от греч. hairesis — особое вероучение, orthodoxia — следование учению) — противоположные категории, входящие в универсальную шкалу оценок систем убеждений: абсолютное заблуждение — ересь (Е.) — обычное мнение — ортодоксия (О.) — абсолютное знание. Эта шкала является теоретическим коррелятом щкалы социальных оценок, противопоставляющей грех и праведность: преступление — грех — обычное поведение — праведность — подвиг. Е. — система идей, решительно расходящаяся с господствующими в данном обществе или в данной среде представлениями о мире, обществе или человеке, но не являющаяся вместе с тем полным заблуждением, не имеющим ничего общего с обычными мнениями. О. — особо ревностное следование основам общепринятого учения или мировоззрения, не представляющее собой, однако, совершенного знания. Е. есть грех, и как таковая она требует публичного порицания; О., являющаяся праведностью, предполагает публичную похвалу. Противопоставление Е. и О. утвердилось в Средние века и до сих пор несет на себе религиозный оттенок, поскольку под Е. и сейчас иногда понимается вероучение, отклоняющееся от догматов господствующей религии, а под О. — неуклонное следование таким догматам. При более общем пони-мании Е. и О. еретическими являлись, напр., учение христианства в эпоху Др. Рима, гелиоцентризм Н. Коперника и учение Дж. Бруно в эпоху раннего Возрождения, развивавшаяся В. И. Лениным версия марксизма в нач. 20 в., волновая теория света в эпоху почти безраздельного господства корпускулярной его теории, и т.п. В случае не только религиозных, но и любых иных, достаточно влиятельных и авторитарно организованных доктрин, можно говорить о Е. и О. и, соответственно, о порицании еретиков и поощрении ортодоксов.
В Средние века существовала поговорка «С еретиками не спорят, их сжигают». Первая ее часть, говорящая о невозможности или, скорее, о нереальности спора с еретиками, в основе своей верна. Всякий спор предполагает определенную общность исходных позиций сторон, обеспечивающую начальное взаимопонимание спорящих. Те, кто совершенно не понимают друг друга, не способны спорить, точно также как они не способны прийти к согласию. Еретиком является тот, кто отвергает некоторые основополагающие принципы, отказывается принять единый для данной среды базис, лежащий в основе форм ее жизни и коммуникации. С таким человеком спор действительно нереален. Трудно, напр., дискутировать о деталях второго пришествия Христа с теми, кто верит в Будду; того, кто не верит во внеземные цивилизации, вряд ли удастся увлечь спором о внешнем облике инопланетян. Л. Витгенштейн приводит пример племени, уверенного в том, что его вождь своими ритуальными танцами способен вызвать дождь. Если их убеждения так же согласованны, как и наши, мы никак не можем оспорить их, опираясь на наши представления и нашу практику. Общий вывод Витгенштейна скептичен: обратить инакомыслящего разумными доводами невозможно. Остается только крепко держаться за свои убеждения и ту практику, в рамках которой они сложились, и объявить противоречащие взгляды еретическими, безумными и т.п. На инакомыслящих можно воздействовать только твердостью собственных убеждений, убедительностью, граничащей с внушением. Если т.о. удастся все-таки повлиять на человека др. культуры, это никоим образом не будет означать, что наши убеждения по каким-то интерсубъективным основаниям предпочтительнее, чем его.
О Фейерабенд П. Избр. труды по методологии науки. М., 1986; Витгенштейн Л. О достоверности // Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Ч. 1; Ивин А.А. Теория аргументации. М., 2000; FeyerabendP.K. Dialogue on Method //The Structure and Development of Science. Dordrecht, 1979.