БЛАГОРАЗУМИЕ
БЛАГОРАЗУМИЕ
состояние духа, когда человек добивается внутренней гармонии, направляя «здравый ум» на упорядочивание своих поступков и душевных переживаний. Платон рассматривал благоразумие как одну из четырех основных добродетелей.
Источник: Евразийская мудрость от а до Я
БЛАГОРАЗУМИЕ
такое состояние духа, когда мы "в здравом уме" и можем подавить наплыв душевных чувств ради внутренней гармонии; у Платона благоразумие - одна из четырех осн. добродетелей (см. Кардинальные добродетели). См. также Аффект.
Источник: Философский энциклопедический словарь
Благоразумие
принцип действия, ориентирующий человека на достижение максимального блага. Отделив Б. от морали, И. Кант показал, что Б. направлено на естественную цель – счастье, и благоразумный поступок является лишь средством для нее. Понятие Б. привлекает особое внимание при поиске ответов на моральные дилеммы современной биомедицины, определение ее статуса и принципов.
БЛАГОРАЗУМИЕ
(Besonnenheit) — такое состояние духа, когда мы «в здравом уме» и можем подавить наплыв душевных чувств ради внутренней гармонии; у Платона благоразумие — одна из четырех основных добродетелей; см. также Аффект.
О. Kunsemüller. Herkunft der platón. Kardinaltugenden (Diss.). München, 1935; T. G. Tuckey. Plato’s Charmides, Cambridge, 1951; H. North. Sophrosyne, Selfknowledge and Self-Restraint in Greek Literature, Ithaca N. Y, 1966; B. Witte. Die Wiss. vom Guten u. Bösen. Interpretationen zu Platons Charmides, 1970.
О. Kunsemüller. Herkunft der platón. Kardinaltugenden (Diss.). München, 1935; T. G. Tuckey. Plato’s Charmides, Cambridge, 1951; H. North. Sophrosyne, Selfknowledge and Self-Restraint in Greek Literature, Ithaca N. Y, 1966; B. Witte. Die Wiss. vom Guten u. Bösen. Interpretationen zu Platons Charmides, 1970.
Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961
Благоразумие
Не стоит сводить благоразумие к простому стремлению избежать опасности, a fortiori (тем более – лат.) – к некой рассудочной и расчетливой трусости. Также не следует, вопреки Канту, путать благоразумие с простым житейским эгоизмом. Философский смысл термина «благоразумие» – отражает одну из четырех главных добродетелей античности и средневековья, без которой три остальные (храбрость, умеренность, справедливость) слепы и неопределенны. Благоразумие это искусство выбора наилучших средств, ведущих к осуществлению заведомо благой цели. Чтобы поступать по справедливости, мало желать быть справедливым; чтобы поступать добродетельно, мало быть храбрым, умеренным и справедливым (ибо можно ошибиться в выборе средств). Возьмем, к примеру, политику. Большинство правителей желают добра нам и нашей стране. Но как осуществить это желание? Вот где корень множества оппозиций, как на уровне правительства, так и на уровне рядовых граждан. Другой пример – родители. Почти все они желают своим детям добра. Увы, этого желания слишком мало, чтобы быть действительно хорошими родителями! Нужно еще знать, как воспитать детей, как сделать их жизнь хорошей или помочь им сделать свою жизнь хорошей. О том, что все этого хотят, не стоит и говорить! Но вот каким путем этого добиться? По‑настоящему серьезный вопрос заключается, таким образом, не в цели, а в средствах. Что нужно делать и как именно? Любящие родители ищут ответа на него, но одна любовь дать его не в состоянии. Способность любить еще не освобождает нас от необходимости быть умными. Вот почему благоразумие необходимо. Аристотель говорил, что это добродетель ума или искусство жить и действовать как можно более умно.
К этому толкованию близко подходит и широко распространенное понимание благоразумия. Глупость почти всегда опасна, и это очень хорошо известно политикам и военным. Все они стремятся к победе, но это стремление не может заменить собой стратегию и тактику. То же самое относится к промышленникам и торговцам. Все они стремятся к прибыли, но помимо этого стремления необходимо еще знать, как ее получить. С врачами дело обстоит точно так же. Все они хотят, чтобы их больные выздоравливали, но этого желания недостаточно, чтобы исцелять людей. Благоразумие определяет не цели, как подметил Аристотель, но средства. Иными словами, оно не выбирает цель, оно указывает путь, каким следует идти к цели, если наука и техника бессильны помочь. Благоразумие – это что‑то вроде практической мудрости (phronesis), без которой невозможна подлинная мудрость (sophia). «Благоразумие, – подчеркивает Эпикур, – дороже даже философии. От благоразумия произошли все остальные добродетели» (Письмо к Менекею), да и сама философия. Но откуда берется само благоразумие? Из разума (осуществляющего выбор средств), при условии, что он поставлен на службу желанию (осуществляющему выбор цели). Благоразумие не царствует (оно имеет смысл, только будучи поставленным на службу чему‑то), но правит именно оно. Оно не заменяет собой ни одной другой добродетели, но руководит всеми, диктуя выбор средств (см. Фома Аквинский, «Сумма теологии», вопрос 57, § 5 и вопрос 61, § 2). И пусть это не самая высокая добродетель, она – наряду с храбростью – одна из самых необходимых.
Источник: Философский словарь.
БЛАГОРАЗУМИЕ
качество характера, принцип действия, ориентирующие человека (группу) на достижение максимального собственного блага (счастья).
Аристотель проанализировал специфически этическое значение благоразумия ( в лат. переводе— prudentia). В русских изданиях термин Аристотеля переводят как рассудительность, а словом «благоразумие» передают термин Однако в последующей истории философии проблемы, стоящие за этими терминами, стали обозначать соответственно понятиями благоразумия и умеренности. Аристотель определяет благоразумие (рассудительность) как истинный, причастный суждению склад души, предполагающий совершение поступков, касающихся человеческих благ. Главное дело благоразумного (рассудительного) .состоит в принятии правильных решений относительно блага и пользы для себя в целом—для хорошей жизни. Положительную нравственную ценность благоразумия в трактовке Аристотеля определяет его обусловленность умеренностью — нравственной добродетелью, благодаря которой человек сознает, в чем заключается его благо. С помощью благоразумия человек способен выбрать правильные средства для этой цели в конкретной ситуации и осуществить его в поступке. Благоразумие как особое знание или как часть души, причастная суждению, отличается от нравственной добродетели, хотя одно без другого не существует. Оно также отличается от мудрости как научного знания и постижения с помощью разума наиболее ценных по своей природе вещей: благоразумие связано с человеческим благом, нацелено на принятие правильных для его осуществления решений. Аристотель подчеркивает, что быть благоразумным означает не просто знать, но быть способным совершать в соответствии со знанием поступки, и приводит в пример Фалеса и Анаксагора, которых называют не благоразумными, а мудрыми, так как они занимались божественными, но бесполезными для достижения человеческих благ предметами. По поводу этих предметов невозможно принимать решения, поскольку они неизменны. Если мудрость имеет дело с предельно общими, не допускающими обоснования определениями, то благоразумие предполагает в большей степени знание частного, поскольку имеет дело с принятием решений и совершением поступков в конкретных (частных) обстоятельствах. Благоразумный как способный к принятию решений умеет добиться высшего из осуществимых в конкретном поступке благ. Если мудрость обретают посредством ума, то рассудительность—посредством опыта и особого чувства, сходного с убежденностью. Аристотель считал, что мудрость и благоразумие связаны в том смысле, что последнее, хотя и не пользуется мудростью, следит за тем, чтобы она развивалась. Своеобразие благоразумия государственных мужей в трактовке Аристотеля заключается в направленности их решений и поступков на благо государства. Это благоразумие Аристотель подразделяет на государственное (в свою очередь выделяя в нем благоразумие в принятии решений и в судопроизводстве), хозяйственное и законодательное. Значимость благоразумия в государственных делах, по Аристотелю, состоит в том, что собственное благо граждан невозможно вне зависимости от хозяйства и устройства государства. Фома Аквинский развивал концепцию благоразумия (prudentia) как одной из кардинальных добродетелей (наряду с умеренностью, мужеством и справедливостью) и определял его как правильное рассуждение в приложении к действию, или как мудрость в человеческих делах. Благоразумие проявляется в выборе конкретных поступков как средств для приближения к конечной цели блаженства, выражающего благость божественного миропорядка. Высшая трансцендентная цель в концепции Фомы определяет положительную нравственную ценность благоразумия. Он отличает подлинное благоразумие от ложного, которое заключается в выборе адекватных средств для имморальной цели, и от несовершенного, которому по той или иной причине не хватает полноты. Фома подчеркивает, что подлинное благоразумие состоит в устойчивой привычке поступать согласно добродетели и предполагает совершение правильных поступков на правильных основаниях в правильное время. Для этого необходимы разумность, способность разбираться в конкретной ситуации, память, умение принимать советы, опыт, способность предвидеть последствия своих поступков.
В Новое время в философии и обыденном сознании содержание понятия благоразумия постепенно перемещается во внеморальный контекст. Обусловленность высшей (трансцендентной) целью все реже рассматривается в качестве необходимого условия личного (группового) блага. Значение благоразумия нередко трактуется двояко. Его связывают с умением, используя собственный опыт и опыт других людей, осуществлять личный или групповой интерес и тем самым добиваться длительной выгоды, благополучия, а также продолжают считать добродетелью. А. Смит различает благоразумие, ориентированное на сохранение здоровья, благосостояния, доброго имени, личного спокойствия, и благоразумие, которое предполагает «более широкую цель» и сочетается с доблестью, с любовью к человечеству, справедливостью, геройством. Благоразумие в первом значении характеризует человека скорее осмотрительного, нежели предприимчивого, крайне бережливого, ответственного лишь за то, что определено обязанностями его положения, неизменно воздержанного, неутомимо трудолюбивого, искреннего и способного к дружбе, основанной «на благоразумном уважении скромных добродетелей». Благоразумие во втором значении присуще великому полководцу или общественному деятелю, а в прошлом было отличительной чертой мудреца, академиков и перипатетиков. Оно основано на совершенстве нравственных и рассудочных качеств, «соединении превосходной головы с превосходным сердцем». Если благоразумие в первом значении может «снискать лишь холодное уважение», то второе вызывает восхищение и любовь. Наконец, И. Кант на концептуальном уровне отделил благоразумие от морали. Он показал, что нравственный закон не определяется никакой внешней по отношению к нему целью, он безусловен, всеобщ и необходим. Благоразумие же направлено на естественную цель—счастье, и благоразумный поступок является лишь средством для нее. В силу неопределенности содержания счастья, которое является идеалом не разума, а воображения, выявить разумные принципы достижения этой цели невозможно. Чтобы приблизиться к ней, следует действовать по эмпирическим советам (необходимость бережливости, вежливости, сдержанности, диеты и т. п.), поскольку опыт учит, что они, как правило, способствуют достижению блага.
После Канта вновь предпринимались и предпринимаются попытки вписать благоразумие в моральный контекст. Это связано, с одной стороны, с попыткой выявить пруденциальные основания морали, с другой — с интересом к этике добродетелей, в которой понятие «благоразумие» было одним из центральных.
Лит.: Аристотель. Никомахова этика, кн. VI.—Соч. в 4т., т. 4. M.. 1984; Кант If. Основы метафизики нравственности.—Соч. в 6т., т. 4(1). M., 1965; Смит А. Теория нравственных чувств. М., 1997; Nelson D. M. Prudence.— Encyclopedia of Ethics in 2 v., v.2.Chi.-L.,1992.
О. В. Артемьева
Аристотель проанализировал специфически этическое значение благоразумия ( в лат. переводе— prudentia). В русских изданиях термин Аристотеля переводят как рассудительность, а словом «благоразумие» передают термин Однако в последующей истории философии проблемы, стоящие за этими терминами, стали обозначать соответственно понятиями благоразумия и умеренности. Аристотель определяет благоразумие (рассудительность) как истинный, причастный суждению склад души, предполагающий совершение поступков, касающихся человеческих благ. Главное дело благоразумного (рассудительного) .состоит в принятии правильных решений относительно блага и пользы для себя в целом—для хорошей жизни. Положительную нравственную ценность благоразумия в трактовке Аристотеля определяет его обусловленность умеренностью — нравственной добродетелью, благодаря которой человек сознает, в чем заключается его благо. С помощью благоразумия человек способен выбрать правильные средства для этой цели в конкретной ситуации и осуществить его в поступке. Благоразумие как особое знание или как часть души, причастная суждению, отличается от нравственной добродетели, хотя одно без другого не существует. Оно также отличается от мудрости как научного знания и постижения с помощью разума наиболее ценных по своей природе вещей: благоразумие связано с человеческим благом, нацелено на принятие правильных для его осуществления решений. Аристотель подчеркивает, что быть благоразумным означает не просто знать, но быть способным совершать в соответствии со знанием поступки, и приводит в пример Фалеса и Анаксагора, которых называют не благоразумными, а мудрыми, так как они занимались божественными, но бесполезными для достижения человеческих благ предметами. По поводу этих предметов невозможно принимать решения, поскольку они неизменны. Если мудрость имеет дело с предельно общими, не допускающими обоснования определениями, то благоразумие предполагает в большей степени знание частного, поскольку имеет дело с принятием решений и совершением поступков в конкретных (частных) обстоятельствах. Благоразумный как способный к принятию решений умеет добиться высшего из осуществимых в конкретном поступке благ. Если мудрость обретают посредством ума, то рассудительность—посредством опыта и особого чувства, сходного с убежденностью. Аристотель считал, что мудрость и благоразумие связаны в том смысле, что последнее, хотя и не пользуется мудростью, следит за тем, чтобы она развивалась. Своеобразие благоразумия государственных мужей в трактовке Аристотеля заключается в направленности их решений и поступков на благо государства. Это благоразумие Аристотель подразделяет на государственное (в свою очередь выделяя в нем благоразумие в принятии решений и в судопроизводстве), хозяйственное и законодательное. Значимость благоразумия в государственных делах, по Аристотелю, состоит в том, что собственное благо граждан невозможно вне зависимости от хозяйства и устройства государства. Фома Аквинский развивал концепцию благоразумия (prudentia) как одной из кардинальных добродетелей (наряду с умеренностью, мужеством и справедливостью) и определял его как правильное рассуждение в приложении к действию, или как мудрость в человеческих делах. Благоразумие проявляется в выборе конкретных поступков как средств для приближения к конечной цели блаженства, выражающего благость божественного миропорядка. Высшая трансцендентная цель в концепции Фомы определяет положительную нравственную ценность благоразумия. Он отличает подлинное благоразумие от ложного, которое заключается в выборе адекватных средств для имморальной цели, и от несовершенного, которому по той или иной причине не хватает полноты. Фома подчеркивает, что подлинное благоразумие состоит в устойчивой привычке поступать согласно добродетели и предполагает совершение правильных поступков на правильных основаниях в правильное время. Для этого необходимы разумность, способность разбираться в конкретной ситуации, память, умение принимать советы, опыт, способность предвидеть последствия своих поступков.
В Новое время в философии и обыденном сознании содержание понятия благоразумия постепенно перемещается во внеморальный контекст. Обусловленность высшей (трансцендентной) целью все реже рассматривается в качестве необходимого условия личного (группового) блага. Значение благоразумия нередко трактуется двояко. Его связывают с умением, используя собственный опыт и опыт других людей, осуществлять личный или групповой интерес и тем самым добиваться длительной выгоды, благополучия, а также продолжают считать добродетелью. А. Смит различает благоразумие, ориентированное на сохранение здоровья, благосостояния, доброго имени, личного спокойствия, и благоразумие, которое предполагает «более широкую цель» и сочетается с доблестью, с любовью к человечеству, справедливостью, геройством. Благоразумие в первом значении характеризует человека скорее осмотрительного, нежели предприимчивого, крайне бережливого, ответственного лишь за то, что определено обязанностями его положения, неизменно воздержанного, неутомимо трудолюбивого, искреннего и способного к дружбе, основанной «на благоразумном уважении скромных добродетелей». Благоразумие во втором значении присуще великому полководцу или общественному деятелю, а в прошлом было отличительной чертой мудреца, академиков и перипатетиков. Оно основано на совершенстве нравственных и рассудочных качеств, «соединении превосходной головы с превосходным сердцем». Если благоразумие в первом значении может «снискать лишь холодное уважение», то второе вызывает восхищение и любовь. Наконец, И. Кант на концептуальном уровне отделил благоразумие от морали. Он показал, что нравственный закон не определяется никакой внешней по отношению к нему целью, он безусловен, всеобщ и необходим. Благоразумие же направлено на естественную цель—счастье, и благоразумный поступок является лишь средством для нее. В силу неопределенности содержания счастья, которое является идеалом не разума, а воображения, выявить разумные принципы достижения этой цели невозможно. Чтобы приблизиться к ней, следует действовать по эмпирическим советам (необходимость бережливости, вежливости, сдержанности, диеты и т. п.), поскольку опыт учит, что они, как правило, способствуют достижению блага.
После Канта вновь предпринимались и предпринимаются попытки вписать благоразумие в моральный контекст. Это связано, с одной стороны, с попыткой выявить пруденциальные основания морали, с другой — с интересом к этике добродетелей, в которой понятие «благоразумие» было одним из центральных.
Лит.: Аристотель. Никомахова этика, кн. VI.—Соч. в 4т., т. 4. M.. 1984; Кант If. Основы метафизики нравственности.—Соч. в 6т., т. 4(1). M., 1965; Смит А. Теория нравственных чувств. М., 1997; Nelson D. M. Prudence.— Encyclopedia of Ethics in 2 v., v.2.Chi.-L.,1992.
О. В. Артемьева
Источник: Новая философская энциклопедия
