыдущим этапом (классической наукой), то Э. Гуссерль задает контекст истории европейского человечества. Он пытается понять, насколько те изменения, которые происходят в науке, отвечают базовым ценностям европейской истории науки. Науку наряду с техникой он называет чуцом современного мира, поскольку религиозная вера сменилась верой в реальность, а ее способна удовлетворить только наука, ведь именно наука и способна представить наипрочнейшую реальность. В то же время он заявляет о кризисе науки. Э . Гуссерль пишет о том, что видимыми проявлениями кризиса стал подрыв новыми открытиями в области физики, математики и других наук устоявшихся теорий, но это лишь поверхностный эффект событий. Он предлагает заглянуть вглубь происходящего – ведь нельзя измерять науку только по масштабу ее практических успехов. Самое важное и существенное основание – оценка ее жизненной значимости. Он считает, что современная ему наука утратила именно свое жизненное значение. В этом видит он суть кризиса, потрясающего сам смысл науки. По его мнению, античная наука была слита с философией и способна была ставить предельные вопросы бытия, связанные со смыслом человеческого существования. Но для получения практически значимого знания достаточно эмпирически ориентированной науки, поскольку только она способна поддерживать веру в реальность. В XVII и XVIII столетиях этот тип науки набрал силу, а уже во втор. пол. XIX в. новый тип научной рациональности дал свои пышные плоды: практическая жизнь европейского общества оказалась полностью зависимой от эмпирической (= позитивной) науки. Кризис науки для него – это кризис того типа рациональности науки, а вместе с ней и рациональности всей европейской культуры, который сложился в Новое время.
2. Э. Гуссерль считает, что философия необходима науке не после того, как наука уже состоялась; по его мнению, без философской деятельности в принципе невозможно построение научных теорий. Рефлексия философа органично вписывается в ткань научной теории, придавая осмысленность предмету научного исследования и его методу. Только при таком положении – включении философии в науку – мы имеем на выходе не технически понятую теорию, как совокупность механически сополагаемых формул и слов, а теорию, созданную разумом в его подлинном смысле слова. Подобную деятельность философа он называет познавательно-критической. И критика направлена на самые существенные составляющие теории – предмет и метод. Философия исследует предмет и метод науки через призму субъект-объектных отношений, выясняя, как разные формы субъективности (а опыт, на который полагается наука, неизбежно проходит через субъекта) трансформируются с помощью технически отлаженного механизма науки в нечто предметное и объективно значимое. Нет сомнения, что таким образом понятая философия науки представляет собой не что иное, как теорию познания. Но это еще не полная характеристика феноменологического подхода к науке.
3. В системе наук Э. Гуссерль особое место отводит психологии. По его мнению, к к. XIX столетия в психологии, так же как и в других науках, возникает кризисная ситуация, но, может быть, более трагичная, чем в науках о природе. Трагичная в силу зависимости наук о духе от психологии, а также из-за того, что мало кто осознавал к тому времени зависимость вообще всей системы науки от понимания сущности психического. Э . Гуссерль настаивает на самодостаточности и независимости психического от телесности, от всякой физиологии, а тем более от физических параметров мира и пр. Для самого Э. Гуссерля научный подход к психическому возможен только при условии, что психическое берется само по себе в чистом виде. Психический акт – это некое внутреннее созерцание, когда мы переходим от одного феномена сознания к другому и никогда не приходим ни к чему, кроме феноменов. При этом феноменологическая психология должна исследовать направленность сознания на предметы – она должна быть в этом смысле интенционалъной феноменологией. В научном познании мы потому достигаем объективности и обретаем истину, что внутреннее созерцание способно созерцать сущности вещей. Он коренным образом пересматривает отношение психологии к естественным наукам: природа как объект естественных наук сама есть продукт исследующего природу духа, поэтому естествознание зависит от наук о духе и должно полагаться на феноменологию как подлинную науку о духе. Кого Э. Гуссерль считает своими оппонентами в области философии науки? Он категорически не приемлет позицию объективизма. Две главные, с его точки зрения, разновидности объективизма – это натурализм и историцизм. Своей ориентацией на факты, конкретику и опыт натуралисты в области естественных наук и историцисты в области наук о духе вызывают критику Э. Гуссерля. Если идеи и мысли лишь какая-то комбинация фактов, а разум полностью укладывается на поверхность опыта, то из философии исчезает то, что делает ее собственно философией, – смысл. Феноменология науки фактам противополагает смыслы, опоре на опытно-экспериментальные основания – теоретическую позицию, объективизму – собственное Я и самопонимание, а научности законов природы, понятой как она есть сама по себе, – понимание мира как продукта духа. Поиск существа науки для Э. Гуссерля – это поиск ее смысла, который можно обнаружить, только погружая науку в «жизненный мир» – подлинную среду ее существования. Жизненный мир интересен Э. Гуссерлю не сам по себе, а в его соотношении с наукой. Жизненный мир для него – это окружающий мир, он вненаучен и преднаучен. Он наделен действительными пространственно-временными формами; все, входящее в жизненный мир, обладает способностью меняться, причем изменения происходят не произвольно и случайно, а в определенной зависимости друг от друга, о чем свидетельствует повседневный опыт людей. Жизненный мир включает в себя и людей с их повседневной практикой существования – реальной практикой, технической практикой, практикой созидания всех форм культуры (жилья, питания, обработки земли, оздоровления и пр.) . Пребывание человека в мире вырабатывает у него опыт его непосредственного восприятия, начиная от первичных созерцаний, включая привычки и ожидания, что все должно происходить так, как оно и было, а если меняться, то так, как оно изменялось раньше. Жизненный мир, поскольку он создается каждым пребывающим в нем, субъективен, приблизителен, релятивен, да еще и наивен в силу глубокого чувства уверенности каждого только в своей правоте. Но жизненный мир порождает и средство, способное нейтрализовать столь серьезные огрехи и недостатки человеческого существования, этим средством является наука. Объективность, однозначность и точность, свойственные научным идеям, сущностям и всему тому, что создано из них, позволяют преодолеть субъективность и релятивизм непосредственного опыта, достичь единства понимания разными субъектами, а значит безотносительности (абсолютности) истины. Математика идеализирует пространственно-временные формы реальной действительности, да так, что позволяет достичь их объективного представления, а потому имеет и прикладное значение. Когда математический способ мышления, конструирующий с помощью идеализаций объективное знание, внедряется в физику, то жизненный мир не только в своих пространственно-временных характеристиках, но и во всей свой красочной полноте и конкретике превращается в некую объективную данность.
По мнению Э. Гуссерля, Галилей как основоположник математической физики, превратил донаучный жизненный мир в объективную природу. В таком случае объективная природа есть не что иное, как реализация математики. Постепенно научные исследования целиком и полностью сводятся к конструированию математических предметностей и поиску математических формул, – метод математизации становится самодовлеющим, он оттесняет на задний план объект своего исследования – жизненный мир. Жизненный мир, который стимулировал выработку объективного способа мышления, оказался выброшенным из науки, он стал для нее «забытым смысловым фундаментом». Тем самым происходит подмена жизненного мира миром, сконструированным наукой. Мы думаем, что живем в объективной природе, но ведь это всего лишь конструкция науки Нового времени, впитавшей в себя традицию античной науки. По мнению Э. Гуссерля, надо видеть в науке особый способ мышления, оценивать ее как высокоэффективный метод исследования жизненного мира, им порожденный, в него и претворяющийся. Философское рассмотрение науки заставляет выйти за ее собственные пределы и задаться вопросами о смысле научной деятельности. Обнаружить смысл современной науки невозможно без выхода на историю науки – и в этом также своеобразие феноменологии науки: феноменология науки – это одновременно особым образом понятая история науки. Н. В. Бряник