Чистота и опасность

«ЧИСТОТА И ОПАСНОСТЬ» («Purity and Danger») — первый труд брит, социального антрополога Мэри Дуглас (р. 1921), который принес ей признание в научном сообществе. Издан в Лондоне в 1966; рус. пер. — М., 2000. Предметом данного исследования выступают: первобытные представления об осквернении, типы поведения по отношению к нему, а также различия и сходства первобытных и современных культур в рамках данной тематики. Не удовлетворяясь устоявшимися в антропологии взглядами на первобытные верования как на примитивные и до-логические (Э. Тайлор, У Робертсон-Смит, Дж. Фрэзер, Л. Леви-Брюль), Дуглас поставила себе цель выработать новый, холистский подход к их анализу, основанный на «более широком» определении религии (гл. 1). Единственно верным путем к определению последней она считает анализ представлений об осквернении и гигиене. Что есть нечистота? Это то, что не на своем месте (У. Джеймс); остаточная категория классификационных схем (гл. 2). Восприятие того, что осталось за пределами классификаций, возможно лишь в качестве отклонений. Это приводит к идее «фильтрующего механизма», анализ которого выявляет несколько возможных способов восприятия отклонений. Негативный способ восприятия позволяет либо не замечать, либо отвергать отклонения; положительный позволяет создать новую картину реальности, которая включает раннее отвергаемые отклонения. Отсюда — возможность оригинальной типологии поведения в контексте первобытных культур (ученый выделяет 5 таких типов). Примером избегания отклонений могут служить ветхозаветные законы, касающиеся диетарных правил (гл. 3); примером использования их для привлечения к иным уровням существования — ритуал панголина в племени леле (гл. 10). В отличие от традиции, идущей от Дж. Фрэзера, Дуглас признает за ритуалом не только магическое, но и более широкое социальное значение: «Ритуалы для общества значат больше, чем слова для мысли» (гл. 4). Их функция — создание и поддержание социальной реальности посредством контролирования опыта, координации мозговой деятельности и тела. Таким образом, по убеждению ученого, ритуал следует изучать в рамках социальной теории познания (Э. Дюркгейм). В чем же тогда различие между первобытными и современными культурами? Дуглас видит его не в степени рациональности мышления (Л. Леви-Брюль), а в степени усложнения (дифференциации) социальной организации (гл. 5). Критерий этой дифференциации — в осознании социумом своих границ и возможностей (ссылка на И. Канта). В процессе социальной эволюции усиливающийся контроль общества над индивидуумами делает возможным развитие технологии (науки, образования и т.д.), что, в свою очередь, еще более усиливает этот контроль. Он обусловлен тем, что выход за рамки социального порядка всегда воспринимался как проникновение в неупорядоченные области сознания, откуда вырываются силы, недоступные остальным. Эти силы бывают опасными (гл. 6) и благотворными (гл. 10). Их опасность — в переходном состоянии (А. ван Геннеп), в неопределенности социального статуса их носителя, в способности разрушить существующую структуру представлений. И все меры по предотвращению опасности должны приниматься др. членами общества (напр., институтом власти). Таким образом, речь идет о противопоставлении сил, заключенных в социальной системе (структуре представлений), силам, скрытым в маргинальных областях и за внешними границами. В последующих главах (7, §) описываются силы, с помощью которых система способна защищать себя как внешне (посредством, напр., политических действий), так и внутри (нормы морали). Но бывает, что опасность возникает и в случае внутреннего противоречия самой системы, когда одни базовые принципы отрицаются др. базовыми принципами, так что в некоторых точках система как бы воюет против самой себя (гл. 9). Наконец, в последней главе (10) Дуглас вновь возвращается к аналитике грязи, чтобы объяснить те ритуалы, в которых силы осквернения могут играть благотворную и созидательную роль. Как следствие, она приходит к такому пониманию религии, которое обусловлено общечеловеческим стремлением к единству опыта, к преодолению различий и разъединенности в актах искупления и примирения.         С.К. Матисов