Американский неореализм

В 1910 г. группа американских философов выступила с манифестом "Программа и первая платформа шести реалистов"´. В группу входили Э. Холт, У. Марвин, У. Монтегю, Р.Б. Перри, У. Питкин, Э. Сполдинг. В 1912 г. авторы манифеста опубликовали книгу "Новый реализм. Совместные исследования в философии"2. Наибольшей известностью из них к тому времени пользовался гарвардский философ Ралф Бартон Перри (1876—1957), один из учеников прагматиста У. Джеймса. Последний в знаменитой статье "Существует ли сознание?" подчеркнул близость своего "радикального эмпиризма" и позиции Перри:
"...Р. Б. Перри изложил свой взгляд на познание, в котором ближе всех других известных мне авторов подходит к моему пониманию... опыт целиком представляет собою процесс, в котором первоначально объективное постоянно становится субъективным, становится нашим пониманием объекта". Не только Перри, но и другие неореалисты подчеркивали стимулирующее воздействие на них идей Джеймса, прежде всего его обоснования онтологического плюрализма и теории внешних отношений, а также учения о "потоке сознания".
Правда, в дальнейшем пути шести авторов манифеста разошлись, причем некоторые из них даже отдалились от философии. Да и изначально взгляды этих философов по конкретным вопросам не были абсолютно идентичными. При этом, однако, их объединяла уверенность в плодотворности совместных исследований, о чем и говорилось в заявлении, открывающем манифест. Далее в тексте манифеста изложены программы отдельных философов, большей частью сформулированные в тезисной форме. По такой же схеме написана и упомянутая книга, в которой само движение неореализма характеризуется как нечто среднее между тенденцией и школой.
Выступлением американских неореалистов начался период, когда были опубликованы различные программные документы и манифеста философов. Особенно здесь отличились в 20 и 30-е годы представители логического позитивизма. Впрочем, эпоха эта также известна различными манифестами представителей литературно-художественного авангарда. Философов, считавших себя "новыми реалистами", объединяло неприятие идеализма. Эта, казалось бы, очевидная констатация требует, однако, специального разъяснения. Обратим внимание: как в Америке, так и в Великобритании в конце XIX в. немалым влиянием — особенно в академической среде — пользовались объективно-идеалистические учения вроде британского абсолютного идеализма или близкого ему учения гарвардского философа Джосайи Ройса (1855— 1916), который, кстати, был университетским преподавателем Перри и Монтегю. Составными элементами идеалистической метафизики стали: монистическая онтология, разделение всего существующего на сферу видимости и подлинной реальности, тезис о зависимости познаваемого объекта от познающего субъекта, а также теория (логика) внутренних отношений. Смысл последней Сполдинг разъяснял так: «Придерживаться "внутреннего взгляда", по моему мнению, означает считать, что для того, чтобы отношение могло [что-то] соотносить, оно должно либо (1) проникать в свои термины, либо (2) опосредоваться подлежащей (трансцендентной) реальностью». Согласно этой теории, любая вещь или явление реальны только в том случае, если они входят в ту или иную систему отношений, причем отношения носят сущностный характер и изменяют соотносящиеся стороны. При этом считалось, что сами отношения невозможны вне какой-либо тотальности. В конечном итоге они оказывались подчиненными Абсолюту как верховной реальности, возвышающейся над сферой "видимости". В таком контексте истина понималась ими как идеальное выражение всех связей, их согласованность (когерентность).
Вслед за английским философом Д.Э. Муром, который в своей статье "Опровержение идеализма" (1903) классическим выражением сути любого идеализма признал тезис Джорджа Беркли esse est percipi, неореалисты направили свои критические стрелы и в сторону берклеанства. "Интуитивный аргумент" против реализма, считал Монтегю, был сформулирован именно Беркли. В основе его, по мнению Монтегю, лежит смешение тривиального тезиса ("мы только тогда можем знать, что объекты существуют, когда они познаются") с абсурдным ("мы знаем, что объекты могут существовать только тогда, когда они познаются"). Гипотеза, будто нет объекта без субъекта, есть чистейшая тавтология, ибо она утверждает — то, что дается в опыте, дается в опыте ("that everything experienced is experienced"). Позицию идеалистов, делавших объект познания зависимым в своем существовании от процесса познания, Перри и другие неореалисты называли эгоцентрическим предикаментом.
Таким образом, несмотря на известное противостояние абсолютного идеализма (зачастую называемого "британским неогегельянством") и традиции британского идеалистического эмпиризма, к которой принадлежит Беркли, обе эти линии представляли для неореалистов единый объект для критики.
Неореалисты разделяли следующее мнение относительно теории познания, эпистемологии: эпистемология (теория познания) как таковая не является фундаментальной в логическом смысле дисциплиной. Она, подчеркивал Марвин, не может служить обязательной пропедевтикой к онтологии. Более того, логика как таковая предшествует и эпистемологии и онтологии. Кроме того, отмечали американские философы, идеалистическая эпистемология в вопросах понимания сущности знания, сознания и опыта находится в сильной зависимости от дуалистической психологии. Поэтому неверно выводить природу реальности из особенностей познавательного процесса. Познаваемость некоторого объекта отнюдь не означает его обусловленности самим познавательным актом. Познание как таковое принадлежит тому же самому миру, что и его объекты. Оно не есть нечто трансцендентальное или сверхъестественное. Познание как факт не имеет какого-нибудь преимущества перед другими фактами. Это лишь один из видов возможных отношений между "сущностями" в рамках опыта. "Если познание не является универсальным условием бытия, тогда оно само должно происходить внутри бытия, быть в той же плоскости, что II пространство, число или физическая природа. Другими словами, познанию присущ свой генезис и свое окружение". Познавательный процесс — лишь одна из областей исследования человеком реальности. В этом отношении эпистемология не имеет преимущества перед специальными науками, и различие между ними не носит качественного характера.
Что же касается логики, то в ее основе должна лежать теория внешних отношений, противостоящая идеалистической логике внутренних отношений. "Эта точка зрения (внешних отношений. — Авт.) может быть сформулирована следующим образом: в предложении "Термин а находится в отношении R к термину b, a R ни в коей степени не конституирует b, Rb не конституирует и, а R? не конституирует ни а, ни b", — писал Марвин. Каждая сущность (entity), находящаяся в тех или иных внешних отношениях с другими сущностями, может вступать в любые новые отношения, не отрицая при этом сложившихся отношений и оставаясь независимой. Причем сущности (т.е. объекты, факты, понятия и проч.), изучаемые в логике и в конкретных науках, не являются сугубо ментальными. Они могут вступать в отношения или прекращать те или иные когнитивные отношения, но от этого их реальность не меняется. Ошибочно вслед за абсолютными идеалистами утверждать, будто для познания определенных отношений некоторой сущности необходимо знать все ее отношения к другим сущностям. "Одна и та же сущность обладает и имманентностью в силу своей принадлежности к одному определенному классу, и трансцендентностью в силу того факта, что она может также принадлежать бесконечному числу других классов. Иными словами, имманентность и трансцендентность суть совместимые, а не противоречащие предикаты", — подчеркивал Перри7.
По мнению неореалистов, логика внешних отношений делает более вероятным плюралистическое представление о реальности. Мир в целом менее един, нежели его отдельные составляющие части. Грандиозные монистические системы типа платоновской и спинозовской догматичны и противоречат опытным свидетельствам: в их основе все та же логика внутренних отношений и приписывание познанию универсального значения. Неприемлем для авторов манифеста и картезианский субстанциальный дуализм. Имманентность объекта познания означает для неореалистов, что он познается нами непосредственно и его не отделяют от нас никакие ментальные сущности (образы), что предполагается в познавательной схеме репрезентационизма. Скажем, физическая природа непосредственно представлена в сознании. Подобная позиция неореалистов (у которых были предшественники в истории философии, например, шотландский философ XVIII в. Томас Рид) в теории познания получила название презентационизма.
Вместе с тем в плане существования объект трансцендентен субъекту, "познающему сознанию". Объект познания может существовать как до установления познавательного отношения, так и после выхода из него. Да и само различие между субъектом и объектом есть отнюдь не различие в качестве или в субстанции, а лишь различие в функции и занимаемом месте в опыте. Сознание отбирает определенные сущности, но не творит их.
Познавательный процесс ни в чем не указывает на свои пределы: знание увеличивается путем приращения. В то же время, отмечали неореалисты, следует учитывать, что любое наше утверждение, включая и утверждения авторов манифеста, приблизительно и не может претендовать на абсолютную истинность. Поэтому свою позицию они считали антидогматической и самокритичной, что, по их мнению, отличает ее от "феноменализма, субъективного, объективного идеализма и абсолютизма".
Неореалистическая теория "имманентности трансцендентного", влиятельная в англо-американской философии в 10 — 20-е годы, рассматривалась как альтернатива идеализму и соответствующая духу современной науки. Б. Рассел, например, развил на ее основе свою знаменитую теорию "нейтрального монизма". Несмотря на декларируемое ограничение сферы применения эпистемологии, сами неореалисты в основном занимались проблемами познания. Однако непроясненность ряда принципиальных положений (особенно тезиса о непосредственном вхождении объектов в сознание и вопроса о причине заблуждений познания) заставила десять лет спустя другую группу философов-реалистов выступить с новым манифестом, в котором реалистическая философия получила иное направление.