Эпикур: боги, человек, нравственное поведение, счастье

Для Эпикура атомистическая концепция, разумное, рациональное объяснение природы, философское и научное, — предпосылки и основания для того, чтобы. перейти к человеческим делам, в частности к человеческому поведению, к нравственности. Поэтому нужно, согласно Эпикуру, обязательно задаться вопросом о связи философии с обычной человеческой жизнью. Самая главная, быть может, из задач философии — объяснить человеку, обычному человеку, насколько превратны составляемые людьми представления о богах. В эпикуреизме продолжается в какой-то мере начатое предшествующей античной философией богоборчество. Следуя линии мысли предшествующих философов-богоборцев, Эпикур говорит в «Письме к Менекею»: „Во-первых, верь, что бог — существо бессмертное и блаженное, согласно начертанному общему представлению о боге, и не приписывай ему ничего чуждого его бессмертию или несогласного с его блаженством; но представляй себе о боге все, что может сохранять его блаженство, соединенное с бессмертием" (С. 355). Казалось бы, это всего лишь ортодоксальное, религиозное представление, но вот что дальше советует Эпикур Менекею: „Да, боги существуют: познание их — факт очевидный. Но они не таковы, какими их представляет себе толпа, потому что толпа не сохраняет о них постоянно своего представления. Нечестив не тот, кто устраняет богов толпы, но тот, кто применяет к богам представления толпы: ибо высказывания толпы о богах являются не естественными понятиями, но лживыми домыслами, согласно которым дурным людям боги посылают величайший вред, а хорошим — пользу. Именно: люди, все время близко соприкасаясь со своими собственными добродетелями, к подобным себе относятся хорошо, а на все, что не таково, смотрят как на чуждое" (Там же).
Одно из самых главных соображений, которое, согласно Эпикуру, заставляет мыслить Бога, — идея Блага, блаженства, целостности человеческой личности. Но человек не должен мыслить божество подобным себе, он не имеет права распространять мысль о своем собственном блаженстве на Бога. Иными словами, хотя в "природе" Бога — быть этическим критерием, хотя к Богу восходят мысли человека, думающего об этическом совершенстве, тем не менее сам Бог с этическими перипетиями жизни человека не имеет ничего общего. Бог, по Эпикуру, — иное, чем человек, существо, его нужно всячески освобождать от тех признаков, которые человек — по своему образу и подобию — приписывает Богу. Ясно, что в греческом мире с целиком антропоморфными представлениями и изображениями богов подобные рассуждения о божестве и религии были весьма смелыми, неортодоксальными.
Одна из самых существенных для человека проблем, вокруг которой гнездится целый рой религиозных представлений, — неизбежность смерти. Человек никак не может примириться со своей смертностью. Ему трудно представить себе, что его совсем-совсем не будет на Земле. И постигнуть безжалостное: тебя не будет, мир будет, но без тебя — и трудно, и горестно. А отсюда, согласно Эпикуру, рождается иллюзорное представление, будто существует какая-то сила, которая, может быть, тебе и другим людям обеспечит некое другое существование — после смерти. Не будет ли "жить" твоя душа Эпикур такие представления решительно отвергает, рассуждая при этом весьма любопытно, но, конечно, вполне в духе античного грека. Эпикур обращается к каждому, приглашая понять, что со смертью Человек не имеет ничего общего. Как же это Но прочтите Эпикура: "...самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как, когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем" (С. 356). Таким образом, смерть не имеет отношения ни к живущим, ни к умершим! Перед нами — попытка естественного объяснения смерти, которая вместе с тем заключает в себе нравственное содержание, определенный момент мудрости, успокоения. А ведь, в самом деле, разве не прав Эпикур Остается, однако, ощущение, что Эпикур не считается с тем, насколько настоятельна мысль о смерти, как часто она приходит людям в голову и насколько остро эту мысль многие из нас переживают, И все же Эпикур прав в том, что и горестные мысли о смерти могут, должны служить нравственному самовоспитанию человека. Когда нас поражает, потрясает смерть близких — не можем, не должны ли мы становиться мудрее, лучше понимать соотношение ценностей, видеть, как коротка и как суетна жизнь, сколь важно в этой жизни сделать главное, доброе, истинное.
Собственно, в этом направлении и движется мысль Эпикура. Его цель — помочь человеку сориентироваться в жизни, сосредоточить внимание на самом главном, различать ценности истинные и мнимые, подлинные и неподлинные, быстротечные и непреходящие. А значит, Эпикур хочет помочь человеку разобраться в том, как следует жить. В частности, для Эпикура важно определить, какой должна быть линия жизненного поведения человека, занимающегося философией или интересующегося ею. В «Письме к Менекею» он пишет: „Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься философией: ведь никто не бывает недозрелым, ни перезрелым для здоровья души. Кто говорит, что еще не наступило или прошло время для занятий философией, тот похож на того, кто говорит, что для счастья или еще нет, или уже нет времени. Поэтому и юноше, и старцу следует заниматься философией: первому — для того чтобы, старея, быть молоду благами вследствие благодарного воспоминания о прошедшем, а второму — для того чтобы быть одновременно и молодым, и старым вследствие отсутствия страха перед будущим. Поэтому следует размышлять о том, что создает счастье, если действительно, когда оно есть, у нас все-есть, а когда его нет, мы все делаем, чтобы его иметь" (С. 354-355).
Так что же такое счастье, согласно Эпикуру Желания, рассуждает он, "бывают: одни — естественные, другие — пустые, и из числа естественных одни — необходимые, а другие — только естественные; а из числа необходимых одни необходимы для счастья, другие — для спокойствия тела, третьи — для самой жизни. Свободное от ошибок рассмотрение этих фактов при всяком выборе, избегании может содействовать здоровью тела и безмятежности души, так как это есть цель счастливой жизни: ведь ради этого мы все делаем, именно чтобы не иметь ни страданий, ни тревог... Мы имеем надобность в удовольствии тогда, когда страдаем от отсутствия удовольствия; а когда не страдаем, то уже не нуждаемся в удовольствии. Поэтому-то мы и называем удовольствие началом и концом счастливой жизни..." (С. 356). Такие высказывания критики эпикуреизма вменяли в вину Эпикуру — он-де проповедует безудержный культ удовольствия. На самом же деле Эпикур говорит просто о неискоренимости стремления к удовольствию, о природности и естественности этого стремления. Человек не может жить, не получая никаких удовольствий, и он не может жить, не избегая каких-то страданий.
Вместе с тем, в учении Эпикура о потребностях, желаниях, удовольствиях имеется строгая максима, смысл которой в том, что безнравственно и противоестественно безмерное стремление к удовольствию. Проповедуя именно умеренность в удовольствиях, Эпикур не жалеет доводов и аргументов. Он пишет: „Так как удовольствие есть первое и прирожденное нам благо, то поэтому мы выбираем не всякое удовольствие, но иногда мы обходим многие удовольствия, когда за ними следует для нас большая неприятность; также мы считаем многие страдания лучше удовольствия, когда приходит для нас большее удовольствие, после того как мы вытерпим страдания в течение долгого времени. Таким образом, всякое удовольствие по естественному родству с нами есть благо, но не всякое удовольствие следует выбирать, равно как и страдание всякое есть зло, но не всякого страдания следует избегать..." (С. 356-357).
Это относится, например, к потребности в пище — одной из фундаментальных потребностей человека. Согласно Эпикуру, не нужно стремиться к излишествам в еде: „Простые кушанья доставляют такое же удовольствие, как и дорогая пища, когда все страдание от недостатка устранено. Хлеб и вода доставляют величайшее удовольствие, когда человек подносит их к устам, чувствуя потребность. Таким образом, привычка к простой, недорогой пище способствует улучшению здоровья, делает человека деятельным по отношению к насущным потребностям жизни, приводит нас в лучшее расположение духа, когда мы после долгого промежутка получаем доступ к предметам роскоши, и делает нас неустрашимыми перед случайностью" (С. 357).
Иными словами, простые, умеренные блага, простые потребности человеку и полезнее для здоровья, и доступнее, а потому они благоприятнее для ощущения счастья. Как только он встает на путь погони за все большими наслаждениями — например, начинает стремиться ко все более изысканной, роскошной пище, — этому уже нет предела. И если распорядиться так, что у него не будет возможности иметь такую пищу, то неминуемы телесные страдания и неудовлетворенность жизнью. Стало быть, привычка к простому образу жизни и более здорова, и более разумна.
То же самое говорит Эпикур о всех других удовольствиях: „Итак, когда мы говорим, что удовольствие есть конечная цель, то мы разумеем не удовольствия распутников и не удовольствия, заключающиеся в чувственном наслаждении, как думают некоторые, не знающие или не соглашающиеся, или неправильно понимающие, но мы разумеем свободу от телесных страданий и от душевных тревог. Нет, не попойки и кутежи непрерывные, не наслаждения мальчиками и женщинами, не наслаждения рыбою и всеми прочими яствами, которые доставляет роскошный стол, рождают приятную жизнь, но трезвое рассуждение, исследующее причины всякого выбора и избегания и изгоняющее [лживые] мнения, которые производят в душе величайшее смятение. Начало всего этого и величайшее благо есть благоразумие. Поэтому благоразумие дороже даже философии" (С. 357).
Такая позиция достаточно типична для философии вообще и выдающихся философов. На разных этапах развития философской мысли вновь и вновь возникало противопоставление того, что сейчас называют "потребительством", и сосредоточения на высших духовных ценностях. Неверно было бы считать его плодом досужих размышлений, интересных только для философа. Но для философа это действительно проблема. Не потому только, что философ должен отыскать какое-то разумное оправдание своему сосредоточению именно на духовных благах, размышлению о первопричинах вещей, о нравственном. Он связывает с этим некоторый закон человеческого счастья. Не случайно философы часто идут именно по такому пути, оправдывая философию также и житейским рассуждением.
Сам процесс философствования приносит человеку молодому и человеку старому неизъяснимое духовное наслаждение, но это еще и средство для того, чтобы указать людям путь их жизни. В одном из отрывков, приписываемых Эпикуру, сказано: „Пусты слова того философа, которыми не врачуется никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезней из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни души" (С. 360).
Много сказано Эпикуром также о богатстве и бедности, о том, что само по себе богатство никогда не делает людей ни нравственными, ни духовно одаренными, что бедность вовсе не препятствует быть человеком глубокой, богатой, истинно человеческой души. Как видим, здесь все акценты расставлены очень четко. И если вам придется читать или слышать об Эпикуре нечто противоположное, всегда вспоминайте о том, что говорил он сам.