АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЭТИКА

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЭТИКА — общее наименование ряда современных этических теорий и направлений, использующих методы и подходы аналитической философии. Единственным объединяющим признаком этих теорий является аналитический стиль мышления, т.е. отказ от метафорически-суггестивных построений, стремление к логической прозрачности рассуждений, тщательное определение ключевых понятий и т.п. Термин А. э. часто употребляется в контексте сопоставления «островного» и «континентального» типов философствования, с тем чтобы подчеркнуть отличие (по указанному признаку) этической мысли, идущей в русле британской философско-аналитической традиции, от экзистенциалистских, феноменологических и других этических концепций, развиваемых преимущественно в Германии, Ф р а н ц и и и в других странах континентальной Европы.         В более узком, специальном, смысле А. э. — это особая методологическая дисциплина, видящая свою задачу в прояснении семантической, логической и эпистемологической структуры морального дискурса. Понятая так А. э. имеет и другое, более употребительное название — метаэтика. Первой собственно метаэтической работой принято считать «Принципы этики» Дж.Э. Мура (G.E. Moore. Principia Ethica. 1903), хотя сам термин «метаэтика» утвердился позднее, когда этика, подобно многим другим дисциплинам, попала в сферу интересов неопозитивистской «философии логического анализа». Одной из задач метаэтики должно было стать построение формализованной, аксиоматизированной модели своей предметной теории, т.е. этики. Однако первые же попытки, сделанные в этом направлении, показали, что этика не укладывается в общие науковедческие схемы, причем не столько в силу неопределенности ее понятий, от которой логический анализ, по замыслу, как раз и должен был избавить ее, сколько вследствие неустранимой, органичной ценностной направленности, нормативности ее основных положений, что резко диссонировало с привычным образом науки как системы «фактологического», верифицируемого знания. В результате этого в метаэтике 30—50-х гг. 20 в. возобладал радикальный критицизм по отношению к этике, она была лишена статуса теоретической дисциплины; применение к ней термина «нормативная этика» призвано было подчеркнуть ее отличие от научной теории. Главное место в метаэтике в указанный период занимала не позитивная разработка методологических оснований этики, а критический анализ реально применяемых в ней способов рассуждения и доказательства. Этот анализ позволил выявить ряд существенных логических ошибок в традиционных этических построениях. Однако подобная направленность исследований встречала сопротивление в самой метаэтике, многие представители которой полагали, что эта дисциплина не должна сводиться к «формальному» анализу языка морали, к прояснению ее понятий, к фиксации логических изъянов и дискредитации существующих этических концепций; главная ее задача — помочь этике в решении ее «содержательных», ценностных проблем. Иными словами, метаэтике следует отказаться от прежней своей ценностной нейтральности и принять непосредственное участие в защите (или опровержении) тех или иных нормативных концепций. Эта программа, кажущаяся весьма убедительной для гуманитарного сознания, постепенно приобретала все новых сторонников и к настоящему времени стала господствующей в англо-американской моральной философии. При этом те методологические проблемы, которые были поставлены ранее, остались не решенными и не снятыми — они лишь ушли в тень. Предпринятые за последние десятилетия многочисленные попытки устранить дихотомию «фактов» и «ценностей», доказать правомерность логического перехода от когнитивных суждений к нормативным не привели к сколько-нибудь заметным позитивным результатам, и исследователи постепенно теряли интерес к этой проблеме, молчаливо игнорируя критические доводы своих предшественников и фактически согласившись с неизбежностью и допустимостью логических ошибок в нормативной этике. Большинство тех, кто работает сейчас в метаэтике, одновременно считают себя и нормативными этиками. От представителей моралистической традиции их отличает лишь большая аналитичность, терминологический педантизм, уклонение от прямолинейных ценностных деклараций; моральные выводы в их трудах либо прячутся в теоретическом контексте, либо формулируются в виде всеобщих принципов, универсальных императивов нравственности (Р. Хэйр, Дж. Ролз (Джон), РБ. Бранд, А. Гевирт и др.).         В современных метаэтических исследованиях логический анализ языка морали дополняется (и частично вытесняется) другими подходами, заимствованными из тех философских и частных дисциплин, для которых мораль является одним из объектов исследования. Так, при выяснении специфики моральных оценок и предписаний предпринимаются экскурсы в общую теорию ценностей (см. Аксиология); для изучения структур и механизмов морального сознания привлекаются методы и концепции, выработанные в общей и социальной психологии, социологии, биологии. Чисто метаэтические (в изначальном смысле слова) работы ныне являют собою, скорее, исключение, чем правило. Прежний антиметафизический пуризм уступает место терпимому отношению к методологическому разнообразию, использованию эпистемологических и онтологических концепций классической философии. Метаэтика постоянно расширяет свое предметное поле, трансформируясь в некую комплексную дисциплину, исследующую ценностные, познавательные, логические, языковые, психологические и, в некоторой степени, социальные измерения морали как духовного феномена. Впрочем, этот процесс пока еще не привел к конституированию такого рода дисциплины, узаконенной научным сообществом.         Л.В. Максимов         Лит.: Максимов Л.В. Очерк современной метаэтики // Вопросы философии. 1998. № 10; Мур Дж.Э. Природа моральной философии. М., 1999; Hare R.M. Sorting out Ethics. Oxford: Clarendon Press, 1997. Sayre-McCord G. The Metaethical Problem // Ethics. 1997. V. 108. № 1. P. 55—83.