немецкий философ (Людвигсхафен, 1885 — Тюбинген, 1977). В ранней молодости примкнул к социалистическому движению. Его первое крупное произведение — «Дух утопии» (1918) — показывает, что утопия необходима людям для приобретения исторического сознания. Преследуемый нацистами, изгнанный за пределы страны, он в 1935 г. публикует «Наследие этого времени», где дается описание массовой психологии фашизма. Его основное произведение — «Принцип надежды» (3 тома, 1954-1959). Ему принадлежит также работа по истории права «Abriss der sozialen Utopien» (во Франции опубликована под заголовком «Естественное право и человеческое достоинство»).
БЛОХ Эрнст
БЛОХ ЭРНСТ
Источник: Философский словарь
БЛОХ Эрнст (1885—1977)
нем. философ. В 1933 уехал в Швейцарию, с 1938 жил в США, в 1948—61 работал в ГДР, затем эмигрировал в ФРГ. В работах “Дух утопии” (1918), “Томас Мюнцер как теолог революции” (1921) и др. высказал мысль о необходимости утопического мышления, считая, что задача философии — развивать интерес человека к нереализованным возможностям, т. к. утопическое является осн. фактором тотального отрицания существующей действительности. В осн. произв. “Принцип надежды” (Т. 1—3, 1954—59) выдвинул т. наз. философию надежды в качестве фундамента утопического видения мира, утверждая, что надежда, целеполагание, развертывание принципа добра освобождают человека от всех институциональных форм и приводят в царство свободы. Понятие “надежда” Б. представлял как универсальное, надысторическое и надклассовое отношение к миру. Наделяя природу антропоморфными, психологическими свойствами, представлял ее как вневременное инобытие разума. В конечном состоянии, согласно Б., прекращается всякое развитие и движение, об-во приходит к утопическому идеалу, к абстрактному совершенству. Марксизм Б. пытался истолковать как всеохватывающую утопию, стремясь соединить его с эсхатологией. Утопическое у Б. представляет собой попытку обновления теологической мысли путем выведения ее из узких рамок богословия и облачения в диалектическую терминологию. Б. стремился разработать новое понимание гуманизма, на основе нек-рых идей марксизма и признания приоритета общечеловеческих ценностей.
Источник: Философский энциклопедический словарь
БЛОХ Эрнст
философ-марксист; p. 8.7.1885 (Людвигсхафен, Рейн)—ум. 4.8.1977 (Тюбинген); профессор в Лейпциге, с 1961 — профессор в Тюбингене; представитель утопической философской теории, которая определяет утопию не как идеальное состояние, а как «утопическую функцию», антропологически — как проектирующую особенность сознания, а материалистически — как способ раскрытия мира. При рассмотрении соотношения «утопия — материя» между реальной тенденцией и предугаданным скрытым состоянием утопия становится конкретной, а надежда принципом, который понимается собственно лишь как возможность. Начала конкретности, по Блоху, кроются в ориентированности марксизма на будущее. Осн. соч.: Spuren, 1930,1959; Geist der Utopie, 1918, 1964; Thomas Münzer als Theologe der Revolution, 1921, 1969; Erbschaft dieser Zeit, 1934, 1962; Das Prinzip Hoffnung, 3 Bde. 1954—1957, 1959 (5 TL); Subjekt—Objekt, Erläuterungen zu Hegel, 1951, 1962; Avicenna und die aristotelische Linke, 1952, 1963; Christian Thomasius, 1953; Differenzierungen im Begriff Fortschritt, 1956; Philosophische Grundfragen I, 1961; Naturrecht und menschliche Würde, 1961; Verfremdungen I—II, 1963—1964; Tübinger Einleitung in die Philosophie, I—II, 1963— 1964 (рус. пер.: Тюбингенское введение в философию, 1997); Literarische Aufsätze, 1965; Über К. Marx, 1968; Wederstand und Friede, 1968; Wegzeichen der Hoffnung, 1967; Das Materialismusproblem, seine Geschichte und Substanz, 1972; Vom Hasard zur Katastrophe, 1972; Experimentum Mundi, 1975; Zwichenwelten in der Philosophiegeschichte, 1977; Tendenz, Latenz, Utopie, 1978; Abschied von der Utopie? 1980. Собр. соч.: Gesamtausgabe, I—XVI Bde., 1959 ff.; Werkausgabe, 1978. R. O. Gropp (Hg.). Festschrift E. B. zum 70. Geburstag, 1955; H. Bütow. Philos. u. Gesellschaft im Denken E. B.s, 1963; С. H. Ratschow. Atheismus im Christentum? Eine Auseinandersetzung mit E. B., 1970; R. Damus. E. B., Hoffnung als Prinzip— Prinzip ohne Hoffnung, 1971; H. H. Holz. Logos spermatikos, 1975; E. B.s Wirkung. Ein Arbeitsbuch zum 90. Geburstag, 1975 (mit Bibi.); G. Raulet (Hg.). Utopie, Marxisme selon E. B., Paris, 1976 (mit Bibi.); S. Markun. E. B. in Selbstzeugnissen u. Bilddokumenten, 1977; B. Schmidt (Hg.). Materialien zu E. B.s «Prinzip Hoffnung», 1978 (mit Bibi.); A. F. Christen. E. B.s Metaphysik der Materie, 1979; H. Schelsky. Die Hoffnung B.s, 1979; B. Schmidt. Seminar: Zur Philos. E. B.s, 1983; B. Schmidt. E. B., 1985; H. L. Arnold (Hg.). E. B., 1985 (mit Bibi.).
Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961
БЛОХ Эрнст
8.7.1885, Людвигсхафен, - 4.8.1977, Тюбинген), нем. философ, ревизионист. В 1933 эмигрировал в США, в 1948-61 работал в ГДР, затем эмигрировал в ФРГ.
Претендуя на «дополнение» марксизма «филос. антропологией», Б. выдвинул т. н. философию надежды, в к-рой рассматривал человека - абстрактного, освобожденного от социальных связей и отношений - как цель мира и исходный пункт философии. Его жизнь, по Б., определяется побуждениями и инстинктами, главными из к-рых являются голод и возникающая из стремления к его удовлетворению надежда. Такая интерпретация человека приводит Б. к антропоморфизму и телеологизму. Мировое развитие ои характеризовал как процесс движения к конечному состоянию совершенства - совпадению «сущности» и «основания». Развитие, по Б., совершается по след, схеме: «ничто» или «нет» (недостаток) - в начале и «все» - в конце. Между «нет» и «всем» находится «еще нет» - стадия становления, «осуществления». Источником развития оказывается присущий миру «недостаток», а порождаемая им надежда ойтологизируется и превращается в «основное определение объективной действительности вообще» («Das Prinzip Hoffnung», Bd l, В., 1954, S. 17). Природа для Б. - это «проблема субъекта». Он считал «догматизмом» признание независимой от человеч. сознания материи, к-рую сводил к взаимодействию субъекта и объекта, духа и вещества. Согласно Б., в конечном состоянии мира прекращается всякое развитие и движение, исчезает материя. Это - царство покоя, абс. истины в свободы.
Понимание Б. историч. процесса пронизано духом утопизма. Понятие закономерностей обществ. развития вытесняется понятием «тенденции», характеризующим движение человечества к будущему как к месту своего совершенства, «царству спасения»; вся конкретная история рассматривается Б. с т. зр. этой имманентно присущей ей цели. Ее содержанием оказывается реализация функции т. н. утопич. мышления, порожденного надеждой на лучшее будущее и направленного на его предвосхищение. Под этим углом зрения Б. анализировал не только филос. системы и историю культуры, но и реальную борьбу классов и освободит. движения.
Понятие утопии - одно из центральных в системе Б. Он выдвигал задачу соединения науки с утопией и трактовал марксизм как «конкретную», подтвержденную фактами утопию, утверждая, что центр. пунктом взглядов К. Маркса является утопия о неотчужденном, цельном человеке. Подвергая романтич. критике капитализм, Б. выступал и против реального социализма, утверждая, что он не соответствует идеалу Маркса; пути реализации этого идеала он видел в моральном обновлении душ, к-рое должно заменить собой социальные преобразования.
Философия Б. эклектична. В ней прослеживается влияние Шеллинга и нем. романтиков, Гегеля, Фрейда, экзистенциализма и др. Труды Б. пронизаны противоречием между субъективными намерениями автора (Б. неоднократно выступал против фашизма, милитаризма, реакц. империалистич. идеологии) и объективными результатами их осуществления. Он стремился дать новое обоснование гуманизму, реализации исконных идеалов человечества, но остался на позициях абстрактного гуманизма, мелкобурж. утопич. сознания.
Претендуя на «дополнение» марксизма «филос. антропологией», Б. выдвинул т. н. философию надежды, в к-рой рассматривал человека - абстрактного, освобожденного от социальных связей и отношений - как цель мира и исходный пункт философии. Его жизнь, по Б., определяется побуждениями и инстинктами, главными из к-рых являются голод и возникающая из стремления к его удовлетворению надежда. Такая интерпретация человека приводит Б. к антропоморфизму и телеологизму. Мировое развитие ои характеризовал как процесс движения к конечному состоянию совершенства - совпадению «сущности» и «основания». Развитие, по Б., совершается по след, схеме: «ничто» или «нет» (недостаток) - в начале и «все» - в конце. Между «нет» и «всем» находится «еще нет» - стадия становления, «осуществления». Источником развития оказывается присущий миру «недостаток», а порождаемая им надежда ойтологизируется и превращается в «основное определение объективной действительности вообще» («Das Prinzip Hoffnung», Bd l, В., 1954, S. 17). Природа для Б. - это «проблема субъекта». Он считал «догматизмом» признание независимой от человеч. сознания материи, к-рую сводил к взаимодействию субъекта и объекта, духа и вещества. Согласно Б., в конечном состоянии мира прекращается всякое развитие и движение, исчезает материя. Это - царство покоя, абс. истины в свободы.
Понимание Б. историч. процесса пронизано духом утопизма. Понятие закономерностей обществ. развития вытесняется понятием «тенденции», характеризующим движение человечества к будущему как к месту своего совершенства, «царству спасения»; вся конкретная история рассматривается Б. с т. зр. этой имманентно присущей ей цели. Ее содержанием оказывается реализация функции т. н. утопич. мышления, порожденного надеждой на лучшее будущее и направленного на его предвосхищение. Под этим углом зрения Б. анализировал не только филос. системы и историю культуры, но и реальную борьбу классов и освободит. движения.
Понятие утопии - одно из центральных в системе Б. Он выдвигал задачу соединения науки с утопией и трактовал марксизм как «конкретную», подтвержденную фактами утопию, утверждая, что центр. пунктом взглядов К. Маркса является утопия о неотчужденном, цельном человеке. Подвергая романтич. критике капитализм, Б. выступал и против реального социализма, утверждая, что он не соответствует идеалу Маркса; пути реализации этого идеала он видел в моральном обновлении душ, к-рое должно заменить собой социальные преобразования.
Философия Б. эклектична. В ней прослеживается влияние Шеллинга и нем. романтиков, Гегеля, Фрейда, экзистенциализма и др. Труды Б. пронизаны противоречием между субъективными намерениями автора (Б. неоднократно выступал против фашизма, милитаризма, реакц. империалистич. идеологии) и объективными результатами их осуществления. Он стремился дать новое обоснование гуманизму, реализации исконных идеалов человечества, но остался на позициях абстрактного гуманизма, мелкобурж. утопич. сознания.
Источник: Советский философский словарь
БЛОХ Эрнст
8 июля 1885, Людвигсхафен— 4 августа 1977, Тюбинген) — немецкий философ, создатель т. н. философии надежды. Получил образование в ряде немецких университетов (Мюнхене, Вюрцберге, Берлине, Гейдельберге). Первая работа «Дух утопии» (Geist der Utopie. В., 1918). В 1933 эмигрировал из страны, с 1938 жил в США, с 1949—директор института философии при Лейпцигском университете в ГДР, с 1961 жил и работал в Тюбингене (ФРГ). Наиболее известные работы — «Субъект — Объект. Разъяснение к Гегелю» (Subject—Object Erlauterung zu Hegel. В., 1951), «Принцип надежды» (Das Prinzip Hoffnung, Bde l— 3. В., 1954—59), «Проблема материализма—его история и субстанция» (Das Materialismus problem—seine Geschichte und Substanz, 1972). Блох считал, что в философии JK. Маркса есть два направления: анализ исторического развития и конкретной ситуации и анализ материалистически-гуманистических аспектов жизни. По его мнению, Маркс и Энгельс, превратив утопию в науку, выполнили только половину задачи, вторая состоит в том, чтобы соединить науку с утопией. Сам марксизм он определял как «конкретную утопию», не принимающую желаемое за действительное, но стремящуюся утвердить желаемое в действительности.
Уже в «Духе утопии» Блох проводил мысль, что утопия является составной частью жизни человека, с его неизбежной устремленностью вперед. Предлагая человеку образ будущего как желаемого идеала, утопия, по Блоху, выступает как космологическо-антропологическая категория, поскольку сама материя наделяется возможностью нового и стремлением к совершенству. Утопия имеет универсальный характер. Через становление космического субъекта — объекта возможно снятие противоположности мышления и бытия, субъекта и объекта. Конечный момент объекта заключен в освобождении субъекта, конечный момент субъекта—в неотчужденном объекте. Отчуждение человека выступает как центральная проблема у Блоха. Этот мир есть юдоль плача, страданий, человек в нем «бездомен», он находится «не у себя», у него нет «Родины». Мир «еще не тот», он «вещь в себе», он определяется через категории «неясность», «темнота переживаемого момента». Снятие отчуждения и создание надежного «человеческого дома» — смысл жизни. В этом бездомном мире человека поддерживают только ожидания. Надежда выступает не только как принцип человеческого сознания, она изначально присуща самой материи. Своей направленностью вперед надежда связана с утопией, с мечтами о будущем. В то же время надежда противостоит страху, будучи самым человеческим из всех движений человеческой души. История предстает как осуществление человеческих надежд и мечтаний. Человек надеется только на возможное, невозможное лишает его всяких надежд. Обитель культуры, обжитое человеком место в мире—это надежда, но она совершенно не исследована. В отличие от рационального, которое познает лишь отчужденный мир, подлинное познание помогает человеку создать образ лучшего будущего. Как интуитивное предвосхищение оно позволяет схватить «еще-не ставшее», заложенное в самой природе человека. Одна из работ Блоха называется «Онтология Еще-не-бытия» (Zur ntotogie des Noch-Nicht-Seins. Fr./M., 1961). В своем обращении к области иррационального Блох пользовался поэтическим образным языком, полным иносказаний и лишенным научной четкости и определенности. Философия выступает у него как система теоретического мессианства, как «руководство для пророков», описывающее движение мира к будущему совершенству. Такое будущее дается в мечтаниях. Но мечты бывают «ночные», непроизвольные, связанные с прошлым, и «дневные», связанные с сознательной деятельностью человека, свободные, направленные на будущее. Подобные фантазии ближе к практике, чем простая констатация экономических отношений. «Принцип надежды» выразил эсхатологические ожидания будущего как совершенства. Будущее у Блоха предстает как «царство свободы», получившее обозначение «коммунизм», «гуманизм», «утопия». Все это предполагает достижение конечной цели—гармонии человека с миром. У человека появляется «настоящий дом», в котором обитает не человекоподобный Бог, а богоподобный человек.
Уже в «Духе утопии» Блох проводил мысль, что утопия является составной частью жизни человека, с его неизбежной устремленностью вперед. Предлагая человеку образ будущего как желаемого идеала, утопия, по Блоху, выступает как космологическо-антропологическая категория, поскольку сама материя наделяется возможностью нового и стремлением к совершенству. Утопия имеет универсальный характер. Через становление космического субъекта — объекта возможно снятие противоположности мышления и бытия, субъекта и объекта. Конечный момент объекта заключен в освобождении субъекта, конечный момент субъекта—в неотчужденном объекте. Отчуждение человека выступает как центральная проблема у Блоха. Этот мир есть юдоль плача, страданий, человек в нем «бездомен», он находится «не у себя», у него нет «Родины». Мир «еще не тот», он «вещь в себе», он определяется через категории «неясность», «темнота переживаемого момента». Снятие отчуждения и создание надежного «человеческого дома» — смысл жизни. В этом бездомном мире человека поддерживают только ожидания. Надежда выступает не только как принцип человеческого сознания, она изначально присуща самой материи. Своей направленностью вперед надежда связана с утопией, с мечтами о будущем. В то же время надежда противостоит страху, будучи самым человеческим из всех движений человеческой души. История предстает как осуществление человеческих надежд и мечтаний. Человек надеется только на возможное, невозможное лишает его всяких надежд. Обитель культуры, обжитое человеком место в мире—это надежда, но она совершенно не исследована. В отличие от рационального, которое познает лишь отчужденный мир, подлинное познание помогает человеку создать образ лучшего будущего. Как интуитивное предвосхищение оно позволяет схватить «еще-не ставшее», заложенное в самой природе человека. Одна из работ Блоха называется «Онтология Еще-не-бытия» (Zur ntotogie des Noch-Nicht-Seins. Fr./M., 1961). В своем обращении к области иррационального Блох пользовался поэтическим образным языком, полным иносказаний и лишенным научной четкости и определенности. Философия выступает у него как система теоретического мессианства, как «руководство для пророков», описывающее движение мира к будущему совершенству. Такое будущее дается в мечтаниях. Но мечты бывают «ночные», непроизвольные, связанные с прошлым, и «дневные», связанные с сознательной деятельностью человека, свободные, направленные на будущее. Подобные фантазии ближе к практике, чем простая констатация экономических отношений. «Принцип надежды» выразил эсхатологические ожидания будущего как совершенства. Будущее у Блоха предстает как «царство свободы», получившее обозначение «коммунизм», «гуманизм», «утопия». Все это предполагает достижение конечной цели—гармонии человека с миром. У человека появляется «настоящий дом», в котором обитает не человекоподобный Бог, а богоподобный человек.
Источник: Новая философская энциклопедия
БЛОХ (Bloch) Эрнст
1875-1977) -нем. философ. Первое философское сочинение - "Вселенная в свете атеизма" - Б. написал еще в школьные годы. В 1902-03 состоит в переписке с Махом, Липпсом, Эдуардом фон Гартманом, Виндельбандом. В 1905-06 изучает философию в Мюнхене у Липпса, а с 1906 - в Вюрцбурге у Освальда Кюппе. Параллельно занимается теорией музыки и физикой. Защищает диссертацию "Критический анализ Риккерта и проблема современной теории познания" (1908). В 1908-11 - в Берлине, где посещает частный коллоквиум Зиммеля, с которым у Б. устанавливаются дружеские связи. С 1911 живет попеременно в Гармише и Гейдельберге, где продолжает начатую в 1907 работу над книгой о категории "еще-не" (noch nicht). С 1911 начинается дружба Б. с Лукачем, постепенно перерастающая в продлившийся почти десятилетие творческий симбиоз двух мыслителей.
Б. принимает участие в мероприятиях, организовывавшихся кругом Вебера. В 1914-17 делает первые наброски к "Духу утопии". В 1917 эмигрирует в Швейцарию. При поддержке швейцарского "Архива общественных наук" Б. проводит исследование на тему "Политические программы и утопии в Швейцарии". Пишет антивоенные статьи. Главное политико-философское сочинение Б. этого периода - "Вадемекум для нынешних демократов" (1918). В том же году в Мюнхене выходит в свет "Дух утопии". 1919 - возвращение в Германию. В 1921 Б. публикует трактат "Томас Мюнцер как теолог революции", марксистский дух которого отразился и на новом издании "Духа утопии" (1923). Поддерживает тесные отношения с Кракауэром, Адорно, Беньямином, Вайлем, Клемперером. 1933 - повторная эмиграция, 1934 - высылка из Швейцарии, 1935 - переезд Б. в Париж, участие в работе Конгресса в защиту культуры, контакты с антифашистами. В 1936-38 в Праге Б. пишет работу "История и содержание понятия "материя" (опубликована в 1972 под названием "Проблема материализма - его история и сущность"). 1938 - эмиграция в США. Здесь Б. работает над следующими проектами: "Принцип надежды" (первоначальное название - "Мечты о лучшей жизни"), "Естественное право и человеческое достоинство", "Субъект - объект. Пояснения к Гегелю". В 1946 выходит в свет "Свобода и порядок" (одна из глав "Принципа надежды"). В 1949 , по возвращении в Германию, Б. возглавляет кафедру философии в Лейпцигском университете. В 1951 выходит немецкое издание работы "Субъект - объект" (первое издание вышло по-испански в Мексико Сити в 1949), в 1954-55 - публикация "Принципа надежды". В 1955 Б. получает национальную премию ГДР и становится постоянным членом Немецкой Академии Наук. В то же время усиливаются и споры вокруг его философской позиции. В 1956 в докладе о Гегеле Б. открыто критикует "узкоколейный марксизм". В 1957 в результате конфликта с ульриховской фракцией в СЕПГ Б. уволен на пенсию. С 1959 Б. - гастпрофесссор в Тюбингенском университете. 1964 - первая премия по культуре Немецких профсоюзов, 1967 - премия мира Биржевого Союза немецких книготорговцев. В 1969 Б. получает степень почетного доктора ун-та Загреба, а в 1975 - ун-тов Сорбонны и Тюбингена. В том же году выходит "Experimentum Mundi". 1977 - завершение работы над кн. "Тенденция - латентность - утопия". Умер Б. 4 августа 1977 от сердечной недостаточности.
Хотя философская идея, намеченная.в ранней работе Б. "Дух утопии", и получила адекватное развитие в его главном произведении "ПРИНЦИП НАДЕЖДЫ", Б. никогда не считал свою концепцию утопии законченной и постоянно уточнял ее. "Принцип надежды" был задуман как открытая философская система. Если в систематическом плане она опирается на онтологию "еще-не-ставшего" и гносеологическую теорию "еще-не-осознанного", то в методологическом плане ее фундаментом служит диалектическая герменевтика Другого. Этого Другого Б. ищет в исторически понимаемом "еще-не" как "еще-не-ставшем".
Основная спекулятивная посылка онтологии Другого как онтологии "еще-не" состоит в том, что наше бытие еще не определено и не завершено. Все сущее выстраивается вокруг этого "не", заключающего в себе телос неотчужденного бытия. Поскольку "не" понимается Б. как процессуальное "еще-не", его утопия есть утопия реального состояния незавершенности, а не идеального состояния законченности. В формальном смысле сердцевиной блоховской онтологии является "не-онтология", которая, однако, в отличие от негативной диалектики Адорно, покоится не на абстрактной, а на конкретной негативности, определяемой одновременно и как рефлексивная, и как дорефлексивная. Основную методологическую фигуру такой определенной, дорефлексивно-рефлексивной негативности в онтологии Б. уточняет его учение об аффектах. "Не" следует понимать не как абстрактное, недиалектическое "ничто" (хотя последнее, отмечает Б., тоже существует), а как конкретное "не-наличное", "не-имеющееся". "Не" означает недостаток и вместе с тем бегство от него. "Не" - это "жажда", жадное стремление к отсутствующему и, следовательно, надежда. В той мере, в какой нечто отсутствует, имеет место желание обладать этим нечто (которое всегда есть конкретное Другое). В "не" Б. усматривает определяемое аффектами начало всякого движения по направлению к чему-либо, и именно поэтому "не" нельзя отождествлять с "ничто"; напротив, оно есть такое нечто, которое может возникнуть в результате становления из "всего" и "ничто". "Не" выражает себя не только в "жажде", но и в намерении, направленности, тяготении, как стремление и желание, как мечта о том, чего "здесь" нет. Однако, в первую очередь, оно проявляет себя в неудовлетворенности уже-ставшим, исторически наличным.
Ориентируясь на марксову парадигму труда и устанавливая диалектическую связь между фундаментальными категориями ("не", "еще-не", "ничто", "все") и фундаментальными аффектами (жажда, отчаяние, уверенность), Б. не психологизирует традиционную онтологию, а, подобно Хайдеггеру периода "Бытия и времени", экзистенциализирует ее. Благодаря соединению негативной онтологии с учением об аффектах Б., вслед за Шеллингом, обращается от "первой философии", предметом которой было бытие как таковое, исключавшее "бытие другим", к иной, "второй" философии, рассматривающей бытие как "бытие-в-движении", то есть включающей и "бытие другим". Такое "бытие-в-движении" существует не только через отношение к бытию жизни ("биос") и к человеческой деятельности ("праксис"), но и через отношение к аффектам, связывающим биос и праксис. Тем самым для Б. вопрос о бытии есть прежде всего вопрос о другом бытии, о той - всегда временно и аффективно определенной - экзистенции, в которой мы еще не есть те, какими можем стать. Вопрос, таким образом, стоит не только о самости, которой мы являемся, но и вопрос о той самости, которой мы можем стать. Точно так же, как вопрос о бытии впервые встает лишь в связи с вопрошанием об экзистенции, так лишь с постановкой вопроса об экзистенции в горизонте "еще-не" станет возможным постижение того, какого рода бытие объективно развертывается в заброшенности человеческого субъекта. Это другое, еще не бытийствующее бытие познается, по мысли Б., в рамках конкретной утопии, нацеленной на снятие отчуждения не только в отношении человека к человеку, но и в отношении человека к природе.
Фолькер Кайза (Эрфурт)
Gesamtausgabe. Fr./ M., 1959 ff.; Kampf, nicht Krieg. Politische Schriften 1917-1919. Fr./M., 1985; Briefe 1903-1975. 2 Bde. Fr./ M., 1985.
H.-H. Holz. Logos spermatikos. Ernst Blochs Philosophie der unfertigen Welt. Darmstadt und Neuwied, 1975; M. Riedel. Tradition und Utopie: Ernst Blochs Philosophie im Licht unserer geschichtlichen Erfahrung. Fr./M" 1994; V. Caysa "Hoffnung kann enttauscht werden". Ernst Bloch in Leipzig. Fr./M., 1992.
Б. принимает участие в мероприятиях, организовывавшихся кругом Вебера. В 1914-17 делает первые наброски к "Духу утопии". В 1917 эмигрирует в Швейцарию. При поддержке швейцарского "Архива общественных наук" Б. проводит исследование на тему "Политические программы и утопии в Швейцарии". Пишет антивоенные статьи. Главное политико-философское сочинение Б. этого периода - "Вадемекум для нынешних демократов" (1918). В том же году в Мюнхене выходит в свет "Дух утопии". 1919 - возвращение в Германию. В 1921 Б. публикует трактат "Томас Мюнцер как теолог революции", марксистский дух которого отразился и на новом издании "Духа утопии" (1923). Поддерживает тесные отношения с Кракауэром, Адорно, Беньямином, Вайлем, Клемперером. 1933 - повторная эмиграция, 1934 - высылка из Швейцарии, 1935 - переезд Б. в Париж, участие в работе Конгресса в защиту культуры, контакты с антифашистами. В 1936-38 в Праге Б. пишет работу "История и содержание понятия "материя" (опубликована в 1972 под названием "Проблема материализма - его история и сущность"). 1938 - эмиграция в США. Здесь Б. работает над следующими проектами: "Принцип надежды" (первоначальное название - "Мечты о лучшей жизни"), "Естественное право и человеческое достоинство", "Субъект - объект. Пояснения к Гегелю". В 1946 выходит в свет "Свобода и порядок" (одна из глав "Принципа надежды"). В 1949 , по возвращении в Германию, Б. возглавляет кафедру философии в Лейпцигском университете. В 1951 выходит немецкое издание работы "Субъект - объект" (первое издание вышло по-испански в Мексико Сити в 1949), в 1954-55 - публикация "Принципа надежды". В 1955 Б. получает национальную премию ГДР и становится постоянным членом Немецкой Академии Наук. В то же время усиливаются и споры вокруг его философской позиции. В 1956 в докладе о Гегеле Б. открыто критикует "узкоколейный марксизм". В 1957 в результате конфликта с ульриховской фракцией в СЕПГ Б. уволен на пенсию. С 1959 Б. - гастпрофесссор в Тюбингенском университете. 1964 - первая премия по культуре Немецких профсоюзов, 1967 - премия мира Биржевого Союза немецких книготорговцев. В 1969 Б. получает степень почетного доктора ун-та Загреба, а в 1975 - ун-тов Сорбонны и Тюбингена. В том же году выходит "Experimentum Mundi". 1977 - завершение работы над кн. "Тенденция - латентность - утопия". Умер Б. 4 августа 1977 от сердечной недостаточности.
Хотя философская идея, намеченная.в ранней работе Б. "Дух утопии", и получила адекватное развитие в его главном произведении "ПРИНЦИП НАДЕЖДЫ", Б. никогда не считал свою концепцию утопии законченной и постоянно уточнял ее. "Принцип надежды" был задуман как открытая философская система. Если в систематическом плане она опирается на онтологию "еще-не-ставшего" и гносеологическую теорию "еще-не-осознанного", то в методологическом плане ее фундаментом служит диалектическая герменевтика Другого. Этого Другого Б. ищет в исторически понимаемом "еще-не" как "еще-не-ставшем".
Основная спекулятивная посылка онтологии Другого как онтологии "еще-не" состоит в том, что наше бытие еще не определено и не завершено. Все сущее выстраивается вокруг этого "не", заключающего в себе телос неотчужденного бытия. Поскольку "не" понимается Б. как процессуальное "еще-не", его утопия есть утопия реального состояния незавершенности, а не идеального состояния законченности. В формальном смысле сердцевиной блоховской онтологии является "не-онтология", которая, однако, в отличие от негативной диалектики Адорно, покоится не на абстрактной, а на конкретной негативности, определяемой одновременно и как рефлексивная, и как дорефлексивная. Основную методологическую фигуру такой определенной, дорефлексивно-рефлексивной негативности в онтологии Б. уточняет его учение об аффектах. "Не" следует понимать не как абстрактное, недиалектическое "ничто" (хотя последнее, отмечает Б., тоже существует), а как конкретное "не-наличное", "не-имеющееся". "Не" означает недостаток и вместе с тем бегство от него. "Не" - это "жажда", жадное стремление к отсутствующему и, следовательно, надежда. В той мере, в какой нечто отсутствует, имеет место желание обладать этим нечто (которое всегда есть конкретное Другое). В "не" Б. усматривает определяемое аффектами начало всякого движения по направлению к чему-либо, и именно поэтому "не" нельзя отождествлять с "ничто"; напротив, оно есть такое нечто, которое может возникнуть в результате становления из "всего" и "ничто". "Не" выражает себя не только в "жажде", но и в намерении, направленности, тяготении, как стремление и желание, как мечта о том, чего "здесь" нет. Однако, в первую очередь, оно проявляет себя в неудовлетворенности уже-ставшим, исторически наличным.
Ориентируясь на марксову парадигму труда и устанавливая диалектическую связь между фундаментальными категориями ("не", "еще-не", "ничто", "все") и фундаментальными аффектами (жажда, отчаяние, уверенность), Б. не психологизирует традиционную онтологию, а, подобно Хайдеггеру периода "Бытия и времени", экзистенциализирует ее. Благодаря соединению негативной онтологии с учением об аффектах Б., вслед за Шеллингом, обращается от "первой философии", предметом которой было бытие как таковое, исключавшее "бытие другим", к иной, "второй" философии, рассматривающей бытие как "бытие-в-движении", то есть включающей и "бытие другим". Такое "бытие-в-движении" существует не только через отношение к бытию жизни ("биос") и к человеческой деятельности ("праксис"), но и через отношение к аффектам, связывающим биос и праксис. Тем самым для Б. вопрос о бытии есть прежде всего вопрос о другом бытии, о той - всегда временно и аффективно определенной - экзистенции, в которой мы еще не есть те, какими можем стать. Вопрос, таким образом, стоит не только о самости, которой мы являемся, но и вопрос о той самости, которой мы можем стать. Точно так же, как вопрос о бытии впервые встает лишь в связи с вопрошанием об экзистенции, так лишь с постановкой вопроса об экзистенции в горизонте "еще-не" станет возможным постижение того, какого рода бытие объективно развертывается в заброшенности человеческого субъекта. Это другое, еще не бытийствующее бытие познается, по мысли Б., в рамках конкретной утопии, нацеленной на снятие отчуждения не только в отношении человека к человеку, но и в отношении человека к природе.
Фолькер Кайза (Эрфурт)
Gesamtausgabe. Fr./ M., 1959 ff.; Kampf, nicht Krieg. Politische Schriften 1917-1919. Fr./M., 1985; Briefe 1903-1975. 2 Bde. Fr./ M., 1985.
H.-H. Holz. Logos spermatikos. Ernst Blochs Philosophie der unfertigen Welt. Darmstadt und Neuwied, 1975; M. Riedel. Tradition und Utopie: Ernst Blochs Philosophie im Licht unserer geschichtlichen Erfahrung. Fr./M" 1994; V. Caysa "Hoffnung kann enttauscht werden". Ernst Bloch in Leipzig. Fr./M., 1992.
Источник: Современная западная философия: словарь
БЛОХ (Bloch) Эрнст (1885-1977)
немецкий философ, социолог и публицист неомарксистской ориентации. Создатель "философии надежды" и "онтологии Еще-Не-Бытия". Сумел в определенной мере дополнить интенцию европейской культуры на анамнесис, воспитание, Прошлое установкой на "конкретную утопию надежды", на Будущее. Учился у Зиммеля, М. Вебера. Эмигрировал в США (1933). (Хоркхаймер отказался принять Б. на работу в Институт социальных исследований, переместившийся из Франкфурта в Нью-Йорк, по причине "слишком коммунистических" убеждений Б., а также его веры в утопию как ту философскую форму, которая позволит постичь современные общественные проблемы). Профессор философии Лейпцигского университета (ГДР) (1949-1956). Директор Института философии при Лейпцигском университете (с 1949). Действительный член Германской Академии наук (1954, еще не разделенной). Национальная премия 2 класса по науке и технике (1954). Отечественный орден за заслуги (1955). За неортодоксальность воззрений был принужден покинуть кафедру. С 1957 — на пенсии без права публичных выступлений. Его сторонники были подвергнуты репрессиям. С 1961 — в ФРГ. Премия по культуре от Объединения немецких профсоюзов (1964). Международная премия мира немецких издателей (1967, в другие годы этой премии удостаивались Марсель, Тиллих, Ясперс, Гвардини, Бубер). Почетный доктор Загребского университета (1969). Почетный доктор Сорбонны и Тюбинген-ского университета (1975). Основные работы: "Дух утопии" (1917), "Томас Мюнцер как теолог революции" (1921), "Наследие этого времени" (сборник очерков, 1924-1933), "Следы" (1930), "Наследство нашего времени" (1935), "Субъект-Объект. Комментарий к Гегелю" (1940), "Свобода и порядок. Очерк социальных утопий" (1946), "Авиценна и аристотелевские левые" (1952), "Христиан Томазиус, немецкий ученый без убожества" (1953), "Принцип надежды" (в трех томах, 1954, 1955, 1960), "Основные философские вопросы онтологии еще-не-бытия" (1961), "Тюбингенское введение в философию" (1963), "Атеизм в христианстве" (1968), "Experimentum Mundi" (1975) и др. Философия Б. трактовала несуществующее еще будущее человечества как подлинно человеческое пространство. ("Мир — это никогда не закон", это всегда "тенденция" и "эксперимент". "Материя" же — это всего лишь "По-Возможности-Сущее"). Согласно Б., и жизнетворящий Эрос Платона, и "отчаянная надежда" у Гераклита, и "потенция бытия" — материя у Аристотеля, и ориентированная в будущее диалектика Гегеля — являют собой разноплановые фрагменты такого подхода. (По мнению Б., практически вся домарксистская философская традиция обращена в прошлое, ибо она трактует настоящее в контексте тезиса об идеале совершенства, уже достигнутого в Абсолюте). Несущей категориальной конструкцией системы Б. выступает понятие "надежда". Человек обречен на состояние неизбывной надежды: прошлое постижимо лишь по истечении определенного времени, а подлинное настоящее в данный момент всегда отсутствует. (Согласно Б., Настоящее постижимо посредством "гештальта неконструируемого вопроса" — "Для Чего?" Или: "Кто мы? Откуда мы пришли? Куда мы идем? Что ожидаем мы? Что ожидает нас?"). В исконном космическом (присущем и до — и сверхчеловеческим мирам) импульсе "голода", осуществляющемся в мире человека как "надежда", реализуется, согласно Б., возможное будущее, "Еще-Не-Бытие". С точки зрения Б., "сознательный человек — животное, насытить которое труднее всего. Если у него отсутствует необходимое к жизни, то эту нехватку он осуществляет как никакое другое существо. Если он имеет необходимое, то вместе с удовлетворением появляются новые вожделения, которые мучают ничуть не меньше...". Онтологический статус "Еще-Не-Бытия" задан, по Б., тем, что стремление конструировать потенциально возможное, "еще незавершенное" — необходимое основание для освободительного преодоления людьми недостаточной адекватности земного бытия. Преодолевая разделение субъекта и объекта ("отчуждение"), которое, согласно Б., не изначально, люди своей активностью призваны воссоединить этот разрыв, тем самым создавая реальность ("Все", "совершенство", "предельное блаженство", Царство Свободы, коммунизм), адекватную подлинной себе самой. Пафос этого истинно философского пути, его начало и конец у Б. — формула "Я есмь": "У самого себя. В Мире как Родине. Здесь и Теперь". Альтернативной возможностью является "Ничто" — конец мирового процесса. Надежда, как и страх — аффекты ожидания, первая так же включает в себя и "знание о будущем". Анализируя "формы воплощения" надежды, Б. различал "дневные мечты" (грезы, иллюзии, плоды воображения) и "ночные грезы" (схожие со "сновидениями", толкуемые Фрейдом). Особо продуктивным было вычленение Б. "малых дневных мечтаний" в контексте того, что Бессознательное — это не только "Уже-Не-Осознанное" (по Фрейду), но также и "Еще-Не-Осознанное", сопротивление которому отнюдь не нев-ротично, а продуцируется самим предметом постижения. С точки зрения Б., для воплощения лучшего в человеке для истории необходимы индивиды, способные активно действовать в пространстве становящегося. По Б., лишь часть людей живет и действует в "Теперь", остальные же (в Германии в середине 1930-х — крестьянство, разоряющиеся государственные служащие и т.п.) лишь внешне в нем присутствуют, исконно принадлежа своим образом действий временному пласту "Раньше" и идеалам "готического" образа жизни, "нордической чести" и т.д. Данная "теория неодновременности", эксплицировавшая процессы самоидентификации этносоциальных групп, объясняла механизмы глухого неприятия немцами Веймарской республики дня сегодняшнего, ту "застывшую ярость", которая и привела фашистов к власти. По мнению Б., "субъективный фактор есть потенция, не замкнутая эволюционным процессом, объективный фактор есть также незамкнутая потенциальность мировых мутаций в рамках его законов, которые в новых условиях меняются, но не перестают быть законами". Человек становится соразмерен масштабам того, что должно стать, лишь конституируясь как адекватная этим процессам тотальность собственных внешних и внутренних условий и их определений. "Только действующий и познающий человек может построить из подвижных конструкций дом и родину, т.е. то, что древние утописты называли "царством человека". Марксизм, согласно Б., — воплощенный "акт надежды", соединяющий конкретную "теорию-практику" с "объективно-реальной возможностью" эволюции мира. Подлинная философия, по мнению Б., т. обр., являет собой "систему теоретического мессианизма" и "руководство" для "пророков" и "провозвестников будущего": "... философия будет обладать совестью завтрашнего дня, партийностью будущего, знанием надежды — или она не будет обладать никаким знанием". Религия у Б. — не только продукт отчуждения и самоотчуждения человека, но и ожидание "нового неба" и "новой земли". "Теократическое" пространство, по Б., элиминирует человека из процесса порыва к новому, "еретическое" же — оспаривает существующий порядок вещей, взывая к Новому. "Коммунистическая космология" Б. постулирует достижимость, реальность воплощения Бога в грядущем мире — мире, где мышление тождественно бытию, где тем самым преодолевается ограниченность природы человека и он становится бессмертным. Известная "дуга Б." ("мир — утопия") постулировала главную идею его философского учения: непрерывную устремленность человека к обретению возможной Родины в контексте процессуальной трансформации окружающего мира. Несмотря на то, что Б. нередко именовали "философом Октябрьской революции" (Б. воспринял как "скандал" успешный социалистический переворот в России, а не в Германии), он уже в 1918 обозначил Ленина как "красного царя" и "Чингис-хана". По Б., "революция по Ленину" неизбежно вернет Россию к ее самодержавному прошлому. Б. на протяжении всей своей жизни отстаивал идею о множественности потенциально возможных моделей социализма, будучи убежденным в том, что советский опыт ни в коем случае не может выступать как эталон. (См. также Надежда).
А.А. Грицанов
А.А. Грицанов
Источник: Новейший философский словарь
БЛОХ Эрнст (1885-1977)
немецкий философ, социолог и публицист неомарксистской ориентации. Создатель "философии надежды" и "онтологии Еще-Не-Бытия". Сумел в определенной мере дополнить интенцию европейской культуры на анамнесис, воспитание, Прошлое установкой на Новое, "конкретную утопию надежды" на Будущее. Учился у Г.Зиммеля, М. Вебера, О.Кюппе. Диссертация (1908) по теме: "Критический анализ Риккерта и проблема современной теории познания". С 1911 начинается творческое сотрудничество Б. и Лукача. В 1917 - эмигрирует в Швейцарию: осуществляет исследование "Политические программы и утопии в Швейцарии". В 1919 возвращается в Германию. В 1933 - повторная эмиграция из Германии. В 1934 выслан из Швейцарии. Переезжает в Париж (1935). Эмигрировал в США (1938). (Хоркхаймер отказался принять Б. на работу в Институт социальных исследований, переместившийся из Франкфурта в Нью-Йорк, по причине "слишком коммунистических" убеждений Б., а также его веры в утопию как ту философскую форму, которая позволит постичь современные общественные проблемы.) Профессор философии Лейпцигского университета (ГДР) (1949-1956). Директор Института философии при Лейпцигском университете (с 1949). Действительный член немецкой Академии наук (1955, еще не разделенной). Национальная премия 2 класса по науке и технике (1954). Отечественный орден за заслуги (1955). В 1956 в докладе о Гегеле критикует "узкоколейный марксизм". За неортодоксальность воззрений был принужден покинуть кафедру. С 1957 - на пенсии без права публичных выступлений. Его сторонники были подвергнуты репрессиям. С 1959 - профессор в Тюбингене. Премия по культуре от Объединения немецких профсоюзов (1964). Международная премия мира немецких издателей (1967, в другие годы этой премии удостаивались Марсель, Тиллих, Ясперс, Гвардини, Бубер). Почетный доктор Загребского университета (1969). Почетный доктор Сорбонны и Тюбингенского университетов (1975). Основные работы: "Вадемекум для нынешних демократов" (1918), "Дух утопии" (1918), "Томас Мюнцер как теолог революции" (1921), "Наследие этого времени" (сборник очерков, 1924-1933), "Следы" (1930), "Наследство нашего времени" (1935), "История и содержание понятия "материя" (1936-1938, опубликована в 1952 под названием "Проблема материализма - его история и сущность"), "Свобода и порядок. Очерк социальных утопий" (1946), "Субъект-Объект. Комментарий к Гегелю" (на испанском языке в 1949, первое немецкое издание - 1951), "Авиценна и аристотелевские левые" (1952), "Христиан Томазиус, немецкий ученый без убожества" (1953), "Принцип надежды" (в трех томах- 1954, 1955, 1960), "Основные философские вопросы онтологии еще-не-бытия" (1961), "Тюбингенское введение в философию" (1963), "Атеизм в христианстве" (1968), "Experimentum Mundi" (1975) и др. Философия Б. трактовала несуществующее еще будущее человечества как подлинно человеческое пространство. ("Мир - это никогда не закон", это всегда "тенденция" и "эксперимент". "Материя" же - это всего лишь "По-Возможности-Сущее"). Согласно Б., и жизнетворящий Эрос Платона, и "отчаянная надежда" у Гераклита, и "потенция бытия" - материя у Аристотеля, и ориентированная в будущее диалектика Гегеля - являют собой разноплановые фрагменты такого подхода. По мнению Б., практически вся домарксистская философская традиция обращена в прошлое, ибо она трактует настоящее в контексте тезиса об идеале совершенства, уже достигнутого в Абсолюте. Как утверждал Б., категория novum /лат. "новое" - А.Г./ даже в самой отдаленной степени не определена и не нашла своего места ни в одной домарксистской картине мира. Традиционно, по мысли Б., последняя, наивысшая новизна воплощалась и фиксировалась в категории "предельное", при этом "неизбежное присутствие цели-тенденции во всем прогрессивно новом" осмысливалось через термин "повторение", последней и самой основательной формой которого являлась "идентичность". Как отмечает Б., "во всей иудейско-христианской философии - от Филона и Августина до Гегеля - "предельное" связано исключительно с "первичным", и не с "новым"; вследствие этого "новое" выступает как достигнутое возвращение уже завершенного, потерянного или отчужденного "предельного". В рамках же философии 20 века - например, у Бергсона, - "понятие нового... является абст-
рактной противоположностью повторения, а зачастую и просто оборотной стороной механического однообразия; оно одновременно приписывается каждому моменту жизни без исключения и вследствие этого утрачивает свою ценность". Концептуальным продолжением идеи о необходимости кардинального переосмысления содержания термина "новое", а также несущей категориальной конструкцией философской системы Б. выступило понятие "надежда". С точки зрения Б., "думать о лучшем - есть первоначально сугубо внутренний процесс "Я". Это свидетельствует о том, сколько молодости живет в человеке, сколько в нем скрыто надежд, ожиданий, которые не хотят погрузиться в сон, хотя их так часто хоронили. Даже у самых отчаявшихся они устремлены не совсем в ничто. Даже самоубийца бежит в отрицание [жизни] как в лоно: он ждет покоя. Даже разбитая надежда продолжает мучительно обманывать - призрак, потерявший дорогу обратно на кладбище, хранящий верность развенчанным образам. Надежда не проходит сама по себе, а лишь уступает место своим собственным новым образам. То, что в мечтах можно парить, что возможны сны наяву, зачастую не имеющие ничего общего с действительностью, - все это значительно расширяет пространство пока еще открытой и непознанной жизни в человеке". С точки зрения Б., "сознательный человек - животное, насытить которое труднее всего. Если у него отсутствует необходимое к жизни, то эту нехватку он осуществляет как никакое другое существо. Если он имеет необходимое, то вместе с удовлетворением появляются новые вожделения, которые мучают ничуть не меньше...". В исконном космическом (присущем и до- и сверхчеловеческим мирам) импульсе "голода", осуществляющемся в мире человека как "надежда", реализуется, согласно Б., возможное будущее, "Еще-Не-Бытие". Онтологический статус "Еще-Не-Бытия" задан, по Б., тем, что стремление конструировать потенциально возможное, "еще незавершенное" - необходимое основание для освободительного преодоления людьми недостаточной адекватности земного бытия. Согласно Б., Настоящее постижимо посредством "гештальта неконструируемого вопроса": "Для Чего?" или: "Кто мы? Откуда мы пришли? Куда мы идем? Что ожидаем мы? Что ожидает нас?". Человек обречен на состояние неизбывной надежды: прошлое постижимо лишь по истечении определенного времени, а подлинное настоящее в данный момент всегда отсутствует. Иными словами, у Б. действительность всегда выступает "процессуальной действительностью". По схеме Б., "человек придумывает желания. Он способен на это и находит для этого массу материала в себе самом, хотя и не всегда наилучшего, прочного. Такое смятение и брожение сверх сформировавшегося сознания представляет собой первый коррелят фантазии, заключенный вначале только внутри нее самой". Далее, по мысли Б., правомерно предположить следующее: "Действительное - это процесс. Он представляет собой широко разветвленное опосредование между настоящим, неокончательным прошлым и, самое главное, возможным будущим... Следует, при этом, проводить различие между просто познавательно или объективно возможным и реально возможным как единственным, к чему могут привести существующие обстоятельства. Объективно возможным является все то, наступление чего научно ожидаемо или, по крайней мере, не исключено на основании простого частичного познания его наличных условий. Реально возможным, напротив, является все то, чьи черты еще не полностью собраны в сфере самого объекта, будь то по причине их незрелости либо потому, что новые условия, хотя и опосредованные уже существующими, подготавливают появление новой действительности. Подвижное, меняющееся и изменчивое бытие, представляющее диалектико-материалистическим, обладает этим незавершенным возможным становлением, еще-не-окончательностью как в своем основании, так и по своему горизонту. Здесь мы, следовательно, можем сказать: второй, конкретный коррелят придает утопической фантазии реально возможную, диалектико-материалистически обусловленную новизну, этот коррелят находится вне смятения и брожения во внутреннем слое сознания". Преодолевая разделение субъекта и объекта ("отчуждение"), которое, согласно Б., неизначально, люди своей активностью призваны воссоединить этот разрыв, тем самым создавая реальность ("Все", "совершенство", "предельное блаженство", Царство Свободы, коммунизм), адекватную подлинной себе самой. Экспликация тезиса об обретении (творении) реальности, соразмерной подлинно человеческому в человеке, осуществляется Б. так: "Ясно, что ограничение фактическим даже внутри значительно измененной сегодняшней действительности было мало реалистичным; что сама реальность является неокончательной; что на ее границе расположено то, что наступает и вырывается за ее пределы. Человек нашего времени хорошо ощущает пограничность своего существования за пределами контекста ожиданий, подавленных уже ставшей действительностью. Он больше не видит вокруг себя якобы завершенные факты и вовсе не считает их единственной реальностью; в этой реальности пугающе взошло возможное фашистское "ничто", а еще раньше - понимаемый как окончательно завершенный и достижимый в срок "социализм". Возникло понятие, иное, чем узкое и застывшее понятие реальности, сложившееся во второй половине XIX века... Конкретная фантазия и сила образов, переданных посредством ее предвосхищений, в процессе действительного сами находятся в состоянии брожения и формируются в конкретных мечтах, устремленных в будущее; элементы предвосхищения представляют собой составную часть самой действительности". Пафос этого истинно философского пути человеческого самообретения, его начало и конец у Б. - формула "Я есмь": "У самого себя. В Мире как Родине. Здесь и Теперь". Альтернативной возможностью является "Ничто" - конец мирового процесса. Надежда, как и страх - аффекты ожидания, первая также включает в себя и "знание о будущем". Анализируя "формы воплощения" надежды, Б. различал "дневные мечты" (грезы, иллюзии, плоды воображения) и "ночные грезы" (схожие со "сновидениями", толкуемые Фрейдом). (Как отмечал Б., "существуют все же и самые глупые мечты - как пена; сны наяву содержат, однако, и такую пену, из которой иногда может родиться Венера".) Особо продуктивным было вычленение Б. "малых дневных мечтаний" в контексте того, что Бессознательное - это не только "Уже-Не-Осознанное" (по Фрейду), но также и "Еще-Не-Осознанное", сопротивление которому отнюдь не невротично, а продуцируется самим предметом постижения. С точки зрения Б., для воплощения лучшего в человеке для истории необходимы индивиды, способные активно действовать в пространстве становящегося. По Б., лишь часть людей живет и действует в "Теперь", остальные же (в Германии в середине 1930-х - крестьянство, разоряющиеся государственные служащие и т.п.) лишь внешне в нем присутствуют, исконно принадлежа своим образом действий временному пласту "Раньше" и идеалам "готического" образа жизни, "нордической чести" и т.д. Данная "теория неодновременности", эксплицировавшая процессы самоидентификации этносоциальных групп, объясняла механизмы глухого неприятия немцами Веймарской республики дня сегодняшнего, ту "застывшую ярость", которая и привела фашистов к власти. По мнению Б., "субъективный фактор есть потенция, не замкнутая эволюционным процессом, объективный фактор есть также незамкнутая потенциальность мировых мутаций в рамках его законов, которые в новых условиях меняются, но не перестают быть законами". Человек становится соразмерен масштабам того, что должно стать, лишь конституируясь как адекватная этим процессам тотальность собственных внешних и внутренних условий и их определений. "Только действующий и познающий человек может построить из подвижных конструкций дом и родину, т.е. то, что древние утописты называли "царством человека". Марксизм, согласно Б., - воплощенный "акт надежды", соединяющий конкретную "теорию-практику" с "объективно-реальной возможностью" эволюции мира. Подлинная философия, по мнению Б., таким образом, являет собой "систему теоретического мессианизма" и "руководство" для "пророков" и "провозвестников будущего": "...философия будет обладать совестью завтрашнего дня, партийностью будущего, знанием надежды - или она не будет обладать никаким знанием". Религия у Б. - не только продукт отчуждения и самоотчуждения человека, но и ожидание "нового неба" и "новой земли". "Теократическое" пространство, по Б., элиминирует человека из процесса порыва к новому, "еретическое" же оспаривает существующий порядок вещей, взывая к Новому. "Коммунистическая космология" Б. постулирует достижимость, реальность воплощения Бога в грядущем мире - мире, где мышление тождественно бытию, где, тем самым, преодолевается ограниченность природы человека и он становится бессмертным. Известная "дуга Б." ("мир - утопия") постулировала главную идею его философского учения: непрерывную устремленность человека к обретению возможной Родины в контексте процессуальной трансформации окружающего мира. Программным средством такого движения Б. полагал "воинствующий оптимизм" - активное отношение к нерешенному, но решаемому посредством труда и конкретных действий будущему (ср. у Маркса: с помощью воинствующего оптимизма нельзя осуществить абстрактные идеалы, но зато можно освободить задавленные элементы нового, более человечного общества, то есть конкретный идеал). По мысли Б., "для воинствующего оптимизма не существует иного места, кроме того, которое открывает категория "фронт" или "передовая линия истории" - "мало еще осмысленный передний край бытия подвижной, утопически открытой материи". Несмотря на то, что Б. нередко именовали "философом Октябрьской революции" (Б. воспринял как "скандал" успешный социалистический переворот в России, а не в Германии), он уже в 1918 обозначил Ленина как "красного царя" и "Чингис-хана". По Б., "революция по Ленину" неизбежно вернет Россию к ее самодержавному прошлому. Б. на протяжении всей своей жизни отстаивал идею о множественности потенциально возможных моделей социализма, будучи убежденным в том, что советский опыт ни в коем случае не может выступать как эталон. (См. также Надежда.)
рактной противоположностью повторения, а зачастую и просто оборотной стороной механического однообразия; оно одновременно приписывается каждому моменту жизни без исключения и вследствие этого утрачивает свою ценность". Концептуальным продолжением идеи о необходимости кардинального переосмысления содержания термина "новое", а также несущей категориальной конструкцией философской системы Б. выступило понятие "надежда". С точки зрения Б., "думать о лучшем - есть первоначально сугубо внутренний процесс "Я". Это свидетельствует о том, сколько молодости живет в человеке, сколько в нем скрыто надежд, ожиданий, которые не хотят погрузиться в сон, хотя их так часто хоронили. Даже у самых отчаявшихся они устремлены не совсем в ничто. Даже самоубийца бежит в отрицание [жизни] как в лоно: он ждет покоя. Даже разбитая надежда продолжает мучительно обманывать - призрак, потерявший дорогу обратно на кладбище, хранящий верность развенчанным образам. Надежда не проходит сама по себе, а лишь уступает место своим собственным новым образам. То, что в мечтах можно парить, что возможны сны наяву, зачастую не имеющие ничего общего с действительностью, - все это значительно расширяет пространство пока еще открытой и непознанной жизни в человеке". С точки зрения Б., "сознательный человек - животное, насытить которое труднее всего. Если у него отсутствует необходимое к жизни, то эту нехватку он осуществляет как никакое другое существо. Если он имеет необходимое, то вместе с удовлетворением появляются новые вожделения, которые мучают ничуть не меньше...". В исконном космическом (присущем и до- и сверхчеловеческим мирам) импульсе "голода", осуществляющемся в мире человека как "надежда", реализуется, согласно Б., возможное будущее, "Еще-Не-Бытие". Онтологический статус "Еще-Не-Бытия" задан, по Б., тем, что стремление конструировать потенциально возможное, "еще незавершенное" - необходимое основание для освободительного преодоления людьми недостаточной адекватности земного бытия. Согласно Б., Настоящее постижимо посредством "гештальта неконструируемого вопроса": "Для Чего?" или: "Кто мы? Откуда мы пришли? Куда мы идем? Что ожидаем мы? Что ожидает нас?". Человек обречен на состояние неизбывной надежды: прошлое постижимо лишь по истечении определенного времени, а подлинное настоящее в данный момент всегда отсутствует. Иными словами, у Б. действительность всегда выступает "процессуальной действительностью". По схеме Б., "человек придумывает желания. Он способен на это и находит для этого массу материала в себе самом, хотя и не всегда наилучшего, прочного. Такое смятение и брожение сверх сформировавшегося сознания представляет собой первый коррелят фантазии, заключенный вначале только внутри нее самой". Далее, по мысли Б., правомерно предположить следующее: "Действительное - это процесс. Он представляет собой широко разветвленное опосредование между настоящим, неокончательным прошлым и, самое главное, возможным будущим... Следует, при этом, проводить различие между просто познавательно или объективно возможным и реально возможным как единственным, к чему могут привести существующие обстоятельства. Объективно возможным является все то, наступление чего научно ожидаемо или, по крайней мере, не исключено на основании простого частичного познания его наличных условий. Реально возможным, напротив, является все то, чьи черты еще не полностью собраны в сфере самого объекта, будь то по причине их незрелости либо потому, что новые условия, хотя и опосредованные уже существующими, подготавливают появление новой действительности. Подвижное, меняющееся и изменчивое бытие, представляющее диалектико-материалистическим, обладает этим незавершенным возможным становлением, еще-не-окончательностью как в своем основании, так и по своему горизонту. Здесь мы, следовательно, можем сказать: второй, конкретный коррелят придает утопической фантазии реально возможную, диалектико-материалистически обусловленную новизну, этот коррелят находится вне смятения и брожения во внутреннем слое сознания". Преодолевая разделение субъекта и объекта ("отчуждение"), которое, согласно Б., неизначально, люди своей активностью призваны воссоединить этот разрыв, тем самым создавая реальность ("Все", "совершенство", "предельное блаженство", Царство Свободы, коммунизм), адекватную подлинной себе самой. Экспликация тезиса об обретении (творении) реальности, соразмерной подлинно человеческому в человеке, осуществляется Б. так: "Ясно, что ограничение фактическим даже внутри значительно измененной сегодняшней действительности было мало реалистичным; что сама реальность является неокончательной; что на ее границе расположено то, что наступает и вырывается за ее пределы. Человек нашего времени хорошо ощущает пограничность своего существования за пределами контекста ожиданий, подавленных уже ставшей действительностью. Он больше не видит вокруг себя якобы завершенные факты и вовсе не считает их единственной реальностью; в этой реальности пугающе взошло возможное фашистское "ничто", а еще раньше - понимаемый как окончательно завершенный и достижимый в срок "социализм". Возникло понятие, иное, чем узкое и застывшее понятие реальности, сложившееся во второй половине XIX века... Конкретная фантазия и сила образов, переданных посредством ее предвосхищений, в процессе действительного сами находятся в состоянии брожения и формируются в конкретных мечтах, устремленных в будущее; элементы предвосхищения представляют собой составную часть самой действительности". Пафос этого истинно философского пути человеческого самообретения, его начало и конец у Б. - формула "Я есмь": "У самого себя. В Мире как Родине. Здесь и Теперь". Альтернативной возможностью является "Ничто" - конец мирового процесса. Надежда, как и страх - аффекты ожидания, первая также включает в себя и "знание о будущем". Анализируя "формы воплощения" надежды, Б. различал "дневные мечты" (грезы, иллюзии, плоды воображения) и "ночные грезы" (схожие со "сновидениями", толкуемые Фрейдом). (Как отмечал Б., "существуют все же и самые глупые мечты - как пена; сны наяву содержат, однако, и такую пену, из которой иногда может родиться Венера".) Особо продуктивным было вычленение Б. "малых дневных мечтаний" в контексте того, что Бессознательное - это не только "Уже-Не-Осознанное" (по Фрейду), но также и "Еще-Не-Осознанное", сопротивление которому отнюдь не невротично, а продуцируется самим предметом постижения. С точки зрения Б., для воплощения лучшего в человеке для истории необходимы индивиды, способные активно действовать в пространстве становящегося. По Б., лишь часть людей живет и действует в "Теперь", остальные же (в Германии в середине 1930-х - крестьянство, разоряющиеся государственные служащие и т.п.) лишь внешне в нем присутствуют, исконно принадлежа своим образом действий временному пласту "Раньше" и идеалам "готического" образа жизни, "нордической чести" и т.д. Данная "теория неодновременности", эксплицировавшая процессы самоидентификации этносоциальных групп, объясняла механизмы глухого неприятия немцами Веймарской республики дня сегодняшнего, ту "застывшую ярость", которая и привела фашистов к власти. По мнению Б., "субъективный фактор есть потенция, не замкнутая эволюционным процессом, объективный фактор есть также незамкнутая потенциальность мировых мутаций в рамках его законов, которые в новых условиях меняются, но не перестают быть законами". Человек становится соразмерен масштабам того, что должно стать, лишь конституируясь как адекватная этим процессам тотальность собственных внешних и внутренних условий и их определений. "Только действующий и познающий человек может построить из подвижных конструкций дом и родину, т.е. то, что древние утописты называли "царством человека". Марксизм, согласно Б., - воплощенный "акт надежды", соединяющий конкретную "теорию-практику" с "объективно-реальной возможностью" эволюции мира. Подлинная философия, по мнению Б., таким образом, являет собой "систему теоретического мессианизма" и "руководство" для "пророков" и "провозвестников будущего": "...философия будет обладать совестью завтрашнего дня, партийностью будущего, знанием надежды - или она не будет обладать никаким знанием". Религия у Б. - не только продукт отчуждения и самоотчуждения человека, но и ожидание "нового неба" и "новой земли". "Теократическое" пространство, по Б., элиминирует человека из процесса порыва к новому, "еретическое" же оспаривает существующий порядок вещей, взывая к Новому. "Коммунистическая космология" Б. постулирует достижимость, реальность воплощения Бога в грядущем мире - мире, где мышление тождественно бытию, где, тем самым, преодолевается ограниченность природы человека и он становится бессмертным. Известная "дуга Б." ("мир - утопия") постулировала главную идею его философского учения: непрерывную устремленность человека к обретению возможной Родины в контексте процессуальной трансформации окружающего мира. Программным средством такого движения Б. полагал "воинствующий оптимизм" - активное отношение к нерешенному, но решаемому посредством труда и конкретных действий будущему (ср. у Маркса: с помощью воинствующего оптимизма нельзя осуществить абстрактные идеалы, но зато можно освободить задавленные элементы нового, более человечного общества, то есть конкретный идеал). По мысли Б., "для воинствующего оптимизма не существует иного места, кроме того, которое открывает категория "фронт" или "передовая линия истории" - "мало еще осмысленный передний край бытия подвижной, утопически открытой материи". Несмотря на то, что Б. нередко именовали "философом Октябрьской революции" (Б. воспринял как "скандал" успешный социалистический переворот в России, а не в Германии), он уже в 1918 обозначил Ленина как "красного царя" и "Чингис-хана". По Б., "революция по Ленину" неизбежно вернет Россию к ее самодержавному прошлому. Б. на протяжении всей своей жизни отстаивал идею о множественности потенциально возможных моделей социализма, будучи убежденным в том, что советский опыт ни в коем случае не может выступать как эталон. (См. также Надежда.)
Источник: История Философии: Энциклопедия
