ВУЛЬГАРНЫЙ СОЦИОЛОГИЗМ
Вульгарный социологизм
упрощенное истолкование общественных явлений, извращающее исторический материализм односторонним преувеличением отдельных факторов общественного развития: техники, форм организации производства, экономики, политики, идеологии. В узком смысле слова — упрощенное понимание классовой обусловленности идеологии. В. с. в философии (Богданов, В. Шулятиков), в литературной критике и эстетике (В. Шулятиков, В. Перевераев, В. Фриче) проявлялся в отрицании относительной самостоятельности идеологии и в выведении всех идеологических форм непосредственно из способа производства, в упрощенном понимании связи творчества писателей с классами и классовой борьбой. Разновидностью В. с. в языкознании было учение о языке как классовом и надстроечном явлении (Н. Марр и его последователи). В. И. Ленин характеризовал В. с. как безмерное опошление материализма, как карикатуру на материализм в истории.
Источник: Философский словарь. 1963
ВУЛЬГАРНЫЙ СОЦИОЛОГИЗМ
упрощенный подход к изучению форм общественного сознания (особенно философии и искусства), при к-ром они рассматриваются исключительно как выражение интересов определенного класса, как непосредственное следствие изменений техники или экономики. На самом деле, хотя классовая борьба и экономические условия в конечном счете определяют идейное развитие, взаимосвязь между социально экономической и идеологической областями гораздо сложнее. Если речь идет о философии, то нельзя забывать, что она обладает относительной самостоятельностью по отношению к экономике, т. к. всякий раз исходит из уже имеющегося в данное время мыслительного материала. Экономика не создает философских теорий, а лишь определяет форму их изменения и дальнейшего развития; но даже и это, по словам Энгельса, она производит по большей части косвенным образом, между тем как важнейшее прямое действие на философию оказывают политические, юридические, моральные отражения. В. с. упрощает дело. Напр., в книге «Оправдание капитализма в западноевропейской философии» (1908) В. Шулятиков не только пытался доказать, что каждое философское понятие обозначает общественный класс или группу, но и усматривал источник философских изменений «во внутренней структуре капиталистических предприятий». Отсюда такие утверждения, что «бог Лейбница — собственник образцово поставленного предприятия», что в теории Канта воспроизводится в деталях «картина сложной организации мануфактурных мастерских» и т. п. Читая книгу Шулятикова, Ленин по поводу подобных мест замечал: «Вздор», «Неверно», «Ребячество». В эстетике точка зрения В. с. приводила к явному искажению социального смысла художественного творчества. Так, литературовед Фриче писал, что Данте — поэт дворянства, а Боккаччо — поэт буржуазии, что произведения Шекспира поэтически оформляют умонастроение феодально-аристократического класса, даже передвижники оказывались у него «пионерами буржуазного искусства». Переверзев и др. называли поэтом дворянства Пушкина, мелкобуржуазным писателем — Достоевского и т. д. Сторонники подобных оценок игнорировали тот факт, что в творчестве настоящих художников воплощается эстетический идеал личности, к-рый в известной мере имеет и общечеловеческое значение. Не учитывая этого, нельзя объяснить, почему творения Шекспира или Пушкина доставляют наслаждение людям разных исторических эпох. Представители В. с. выдавали свою методологию за марксистскую. На самом же деле вульгарно-социологический подход искажал диалектико-материалистическую теорию, поэтому он был отвергнут марксистско-ленинской общественной наукой.
Источник: Краткий словарь по философии. 1970
ВУЛЬГАРНЫЙ СОЦИОЛОГИЗМ
вульгарная социология, догматич. упрощение марксистского метода гл. обр. в области истории, художеств, критики, теории иск-ва, лит-ры и др. форм обществ. сознания; более широко - абстрактное понимание марксизма, ведущее к утрате его подлинного богатства и к ложным политич. выводам, «карикатура на марксизм» (см. В. И. Ленин, ПСС, т. 30, с. 77).
Термин «В. с.» употребляется в сов. печати с 30-х гг., но само это явление известно гораздо раньше.Еще при жизни К. Маркса и Ф. Энгельса к рабочему движению примкнуло много полуобразованных представителей бурж. интеллигенции, пытавшихся превратить марксизм в грубую схему, ведущую к оппортунизму или анархич. бунтарству. После Окт. революции 1917 быстрое распространение марксизма вширь и стремление овладеть им частью старой интеллигенции сделали В. с. явлением заметным и представляющим серьезную опасность.
В идейном отношении B.c. был общей питательной средой для разных «левацких» движений, отвергающих наследие старой культуры - от проповеди уничтожения музеев до теории растворения иск-ва в производстве и самой жизни. Так, считалось почти доказанным, что наиболее «созвучны» пролетариату «организованные» направления в живописи, вышедшие из кубизма. Станковую живопись отрицали во имя монументальной. Лит. жанры, унаследованные от старого общества, также были поставлены под сомнение - существовали теории отмирания трагедии и комедии. Более умеренное течение В. с. рассматривало старую культуру как громадное кладбище формальных приемов, к-рыми победивший пролетариат может пользоваться для своих утилитарных целей, соблюдая при этом известную осторожность.
В области рус. истории В. с. часто сводился к выворачиванию наизнанку офиц. схем прежней историографии. С вульгарно-социологич. т. зр. Лжедмитрий и Мазепа были представителями революц. сил своего времени, а прогрессивное значение реформ Петра I ставилось под сомнение. Вообще все, связанное с нац. традицией и старой государственностью, было заранее осуждено «революц.» фразой.
Та же логика действовала и в области истории духовной культуры. Абстрактное понимание марксизма вело к одностороннему и ложному истолкованию положения о зависимости сознания от обществ. бытия и классовых интересов. В. с. видел свою цель в разоблачении писателей и художников прошлого как служителей господствующих классов. С этой т. зр. каждое произведение иск-ва - зашифрованная идеограмма одной из обществ. групп, борющихся между собой за место под солнцем. Так, Пушкина превращали в идеолога оскудевшего барства или обуржуазившихся помещиков, Гоголя - в мелкопоместного дворянина, Л. Н. Толстого - в представителя среднего дворянства, смыкающегося с высшей аристократией, и т. д. Задача пролет. художника также сводилась к особому выражению глубинной «психоидеологии» своего класса.
Наивный фанатизм В. с. был отчасти неизбежным следствием стихийного протеста против всего старого, преувеличением революц. отрицания, присущим всякому глубокому обществ. перевороту. В нем проявился также недостаток марксистски подготовленной интеллигенции, к-рая была бы способна дать науч. объяснение и действительно парт., коммунистич. оценку сложным явлениям мировой культуры. Время наибольшего распространения В. с. было исчерпано в 30-х гг. Громадные социальные и политич. изменения, происшедшие к этому времени в Сов. Союзе, сделали прежнее выражение идей мелкобурж. демократии более невозможным. Историч. опыт свидетельствует о том, что совр. рецидивы В. с. также связаны со всякого рода «левацкими» движениями и теориями, абстрактным пониманием классовой борьбы и революции, отрицанием традиционных форм классической лит-ры и культурного наследия вообще.
Если оставить в стороне классовую фразеологию, то с т. зр. метода в основе В. с. лежат абстрактно взятые идеи пользы, целесообразности. Вся «идеальная» поверхность духовной жизни представляется чистой иллюзией, скрывающей тайные или бессознат. эгоистич. цели. Но осн. принцип В. с. состоит в отрицании объективной и абс. истины. Глубокая марксистская формула «бытие определяет сознание» вопреки ее подлинному
смыслу используется здесь для превращения сознания в лишенный сознательности, стихийный продукт обществ. среды и классовых интересов.
Идея прогрессивного развития не чужда В. с., но в чисто формальном, количеств. смысле, т. е. за пределами таких измерителей, как объективная истина, обществ. справедливость, художеств, совершенство. Все хорошо для своего времени, своего класса. В качестве заменителя объективного критерия ценности В. с. прибегает к абстрактному представлению о борьбе нового и старого (плохо то, что устарело, хорошо то, что ново), а также к типологич. аналогиям и антитезам формально сходных или отталкивающихся друг от друга культур и стилей. Объективный критерий истины заменяется коллективным опытом или классовым сознанием. Само собой разумеется, что, совершая переход от субъекталичности к субъектуклассу, B.c. не делает ни шагу вперед от идеалистич. философии. Если нек-рая доля объективного содержания все же допускалась представителями В. с., то лишь в порядке обычной эклектики, присущей подобным течениям.
Место отражения действительности, более или менее истинного, глубокого, противоречивого, но объективного, для В. с. занимает схема равновесия или нарушения равновесия между историч. субъектом и окружающей средой. Нарушение может проистекать из напора жизненной силы молодого класса, что дает начало революц. романтике, устремленной в будущее, или из ущербности загнивающей социальной группы, откуда - присущие ей настроения утомленной созерцательности и декадентства.
Для В. с. характерно непонимание глубоких противоречий общественного прогресса и неравномерности развития мировой культуры, отсутствие всякого чувства реальности в трактовке таких великих представителей художеств. лит-ры, как Шекспир, Бальзак, Пушкин, чьи исторические позиции не могут быть исчерпаны ни защитой уходящего феодализма, ни апологией новых буржуазных форм общественной жизни.
Материализм Маркса и Энгельса впервые создал науч. почву объективного историч. анализа обществ. сознания. Но это не значит. что всякое сознание является для них слепым продуктом узких классовых интересов. Маркс указывает относительную, но реальную грань между «...идеологическими составными частями господствующего класса...» и «...свободным духовным производством данной общественной формации» (Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., т. 26, ч. 1, с. 280). Последнее всегда бывает связано невидимыми нитями с народом.
Т. о., разница между подлинными мыслителями, учеными, художниками, с одной стороны, и сикофантами паразитических классов - с другой, всегда существует, несмотря на то, что, напр., Пушкин был дворянским поэтом, а Дидро и Гельвеции выражали подъем бурж. демократии. Их деятельность поэтому и относится к бесконечно ценному наследию мировой культуры, что в ней отразилась не борьба за раздел добычи на вершине общественной пирамиды, а коренное противоречие между народной массой, чей интерес в последнем счете совпадает с интересами общества в целом, и паразитической классовой верхушкой, временными хозяевами общества, подчиняющими его известной форме частной собственности и власти.
Для Маркса и Ленина нет классовой борьбы вне перспективы движения к обществу коммунистическому. Этот путь ведет через антагонизм общественных сил к уничтожению классов и подлинному человеческому общежитию. Необходимость его всегда сознавалась или предчувствовалась лучшими представителями мировой культуры в форме общественного идеала, часто противоречивой, иногда парадоксальной, но всегда имеющей свои реальные, исторические корни.
Термин «В. с.» употребляется в сов. печати с 30-х гг., но само это явление известно гораздо раньше.Еще при жизни К. Маркса и Ф. Энгельса к рабочему движению примкнуло много полуобразованных представителей бурж. интеллигенции, пытавшихся превратить марксизм в грубую схему, ведущую к оппортунизму или анархич. бунтарству. После Окт. революции 1917 быстрое распространение марксизма вширь и стремление овладеть им частью старой интеллигенции сделали В. с. явлением заметным и представляющим серьезную опасность.
В идейном отношении B.c. был общей питательной средой для разных «левацких» движений, отвергающих наследие старой культуры - от проповеди уничтожения музеев до теории растворения иск-ва в производстве и самой жизни. Так, считалось почти доказанным, что наиболее «созвучны» пролетариату «организованные» направления в живописи, вышедшие из кубизма. Станковую живопись отрицали во имя монументальной. Лит. жанры, унаследованные от старого общества, также были поставлены под сомнение - существовали теории отмирания трагедии и комедии. Более умеренное течение В. с. рассматривало старую культуру как громадное кладбище формальных приемов, к-рыми победивший пролетариат может пользоваться для своих утилитарных целей, соблюдая при этом известную осторожность.
В области рус. истории В. с. часто сводился к выворачиванию наизнанку офиц. схем прежней историографии. С вульгарно-социологич. т. зр. Лжедмитрий и Мазепа были представителями революц. сил своего времени, а прогрессивное значение реформ Петра I ставилось под сомнение. Вообще все, связанное с нац. традицией и старой государственностью, было заранее осуждено «революц.» фразой.
Та же логика действовала и в области истории духовной культуры. Абстрактное понимание марксизма вело к одностороннему и ложному истолкованию положения о зависимости сознания от обществ. бытия и классовых интересов. В. с. видел свою цель в разоблачении писателей и художников прошлого как служителей господствующих классов. С этой т. зр. каждое произведение иск-ва - зашифрованная идеограмма одной из обществ. групп, борющихся между собой за место под солнцем. Так, Пушкина превращали в идеолога оскудевшего барства или обуржуазившихся помещиков, Гоголя - в мелкопоместного дворянина, Л. Н. Толстого - в представителя среднего дворянства, смыкающегося с высшей аристократией, и т. д. Задача пролет. художника также сводилась к особому выражению глубинной «психоидеологии» своего класса.
Наивный фанатизм В. с. был отчасти неизбежным следствием стихийного протеста против всего старого, преувеличением революц. отрицания, присущим всякому глубокому обществ. перевороту. В нем проявился также недостаток марксистски подготовленной интеллигенции, к-рая была бы способна дать науч. объяснение и действительно парт., коммунистич. оценку сложным явлениям мировой культуры. Время наибольшего распространения В. с. было исчерпано в 30-х гг. Громадные социальные и политич. изменения, происшедшие к этому времени в Сов. Союзе, сделали прежнее выражение идей мелкобурж. демократии более невозможным. Историч. опыт свидетельствует о том, что совр. рецидивы В. с. также связаны со всякого рода «левацкими» движениями и теориями, абстрактным пониманием классовой борьбы и революции, отрицанием традиционных форм классической лит-ры и культурного наследия вообще.
Если оставить в стороне классовую фразеологию, то с т. зр. метода в основе В. с. лежат абстрактно взятые идеи пользы, целесообразности. Вся «идеальная» поверхность духовной жизни представляется чистой иллюзией, скрывающей тайные или бессознат. эгоистич. цели. Но осн. принцип В. с. состоит в отрицании объективной и абс. истины. Глубокая марксистская формула «бытие определяет сознание» вопреки ее подлинному
смыслу используется здесь для превращения сознания в лишенный сознательности, стихийный продукт обществ. среды и классовых интересов.
Идея прогрессивного развития не чужда В. с., но в чисто формальном, количеств. смысле, т. е. за пределами таких измерителей, как объективная истина, обществ. справедливость, художеств, совершенство. Все хорошо для своего времени, своего класса. В качестве заменителя объективного критерия ценности В. с. прибегает к абстрактному представлению о борьбе нового и старого (плохо то, что устарело, хорошо то, что ново), а также к типологич. аналогиям и антитезам формально сходных или отталкивающихся друг от друга культур и стилей. Объективный критерий истины заменяется коллективным опытом или классовым сознанием. Само собой разумеется, что, совершая переход от субъекталичности к субъектуклассу, B.c. не делает ни шагу вперед от идеалистич. философии. Если нек-рая доля объективного содержания все же допускалась представителями В. с., то лишь в порядке обычной эклектики, присущей подобным течениям.
Место отражения действительности, более или менее истинного, глубокого, противоречивого, но объективного, для В. с. занимает схема равновесия или нарушения равновесия между историч. субъектом и окружающей средой. Нарушение может проистекать из напора жизненной силы молодого класса, что дает начало революц. романтике, устремленной в будущее, или из ущербности загнивающей социальной группы, откуда - присущие ей настроения утомленной созерцательности и декадентства.
Для В. с. характерно непонимание глубоких противоречий общественного прогресса и неравномерности развития мировой культуры, отсутствие всякого чувства реальности в трактовке таких великих представителей художеств. лит-ры, как Шекспир, Бальзак, Пушкин, чьи исторические позиции не могут быть исчерпаны ни защитой уходящего феодализма, ни апологией новых буржуазных форм общественной жизни.
Материализм Маркса и Энгельса впервые создал науч. почву объективного историч. анализа обществ. сознания. Но это не значит. что всякое сознание является для них слепым продуктом узких классовых интересов. Маркс указывает относительную, но реальную грань между «...идеологическими составными частями господствующего класса...» и «...свободным духовным производством данной общественной формации» (Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., т. 26, ч. 1, с. 280). Последнее всегда бывает связано невидимыми нитями с народом.
Т. о., разница между подлинными мыслителями, учеными, художниками, с одной стороны, и сикофантами паразитических классов - с другой, всегда существует, несмотря на то, что, напр., Пушкин был дворянским поэтом, а Дидро и Гельвеции выражали подъем бурж. демократии. Их деятельность поэтому и относится к бесконечно ценному наследию мировой культуры, что в ней отразилась не борьба за раздел добычи на вершине общественной пирамиды, а коренное противоречие между народной массой, чей интерес в последнем счете совпадает с интересами общества в целом, и паразитической классовой верхушкой, временными хозяевами общества, подчиняющими его известной форме частной собственности и власти.
Для Маркса и Ленина нет классовой борьбы вне перспективы движения к обществу коммунистическому. Этот путь ведет через антагонизм общественных сил к уничтожению классов и подлинному человеческому общежитию. Необходимость его всегда сознавалась или предчувствовалась лучшими представителями мировой культуры в форме общественного идеала, часто противоречивой, иногда парадоксальной, но всегда имеющей свои реальные, исторические корни.
Источник: Советский философский словарь
ВУЛЬГАРНЫЙ СОЦИОЛОГИЗМ
одностороннее и прямолинейное истолкование положения о классовой обусловленности идеологии, форм общественного сознания, возникающее в результате упрощения и схематизации марксистско-ленинской теории классовой борьбы. В. с. чаще всего выступает в связи с экономическим материализмом, но отличается от него, поскольку для экономич. материализма характерно непосредственное выведение идеологич. явлений из состояния производит. сил или из состояния техники. В. с. нередко представляет собой эклектич. смесь марксистских положений с идеями, совершенно чуждыми марксизму, отражающими влияние бурж. социологии (Ж. Гюйо, И. Тэн). Сторонники В. с. упрощают важнейшие понятия историч. материализма, приходят к отрицанию теории отражения и социальному агностицизму. Крайне отвлеченное представление об историч. процессе в целом характеризует В. с. Вместо конкретно-историч. понятия общественно- экономической формации, В. с. выдвигает понятия "эпохи", "стадии", "типа социальной структуры" и пр. Так, рус. историк Н. Рожков, искусственно расчленив историч. процесс на разрозненные части, пытался изучать их в их "статическом состоянии", в виде изолированных друг от друга "этапов", как смену т.н. "критических" эпох "органическими" и наоборот. О схематизме и произвольности построения Рожкова свидетельствует, напр., утверждение, будто "критическая" эпоха "дворянской революции" имела место в Древнем Египте, в Древней Греции и Древнем Риме. [Н. Рожков, Русская история в сравнительно-историческом освещении (основы социальной динамики), т. 6, М.–П., 1923]. Сообразно вульгарному механич. представлению об общественно-историч. процессе, В. с. упрощает, схематизирует и марксистско-ленинскую теорию классовой борьбы, выдвигая абстрактное представление об обществ. классах, как о чем-то замкнутом, автономном, имеющем неизменные, раз навсегда данные признаки. Вместо того чтобы с позиции теории отражения вывести идеологич. явления из экономич. основания, из условий борьбы всех обществ, классов, сторонники B. c. "сводят" содержание этих явлений только к выражению "классового интереса" и к "психоидеологии" социальных "прослоек". В. с. приходит к субъективизму, к отрицанию объективной истины. Не замечая связи объективной истины с отражением нар. интересов, В. с. игнорирует проблему народности духовной культуры классового общества, закрывая тем самым путь для правильного понимания преемственности в развитии человеч. культуры. Отдельные элементы В. с. проявились еще в 70–80-х гг. у молодых "марксистов" западноевропейского с.-д. движения, к-рым непреодоленное влияние бурж. социологии мешало понять марксизм во всей его цельности и глубине (см. Ф. Энгельс, Письмо к Блоху от 21–22 сент. 1890, в кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Избр. произведения, т. 2, 1955, с. 467–70). Значит, распространение в зап.-европ. с.-д. лит-ре В. с. получил в конце 19 – первой четверти 20 вв., он был выражением опошления марксизма в связи с проникновением бурж. идеологии в рабочее движение, оппортунизмом и падением уровня марксистской теории во 2-м Интернационале. Вульгарно-социологич. извращения марксизма в капиталистич. странах возникают ныне на основе эклектич. сочетания отд. марксистских положений с теориями, заимствованными у школ совр. бурж. социологии: у т.н. "социологии культуры", "социологии права", "социологии познания", "социологии искусства", "эмпирич. социологии" и пр. Порой В. с. выступает как одна из форм ревизии марксизма. В России В. с. появился в нач. 20 в. (А. Богданов, Авторитарное мышление, в сб.: "Из психологии общества", 1906; его же, Эмпириомонизм, кн. 3, 1906) и сохранил известное влияние после Октябрьской революции 1917 вплоть до середины 30-х гг. В области философии типичным примером В. с. является книга В. Шулятикова "Оправдание капитализма в западноевропейской философии. От Декарта до Э. Маха" (1908), подвергнутая острой критике Лениным (см. Соч., 4 изд., т. 38, с. 486–502). Отправляясь от работы А. Богданова "Авторитарное мышление", к-рая, по его мнению, открывает "новую эру в истории философии", Шулятиков утверждает, что "все без остатка философские термины и формулы" служат философам "для обозначения общественных классов, групп, ячеек и их взаимоотношений" (указ. соч. Шулятикова, с. 6). Он считает, что во всякой филос. системе "мы имеем дело с картиной классового строения общества, нарисованной с помощью условных знаков" и воспроизводящей социальное положение определенной обществ. группы (там же). Отсюда следуют категорич. утверждения Шулятикова, что, напр., "мир, в системе Декарта, организован по типу мануфактурного предприятия" (указ. соч., с. 27) или "спинозовское миропонимание – песнь торжествующего капитала... все поглощающего, все централизующего" (указ. соч., с. 42). Такого рода утверждения Ленин охарактеризовал как вздор и ребячество (см. Соч., 4 изд., т. 38, с. 492–93). Точно таким же образом Шулятиков подходит к произведениям искусства и ко всем прочим идеологич. явлениям. Как показал Луначарский, критиковавший Шулятикова в работе "Еще о театре и социализме" (см. кн. "Театр и революция", М., 1924, с. 263–91), последний каждое идеологич. явление рассматривает либо как "заведомую ложь",: либо как "скрытую апологию" узкокорыстного экономич. интереса определенного обществ. класса (указ. соч., с. 265–66). Определителем идеологии в каждую данную эпоху является для него исключительно господствующий класс, все другие обществ. классы игнорируются. Продолжая традиции Плеханова в борьбе с идеалистич. эстетикой и бурж. декадентским искусствознанием в защиту материалистич. тезиса о зависимости сознания от обществ. бытия, искусствоведы и литературоведы, допускавшие вульгарно-социологич. ошибки (Фриче, Переверзев и др.) проявили однобокое, а подчас и субъективистское понимание классовой обусловленности искусства и литературы. По мнению Фриче, напр., "господство в живописи линии или краски" фатально предопределяется "психологией класса" ("Социология искусства", 3 изд., М., 1930, с. 93). Подобные же формулировки (применительно к литературоведению) нашли отражение в работах Переверзева ("Творчество Гоголя", 1914, и др.), И. Нусинова (см. его статьи "Каин", "Литература", "Вековые образы" и др., опубликованные в "Литературной энциклопедии") и др. Недооценка значения ленинского этапа в развитии марксистской философии, рассмотрение проблемы партийности в отрыве от вопроса об объективной истине приводили сторонников В. с. к целому ряду неверных положений. В борьбе против буржуазно-дворянской историографии историк M. H. Покровский допустил ошибку субъективистского характера, определив историч. науку как политику, опрокинутую в прошлое. Эта формулировка Покровского свидетельствовала об отрыве им вопроса о партийности историч. науки от проблемы ее истинности, тогда как в марксизме партийный, классовый подход и объективность рассмотрения совпадают. В 30-х гг. В. с. был подвергнут резкой критике со стороны науч. и лит. общественности. Этой критике предшествовала (в конце 20-х гг.) дискуссия в литературоведении по вопросу о механистич. и вульгарно-социологич. ошибках Переверзева. Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 16 мая 1934 "О преподавании гражданской истории в школах СССР" способствовало широкому критическому обсуждению историч. концепции Покровского. В середине и во 2-й пол. 30-х гг. была проведена дискуссия по вопросу о В. с. в лит-ре и иск-ве. В ходе этих обсуждений были вскрыты и подвергнуты глубокой критике осн. положения В. с. и его теоретич. источники. Лит.: Энгельс Ф., [Письмо] К. Шмидту 5 авг. 1890 г., в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Избр. соч., т. 2, М., 1955; его же, [Письмо] К. Шмидту 27 окт. 1890 г., там же; его же, [Письмо] Ф. Мерингу 14 июля 1893 г., там же; его же, [Письмо] Г. Штаркенбургу 25 янв. 1894 г., там же; Ленин В. И., Предисловие ко второму изданию кн. "Материализм и эмпириокритицизм", Соч., 4 изд., т. 14, с. 9; его же, Аграрный вопрос и современное положение России, там же, т. 19; его же, О пролетарской культуре, там же, т. 31; К изучению истории, М., 1937; Литературные дискуссии (Библиографический выпуск No 1), M., 1931; Шиллер Ф. П., Социологические течения в немецкой литературе, в его кн.: Литературоведение в Германии, [М.], 1934; Верцман И., Марксо-ленинская теория искусства и ее социологическое извращение, "Вестн. Коммунистической акад.", 1934; Розенталь М., Против вульгарной социологии в литературной теории, М., 1936; Лифшиц Mих., Ленин и вопросы литературы, в его кн.: Вопросы философии и искусства, М., 1935; Денисова Л., Энциклопедия вульгарного социологизма, "Литературный критик", 1937, No 5; Фадеев А. [А.], Литература и жизнь, в его кн.: За тридцать лет, М., 1957; Против исторической концепции M. H. Покровского. Сб. статей, ч. 1, М.–Л., 1939; Против антимарксистской концепции M. H. Покровского. Сб. статей, ч. 2, М.–Л., 1940. Ю. Давыдов. Москва.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.