1886-1951) - рус. религ. философ, историк культуры, публицист. В 1925 эмигрировал. Один из основателей журн. «Новый град» (Париж, 1931-1939), в к-ром развивал идеи гуманизма христ. в противовес «механич. прогрессу, безразличному к человеку и его творчеству». Выступал против насаждения культа силы. Осуществление обществ, идеала видел на путях христ. социализма, был идейн. противником революц. преобразований в вашей стране. Ф. - автор многочисл. работ о роли православия в истории рус. культуры.
ФЕДОТОВ Георгий Петрович
ФЕДОТОВ Георгий Петрович
Источник: Атеистический словарь
ФЕДОТОВ Георгий Петрович
русский мыслитель, философ культуры, историк. Культуру XX в. ощущал как внутренне антагонистическую, чреватую взрывом, который может вызвать противоборство ее демонических, разрушительных сил. Социализм виделся ему как общество христианской культуры, в котором преодолеваются хозяйственный хаос и борьба классов, а в то же время сохраняются начала свободы и творчества в хозяйственном процессе. Настаивал на самоценности свободной личности.
Даты жизни. Родился 1/13.10.1886. По окончании 1-й воронежской гимназии (1904) поступил на механическое отделение Технологического института в С.-Петербурге. В 1906 переведен на историко-филологическое отделение Петербургского университета. В 1925 уехал за границу. В 1926-1940 — профессор Богословского института в Париже. В 1943-1951 преподавал в Православной семинарии в Нью-Йорке. Умер 1.9.1951.
Даты жизни. Родился 1/13.10.1886. По окончании 1-й воронежской гимназии (1904) поступил на механическое отделение Технологического института в С.-Петербурге. В 1906 переведен на историко-филологическое отделение Петербургского университета. В 1925 уехал за границу. В 1926-1940 — профессор Богословского института в Париже. В 1943-1951 преподавал в Православной семинарии в Нью-Йорке. Умер 1.9.1951.
ФЕДОТОВ Георгий Петрович (1886-1951)
рус. философ, богослов, историк, публицист. Учился в технологическом институте в Петербурге (из к-ро-го за участие в с.-д. движении был исключен и выслан за границу); вернувшись в 1908 на родину, продолжил образование на историческом отделении Петербургского ун-та. В 1914—1918— приват-доцент Петербургского, в 1920— 1922 — профессор Саратовского ун-тов; в 1922—1925 работал переводчиком в частных издательствах. В 1925 Ф. эмигрировал и возобновил преподавательскую деятельность: 1926—1940 — проф. Православного Богословского института в Париже, 1943—1951 — в православной духовной семинарии в Нью-Йорке. С 1931 по 1940 Ф. (совместно с И. И. Бунаковым-фондаминским и Ф. А. Степуном) издавал журнал “Новый град”, пропагандировавший идеи христианского социализма. Философские взгляды Ф. претерпели сложную эволюцию: от марксизма к философскому идеализму и от него к христианскому мировосприятию. Сколько-нибудь завершенной и оригинальной философской системы Ф. не создал. Преобладающий жанр его творчества — статьи, очерки, эссе, однако присущие им глубина и отточенность мысли, информационная насыщенность, яркая литературная форма сделали их заметным явлением в истории отечественной философской и общественно-политической мысли 2-й пол. 20 столетия. Большая часть философской, религиозной и исторической публицистики Ф. собрана (уже после его смерти) в книгах “Новый град” (1952), “Христианин и революция” (1957), “Лицо России” (1967), “Россия, Европа и мы” (1973), “Тяжба о России” (1982), “Защита России” (1988). Осн. темы философской публицистики Ф.— размышления об историческом прошлом России, бедах и успехах настоящего, социальных и духовных судьбах ее будущего, религиозно-нравственных основах политики, непреходящем духовном содержании культуры и нравственности, защита ценностей демократии. Ф. стремился по-новому осмыслить вопрос о соотношении исторических судеб и особенностей развития России и Европы (с учетом сложной диалектики и оплодотворяющего взаимовлияния отечественной и европейской культур), о месте и роли интеллигенции в духовном кризисе и будущем духовном возрождении России, в созидательных возможностях к-рой он не сомневался и в самые мрачные времена “сталинократии” (термин Ф.). Гл. условие духовного и национального возрождения России Ф. видел в создании политической свободы и в культурной работе по освоению духовного, культурного наследия России при одновременном вхождении ее в круг европейских народов. На одно из первых мест он ставил необходимость пробуждения национального самосознания народа, к-рое должны стимулировать и государство, и церковь. Особое место в творческом наследии Ф. занимает цикл работ по истории рус. духовной культуры: “Стих духовный. Русская народная вера по духовным стихам” (1935), “Святые Древней Руси (X—XII вв.)” (1959), “Русская религиозная мысль” (в 2т., 1946, на англ. языке), “Сокровища русской духовности” (1948, на англ. языке). В них Ф. нарисовал широкую картину становления и развития рус. духовной, в т. ч. философской, мысли в России, выступил против сведения национально-специфического к религиозному, смешения “византийского” и “православного” начал в духовной культуре России.
Источник: Философский энциклопедический словарь
ФЕДОТОВ Георгий Петрович
(1 октября 1886 – 1 сентября 1951) – рус. религ. мыслитель, философ культуры, историк и публицист. В 1904–06 участвовал в революц. с.-д. движении. Окончил Петербургский ун-т, специализировался по истории ср. веков (ученик И. В. Гревса). Приват-доцент Петербургского ун-та (1914–18), проф. Саратовского ун-та (1920–22). С 1925 – за рубежом; проф. Богословского ин-та в Париже (1926–40) и Православной академии в Нью-Йорке (1943–51). Сотрудничал в журн. "Совр. записки", "Путь", "Числа" и др. Совместно с Б. Скобцевой, И. И. Бунаковым-Фондаминским и Ф. Степуном основал журн. "Новый Град" (Париж, 1931–39), в к-ром развивал идеи христ. гуманизма, защищал человеч. душу и душевность (ср. славянофилы и Юркевич) от экспансии фашизированного, военно-спортивного, волевого, технически ориентированного типа с комплексом власти. С позиций, близких к христ. социализму, Ф. выдвигал замысел будущего об-ва ("Нового Града"), к-рое человечество должно построить заново, но из "старых камней". Свой "Новый Град" Ф. противопоставлял как идее механического, никогда не завершающегося прогресса, так и тому типу эсхатологии, к-рый безразличен к человеч. культ. творчеству. Многочисл. статьи Ф. посвящены в осн. выявлению специфики рус. истории, ее движущих сил. Ф. стремился к синтезу западничества (чаадаевского стиля) и славянофильства, к слиянию общечеловеческих и нац. начал (см. ст. о Пушкине "Певец империи и свободы" в журн. "Совр. записки", 1937, No 63). Определ. специфику рус. истории Ф. связывает с культ. непереработанностью в ней славянско-языческих, дохрист. пластов родового или космич. сознания, что объясняется, по Ф., отсутствием напряж. взаимодействия между этими пластами и элитой – носительницей классического культ. наследства. Многовек. поиски своего лица и особого места между Востоком и Западом осложнены монг. завоеванием и ориентализацией страны в моск. период, с т. зр. Ф., самый застойный и душный в рус. истории. К этому времени, согласно Ф., сложилось два полярных типа рус. сознания. Преобладающий – тип "моск. служилого человека", в к-ром вкорененность в родную почву, спокойная сила соединялась с бездуховностью и слабостью личного начала. Ему противостоял "максималистский" тип беспочвенной духовности, находивший выход в религ. сектантстве, странничестве, разгуле, казацкой вольнице и т.д. (ст. "Письма о рус. культуре. I – Рус. человек", в журн. "Рус. записки", 1938, No 3). В императорский период (наиб. творческий и динамичный) новый тип "рус. европейца" осуществлял трудное дело культ. строительства в стране, к-рую сверху пытались заморозить, а снизу превратить "в костер" (сб. "Новый Град", Нью-Йорк, 1952, с. 79). Развивая идею об "универсализме" рус. культуры этого периода (восходящую через Достоевского к Soire?s de St. Petersbourg Ж. де Местра), ?. утверждал, что европ. культура как целое ярче проявилась "на берегах Невы, чем на берегах Сены, Темзы или Шпрее" (там же, с. 77). Императорская Россия создала специфически русский тип "интеллигенции" – поздний аналог максималистского нац. типа, в к-ром идейность, рационалистич. этицизм соединялись с "пламенной беспочвенностью". В посл. годы Ф. работал над большим трудом по истории рус. духовной культуры (доведенном до 15 в.), где он выявляет ее глубокое своеобразие [опубл. посм. на англ. яз. – "The Russian religions mind", v. 1–2, Camb. (Mass.), 1966]. В духе идей "Бесов" Достоевского, развитых представителями веховства и затем рус. эмиграцией (Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Ф. А. Степун, П. Б. Струве и др.), Ф. рассматривал рус. революц. движение и большевизм как выражение безрелигиозного эсхатологич. сознания, воспринявшего методы "нечаевщины"; Ф. выступает, т.о., как идейный противник ?кт. революции и социалистич. строительства в СССР. Соч.: Абеляр, П., 1924; Св. Филипп, митрополит Московский, Париж, 1928; И есть и будет, Париж, 1932; Социальное значение христианства, Париж, 1933; Стихи духовные. Рус. нар. вера по духовным стихам, Париж, 1935; Новый Град. Сб. ст., Нью-Йорк, 1952; Христианин в революции, Сб. ст., Париж, 1957; Святые др. Руси (10–17 вв.), Нью-Йорк, 1959; Лицо России, Сб. ст., Париж, 1967. М. Вольфкович, Д. Ляликов. Москва.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
ФЕДОТОВ Георгий Петрович
псевдоним Е. Богданов) 1 (13) октября 1886, Саратов — 1 сентября 1951, Бэкон, НьюДжерси, США] — русский религиозный мыслитель, историк культуры, эссеист, публицист христианско-социалистического направления. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета по отделению всеобщей истории, специализировался по истории Средних веков под руководством И. М. Тревса. С 1916 приват-доцент Петербургского университета, в 1920—22 профессор Саратовского университета. С 1925 в эмиграции. Преподавал в Православном богословском институте в Париже (1926—40), сотрудничал в эмигрантской периодике. В 1931—39 совместно с И. И. Бунаковым (Фондаминским) и Ф. А. Степуном редактировал журнал «Новый Град». В 1940 переехал в США, где с 1943 до конца жизни состоял профессором Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке.
Основные темы Федотова: история духовной культуры, проблемы медиевистики, агиология. Выступив с критикой крайностей теологии К. Барта, сосредоточивается на историческом исследовании субъективно-психологического комплекса религиозной веры, в котором раскрывается, по его мнению, сложная динамика духовных процессов в культуре, подчас не распознаваемая в системе объективированных форм религиозного культа (догматике, церковном богослужении, нормах канонического права и т. д.). Этот подход, опиравшийся на достижения представителей французского католического модернизма (А. Бремонд, Э. Леруа), реализован в исследованиях Федотова по агиографии меровингской Галлии («Чудо освобождения», 1923; «Боги подземелья», 1923; «К истории средневековых культов», 1923) и в опытах по истории русской духовности («Святые Древней Руси», 1931; «Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам», 1935; «The Russian Religions Mind», v. l, 1946). В эмигрантский период творчества неоднократно возвращается к теме особенностей культурно-исторического и духовного пути России, переосмысливая их в контексте революционной катастрофы и перенося спор о «русской идее» из области метафизических конструкций в плоскость конкретно-исторического, культурологического и политологического анализа. Дистанцируясь от евразийства, отстаивает идею о восточнохристианских, эллинистических, т. е. европейских, истоках русской культуры («Три столицы», 1926). В поздних работах исследует проблемы типологии национального сознания («Русский человек», 1938), возрождения русской культуры («Завтрашний день», 1938; «Создание элиты», 1939), судьбы политической свободы в России («Россия и свобода», 1945; «Запад и СССР», 1945) и русской государственности («Судьба империй», 1947). Интерпретация истории как трагического действия, в основе которого свободный и ответственный выбор личности (нации), не предопределенный ни давлением всеобщих исторических законов, ни силой божественного Проведения, сближает позицию Федотова с общими установками критиков исторического детерминизма и телеологизма. Бог не тождествен истории, но лик Его «просвечивает» в ней. Отсюда история и культура трактуются в духе П. Тиллиха как перманентный ответ человека на Божественную Благодать, оканчивающийся победой или выпадением в небытие, исторической катастрофой. В оценке истории для Федотова характерен особый морализм, граничащий с ригоризмом. Безнравственная политика власти, поддерживаемая народом, приводит нацию к историческим поражениям («Св. Филипп, митрополит Московский», 1928; «Народ и власть», 1949), а историческая правда не измеряется мерой исторического успеха («Правда побежденных», 1933) Движущие мотивы культурофилософии и социальной доктрины Федотова — апология христианской культуры («Эсхатология и культура», 1938) и убеждение в невозможности исключить из христианского идеала социальный компонент («Социальное значение христианства», 1933) Многочисленные статьи-эссе Федотова оставили заметный след в интеллектуальной истории русской эмиграции, а некоторые из них принадлежат к лучшим образцам русской публицистики
Соч Собр соч ,т 1 Абеляр Статьи 1911—1925 гг 1996, т 2 Ста и 20 — 30 гг из журналов «Путь», «Православная мысль» и «Вестник РСХД» M , 1998, Полное собр статей, т 1—4 Париж, 1967— 88 Новыи Град Сб статей под ред Ю Иваска Нью-Йорк, 1952, Россия и свобода Сб статей Нью-Йорк, 1981. Лит : Карпович Федотов — «Новый журнал», 1951» 27, Иваск Ю Федотов (1886-1951) - «Опыты», 1956, № 6, Степунф А Г Федотов — «Новый журнал», 1957, № 49 Архивы: Бахметьевекий архив Колумбийского университета, США (л Федотова)
M Г. Галахтин
Основные темы Федотова: история духовной культуры, проблемы медиевистики, агиология. Выступив с критикой крайностей теологии К. Барта, сосредоточивается на историческом исследовании субъективно-психологического комплекса религиозной веры, в котором раскрывается, по его мнению, сложная динамика духовных процессов в культуре, подчас не распознаваемая в системе объективированных форм религиозного культа (догматике, церковном богослужении, нормах канонического права и т. д.). Этот подход, опиравшийся на достижения представителей французского католического модернизма (А. Бремонд, Э. Леруа), реализован в исследованиях Федотова по агиографии меровингской Галлии («Чудо освобождения», 1923; «Боги подземелья», 1923; «К истории средневековых культов», 1923) и в опытах по истории русской духовности («Святые Древней Руси», 1931; «Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам», 1935; «The Russian Religions Mind», v. l, 1946). В эмигрантский период творчества неоднократно возвращается к теме особенностей культурно-исторического и духовного пути России, переосмысливая их в контексте революционной катастрофы и перенося спор о «русской идее» из области метафизических конструкций в плоскость конкретно-исторического, культурологического и политологического анализа. Дистанцируясь от евразийства, отстаивает идею о восточнохристианских, эллинистических, т. е. европейских, истоках русской культуры («Три столицы», 1926). В поздних работах исследует проблемы типологии национального сознания («Русский человек», 1938), возрождения русской культуры («Завтрашний день», 1938; «Создание элиты», 1939), судьбы политической свободы в России («Россия и свобода», 1945; «Запад и СССР», 1945) и русской государственности («Судьба империй», 1947). Интерпретация истории как трагического действия, в основе которого свободный и ответственный выбор личности (нации), не предопределенный ни давлением всеобщих исторических законов, ни силой божественного Проведения, сближает позицию Федотова с общими установками критиков исторического детерминизма и телеологизма. Бог не тождествен истории, но лик Его «просвечивает» в ней. Отсюда история и культура трактуются в духе П. Тиллиха как перманентный ответ человека на Божественную Благодать, оканчивающийся победой или выпадением в небытие, исторической катастрофой. В оценке истории для Федотова характерен особый морализм, граничащий с ригоризмом. Безнравственная политика власти, поддерживаемая народом, приводит нацию к историческим поражениям («Св. Филипп, митрополит Московский», 1928; «Народ и власть», 1949), а историческая правда не измеряется мерой исторического успеха («Правда побежденных», 1933) Движущие мотивы культурофилософии и социальной доктрины Федотова — апология христианской культуры («Эсхатология и культура», 1938) и убеждение в невозможности исключить из христианского идеала социальный компонент («Социальное значение христианства», 1933) Многочисленные статьи-эссе Федотова оставили заметный след в интеллектуальной истории русской эмиграции, а некоторые из них принадлежат к лучшим образцам русской публицистики
Соч Собр соч ,т 1 Абеляр Статьи 1911—1925 гг 1996, т 2 Ста и 20 — 30 гг из журналов «Путь», «Православная мысль» и «Вестник РСХД» M , 1998, Полное собр статей, т 1—4 Париж, 1967— 88 Новыи Град Сб статей под ред Ю Иваска Нью-Йорк, 1952, Россия и свобода Сб статей Нью-Йорк, 1981. Лит : Карпович Федотов — «Новый журнал», 1951» 27, Иваск Ю Федотов (1886-1951) - «Опыты», 1956, № 6, Степунф А Г Федотов — «Новый журнал», 1957, № 49 Архивы: Бахметьевекий архив Колумбийского университета, США (л Федотова)
M Г. Галахтин
Источник: Новая философская энциклопедия
ФЕДОТОВ Георгий Петрович (1886-1951)
- рус. религиозный мыслитель, историк, культуролог, публицист. Высланный за границу как участник революции 1905, изучал историю в Берлин, и Иенском ун-тах; позже, учась на историко-филол. ф-те С.-Петербург, ун-та, испытал сильное влияние Гревса. Начиная с 1917, участвовал в кружке А.А. Мейера. В 1925 эмигрировал во Францию, с 1940 жил в США. Историю Ф. понимает как "мир человеческий - не природный и не Божественный, - и в нем царит свобода" (Судьба и грехи России, 1992). Культура, по Ф., вбирает в себя как собственно духовную, так и практич. сферу, это - "сгустки накопленных ценностей". Ее история не исчерпывается борьбой: противоречия преодолеваются созданием общей ткани жизни. Ведущая тема Ф. - различие путей России и Запада, взаимосвязанных и в то же время самобытных: Россия - "третий культурный материк между Европой и Азией". Предваряя труды Н.С. Арсеньева, Ф. еще в 1918 говорил об укорененных в рус. быте "простоте и доброте"; утверждал, что "позади нас не история города Глупова, а трагич. история великой страны". В статьях Ф. эмигрантского периода много говорится о кризисных явлениях истории России, приведших к катастрофе нач. 20 в.: подвергается критике рус. государственно-полит, мессианство как "лишенное этич. сознания", ведется полемика с евразийцами, к-рые Россию мыслили не как живой народ, а как идею, антитетическую зап. действительности. Отдавая дань уважения этич. одухотворенности рус. интеллигенции, тяготевшей к революц. идеям, Ф. подвергает ее суду за денационализирующее западничество и игнорирование отеч. традиций. Этой интеллигенции Ф. противопоставил деятелей культуры "творческой, национальной", причастность к к-рой называл почвенничеством, следуя мысли Ап. Григорьева. "Культурные подвижники", к-рые были не скитальцами, а строителями, в 19 в. уберегли и обогатили Россию, в то время как "сверху старались превратить ее в холодильник, а снизу в костер". Связывая отеч. самосознание вт. пол. 19-нач. 20 в. с влиянием Ключевского, Ф. усматривал односторонность рус. истор. науки в ее сосредоточенности на государственно-полит. жизни и невнимании к духовной культуре, церкви, искусству, лит-ре. Он подчеркивает неистребимость религиозно-нравств. оснований народной жизни; о крестьянстве говорит как о почве нац. жизни. Рус. лит-ра 19 в., по словам Ф., "принадлежит к христ. наследию в уже дехристианизированной среде"; в своем нравств. горении она явилась единств, христ. лит-рой Нового времени. Направления искусства 20 в. (начиная с импрессионизма и символизма) Ф. расценивал как свидетельства скудости человека, утратившего любовь к миру. В присущем многим новым художникам культе жестокости, сексуальности, машинной техники он усматривал симптом "распада духовной иерархии", превращающего искусство в "один из самых сильных ядов разложения". Духовное калеченье народа в советскую эпоху Ф. связывает с насильственной рационализацией рус. сознания, начавшейся еще в 1860-е гг. и порожденной беспочвенностью культурного слоя. Сталинизм Ф. считал неотвратимым следствием революции и одновременно контрреволюцией. Полит, режим 1930-х гг. расценивал как фашистский. Он полагал, что в совр. ему России идет накопление культурных сил, лишь насильственно обреченных на молчание. Спасительные начала видел в церкви, не растратившей живущих в ней потенций святости. Православие, обновившись, явится источником свободы для творческого созидания новой жизни. Черты лучшего будущего России Ф. угадывал в ее настоящем: в исполненном глубочайшего трагизма послереволюц. опыте. Он возлагал надежды и на тех, кто остался в своей стране, и на деятелей зарубежья, призванных историей не к полит. борьбе, а прежде всего к культурному созиданию.
Соч.: Новый Град. Нью-Йорк, 1952; Святые Древней Руси. М., 1990; Статьи о культуре // ВЛ. 1990. № 2; Святой Филипп митрополит Московский. М., 1991; Стихи духовные: (Рус. нар. вера по духовным стихам). М., 1991; Судьба и грехи России: Избр. ст. по философии рус. истории и культуры. Т. 1-2. СПб., 1992; О святости, интеллигенции и большевизме: Избр. ст. СПб., 1994.
Лит.: Топоров В.Н. О рус. мыслителе Г. Федотове и его книге "Святые древней Руси" // Наше наследие. 1988. N 4; Иваск Ю. Молчание: Памяти Г.П. Федотова // Там же; Смирнов Л. Империя культуры: (О творчестве Г.П. Федотова) // Там же. 1991. № 3; Галахтин М.Г. Особенности рус. святости в культурологии Г.П. Федотова // Философия в России XIX-нач. XX вв.: преемственность идей и поиски самобытности. М., 1991; Сербиненко В. В. Оправдание культуры. Творческий выбор Г. Федотова // ВФ. 1991. № 8.
И. В. Нестеров, В.Е. Хализев
Источник: Культурология. XX век. Энциклопедия
ФЕДОТОВ Георгий Петрович (1886-1951)
русский мыслитель, философ, историк, публицист, профессор по кафедре истории средних веков в Саратовском университете (1920). Эмигрировал из Советской России во Францию (1925), автор более 300 публикаций по общественным проблемам (в том числе книг "Абеляр" (1925), "Святые Древней Руси (X-XVII столетий) " (1931), "И есть, и будет. Размышления о России и революции" (1932), "The Russian Religious Mind" (1946) В 1988 году в Париже вышло собрание статей Ф. в 6-ти томах. Творчество Ф. сыграло значимую роль в осмыслении вопросов назначения и места России в истории, соотношения революции и человеческих судеб, гибели и возрождения культуры. Связав себя с социал-демократическим движением уже в год окончания гимназии (1904), Ф. прошел в дальнейшем длительную духовную эволюцию, связанную с "личным переживанием Христа": свобода человека, гуманизм и живое еван гельское чувство Христа стали характернейшими чертами Ф. - социального мыслителя. Участвуя после февраля и октября 1917 в деятельности немногочисленного интеллектуального кружка почти забытого в СССР и посткоммунистической России свободного философа Мейера, Ф. все более склонялся к ориентации не столько на религиозную философию или чистое богословие, сколько на "богословие социальное или даже социологическое". Философским камертоном социологического творчества Ф. явилось понятие "молчание". Молчание творческое, молчание как прислушивание, чувствительность к тону российской истории, позволившие Ф. дешифровать общественно-политические события революций 1917 и гражданской войны как трагичные полифонические мелодии эволюции православной культуры. Для Ф. человек выступает как судьбоносец культуры: смысл мировой истории, судьбы культуры в истории и как следствие - облик человека в культуре - предельная формула социолого-философского мировоззрения Ф. Но во всех социологически ориентированных, жизненно соразмерных моделях Ф. присутствует универсальная точка отсчета - Россия как непреходящий предмет научного творчества, оцененная Ф. как стремящаяся достичь "западных целей" - "восточными средствами". Отличительной особенностью социологии Ф. явилась тотальная критика русской идеологии: народников и марксистов, реакционеров и антибольшевиков-демократов, чаяний народа и интеллигенции. С точки зрения Ф., вся история России представляет собой процесс принципиального преодоления ее лучшими умами "апокалипсического соблазна" в видении перспектив развития. Ни концепция бесконечного прогресса секуляризированной Европы в духе общественной мысли Нового времени, ни идея о фатальности гибели "потусторонней" для Запада цивилизации русской православной религиозности не были созвучны мировосприятию Ф. Эсхатологичность социально-философского и социологического творчества Ф. не результировалась в экстремальных, пессимистических прогнозах конца истории и культуры. Постулируя в начале 30-х цель построения в Европе и России "Нового Града", способного отказаться от трагичного в неизбывности своем стремления континента к военной катастрофе, Ф. обращал особое внимание на решение "социальных вопросов". Трудовой социализм, свобода личности вопреки догматам фашизма и коммунизма, христианство, русский патриотизм - вот те идеалы, которые Ф. считал главными в любых проектах общественных трансформаций. Именно через парадигму этих ценностей культуры призывает Ф. создавать целостный облик истории российского государства, целостную социальную модель его общественной эволюции. Осуществляя анализ истории русской интеллигенции, Ф. утверждал, что пройдя целый век с царем против народа, она некоторое время противостояла и народу и царю (1825-1881) и, наконец, поддержала народ против царя (1905-1917). Для Ф. интеллигенция - не столько носитель и генератор новых идей, сколько определенный общественный слой с его конкретными бытовыми чертами. Для Ф. антигосударственность интеллигенции сопряжена с ее антинациональными ориентациями. Патриотические круги дворянства и армии в принципе не могли, по Ф., разделить такие идеи, а поэтому интеллигенция искала и нашла на собственную погибель себе сообщников в среде рабочих, крестьян и (что самое печальное) в слоях люмпен-пролетариата России. "Сталинократия" и ее торжество, по мнению Ф., вовсе не отменяют эту тенденцию, они лишь корректируют ее. Этот трагичный выбор - будущий крест государства российского, от разрешения этой дилеммы зависит его будущее В социально-философском творчестве Ф. был обозначен ряд таких проблем эволюции советского и постсоветского общества, которые, очевидно, не имеют простых решений даже в конце 20 столетия.
А.А. Грицанов
А.А. Грицанов
Источник: Новейший философский словарь
ФЕДОТОВ Георгий Петрович
1(13).10.1886, Саратов - 1.09.1951, г. Бэкон, Нью-Джерси, США) - философ, историк, публицист. Учился в Технологическом ин-те в Петербурге (из к-рого за участие в с.-д. движении был исключен и выслан за границу); вернувшись в 1908 г. на родину, продолжил образование на историческом отд. Петербургского ун-та. В 1914-1918 гг. - приват-доцент Петербургского, в 1920-1922 гг. - проф. Саратовского ун-тов. В 1925 г. эмигрировал и возобновил преподавательскую деятельность: 1926-1940 гг. - проф. Православного Богословского ин-та в Париже; 1943-1951 гг. - в Православной духовной семинарии в Нью-Йорке. С 1931 по 1939 г. Ф. совместно с И. И. Бунаковым-Фондаминским и Степуном издавал журн. "Новый град", пропагандировавший идеи христианского социализма. Философские взгляды Ф. претерпели сложную эволюцию: от марксизма к философскому идеализму и от него к православию. Сколько-нибудь завершенной и оригинальной философской системы Ф. не создал. Преобладающий жанр его творчества - исследования по истории средневековой культуры, преимущественно рус, и философская публицистика (статьи, эссе, очерки), однако присущие им глубина и отточенность мысли, широта и оригинальность теоретических обобщений, информационная насыщенность, яркая литературная форма сделали их заметным явлением в истории отечественной философской, культурологической и общественно-политической мысли 1-й пол. XX в. В исторических соч. Ф. "Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам" (1935), "Святой Филипп, митрополит Московский" (1928), "Святые Древней Руси" (1931), "Русская религиозная мысль" (в 2 т., 1946, на англ. языке), "Сокровищница русской духовности" (1948, на англ. языке) работа историка-аналитика сочетается с историософскими отступлениями и обобщениями, опирается на ясно очерченный философско-мировоззренческий фундамент оригинального христианского мышления. В них Ф. нарисовал широкую картину становления и развития рус. духовной, в т. ч. философской, мысли, выступил против сведения национально-специфического к религиозному, смешения "византийского" и "православного" начал в духовной культуре России. Большая часть философской, религиозной и исторической публицистики Ф. собрана (уже после его смерти) в кн. "Новый град" (1952), "Христианин в революции" (1957), "Лицо России" (1967), "Россия, Европа и мы" (1973), "Тяжба о России" (1982), "Защита России" (1988). Осн. темы философской публицистики Ф. - размышления о смысле и перспективах истории, назначении и судьбах культуры и цивилизации, религии и церкви, раздумья об историческом прошлом России, бедах и успехах настоящего, социальных и духовных судьбах ее будущего, религиозно-нравственных основах политики, защите ценностей демократии. Ф. стремился по-новому осмыслить вопрос о соотношении исторических судеб и особенностей развития России и Европы (с учетом сложной диалектики и оплодотворяющего взаимовлияния отечественной и европейской культур), о месте и роли интеллигенции в духовном кризисе и будущем духовном возрождении России, в созидательных возможностях к-рой он не сомневался я в самые мрачные времена "сталинократии" (термин Ф.). Главное условие духовного и национального возрождения России Ф. видел в создании политической свободы и в освоении духовного, культурного наследия России при одновременном сохранении европейского измерения ее духовности. На одно из первых мест он ставил необходимость пробуждения национального самосознания народа, к-рое должны стимулировать и государство, и церковь. Ведущая тема всего творчества Ф. - философия культуры. Он стремился преодолеть крайности как антропоцентристского, так и теоцентристского истолкования культуры. Ф. пытался показать, что эсхатологическая традиция христианства, утверждающая невозможность в рамках земного бытия достижения совершенства и полного воплощения идеала, вполне совместима с признанием непреходящей значимости культурного и социального творчества ("Эсхатология и культура", 1938). В философии истории Ф. отвергал все формы исторического детерминизма - рационалистически-идеалистического, материалистического и религиозного. Он исходил из традиционного христианского понимания истории как трагической мистерии, единственным и главным героем к-рой является человек - свободный, но не оставленный Богом и искушаемый злом. История, полагал он, не может быть сведена к череде пусть даже и, безусловно, эпохальных событий. Тем более не способны исчерпать смысл происходящего с человеком в его тысячелетнем социальном и культурном опыте любые обоснования "логики" исторического развития. В истории есть "внутренняя, тихая жизнь" (В. С. Соловьев), складывающаяся из усилий мн. поколений и отдельных личностей, и именно она составляет главное содержание исторического процесса ("Трагедия интеллигенции", 1926; "Правда побежденных", 1933; "Православие и историческая критика", 1937).
Источник: Русская философия: словарь
