ЭТИКА НАУКИ
Этика науки
раздел философии науки, изучающий совокупность моральных норм, регулирующих поведение ученых по отношению к: 1) научному знанию (когнитивная свобода и ответственность); 2) друг к другу (коммуникационная свобода и ответственность); 3) обществу и государству (социальная свобода и ответственность); 4) самому себе (экзистенциальная свобода и ответственность).
Источник: История и философия науки
ЭТИКА НАУКИ
совокупность моральных норм, регулирующих поведение ученых по отношению к: 1) научному знанию (когнитивная свобода и ответственность); 2) друг другу (коммуникационная свобода и ответственность; 3) обществу и государству (социальная свобода и ответственность); 4) самому себе (экзистенциальная свобода и ответственность). Первый тип морального отношения обусловлен творческой, конструктивной природой научного познания и связан с когнитивной ответственностью ученого за принимаемые научные решения (ответственностью перед Истиной). Второй тип моральных отношений известен как «этос науки». Третий тип этического поведения ученых определяется мерой их ответственности за развитие и применение науки перед обществом и государством. Четвертый тип — осознанием своего личного предназначения как ученого. Этика науки — предмет философии науки и общего науковедения, изучающий закономерности этического регулирования научной деятельности. (См. этос науки, философия науки, биоэтика, профессиональная и социальная ответственность ученого).
ЭТИКА НАУКИ
система норм, действующих в рамках научного сообщества и применимая в отношениях, возникающих внутри научных коллективов, а также между ученым и результатом его научной деятельности. В основе этики науки лежит принцип профессиональной ответственности ученого за продукт его научной деятельности. Следует выделить два ключевых аспекта профессиональной ответственности. Во-первых, в рамках этики науки речь идет об ответственности ученого, сделавшего открытие, перед другими учеными за достоверность сообщаемого им знания. Во-вторых, этическое отношение к результату научной деятельности предполагает ответственность за его дальнейшее использование. С одной стороны, ученый должен исходить из того, что сообщаемый научному сообществу результат получен в ходе добросовестно проведенного исследования, т. е . с соблюдением надлежащих технических норм экспериментирования и методологических норм. В тех случаях, когда нарушение этих норм очевидно, результат исследования не будет заслуживать серьезного отношения. Правда, нередко проверка требует как минимум повторения исследования, что немыслимо применительно к каждому результату. С этой точки зрения становится ясной контролирующая функция таких элементов научной статьи, как описание методики эксперимента или теоретико-методологическое обоснование исследования. С другой стороны, ученый, адресуясь к коллегам, вправе претендовать на их беспристрастное и объективное мнение по поводу сообщаемого им результата. Мнение научного сообщества определяет оценку данного исследования, от которого зависит научная репутация и в значительной мере возможность проведения дальнейших исследований. Технические нормы экспериментирования и методологические нормы выполняют двоякую роль. Во-первых, они имеют смысл постольку, поскольку следование им гарантирует получение достоверного результата. Во-вторых, нормы, действующие в рамках научной школы, выступают как форма социального контроля в рамках научного сообщества. Взаимосвязь между членами научного сообщества способствует устойчивому воспроизводству научной деятельности и социального института науки в целом. Проблемы этики науки, таким образом, в определенных отношениях перекрещиваются с проблемами методологии науки. Норвежский философ Г. Скирбекк писал: «Будучи деятельностью, направленной на поиск истины, наука регулируется нормами: “ищи истину”, “избегай бессмыслицы”, “выражайся ясно”, “старайся проверять свои гипотезы как можно более основательно”; так, этика содержится в самой науке, и отношения между наукой и этикой не ограничиваются вопросом о хорошем или плохом применении научных результатов». Анализ норм, в соответствии с которыми функционирует научное сообщество, в свое время предпринял Р. Мертон в работе «Нормативная структура науки» (1942). В ней он определил ряд положений, нормативных для любого научного сообщества и представляющих собой некий комплекс ценностей, воспроизводящихся от поколения к поколению ученых и являющихся обязательными для человека науки. Анализируя нормы, которые включает этика науки, можно выделить ряд ценностей. Первая ценность – универсализм, убеждение в том, что изучаемые наукой природные явления повсюду протекают одинаково и что истинность научных утверждений должна оцениваться независимо 207 См.: Encyclopaedia moderna. 1975. No 30/1. P . 34 . от возраста, пола, расы, авторитета, титулов и званий тех, кто их формулирует. Методология науки анализирует и обосновывает методы и процедуры, применяемые в научной деятельности, а также выявляет те далеко не очевидные предпосылки, которые лежат в основе той или иной теории, того или иного научного направления. В этой связи методологию интересуют нормы научной деятельности, такие, как исторически изменяющиеся стандарты доказательности и обоснованности знания, образцы и идеалы, на которые ориентируются ученые. Наука внутренне демократична. Результаты исследований признанного ученого должны подвергаться не менее строгой проверке и критике, чем результаты работы его молодого коллеги. Вторая ценность – общность, смысл которой в том, что научное знание должно свободно становиться общим достоянием. Тот, кто впервые получил результат исследования, не вправе монопольно владеть им, хотя он и имеет право претендовать на достойную оценку коллегами собственного вклада. Третья ценность – незаинтересованность. Первичным стимулом деятельности является бескорыстный поиск истины, свободный от соображений личной выгоды – завоевания славы, получения денежного вознаграждения. Признание и вознаграждение должны рассматриваться как возможное следствие научных достижений, а не как цель, во имя которой проводятся научные исследования. Четвертая ценность – организованный скептицизм. Каждый ученый несет ответственность за оценку доброкачественности того, что сделано его коллегами, и за то, чтобы эта оценка стала достоянием гласности. Наличие норм и ценностей является важным фактором для самоорганизации научного сообщества. А. В. Севастеенко
Источник: История философии науки и техники.
ЭТИКА НАУКИ
область философской и внутринаучной рефлексии о моральных аспектах как собственно научной деятельности, включая взаимоотношения внутри научного сообщества, так и взаимоотношений науки и научного сообщества с обществом в целом. Если в 19 в. в науке усматривали источник технического и морального преобразования общества (М. Бертло, Э. Ренан), то после 2-й мировой войны на фоне убедительных свидетельств беспрецедентной мощи научно-технических достижений становится очевидной и осознается неоднозначность и даже опасность как их социальных и человеческих последствий, так и самих процедур и процессов получения новых научных знаний. Вопрос о последствиях использования научно-технических достижений встал особенно остро в связи с созданием оружия массового уничтожения и его первым применением (проведенные США в августе 1945 атомные бомбардировки японских городов Хиросима и Нагасаки). Это привело к тому, что объектом самого пристального внимания сообщества физиков, прежде всего ядерщиков, стала моральная оценка как их участия в разработке такого оружия, так и разрушения этического фундамента цивилизации наукой и техникой (А. Эйнштейн, М. Борн и др.). Одновременно с этим миру становится известно о жестоких научных экспериментах над заключенными, которые проводились в нацистских концлагерях; свидетельства этого были представлены на Нюрнбергском трибунале, судившем немецких ученых и врачей. Впоследствии, уже в 60—70-е гг., моральной оценке начинают подвергаться и те многообразные негативные последствия развития науки, которые обнаруживаются во взаимодействии человечества со средой своего обитания. Создаются Общество социальной ответственности ученых (1949), организация «Ученые и инженеры за социальные и политические действия» (1969), проходят Пагоушские конференции.
Главным объектом дискуссий становится вопрос о том, ответственны ли, и если да, то в какой мере, наука и ученые за негативные социальные и человеческие последствия научнотехнического прогресса. Тем самым ставится под сомнение безусловность и восходящего к просветителям представления о научном знании как о социальном благе, и столь значимой для европейской культуры ценности, как свобода научного поиска (во многих государствах, включая Россию, соответствующая норма закреплена в Конституции). В ходе обсуждения социальной ответственности ученых были выявлены следующие альтернативы: развитие науки подчинено объективной логике, так что отказ какого-нибудь конкретного ученого от участия в потенциально опасных для человека и общества исследованиях ничего не изменит, либо социально ответственное поведение позволяет, хотя бы в принципе, избежать негативного развития событий и вредных последствий; негативные эффекты научно-технического прогресса порождаются не собственно научной деятельностью, а теми социальными силами, которые контролируют практическое применение научно-технических достижений, либо наука и ученые могут играть какую-то роль в определении того, как именно используются эти достижения; результаты фундаментальных исследований принципиально непредсказуемы (в противном случае их проведение не имело бы смысла), так что проблема социальной ответственности имеет смысл лишь в отношении прикладных исследований, либо же при планировании и проведении фундаментальных исследований следует, учитывая уже имеющийся у человечества горький опыт, хотя бы пытаться предвидеть и предотвращать возможные негативные последствия.
Множащиеся негативные последствия развития науки порождают не только общественные дискуссии и критику науки, но и попытки регулирования как собственно научной деятельности, так и практического применения ее результатов. Уже в 1947 в рамках судебного решения, вынесенного Нюрнбергским трибуналом, был сформулирован перечень требований, получивший название Нюрнбергского кодекса. В нем содержался ряд жестких ограничений на проведение медицинских исследований на человеке. Так, подобные исследования считаются допустимыми только в тех случаях, если с их помощью предполагается получить ценные научные знания, которые не могут быть получены иным путем (напр., в экспериментах на животных). Проведение исследования с участием человека, далее, допустимо лишь в том случае, если сам испытуемый добровольно и осознанно соглашается на это, будучи надлежащим образом проинформирован о целях и продолжительности эксперимента, о связанном с ним риске и т. п.
Нюрнбергский кодекс не обладал юридической силой — он был значим лишь как моральный призыв, и в первые десятилетия не оказывал непосредственного воздействия на практику биомедицинских экспериментов. Научное и медицинское сообщества были склонны воспринимать антигуманные эксперименты нацистов как эксцессы, не имеющие ничего общего с их собственной повседневной исследовательской деятельностью. Лишь в 60-е гг., когда широкой общественности стало известно об опасных и жестоких исследованиях на людях, проводившихся в США, начинают приниматься действенные меры по защите испытуемых — участников экспериментов. Эта информация оказалась весьма актуальной в период активизации на Западе массовых движений протеста, направленных против господствующих ценностей культуры, включая науку. Доверие общества к науке, а значит, и ее моральный авторитет существенно снизились, так что с тех пор одной из важных задач научного сообщества становится активность, специально направленная на поддержание и укрепление доверия к науке со стороны общества. Одной из форм реализации этой активности стала разработка мер и механизмов этического регулирования исследований, проводимых на людях.
В соответствии с ныне принятой в большинстве стран мира практикой, закрепленной в таких международных документах, как, напр.. Хельсинкская декларация Всемирной медицинской ассоциации (первый вариант принят в 1964, в дальнейшем в нее неоднократно вносились изменения), каждый проект исследования, включающего эксперименты на человеке (а также на животных), перед началом его реализации должен пройти этическую экспертизу. Она осуществляется этическим комитетом соответствующего научно-исследовательского учреждения, независимым от всех тех, кто планирует, финансирует и проводит исследование. Характерно, что в ряде стран, напр. в США, предварительной экспертизе этического комитета подлежат не только биомедицинские, но и любые другие (психологические, социологические, этнографические и т. д.) исследования, проводимые на людях; речь при этом идет о защите не только жизни и здоровья испытуемых, но и их прав, достоинства, частной жизни, касающейся их чувствительной информации, и т. п.
Наряду с этическим саморегулированием научной деятельности, которое осуществляется внутри самого научного сообщества, задачи регулирования нередко берут на себя и органы власти, что является источником напряжений во взаимоотношениях науки и общества. Так, в связи с успешным клонированием овцы, проведенным в 1997 шотландскими учеными, и последующими дискуссиями о возможностях применения этого метода к воспроизводству человека возник конфликт между научным сообществом, считавшим, что оно само в состоянии регулировать исследования в данной области, и органами власти, которые во многих странах запретили эти исследования еще до того, как научное сообщество успело сформулировать свою позицию. Ряд моральных проблем биомедицинских, экологических и генетических исследований стали предметом внимания биоэтики и экологической этики. К проблематике этики науки относится и моральная оценка собственно познавательной деятельности, ее мотиваций и организации в науке. Для характеристики этой проблематики принято использовать термин «этос науки», введенный Р. Мертоном. Он понимал под этосом тот комплекс ценностей и норм, который воспроизводится в науке и принимается учеными. Этот подход, подчеркивающий самоценность науки, отвергается в тех трактовках науки, в которых она истолковывается сугубо инструментально (напр., Г. Маркузе). Концепция этоса науки, развитая Р. Мертоном, исходила из представлений о науке как воплощении свободного поиска истины и рациональной критической дискуссии. В силу этого наука, с одной стороны, репрезентирует ценности демократии и, с другой, именно в демократическом обществе находит оптимальные условия для своего развития. Впервые эта позиция была четко выражена Р. Мертоном в работе 1942 «Нормативная структура науки» (Merton R. К. The Sociology of Science. N. Y, 1973, p. 267—278). Иной, противоположный подход, представлен, напр., в работах М. Фуко (см.: Фуко М. Воля к знанию. — В кн.: Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1997), который истолковывает научное познание как выражение воли к власти и принудительное подчинение дисциплине восприятия и концептуального конструирования, а тем самым — как источник и воплощение тоталитаристских сил, подавляющих человека. В содержательном плане этос науки описывался Р. Мертоном при помощи четырех основополагающих ценностей: 1) универсализм (все изучаемые наукой природные явления повсюду протекают одинаково, а истинность научных утверждений должна оцениваться независимо от возраста, пола, расы, авторитета и т. п. того, кто их формулирует); 2) общность (научное знание —всеобщее достояние); 3) незаинтересованность (первичным стимулом деятельности ученого является бескорыстный поиск истины, свободный от соображений собственной выгоды); 4) организованный скептицизм (каждый несет ответственность за оценку доброкачественности того, что сделано его коллегами, и за то, чтобы эта его оценка была предана гласности).
Критики концепции Мертона отмечали абстрактный характер этих ценностей и то, что в своей реальной деятельности ученые нередко нарушают их, не подвергаясь при этом санкциям и осуждению со стороны коллег. Под воздействием этой критики Мертон позднее (1965) стал говорить об амбивалентности моральных норм, действующих в науке. Так, ученый одновременно должен как можно быстрее делать свои результаты доступными для коллег и в то же время тщательно проверять их перед публикацией; быть восприимчивым по отношению к новым идеям, но в то же время не должен слепо следовать интеллектуальной моде; знать все относящиеся к области его интересов работы коллег, но при этом его эрудиция не должна подавлять самостоятельность его мышления. Эта амбивалентность свидетельствует о противоречивости и гибкости нормативно-ценностной системы науки.
Объектом исследований этики науки стали моральные проблемы, касающиеся не только проведения исследований, но и других сторон деятельности ученого — публикации результатов, консультирования и участия в экспертизах и т. п.
Лит.: Биоэтика: проблемы и перспективы. М., 1992; Биоэтика: принципы, правила, проблемы. М., 1998; Гачжин В. Т. Нравственность и наука. М., 1978; Наука и нравственность. М., 1971; Лазар М. Г., Лейман И. И. НТР и нравственные факторы научной деятельности. Л., 1978; Фролов И. Т., Юдин Б. Г. Этика науки: проблемы и дискуссии. М., 1986; Этико-правовые аспекты проекта «Геном человека». Международные документы и аналитические материалы. М., 1998; Этические и правовые проблемы клинических испытаний и экспериментов на человеке и животных. М., 1994; BroadW. J., Wade N. Betrayers of the Truth. N. Y, 1982; Kat^J. (ed.) Experimentation with Human Beings. N. Y, 1972; Levine R. 1. Ethics and Regulation of Clinical Research (2 ed.). New Haven, 1988; Limits of Scientific Inquiry, ed. by G. Holton and R. S. Morrison. N. Y.-L., 1979; McNeillP. М. The Ethics and Politics of Human Experimentation. N. Y, 1993; Shrader-frechette K. Ethics of Scientific Research. Lanham, 1994.
Б. Г. Юдин
Главным объектом дискуссий становится вопрос о том, ответственны ли, и если да, то в какой мере, наука и ученые за негативные социальные и человеческие последствия научнотехнического прогресса. Тем самым ставится под сомнение безусловность и восходящего к просветителям представления о научном знании как о социальном благе, и столь значимой для европейской культуры ценности, как свобода научного поиска (во многих государствах, включая Россию, соответствующая норма закреплена в Конституции). В ходе обсуждения социальной ответственности ученых были выявлены следующие альтернативы: развитие науки подчинено объективной логике, так что отказ какого-нибудь конкретного ученого от участия в потенциально опасных для человека и общества исследованиях ничего не изменит, либо социально ответственное поведение позволяет, хотя бы в принципе, избежать негативного развития событий и вредных последствий; негативные эффекты научно-технического прогресса порождаются не собственно научной деятельностью, а теми социальными силами, которые контролируют практическое применение научно-технических достижений, либо наука и ученые могут играть какую-то роль в определении того, как именно используются эти достижения; результаты фундаментальных исследований принципиально непредсказуемы (в противном случае их проведение не имело бы смысла), так что проблема социальной ответственности имеет смысл лишь в отношении прикладных исследований, либо же при планировании и проведении фундаментальных исследований следует, учитывая уже имеющийся у человечества горький опыт, хотя бы пытаться предвидеть и предотвращать возможные негативные последствия.
Множащиеся негативные последствия развития науки порождают не только общественные дискуссии и критику науки, но и попытки регулирования как собственно научной деятельности, так и практического применения ее результатов. Уже в 1947 в рамках судебного решения, вынесенного Нюрнбергским трибуналом, был сформулирован перечень требований, получивший название Нюрнбергского кодекса. В нем содержался ряд жестких ограничений на проведение медицинских исследований на человеке. Так, подобные исследования считаются допустимыми только в тех случаях, если с их помощью предполагается получить ценные научные знания, которые не могут быть получены иным путем (напр., в экспериментах на животных). Проведение исследования с участием человека, далее, допустимо лишь в том случае, если сам испытуемый добровольно и осознанно соглашается на это, будучи надлежащим образом проинформирован о целях и продолжительности эксперимента, о связанном с ним риске и т. п.
Нюрнбергский кодекс не обладал юридической силой — он был значим лишь как моральный призыв, и в первые десятилетия не оказывал непосредственного воздействия на практику биомедицинских экспериментов. Научное и медицинское сообщества были склонны воспринимать антигуманные эксперименты нацистов как эксцессы, не имеющие ничего общего с их собственной повседневной исследовательской деятельностью. Лишь в 60-е гг., когда широкой общественности стало известно об опасных и жестоких исследованиях на людях, проводившихся в США, начинают приниматься действенные меры по защите испытуемых — участников экспериментов. Эта информация оказалась весьма актуальной в период активизации на Западе массовых движений протеста, направленных против господствующих ценностей культуры, включая науку. Доверие общества к науке, а значит, и ее моральный авторитет существенно снизились, так что с тех пор одной из важных задач научного сообщества становится активность, специально направленная на поддержание и укрепление доверия к науке со стороны общества. Одной из форм реализации этой активности стала разработка мер и механизмов этического регулирования исследований, проводимых на людях.
В соответствии с ныне принятой в большинстве стран мира практикой, закрепленной в таких международных документах, как, напр.. Хельсинкская декларация Всемирной медицинской ассоциации (первый вариант принят в 1964, в дальнейшем в нее неоднократно вносились изменения), каждый проект исследования, включающего эксперименты на человеке (а также на животных), перед началом его реализации должен пройти этическую экспертизу. Она осуществляется этическим комитетом соответствующего научно-исследовательского учреждения, независимым от всех тех, кто планирует, финансирует и проводит исследование. Характерно, что в ряде стран, напр. в США, предварительной экспертизе этического комитета подлежат не только биомедицинские, но и любые другие (психологические, социологические, этнографические и т. д.) исследования, проводимые на людях; речь при этом идет о защите не только жизни и здоровья испытуемых, но и их прав, достоинства, частной жизни, касающейся их чувствительной информации, и т. п.
Наряду с этическим саморегулированием научной деятельности, которое осуществляется внутри самого научного сообщества, задачи регулирования нередко берут на себя и органы власти, что является источником напряжений во взаимоотношениях науки и общества. Так, в связи с успешным клонированием овцы, проведенным в 1997 шотландскими учеными, и последующими дискуссиями о возможностях применения этого метода к воспроизводству человека возник конфликт между научным сообществом, считавшим, что оно само в состоянии регулировать исследования в данной области, и органами власти, которые во многих странах запретили эти исследования еще до того, как научное сообщество успело сформулировать свою позицию. Ряд моральных проблем биомедицинских, экологических и генетических исследований стали предметом внимания биоэтики и экологической этики. К проблематике этики науки относится и моральная оценка собственно познавательной деятельности, ее мотиваций и организации в науке. Для характеристики этой проблематики принято использовать термин «этос науки», введенный Р. Мертоном. Он понимал под этосом тот комплекс ценностей и норм, который воспроизводится в науке и принимается учеными. Этот подход, подчеркивающий самоценность науки, отвергается в тех трактовках науки, в которых она истолковывается сугубо инструментально (напр., Г. Маркузе). Концепция этоса науки, развитая Р. Мертоном, исходила из представлений о науке как воплощении свободного поиска истины и рациональной критической дискуссии. В силу этого наука, с одной стороны, репрезентирует ценности демократии и, с другой, именно в демократическом обществе находит оптимальные условия для своего развития. Впервые эта позиция была четко выражена Р. Мертоном в работе 1942 «Нормативная структура науки» (Merton R. К. The Sociology of Science. N. Y, 1973, p. 267—278). Иной, противоположный подход, представлен, напр., в работах М. Фуко (см.: Фуко М. Воля к знанию. — В кн.: Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1997), который истолковывает научное познание как выражение воли к власти и принудительное подчинение дисциплине восприятия и концептуального конструирования, а тем самым — как источник и воплощение тоталитаристских сил, подавляющих человека. В содержательном плане этос науки описывался Р. Мертоном при помощи четырех основополагающих ценностей: 1) универсализм (все изучаемые наукой природные явления повсюду протекают одинаково, а истинность научных утверждений должна оцениваться независимо от возраста, пола, расы, авторитета и т. п. того, кто их формулирует); 2) общность (научное знание —всеобщее достояние); 3) незаинтересованность (первичным стимулом деятельности ученого является бескорыстный поиск истины, свободный от соображений собственной выгоды); 4) организованный скептицизм (каждый несет ответственность за оценку доброкачественности того, что сделано его коллегами, и за то, чтобы эта его оценка была предана гласности).
Критики концепции Мертона отмечали абстрактный характер этих ценностей и то, что в своей реальной деятельности ученые нередко нарушают их, не подвергаясь при этом санкциям и осуждению со стороны коллег. Под воздействием этой критики Мертон позднее (1965) стал говорить об амбивалентности моральных норм, действующих в науке. Так, ученый одновременно должен как можно быстрее делать свои результаты доступными для коллег и в то же время тщательно проверять их перед публикацией; быть восприимчивым по отношению к новым идеям, но в то же время не должен слепо следовать интеллектуальной моде; знать все относящиеся к области его интересов работы коллег, но при этом его эрудиция не должна подавлять самостоятельность его мышления. Эта амбивалентность свидетельствует о противоречивости и гибкости нормативно-ценностной системы науки.
Объектом исследований этики науки стали моральные проблемы, касающиеся не только проведения исследований, но и других сторон деятельности ученого — публикации результатов, консультирования и участия в экспертизах и т. п.
Лит.: Биоэтика: проблемы и перспективы. М., 1992; Биоэтика: принципы, правила, проблемы. М., 1998; Гачжин В. Т. Нравственность и наука. М., 1978; Наука и нравственность. М., 1971; Лазар М. Г., Лейман И. И. НТР и нравственные факторы научной деятельности. Л., 1978; Фролов И. Т., Юдин Б. Г. Этика науки: проблемы и дискуссии. М., 1986; Этико-правовые аспекты проекта «Геном человека». Международные документы и аналитические материалы. М., 1998; Этические и правовые проблемы клинических испытаний и экспериментов на человеке и животных. М., 1994; BroadW. J., Wade N. Betrayers of the Truth. N. Y, 1982; Kat^J. (ed.) Experimentation with Human Beings. N. Y, 1972; Levine R. 1. Ethics and Regulation of Clinical Research (2 ed.). New Haven, 1988; Limits of Scientific Inquiry, ed. by G. Holton and R. S. Morrison. N. Y.-L., 1979; McNeillP. М. The Ethics and Politics of Human Experimentation. N. Y, 1993; Shrader-frechette K. Ethics of Scientific Research. Lanham, 1994.
Б. Г. Юдин
Источник: Новая философская энциклопедия
этика науки
ЭТИКА НАУКИ — область философской и внутри-научной рефлексии, направленной на моральные аспекты как собственно научной деятельности, включая как взаимоотношения внутри научного сообщества, так и взаимоотношения науки и научного сообщества с обществом в целом. Систематическое изучение этого круга вопросов конституирует Э. н. в качестве самостоятельной научной дисциплины. Проблематичность этической оценки науки начинает осознаваться после 2-й мировой войны, когда на фоне убедительных свидетельств беспрецедентной мощи научно-технических достижений становится очевидной неоднозначность и даже опасность как их социальных и человеческих последствий, так и самих процедур и процессов получения новых научных знаний. Вопрос о последствиях использования научно-технических достижений встал особенно остро в связи с созданием оружия массового уничтожения и его первым применением (проведенные С Ш А в августе 194 5 атомные бомбардировки японских городов Хиросима и Нагасаки). Это привело к тому, что объектом самого пристального внимания сообщества физиков, прежде всего — ядерщиков, стала моральная оценка как их участия в разработке такого оружия, так и отношения к фактам его применения. Одновременно с этим миру становится известно о жестоких научных экспериментах над заключенными, которые проводились в нацистских концлагерях; свидетельства этого были представлены на Нюрнбергском трибунале, судившем нем. ученых и врачей. Впоследствии, уже в 60—70-е гг., моральной оценке начинают подвергаться и те многообразные негативные последствия развития науки, которые обнаруживаются во взаимодействии человечества со средой своего обитания. Главным объектом дискуссий во всех этих ситуациях становится вопрос о том, ответственны ли — и если да, то в какой мере — наука и ученые за негативные социальные и человеческие последствия научно-технического прогресса. Тем самым ставится под сомнение безусловность восходящего к просветителям представления о научном знании, как о социальном благе, и столь значимой для европейской культуры ценности, как свобода научного поиска (во многих государствах, включая Россию, соответствующая норма закреплена в Конституции). В ходе обсуждения вопроса о социальной ответственности рассматриваются следующие альтернативы: • развитие науки подчинено объективной логике, так что отказ какого-нибудь конкретного ученого от участия в потенциально опасных для человека и общества исследованиях ничего не изменит; либо социально ответственное поведение позволяет, хотя бы в принципе, избежать негативного развития событий и вредных последствий; • негативные эффекты научно-технического прогресса порождаются не собственно научной деятельностью, а теми социальными силами, которые контролируют практическое применение научно-технических достижений; либо наука и ученые могут играть какую-то роль в определении того, как именно используются эти достижения; • результаты фундаментальных исследований принципиально непредсказуемы (в противном случае их проведение не имело бы смысла), так что проблема социальной ответственности релевантна лишь там, где речь идет о прикладных исследованиях; либо же при планировании и проведении фундаментальных исследований следует, учитывая уже имеющийся у человечества горький опыт, хотя бы пытаться предвидеть и предотвращать возможные негативные последствия. Множащееся разнообразие негативных эффектов развития науки порождает не только общественные дискуссии и критику науки, но и попытки регулирования как собственно научной деятельности, так и практического применения е е результатов. Уже в 1947 в рамках судебного решения, вынесенного Нюрнбергским трибуналом, был сформулирован перечень требований, получивший название Нюрнбергского кодекса. В нем содержался ряд жестких ограничений на проведение медицинских исследований на человеке. Так, подобные исследования считаются допустимыми только в тех случаях, если с их помощью предполагается получить ценные научные знания, которые не могут быть получены иным путем (напр., в экспериментах на животных). Проведение исследования с участием человека, далее, допустимо лишь в том случае, если сам испытуемый добровольно и осознанно соглашается на это, будучи надлежащим образом проинформирован о целях и продолжительности эксперимента, связанном с ним риске и т.п. Нюрнбергский кодекс не обладал юридической силой — он был значим лишь как моральный призыв, и в первые десятилетия не оказывал непосредственного воздействия на практику биомедицинских экспериментов. Научное и медицинское сообщества были склонны воспринимать антигуманные эксперименты нацистов как эксцессы, не имеющие ничего общего с их собственной повседневной исследовательской деятельностью. Лишь в 60-е гг., когда широкой общественности стало известно о множестве опасных и жестоких исследований на людях, проводившихся в США и Великобритании, начинают предприниматься действенные меры по защите испытуемых — участников экспериментов. Эта информация оказалась весьма актуальной в период активизации на Западе массовых движений протеста, направленных против господствующих ценностей культуры, включая науку. Доверие общества к науке а значит, и ее моральный авторитет, существенно снизились, так что с тех пор одной из важных задач научного сообщества становится специальная активность по поддержанию и укреплению доверия к науке со стороны общества. Одним из направлений этой активности стала разработка мер и механизмов этического регулирования исследований, проводимых на людях. В соответствии с принятой ныне в большинстве стран мира практикой, закрепленной в таких международных документах, как, напр., Хельсинкская декларация Всемирной медицинской ассоциации (первый вариант принят в 1964, в дальнейшем она неоднократно перерабатывалась — последняя редакция была принята в 2000), каждый проект исследования, включающего эксперименты на человеке (а также на животных), перед началом его реализации должен пройти этическую экспертизу. Она осуществляется этическим комитетом соответствующего научно-исследовательского учреждения, независимым от всех тех, кто планирует, финансирует и проводит исследование. Кроме того, научные журналы не должны принимать к публикации статьи об исследованиях, при проведении которых не соблюдались положения Декларации. Характерно, что в ряде стран, напр. в США, предварительной экспертизе этического комитета подлежат, помимо биомедицинских, также и любые др. (психологические, социологические, этнографические и т.д.) исследования, проводимые на людях; речь при этом идет о защите не только жизни и здоровья испытуемых, но и их прав, достоинства, частной жизни и т.п. Наряду с этическим саморегулированием научной деятельности, которое осуществляется внутри самого научного сообщества, задачи регулирования нередко берут на себя и органы власти. Динамичное развитие современной науки непрерывно порождает ситуации, которые требуют от исследователей и (или) общества принятия морально значимых решений. Нередко подобные ситуации являются источником напряжений во взаимоотношениях науки и общества. Так, в связи с успешным клонированием овцы, проведенным в 1997 шотл. учеными, и последующими дискуссиями о возможностях применения этого метода к воспроизводству человека, возник конфликт между научным сообществом, считавшим, что оно само в состоянии регулировать исследования в данной области, и органами власти, которые во многих странах запретили эти исследования еще до того, как научное сообщество успело сформулировать свою позицию. Ряд моральных проблем биомедицинских, экологических и генетических исследований стали предметом внимания биоэтики и экологической этики. К числу наиболее остро дискутируемых проблем Э. н. относятся и проблемы, касающиеся моральной оценки собственно познавательной деятельности, — того, как она мотивирована и организована в науке. Для характеристики этой проблематики принято использовать термин «этос науки», введенный Р. Мертоном. Мертон понимал под этосом тот комплекс ценностей и норм, который воспроизводится в науке и присущ каждому человеку, занятому в науке. Это понятие, очевидно, будет иррелевантным для таких трактовок науки, в рамках которых она истолковывается сугубо инструментально, как нечто лишенное самоценности. Однако наряду с этой существуют еще две противостоящие друг другу позиции. Согласно первой из них, наука трактуется как воплощение свободного поиска истины и рациональной критической дискуссии. В силу этого она, с одной стороны, репрезентирует ценности демократии, а с др., именно в демократическом обществе находит оптимальные условия для своего развития. Впервые эта позиция была четко выражена Мертоном в работе 1942 «Нормативная структура науки». Противоположная позиция, представленная, в частности, в работах М. Фуко (см., напр.: ФукоМ. Воля к знанию // Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1997), истолковывает науку и научное познание как принудительное наложение определенной дисциплины восприятия и концептуального конструирования, а следовательно — как источник и воплощение антидемократических, тоталитаристских тенденций и сил, подавляющих человека. Концепция этоса науки была использована Мертоном и для характеристики моральных аспектов взаимоотношений ученых в рамках научного сообщества. В этих взаимоотношениях одновременно присутствуют начала конкуренции и кооперации. С одной стороны, каждый ученый стремится опередить всех своих коллег в получении новых научных знаний, обеспечить признание научным сообществом именно их, максимизировать приходящуюся ему долю материальной поддержки исследований и признания со стороны коллег. С др. стороны, общие интересы поддержания авторитета науки и ее воспроизводства в обществе, а в конечном счете — поддержания и укрепления автономии науки, стимулируют кооперацию между учеными, что является необходимым условием формирования и существования научного сообщества. В содержательном плане этос науки описывался Мертоном при помощи четырех основополагающих ценностей: универсализм (все изучаемые наукой природные явления повсюду протекают одинаково, а истинность научных утверждений должна оцениваться независимо от возраста, пола, расы, авторитета и т.п. того, кто их формулирует); общность (communism) — т.е. научное знание должно свободно становиться всеобщим достоянием; незаинтересованность (первичным стимулом деятельности ученого является бескорыстный поиск истины, свободный от соображений собственной выгоды); организованный скептицизм (каждый несет ответственность за оценку доброкачественности того, что сделано его коллегами, и за то, чтобы эта его оценка была предана гласности). Критики этой концепции отмечали абстрактный характер ценностей, составляющих данный набор, и то, что в своей реальной деятельности ученые нередко нарушают их, не подвергаясь при этом санкциям и осуждению со стороны коллег. Под воздействием критики Мертон позднее (1965) стал говорить об амбивалентности моральных норм, действующих в науке. Так, ученый одновременно должен как можно быстрее делать свои результаты доступными для коллег и в то же время тщательно проверять их перед публикацией; быть восприимчивым к новым идеям, но в то же время не должен слепо следовать интеллектуальной моде; знать все работы коллег, относящиеся к области его интересов, но при этом его эрудиция не должна подавлять самостоятельность его мышления. Эта амбивалентность свидетельствует о противоречивости и гибкости нормативно-ценностной структуры науки. Объектом интересов Э. н. являются моральные проблемы, касающиеся не только проведения исследований, но и др. сторон деятельности ученого — публикации результатов, консультирования и участия в экспертизах, взаимоотношений со СМИ и т.д. Проблемы Э. н. привлекают все большее внимание со стороны многих международных организаций. Так, в рамках ЮНЕСКО с 1998 действует Комиссия по этике научного знания и технологии (COMEST). В настоящее время Комиссия работает над созданием Кодекса поведения ученых. Б.Г. Юдин Лит.: Биоэтика: принципы, правила, проблемы. М., 1998; Ганжин В.Т. Нравственность и наука. М., 1978; Наука и нравственность. М., 1971; Лазар М.Г., Лейман И.И. НТР и нравственные факторы научной деятельности. Л., 1978; Фролов И.Т., Юдин Б.Г. Этика науки: проблемы и дискусси. М., 1986; Этико-правовые аспекты проекта «Геном человека»: Международные документы и аналитические материалы. М., 1998; Этические и правовые проблемы клинических испытаний и экспериментов на человеке и животных. М., 1994; Философия биомедицинских исследований: этос науки начала третьего тысячелетия. М., 2004; Этика науки. М., 2007; Broad W.J., Wade N. Betrayers of the Truth. N.Y., 1982; Katz J. (ed.) Experimentation with Human Beings. N. Y., 1972; Levine RJ. Ethics and Regulation of Clinical Research (2nd ed.). New Haven, 1988; Limits of Scientific Inquiry. N.Y., L., 1979; McNeill P.M. The Ethics and Politics of Human Experimentation. N.Y., 1993; Merton R.K. The Sociology of Science. Chicago, 1973; Shrader-Frechette K. Ethics of Scientific Research. Lanham, MD, 1994.