Вещь
Вещь
предмет материальной действительности, обладающий объективным, относительно независимым и устойчивым бытием.
Вещь
1) в широком смысле – любое нечто, самостоятельно существующее в пространстве-времени; 2) предмет, опосредованный человеческим трудом.
Источник: Философия логика и методология науки Толковый словарь понятий. 2010 г.
Вещь
любая часть материального мира, имеющая относительно самостоятельное и устойчивое существование. В. характеризуется целостностью свойств, через посредство к-рых она связана и взаимодействует с др. вещами.
Источник: Философский словарь. 1963
Вещь
философская категория, обозначающая некий элемент бытия, предмет, объект познания или фрагмент объективной реальности, существующий в действительности безотносительно к субъекту и обладающий определенными свойствами.
Источник: Краткий энциклопедический словарь философских терминов
ВЕЩЬ
часть материального мира, имеющая относительно самостоятельное существование. Одна вещь от другой отличается своей качественной определенностью. Важной гносеологической и социально-научной проблемой является проблема тождества и различия вещей между собой, а также отличие понятия “вещь” от понятий “объект” и “предмет” – иногда они употребляются как синонимы.
Источник: Философия: конспект лекций и словарь терминов (элементарный курс)
ВЕЩЬ
отдельное тело или предмет, не имеющий цели в самом себе, а служащий лишь средством для чегото другого, в том числе всякое неразумное существо, так как лишь «разумная природа существует как цель сама по себе» (В. С. Соловьев); носитель (субстрат) присущих ей свойств и отношений; «вещь в себе» – предмет, существующий вне отношений к познающему субъекту, «вещь для нас» – тот же предмет, каким он является в нашем познании.
ВЕЩЬ
отдельный предмет материальной действительности, обладающий относит. независимостью и устойчивостью существования. Определенность В. задается ее структурными, функциональными, качеств. и количеств. характеристиками. Наиболее общим выражением собств. характеристик В. являются ее свойства, а место и роль данной В. в определ. системе выражаются через ее отношения с другими В. Категория В. широко использовалась в философии до 19 в., причем осн. признаком В. считалась ее телесность. В совр. филос.
лит-ре вместо категории В. обычно употребляют категории объекта и предмета. Однако при анализе социаль-ноэкономич. проблем термин «В.» («вещный», «вещность») сохраняет самостоятельное значение для обозначения процесса овеществления, когда отношения между людьми получают превращенную форму и выступают как отношения вещей (напр., в условиях универсального развития товарных отношений в капиталистическом обществе). Понятие В. употребляется также в логике.
лит-ре вместо категории В. обычно употребляют категории объекта и предмета. Однако при анализе социаль-ноэкономич. проблем термин «В.» («вещный», «вещность») сохраняет самостоятельное значение для обозначения процесса овеществления, когда отношения между людьми получают превращенную форму и выступают как отношения вещей (напр., в условиях универсального развития товарных отношений в капиталистическом обществе). Понятие В. употребляется также в логике.
Источник: Советский философский словарь
Вещь
часть материального мира, имеющая сравнительно самостоятельное существование. Одна вещь от другой отличается своей качественной определенностью. Благодаря присущим ей свойствам, вещь взаимодействует с другими вещами [2].
Мы будем пользоваться преимущественно определением:
Вещь - объект (часть) мира, имеющий ценность для человека. Вещи могут быть как материальными, так и нематериальными, например: предмет, явление, информация, свойство, чувство, мысль, образ и т.п. - все то, на что направлено внимание человека. Необходимо понимать значение слова ценность.
При подобном подходе становится ясно, что многих вещей в природе нет, они существуют только "для человека", так как необходимы только ему и для того, чтобы правильно (достаточно для принятия решения или совершения действия) ориентироваться в пространстве и времени. "Наличие" этих вещей обусловлено особенностями его физиологии и психологии. Наиболее известные примеры вещей, которых нет: семь цветов радуги (особенности зрительного анализатора), звуковая гамма (особенности слухового анализатора), идея Бога (особенности психологии обработки и сохранения информации), касты (особенности общественных отношений) и т.д. и т.п. (см. "Вещь для нас").
Мы будем пользоваться преимущественно определением:
Вещь - объект (часть) мира, имеющий ценность для человека. Вещи могут быть как материальными, так и нематериальными, например: предмет, явление, информация, свойство, чувство, мысль, образ и т.п. - все то, на что направлено внимание человека. Необходимо понимать значение слова ценность.
При подобном подходе становится ясно, что многих вещей в природе нет, они существуют только "для человека", так как необходимы только ему и для того, чтобы правильно (достаточно для принятия решения или совершения действия) ориентироваться в пространстве и времени. "Наличие" этих вещей обусловлено особенностями его физиологии и психологии. Наиболее известные примеры вещей, которых нет: семь цветов радуги (особенности зрительного анализатора), звуковая гамма (особенности слухового анализатора), идея Бога (особенности психологии обработки и сохранения информации), касты (особенности общественных отношений) и т.д. и т.п. (см. "Вещь для нас").
Источник: Теоретические аспекты и основы экологической проблемы: толкователь слов и идиоматических выражений
Вещь
В общем и широком смысле под этим словом разумеется все, что имеет действительное и самостоятельное (физически или метафизически) существование. В этом смысле и духовное существо определяется как вещь, именно как В. мыслящая (по Декарту - res cogitans, chose pensante), a также и подлинная сущность всякого бытия, безотносительная к познающему субъекту и к условиям его познания, называется вещью, именно вещью в себе или о себе (Ding an sich, по Канту). В этом своем значении понятие вещи противополагается, с одной стороны, тому, что не имеет действительного бытия, а только мнимое или воображаемое, а с другой стороны - тому, что хотя и существует, но лишь в другом или при другом, как его свойство, атрибут и т. п. В более тесном смысле вещами называются только предметы бездушные и страдательные, в противоположность существам одушевленным и деятельным. Наконец, в третьем, специальном значении понятие вещи противополагается понятию свободного лица, и к вещам причисляются предметы хотя бы и одушевленные, но не имеющие нравственной свободы по существу (каковы животные), или же только лишенные юридической самостоятельности (каковы рабы или невольники); здесь под вещью разумеется все, что может быть чьею-нибудь собственностью. Оставляя в стороне этот последний смысл, как принадлежащий более к области юридической, должно заметить, что философский смысл слова вещь сводится к одному из двух понятий: или к понятию метафизической субстанции, или к понятию физического тела. А так как между этими двумя понятиями есть существенная разница, - ибо физическое тело есть только явление, а не субстанция, - то общий термин вещь, относимый одинаково и к той и к другой категории бытия (и к сущностям, и к явлениям), теряет всякий определенный смысл и совпадает с неопределенным местоимением что-то, что-нибудь (как это особенно ясно выражается в английском и французском языках: something, quelque chose).
Вл. С.
Вл. С.
Источник: Философский словарь Владимира Соловьева
Вещь
в культуре бытие вещи как феномена культуры. В. обладает актуальным бытием (В. существует), где актуальность понимается как в большей или меньшей степени продолжит. временной отрезок, в границах к-рого возникают и реализуются многообразные смысловые связи, обусловленные появлением В. как ранее существовавшего феномена. Актуальное бытие В., в к-ром с достаточной полнотой реализуются ее важнейшие характеристики, становится некоей точкой отсчета, исходным пунктом для изучения В. как феномена культуры. Актуальное бытие В. дополняется потенциальным бытием, наличие к-рого (В. могла бы существовать как именно такая) говорит об имеющихся и скрывающихся в самой В. возможностях, к-рые могут оставаться и невостребованными. Эта потенциальная содержательность обретает исключит. значение в анализе культурологическом, т.к. духовная аура, к-рая возникает вокруг феномена культуры и играет большую роль в его функционировании в этом статусе, создается прежде всего духовным содержанием, даже если оно пребывает лишь в потенциальном состоянии. В. практически с необходимостью обладает идеальным бытием в памяти, воспоминании (В. существовала или могла существовать), в рез-те чего остается лишь иллюзия, предположение, что вещь существовала, дополненное достаточно неопр. и внутренне противоречивым представлением о ней, что может быть обозначено как иллюзорное бытие В. Наконец, В. в культуре может обладать виртуальным бытием в воображении и фантазии (В. будет или может существовать именно как таковая). Бытие В. в культуре отличается изменчивостью и значит. подвижностью. Даже имея в виду, что феномен культуры также способен выполнять роль элемента в специфич. знаковой системе, нужно признать, что любая подобная система может быть сравнена с живым организмом, к-рый, оставаясь тождественным самому себе, постоянно пребывает в процессе изменения. Лит.: Кнабе Г. Внутренние формы культуры // Декоративное искусство СССР. М., 1981; Вещь в искусстве. М., 1986. К.3. Акопян. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996
Вещь
Некоторый кусок реальности, рассматриваемый в своей временной продолжительности и стабильности, во всяком случае относительной стабильности (что отличает вещь от процесса или события), и лишенный, во всяком случае в принципе, какого бы то ни было личностного аспекта (что отличает вещь от субъекта).
Вещь – понятие менее значимое, чем субстанция (для которой, по мнению большинства авторов, характерны постоянство и независимость; субстанция – это абсолютная вещь, тогда как вещь – относительная субстанция); менее значимое, чем объект (который является объектом только для субъекта); менее значимое, чем существо (обычно предполагающее идею единства; «…то, что не является существом чего‑либо, – как указывает Лейбниц, – тем самым не является и существом вообще»); наконец, вопреки этимологии менее значимое, чем причина (которую можно рассматривать как вещь действующую или производящую какое‑либо следствие). Иначе говоря, слово «вещь» не означает почти ничего, и потому‑то оно так удобно и в то же время так маловыразительно. В тех случаях, когда мы употребляем слово «вещь», чаще всего лучше вообще ничего не говорить.
Обычно вещами мы называем неодушевленные предметы. Особенно оправдано такое употребление в этическом и правовом контексте (хотя с философской точки зрения этот подход вызывает сомнения; скажем, декартово Cogito (Я мыслю – лат.) понимается как «мыслящая вещь»). По Канту, это позволяет различать вещь и личность. Вещь не имеет ни прав, ни обязанностей и может быть предметом обладания той или иной личности; вещь – не более чем средство, используемое тем, кто хочет и может им воспользоваться. Напротив, личность нельзя законным порядком свести к разряду средства; личность представляет собой самоцель, она имеет права и обязанности и не может служить объектом обладания со стороны кого бы то ни было. Вещь может иметь ценность, определяемую возможностью ее обмена на другую вещь. Но только личность обладает достоинством, которое является объектом необходимого уважения. Вещь может иметь цену. Личность бесценна – если только кто‑либо, включая саму личность, неподобающим образом не низводит ее (или себя) до разряда вещи.
В этой связи возникает вопрос: а как же животные? Они не являются личностями (поскольку не являются субъектами ни с правовой, ни с нравственной точки зрения), но не являются и вещами в привычном нам смысле слова (поскольку наделены не только способностью чувствовать, но также и сознанием, и индивидуальностью). Тогда, в строгом смысле слова, вещью следует называть то, что не является ни животным, ни разумным существом, – неодушевленный кусок реальности.
Вещь – понятие менее значимое, чем субстанция (для которой, по мнению большинства авторов, характерны постоянство и независимость; субстанция – это абсолютная вещь, тогда как вещь – относительная субстанция); менее значимое, чем объект (который является объектом только для субъекта); менее значимое, чем существо (обычно предполагающее идею единства; «…то, что не является существом чего‑либо, – как указывает Лейбниц, – тем самым не является и существом вообще»); наконец, вопреки этимологии менее значимое, чем причина (которую можно рассматривать как вещь действующую или производящую какое‑либо следствие). Иначе говоря, слово «вещь» не означает почти ничего, и потому‑то оно так удобно и в то же время так маловыразительно. В тех случаях, когда мы употребляем слово «вещь», чаще всего лучше вообще ничего не говорить.
Обычно вещами мы называем неодушевленные предметы. Особенно оправдано такое употребление в этическом и правовом контексте (хотя с философской точки зрения этот подход вызывает сомнения; скажем, декартово Cogito (Я мыслю – лат.) понимается как «мыслящая вещь»). По Канту, это позволяет различать вещь и личность. Вещь не имеет ни прав, ни обязанностей и может быть предметом обладания той или иной личности; вещь – не более чем средство, используемое тем, кто хочет и может им воспользоваться. Напротив, личность нельзя законным порядком свести к разряду средства; личность представляет собой самоцель, она имеет права и обязанности и не может служить объектом обладания со стороны кого бы то ни было. Вещь может иметь ценность, определяемую возможностью ее обмена на другую вещь. Но только личность обладает достоинством, которое является объектом необходимого уважения. Вещь может иметь цену. Личность бесценна – если только кто‑либо, включая саму личность, неподобающим образом не низводит ее (или себя) до разряда вещи.
В этой связи возникает вопрос: а как же животные? Они не являются личностями (поскольку не являются субъектами ни с правовой, ни с нравственной точки зрения), но не являются и вещами в привычном нам смысле слова (поскольку наделены не только способностью чувствовать, но также и сознанием, и индивидуальностью). Тогда, в строгом смысле слова, вещью следует называть то, что не является ни животным, ни разумным существом, – неодушевленный кусок реальности.
Источник: Философский словарь.
Вещь
Категория неклассической эстетики, отражающая существенные изменения в художественном мышлении и эстетическом сознании XX в. Впервые в эстетику ее ввели представители русской «формальной школы» (см.: Формальный метод) для обозначения произведения искусства вообще (литературного, прежде всего), подчеркивая этим его «сделанность». С другой стороны, в искусстве авангарда в начале XX в. наметилась достаточно четкая встречная тенденция понимать любую утилитарную В. в определен ной ситуации, в определенном контексте в качестве произведения искусства или его существенного фрагмента. В прагматико-материалистическом сознании человека современной цивилизации, стремительно меняющейся под воздействием научно-технического прогресса (см.: НТП и искусство), В. из незаметного, но необходимого элемента обыденной жизни человека (см.: Повседневность) превращается в своего рода «сакрализованный» предмет культа потребления. Она мощно вторгается в духовный мир человека, вытесняя оттуда практически все традиционные ценности — от элементарных этических и религиозных норм, понятий и представлений до самого Бога. В постиндустриальном обществе техногенной цивилизации огромные научно-технологические и производственные мощности задействованы для производства все более и более изощренных и замысловатых В., прежде всего, в сфере прямого потребления, но также — и для организации всей среды обитания человека. При этом главным стимулом в производстве В. в современном мире являются не утилитарно-функциональные или эстетические потребности человека или общества, но стремление (диктуемое законами бизнеса) искусственно возбуждать и поддерживать в людях соблазн приобретения все новых и новых В. В. работает прежде всего на тело (см.: Телесность), которое в XX в. стало главным предметом заботы человека в индустриально развитых странах. Отсюда В. занимает первостепенное место в современном эстетическом сознании, в ПОСТ-культуре (см.: ПОСТ-) в целом. Уже целый ряд направлений художественного авангарда начала века стал активно интересоваться В. самой по себе независимо от ее утилитарных функций. Конкретный материальный предмет возводится до «вещи в себе», почти на уровень кантовской интеллигибельности, или, напротив, трансцендентализм низводится на землю и воплощается в визуально воспринимаемых реди-мейд Дюшана. Писсуары, унитазы и другие предметы самого, казалось бы, низкого назначения возносятся на подиумы и пьедесталы рядом с Венерами и Аполлонами. Сначала вроде бы с неким юродски-ироническим под-смыслом и эпатажным расчетом, а затем и вполне серьезно с почти молитвенным ритуалом и глубоким почтением. Биде, автомобиль, телевизор и компьютер занимают в современном цивилизационном пространстве место иконы. Без них современный человек не мыслит жизни, как средневековый русич не мыслил жизни без иконы. Отсюда В. занимают главное место в сознании, а соответственно и в арт-практиках, арт-проектах современной художественной индустрии. Не человек, но В. отныне стоит в центре внимания всего современного продвинутого искусства. Человек лишь статист при В., или ее подсобный рабочий, ее раб. Под В. в эстетике теперь понимается не только любое произведение искусства, не только любой утилитарный предмет, изъятый из своего функционального контекста и перенесенный в контекст игрового пространства ПОСТ-культуры, но и сами продукты ПОСТ— являются В. — материализованными сгустками того, что некогда относилось исключительно к духовной сфере. Любой феномен культуры в XX в. осмысливается как текст, а любой текст ощущается как чувственно воспринимаемая В. Показательно, например, что в 1929 г. Д.Хармс, продолжая традиции теоретиков «формальной школы», назвал один из своих примитивно-абсурдных (см.: Примитивисты, Абсурд) рассказиков «Вещь», отнеся название не к содержанию (хотя бы ассоциативно) рассказа, а к нему самому, как материальному продукту писательской деятельности. Вещный подход ко всей жизни человеческой, включая и феномены духовного производства, стал доминирующим в постиндустриальной цивилизации, особенно в период массовой компьютеризации. Материально-электронная В. принимает теперь самое непосредственное (и все возрастающее в качественном отношении) участие в духовных процессах (проверяет грамматические ошибки, переводит с языка на язык, играет в шахматы, конструирует различные объекты, моделирует те или иные жизненные ситуации, участвует в создании музыки, фильмов, шоу, формирует виртуальные реальности и т. п.). Отсюда все возрастающий культ В. в современной цивилизации и в художественно-эстетическом сознании. Эстетико-семиотическое обоснование В., как значимой категории постмодернистского сознания дал французский эстетик Ж.Бодрийар в контексте своей теории повседневности и концепции глобального соблазна постиндустриального общества. В. Б.
ВЕЩЬ
предмет, опосредованный человеческим трудом; в более общем смысле—любое нечто, самостоятельно существующее в пространстве-времени. Аристотель назвал так понимаемую вещь первой сущностью. Вещь, обозначаемая латинским термином «res», фигурировала в спорах средневековых номиналистов и платонистов. Философы, признающие реальность мира в целом, могут отрицать другие виды сущего (общие предметы, признаки, классы, бесконечности), но первую сущность не отрицает никто. Наряду с многозначным термином «вещь» используют и другие понятия: «предмет», «индивид», «конкрет», «партикуляр». Определить вещь-конкрет—значит прежде всего отличить ее от признака (абстракта, качества, характеристики). Аристотель предложил для решения этой задачи два критерия, остающиеся основными и сегодня: 1) вещь существует в пространстве-времени самостоятельно, признак—лишь в составе вещи; наделение признака самостоятельным существованием называется гипостазчрованием и считается ошибкой всеми за исключением крайних платонистов; 2) признак характеризует вещь, придает ей определенность, обратное же невозможно — вещь не может быть признаком признака. Только после различения вещи и признака становится понятным спор между номиналистами, признающими реальность лишь индивидов, и платонистами, настаивающими на существовании и их признаков.
Вещь в самом общем смысле—любое нечто, все, что может быть названо, все, что может быть объектом мысли. Как самое общее философское понятие оно охватывает любые объекты мысли — и реальные, и воображаемые. Синонимом так понимаемой «вещи» считают «объект». Объектом обычно называют вещь, включенную в человеческую деятельность, актуально осваиваемую субъектом предметно—практически и познавательно. Термином «объект» чаще обозначают не реальный, а потенциальный референт познавательной и практической деятельности, т. е. по существу любое нечто.
Все эти значения вещи связаны между собой и, взятые вместе, создают целостную онтологическую структуру. Вещи-объекты делятся на вещи-конкреты и вевди-абстракты, а конкреты, в свою очередь,—на природные вещи (предметы) и вещи — продукты труда.
Г. Д. Левин
ВЕЩЬ В АРАБО-МУСУЛЬМАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ выражалась термином «шай» и служила в средневековой арабо-мусульманской философской и теоретической мысли наиболее общим выражением чего-либо, о чем может идти речь. Такое понимание вещи было высказано еще в каламе, где вещь определялась как «иное» (гайр),т. е. нечто, отличаемое от другого. Наиболее общей и универсально признаваемой характеристикой вещи служила «утвержденность» (субуг). В зависимости от того, отождествлялась ли утвержденность с существованием (вуджуд) или нет (см. Утвержденность, Существование), понимание вещи в разных направлениях могло сужаться до «существующего» или расширяться до «утвержденного». От шай было образовано абстрактное шайиййа (вещность). В большинстве философских направлений (за исключением исмаилизма и некоторых мутакаллимов) и в исламском вероучении Бог, или Первоначало, именуется вещью. Термин «вещь» употребим в отношении сенсибельного, интеллигибельного, духовного. Отрицанием вещи является ла-шай (ничто), атакже (в исмаилизме) лайс. Мутакаллимы называли Бога вещью, за исключением Ибн Сафвана, отождествлявшего вещь с «сотворенным» (махлук), отличительная черта которого—обладание «подобием» (масал). В каламе было высказано мнение, что Бог—вещь, отличная от всех прочих вещей, что трактовалось как отличие божественных атрибутов от атрибутов иных вещей при их номинальном совпадении. Что касается вещей мира, то большинство мутакаллимов различали «сотворение» вещи и саму вещь. Понятие «сотворенное» иногда трактовалось как «вещь и творение (халк)». (Аббад бен Сулайман). Некоторые мыслители (ан-Иаззам, ал-Джуббай) отождествляли вещь и творение, являющееся прямым «созданием» (таквин) вещи, а также волю Бога, являющуюся «произведением» (йджад) вещи, и саму производимую вещь, отличая их от воли, выраженной в приказании о какой-то вещи, когда такое приказание обращено к людям в форме Закона и создает вещь опосредованно, в зависимости от действий люде и (см. Воля). Было высказано мнение, что творение вещи — ее атрибут, который не является ни самой вещью, ни иным, нежели она (Хишам бен ал-?(акам). В каламе наметилось отождествление понятия вещи с понятием «лик» (ваджх) и «он» (хува), что в дальнейшем получило развитие как сближение вещи и «оности» (хувиййа; см. Сущность). Те мутакаллимы, которые отождествляли вещь и «существующее», считали, что вещь может познаваться как вещь до своего существования, хотя в таком случае она получает только те характеристики, которые зависят от нее самой или уже существующих внешних причин (ал-Джуббай).
В арабоязычном перипатетизме сохраняется понимание отличия начала вещей от самих вещей. Согласно Ибн Сине, Первое не имеет ничего общего с вещью, поскольку не подпадает ни под какой род, не имеет видового отличия, но отличается от всех вещей благодаря своей самости (зат). В исмаилизме происходит разделение понятий «утвержденности» (отличаемой от «существования») и «оности», с одной стороны, и вещи — с другой: Бог, обладающий утвержденностью, не является вещью, божественная «оность» благодаря самой себе отлична от всех вещей, первой вещью (шай) оказывается Первый Разум. Наряду с термином «шай» ая-Кирмани использует близкое «айс» (нечто). В ишракизме вещь восстанавливает статус универсального имени, и первым и наиболее общим делением вещей является деление на свет и не-свет. Ас-Сухраварди считает «вещность» (наряду с существованием, единством и т. п.) не отличимой от самости. Положение об однозначном отличии Бога от вещей мира снимается в суфизме, где каждая вещь подобна любой другой, будучи способной воплотиться как любая другая благодаря своей неинаковости в отношении Бога.
А. В. Смирнов
Вещь в самом общем смысле—любое нечто, все, что может быть названо, все, что может быть объектом мысли. Как самое общее философское понятие оно охватывает любые объекты мысли — и реальные, и воображаемые. Синонимом так понимаемой «вещи» считают «объект». Объектом обычно называют вещь, включенную в человеческую деятельность, актуально осваиваемую субъектом предметно—практически и познавательно. Термином «объект» чаще обозначают не реальный, а потенциальный референт познавательной и практической деятельности, т. е. по существу любое нечто.
Все эти значения вещи связаны между собой и, взятые вместе, создают целостную онтологическую структуру. Вещи-объекты делятся на вещи-конкреты и вевди-абстракты, а конкреты, в свою очередь,—на природные вещи (предметы) и вещи — продукты труда.
Г. Д. Левин
ВЕЩЬ В АРАБО-МУСУЛЬМАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ выражалась термином «шай» и служила в средневековой арабо-мусульманской философской и теоретической мысли наиболее общим выражением чего-либо, о чем может идти речь. Такое понимание вещи было высказано еще в каламе, где вещь определялась как «иное» (гайр),т. е. нечто, отличаемое от другого. Наиболее общей и универсально признаваемой характеристикой вещи служила «утвержденность» (субуг). В зависимости от того, отождествлялась ли утвержденность с существованием (вуджуд) или нет (см. Утвержденность, Существование), понимание вещи в разных направлениях могло сужаться до «существующего» или расширяться до «утвержденного». От шай было образовано абстрактное шайиййа (вещность). В большинстве философских направлений (за исключением исмаилизма и некоторых мутакаллимов) и в исламском вероучении Бог, или Первоначало, именуется вещью. Термин «вещь» употребим в отношении сенсибельного, интеллигибельного, духовного. Отрицанием вещи является ла-шай (ничто), атакже (в исмаилизме) лайс. Мутакаллимы называли Бога вещью, за исключением Ибн Сафвана, отождествлявшего вещь с «сотворенным» (махлук), отличительная черта которого—обладание «подобием» (масал). В каламе было высказано мнение, что Бог—вещь, отличная от всех прочих вещей, что трактовалось как отличие божественных атрибутов от атрибутов иных вещей при их номинальном совпадении. Что касается вещей мира, то большинство мутакаллимов различали «сотворение» вещи и саму вещь. Понятие «сотворенное» иногда трактовалось как «вещь и творение (халк)». (Аббад бен Сулайман). Некоторые мыслители (ан-Иаззам, ал-Джуббай) отождествляли вещь и творение, являющееся прямым «созданием» (таквин) вещи, а также волю Бога, являющуюся «произведением» (йджад) вещи, и саму производимую вещь, отличая их от воли, выраженной в приказании о какой-то вещи, когда такое приказание обращено к людям в форме Закона и создает вещь опосредованно, в зависимости от действий люде и (см. Воля). Было высказано мнение, что творение вещи — ее атрибут, который не является ни самой вещью, ни иным, нежели она (Хишам бен ал-?(акам). В каламе наметилось отождествление понятия вещи с понятием «лик» (ваджх) и «он» (хува), что в дальнейшем получило развитие как сближение вещи и «оности» (хувиййа; см. Сущность). Те мутакаллимы, которые отождествляли вещь и «существующее», считали, что вещь может познаваться как вещь до своего существования, хотя в таком случае она получает только те характеристики, которые зависят от нее самой или уже существующих внешних причин (ал-Джуббай).
В арабоязычном перипатетизме сохраняется понимание отличия начала вещей от самих вещей. Согласно Ибн Сине, Первое не имеет ничего общего с вещью, поскольку не подпадает ни под какой род, не имеет видового отличия, но отличается от всех вещей благодаря своей самости (зат). В исмаилизме происходит разделение понятий «утвержденности» (отличаемой от «существования») и «оности», с одной стороны, и вещи — с другой: Бог, обладающий утвержденностью, не является вещью, божественная «оность» благодаря самой себе отлична от всех вещей, первой вещью (шай) оказывается Первый Разум. Наряду с термином «шай» ая-Кирмани использует близкое «айс» (нечто). В ишракизме вещь восстанавливает статус универсального имени, и первым и наиболее общим делением вещей является деление на свет и не-свет. Ас-Сухраварди считает «вещность» (наряду с существованием, единством и т. п.) не отличимой от самости. Положение об однозначном отличии Бога от вещей мира снимается в суфизме, где каждая вещь подобна любой другой, будучи способной воплотиться как любая другая благодаря своей неинаковости в отношении Бога.
А. В. Смирнов
Источник: Новая философская энциклопедия
ВЕЩИ
тела, предметы, средства действий, на основе которых человек строит свои практические и познавательные отношения с миром. В традициях обыденного и теоретического мышления действует не всегда явно формулируемое правило: начинать с простых В. В логике, например, распространенным является положение о том, что В. - некие простые элементы, понятие о которых логически не разлагается, т. е. принимается как некая очевидность (Г. Фреге). В настоящее время такое стереотипное понимание В. представляется ограниченным. Современная философия обнаруживает, что в основе этого стереотипа - сведение бытия В. во времени и пространстве к рамкам непосредственного восприятия их телесности, формам их наблюдаемых взаимодействий. Собственно, как только экономическая наука установила факт, согласно которому В. человеческого обихода оценивается не только и не столько по ее природным качествам, сколько по качествам воплощенной в ней человеческой деятельности, возник вопрос о выявлении, описании, объяснении этих качеств, причем как качеств не случайных, не второстепенных, но определяющих бытие В. в человеческом процессе.
Социальные и сверхчувственные качества В. были первоначально представлены в формах абстрактных и деиндивидуализированных. Одномерное представление о социальных качествах В. не может быть достаточной характеристикой бытия В., тем более людей. Однако на первых порах оно явилось предпосылкой для формирования социальных наук, составлявших представление о логике социального бытия по логике движения В.: логика В. стала логикой объяснения человеческих действий и отношений. Дальнейшее развитие познания показало: сфера действия логики В. ограничена круговоротом стандартных орудий, средств, продуктов обеспечения человеческой жизни, сводимых к простым функциям, операциям, взаимодействиям. В стандартном формовании В. не раскрывается ни потенциал человеческих способностей, участвующих в этом формовании, ни многомерность свойств природного материала, использованного в создании В. В предметном развитии людей, преодолевающем стандартные, машинизированные схемы, В. обнаруживают связанность своих социальных и физических измерений. Этим они подтверждают свою "способность" транслировать человеческий опыт во времени и пространстве, перемещать человеческие силы по разным фазам социального процесса, сопрягать их, синтезировать, свертывать и развертывать в различные социальные формы. В предметном саморазвитии человека, контактирующем с особой логикой В., проясняется понимание того, что человек не является "мерой всех вещей", что именно понимание человеком границ собственной деятельности оставляет ему возможность плодотворных взаимодействий с миром.
Проблема многокачественности В. осознается в достаточной степени тогда, когда социальные В. или предметы начинают обнаруживать свою связь не только с абстрактными социальными стандартами, не только с необходимыми человеческими потребностями, но и с динамикой различных человеческих сил, творческих способностей, особых личностных предпочтений и индивидуализированных вкусов. Причем движение всех этих сил, способностей, интересов и желаний и задает то, что можно назвать социальной природой В. Сведение В. к какой-то одной, экономической (стоимость), технической (операция) или коммуникативной (знак) функции оказывается их огрублением, "упрощением", схематизацией, удобной для решения какой-то частной практической или исследовательской задачи, но препятствующей контакту людей с многомерностью В., разнообразными социальными формами, в них запечатленными. Поэтому и возникают попытки дополнить узкосоциальный или узкоэкономический подход к В. концепциями дизайна, архитектуры, культурологии и семиотики. Проблема осмысления социальной многомерности В. остается открытой, но ее постановка с достаточной ясностью указывает на ограниченность представления о "простых вещах" и на то, что природные В. также не укладываются в систему представлений, основанную на принципе простоты. По-видимому, уже созрел вопрос о связи рассмотрения В. с трактовкой бытия человека. Во всяком случае ясно: трактовка "простых вещей" каким-то образом связана с дискретностью индивидного бытия людей, присущих им отдельных функций, операций, восприятий и т. д. В этой связи и определилась соразмерность человеческого индивида и отдельной социальной или природной В. В этом соотношении оказываются осмысленными противопоставления "внешних" (данных человеку) и "внутренних" (скрытых от человека) свойств В. Эта соразмерность нарушается, когда В. начинают рассматриваться в системах и процессах человеческой деятельности; они редуцируются к схематизированным функциям и циклам. Однако необходимость использовать ресурсы и скрытые качества социальности и прежде всего резервы самих человеческих индивидов создает предпосылки для преодоления упрощенных и одномерных представлений о В.
Поскольку процессы и системы описываются все более конкретно, постольку выясняется, что одни и те же В. "внутри" разных процессов и систем существуют и действуют различным образом. Кусок угля на склоне горы, в руке художника, в печи - это одна и та же и, вместе с тем, три разные В. Кирпич крепостной стены, арки собора, садовой дорожки - это один и тот же элемент, обнаруживающий тем не менее существенно отличающиеся друг от друга связи, функции и формы существования. Дискретность, отдельность, определенность В. оказывается устойчивой относительно наших восприятий, "закрепляется" как внешняя характеристика В., но внешняя прежде всего в размерности человеческого действия, представления, отображения, внешняя к форме человеческого самообнаружения. Эти же свойства В. "внутри" природных или социальных процессов оказываются закреплениями, кристаллизациями процессуальной динамики, присущих ей энергий и качеств. Необходимость конкретного освоения и изучения сложных систем и процессов указывает на то, что рассуждения о простых В. в общем виде оказываются все менее надежными. Возникает проблема понимания В. через динамику их становления, функционирования и трансформации, через расшифровку полифонического движения, в котором В. "синтезировались" и оформлялись, расслаивались и раскалывались, становясь материалом для других кристаллизации. Традиционный способ освоения, видения и понимания В., конечно, сохраняет свое обиходное и культурное значение. Для него остается характерной оппозиция "внешнее - внутреннее". Но в плане методологическом - поскольку необходимо считаться с динамикой становления и функционирования В. - эта оппозиция утрачивает прежнее значение и может рассматриваться как предварительная стадия конкретного человеческого действия или акта понимания.
В. Е. Кемеров
Социальные и сверхчувственные качества В. были первоначально представлены в формах абстрактных и деиндивидуализированных. Одномерное представление о социальных качествах В. не может быть достаточной характеристикой бытия В., тем более людей. Однако на первых порах оно явилось предпосылкой для формирования социальных наук, составлявших представление о логике социального бытия по логике движения В.: логика В. стала логикой объяснения человеческих действий и отношений. Дальнейшее развитие познания показало: сфера действия логики В. ограничена круговоротом стандартных орудий, средств, продуктов обеспечения человеческой жизни, сводимых к простым функциям, операциям, взаимодействиям. В стандартном формовании В. не раскрывается ни потенциал человеческих способностей, участвующих в этом формовании, ни многомерность свойств природного материала, использованного в создании В. В предметном развитии людей, преодолевающем стандартные, машинизированные схемы, В. обнаруживают связанность своих социальных и физических измерений. Этим они подтверждают свою "способность" транслировать человеческий опыт во времени и пространстве, перемещать человеческие силы по разным фазам социального процесса, сопрягать их, синтезировать, свертывать и развертывать в различные социальные формы. В предметном саморазвитии человека, контактирующем с особой логикой В., проясняется понимание того, что человек не является "мерой всех вещей", что именно понимание человеком границ собственной деятельности оставляет ему возможность плодотворных взаимодействий с миром.
Проблема многокачественности В. осознается в достаточной степени тогда, когда социальные В. или предметы начинают обнаруживать свою связь не только с абстрактными социальными стандартами, не только с необходимыми человеческими потребностями, но и с динамикой различных человеческих сил, творческих способностей, особых личностных предпочтений и индивидуализированных вкусов. Причем движение всех этих сил, способностей, интересов и желаний и задает то, что можно назвать социальной природой В. Сведение В. к какой-то одной, экономической (стоимость), технической (операция) или коммуникативной (знак) функции оказывается их огрублением, "упрощением", схематизацией, удобной для решения какой-то частной практической или исследовательской задачи, но препятствующей контакту людей с многомерностью В., разнообразными социальными формами, в них запечатленными. Поэтому и возникают попытки дополнить узкосоциальный или узкоэкономический подход к В. концепциями дизайна, архитектуры, культурологии и семиотики. Проблема осмысления социальной многомерности В. остается открытой, но ее постановка с достаточной ясностью указывает на ограниченность представления о "простых вещах" и на то, что природные В. также не укладываются в систему представлений, основанную на принципе простоты. По-видимому, уже созрел вопрос о связи рассмотрения В. с трактовкой бытия человека. Во всяком случае ясно: трактовка "простых вещей" каким-то образом связана с дискретностью индивидного бытия людей, присущих им отдельных функций, операций, восприятий и т. д. В этой связи и определилась соразмерность человеческого индивида и отдельной социальной или природной В. В этом соотношении оказываются осмысленными противопоставления "внешних" (данных человеку) и "внутренних" (скрытых от человека) свойств В. Эта соразмерность нарушается, когда В. начинают рассматриваться в системах и процессах человеческой деятельности; они редуцируются к схематизированным функциям и циклам. Однако необходимость использовать ресурсы и скрытые качества социальности и прежде всего резервы самих человеческих индивидов создает предпосылки для преодоления упрощенных и одномерных представлений о В.
Поскольку процессы и системы описываются все более конкретно, постольку выясняется, что одни и те же В. "внутри" разных процессов и систем существуют и действуют различным образом. Кусок угля на склоне горы, в руке художника, в печи - это одна и та же и, вместе с тем, три разные В. Кирпич крепостной стены, арки собора, садовой дорожки - это один и тот же элемент, обнаруживающий тем не менее существенно отличающиеся друг от друга связи, функции и формы существования. Дискретность, отдельность, определенность В. оказывается устойчивой относительно наших восприятий, "закрепляется" как внешняя характеристика В., но внешняя прежде всего в размерности человеческого действия, представления, отображения, внешняя к форме человеческого самообнаружения. Эти же свойства В. "внутри" природных или социальных процессов оказываются закреплениями, кристаллизациями процессуальной динамики, присущих ей энергий и качеств. Необходимость конкретного освоения и изучения сложных систем и процессов указывает на то, что рассуждения о простых В. в общем виде оказываются все менее надежными. Возникает проблема понимания В. через динамику их становления, функционирования и трансформации, через расшифровку полифонического движения, в котором В. "синтезировались" и оформлялись, расслаивались и раскалывались, становясь материалом для других кристаллизации. Традиционный способ освоения, видения и понимания В., конечно, сохраняет свое обиходное и культурное значение. Для него остается характерной оппозиция "внешнее - внутреннее". Но в плане методологическом - поскольку необходимо считаться с динамикой становления и функционирования В. - эта оппозиция утрачивает прежнее значение и может рассматриваться как предварительная стадия конкретного человеческого действия или акта понимания.
В. Е. Кемеров
Источник: Современный философский словарь
ВЕЩЬ
отдельный предмет материальной действительности, обладающий относительной независимостью и устойчивостью существования. Определенность В. задается ее качественными, количественными, структурными и функциональными характеристиками. Общим выражением собственных характеристик В. являются ее свойства. Место и роль данной В. в определенной системе выражаются через ее отношения с другими В. Понятие "В." является одной из существенных категорий мировой философский традиции, восходящей к философии Древнего мира. На становление понятия В. в античной философии оказали влияние идеи единства многообразного, представления о бытии сущего как единстве сохраняющегося, устойчивого и изменяющегося. Первооснову составляющих суть бытия В. искали среди конечных, чувственно-конкретных предметов в природе и состояниях вещества. В качестве единой природной сущности В. в античной философии выдвигались такие вещественные элементы, как вода (Фалес), воздух (Анаксимен), огонь (Гераклит) и др. Главным предметом внимания в этот период была сама В. во всей ее телесности и вещественной силе, хотя вместе с тем в философии Платона, она трактовалась как слабая копия идеи. Основной вклад в разработку понятия "В." как философской категории в Древней Греции был сделан Аристотелем. Под В. Аристотель понимал чувственно воспринимаемые предметы, обладающие телесностью и составляющие сущности "первого порядка". Понятие В. употреблялось им так же для обозначения предметов, "у которых нет материи", т.е. идеальных. Включение в объем понятия "В." наряду с материальными также и идеальных предметов имело большое значение для становления категории "В.". С этого времени понятие "В." прочно вошло в систему философского знания. Сами В. Аристотель понимал как единичные чувственно-воспринимаемые, реальные предметы, существующие независимо от чего бы то ни было: богов, идеи и т.д. Он считал, что каждая В. есть нечто неделимое и единое по числу и что в индивидуальности своего бытия В. существует как отдельное целое. В связи с этим В. есть единица, и
мир представляет собой множество отдельных В. Отдельность, обособленность существования В. относительна. Через отношения с другими В. данная В. приобретает свои определения и выступает как многое. В. поэтому, по Аристотелю, есть одновременно и единое и многое. Плодотворные попытки вскрыть природу В., их свойства и отношения, установить связь между ними прослеживаются в философии Лейбница. Своим учением о монадах Лейбниц способствовал дальнейшему становлению "В." как категории. Он критиковал пространственное понимание природы В. и развивал субстанциальную трактовку В. По мнению Лейбница, осмысление В. должно связываться не с ее фигурой, формой, протяжением, а ее свойствами. Эта мысль была выражена в принципе тождества В. неразличимых (principium identitatis indiscernibilium). По этому принципу две В., у которой все свойства первой присущи второй, а все свойства второй присущи первой, тождественны абсолютно и представляют одну и ту же В. Их нельзя различить, так как они представляют одно и то же. Кроме понятия протяженности, как считал Лейбниц, необходимо употреблять понятие силы, потому что от природы "вещам дана некоторая действенность, форма или сила". Отсюда следует, что все, что существует - существует как самостоятельная субстанция. И В. есть субстанция различных свойств и отношений. Состоят В., согласно Лейбницу, из множества монад и субстанций. Каждая субстанция есть единица бытия. Монада не материальная, а духовная единица бытия. Феноменами из мира монад, по мнению Лейбница, и являются материя и все В. объективного мира. "Материальные вещи, - писал он, - не более как феномены, но хорошо обоснованные и связанные". Любая природная В. есть не что иное, как определенным образом организованный рой монад, субординированный господствующей монадой. Все В., по Лейбницу, являются вторичными проявлениями мира монад. В философии Беркли и у Юма В. понималась как совокупность свойств, которые отождествлялись ими с ощущениями. Юм трактовал субстанцию как идею совокупности отдельных качеств. По мнению Беркли, "...если наблюдается, что некоторые цвет, вкус, запах, фигура и консистенция даны вместе, то они принимаются за одну отдельную вещь, обозначаемую, например, названием "яблоко". Беркли пытался использовать свойства не только как способ анализа отдельных В., но рассматривал его значительно шире - как один из принципов философии. Беркли не признавал объективности свойств В., отождествляя их с ощущениями, идеями, а сами В. ставил в жесткую зависимость от воспринимавшего субъекта. "...Притяжение, фигура и движение, - писал он, - суть лишь идеи, существующие в духе...идея не может быть сходна ни с чем, кроме идеи, и ... следовательно, ни она сама, ни ее первообраз не могут существовать в невоспринимающей субстанции". И далее: "Ибо то, что говорится о безусловном существовании немыслящих вещей без какого-либо отношения к их воспринимаемости, для меня совершенно непонятно". Если деятели метафизического материализма в Новое время занимались главным образом философско-логическим обоснованием понятия "свойство", соотношением его с материей и В., то лидеры немецкой трансцендентально-критической философии сосредоточили свое внимание на разработке категории "отношение" и предприняли попытку (Гегель) диалектически осмыслить ранее метафизически противопоставляемые понятия "В. - свойство - отношение". В учении Канта вводятся такие понятия, как "вещь в себе" ("В. сама по себе") и "явление", которые, по его мнению, связывают познающий субъект с миром. Предметы познания, т.е. то, что является самим по себе и не зависит от самого процесса познания и форм его протекания, Кант и называл "вещами в себе". Это понятие он употреблял в двух основных смыслах. "Вещь в себе" обозначает любую часть объективной реальности, которая может действовать через явления на наши органы чувств и вызывать различные ощущения. Второй смысл обретает понятие "вещь в себе" там, где он обосновывал идею этики и философии истории, философии права и государства. В этом случае под "вещью в себе" понимались особые объекты умопостигаемого мира: бессмертие, свобода определения человеческих действий и Бог как сверхприродная картина мира. И первое и второе значения понятия "вещи в себе" отражают объективное, независящее от человека содержание. Однако познать эти объективные "вещи в себе", по мнению Канта, нельзя, так как наша чувственность имеет дело не с В. самими по себе ("вещами в себе"), а с явлениями. Гегель в учении о В., свойстве и отношении стремился преодолеть априорный характер кантианского толкования этих понятий и дал им иную интерпретацию. Вещественность Гегель рассматривал как реальное конечное бытие сущности. По его мнению, в вещественности она приобретает вполне конкретное очертание и становится определенной единичностью, т.е. В. Таким образом В., согласно Гегелю, есть овеществление сущности, ее мимолетное конечное существование. Мысли о В. есть субстанции В., а не наоборот. В философии 19-21 вв. понятие "В." часто подменяется и заменяется понятием "объект". Однако в некоторых философских течениях оно сохраняет самостоятельное значение. В марксистской философии при анализе социально-экономических проблем понятие "В." ("вещный", "вещность") используется для обозначения
процесса овеществления, когда отношения между людьми получают превращенную форму и выступают как отношения В. (например, в условиях универсального развития товарных отношений в капиталистическом обществе). Понятие В. употребляется также в логической философии и является центральным элементом в современной польской аналитической философии (см. Реизм). За последнее столетие представления о В. значительно изменились. Это произошло главным образом благодаря многочисленным научным открытиям в физике, химии и пограничных науках. Например, теория корпускулярно-волновой природы элементарных частиц ставит под сомнение положение Лейбница о невозможности нахождения двух В. в одном месте пространства, которое лежало в основе традиционного понимания В., ибо частицу и волну можно рассматривать как В. Распространение новейших коммуникационных (компьютерных и др.) технологий и их философское осмысление изменяют традиционное представление о природе субъект-объектных отношений, и, соответственно, о природе В. в целом. [См. также "Вещь в себе", "Система вещей" (Бодрийяр).]
мир представляет собой множество отдельных В. Отдельность, обособленность существования В. относительна. Через отношения с другими В. данная В. приобретает свои определения и выступает как многое. В. поэтому, по Аристотелю, есть одновременно и единое и многое. Плодотворные попытки вскрыть природу В., их свойства и отношения, установить связь между ними прослеживаются в философии Лейбница. Своим учением о монадах Лейбниц способствовал дальнейшему становлению "В." как категории. Он критиковал пространственное понимание природы В. и развивал субстанциальную трактовку В. По мнению Лейбница, осмысление В. должно связываться не с ее фигурой, формой, протяжением, а ее свойствами. Эта мысль была выражена в принципе тождества В. неразличимых (principium identitatis indiscernibilium). По этому принципу две В., у которой все свойства первой присущи второй, а все свойства второй присущи первой, тождественны абсолютно и представляют одну и ту же В. Их нельзя различить, так как они представляют одно и то же. Кроме понятия протяженности, как считал Лейбниц, необходимо употреблять понятие силы, потому что от природы "вещам дана некоторая действенность, форма или сила". Отсюда следует, что все, что существует - существует как самостоятельная субстанция. И В. есть субстанция различных свойств и отношений. Состоят В., согласно Лейбницу, из множества монад и субстанций. Каждая субстанция есть единица бытия. Монада не материальная, а духовная единица бытия. Феноменами из мира монад, по мнению Лейбница, и являются материя и все В. объективного мира. "Материальные вещи, - писал он, - не более как феномены, но хорошо обоснованные и связанные". Любая природная В. есть не что иное, как определенным образом организованный рой монад, субординированный господствующей монадой. Все В., по Лейбницу, являются вторичными проявлениями мира монад. В философии Беркли и у Юма В. понималась как совокупность свойств, которые отождествлялись ими с ощущениями. Юм трактовал субстанцию как идею совокупности отдельных качеств. По мнению Беркли, "...если наблюдается, что некоторые цвет, вкус, запах, фигура и консистенция даны вместе, то они принимаются за одну отдельную вещь, обозначаемую, например, названием "яблоко". Беркли пытался использовать свойства не только как способ анализа отдельных В., но рассматривал его значительно шире - как один из принципов философии. Беркли не признавал объективности свойств В., отождествляя их с ощущениями, идеями, а сами В. ставил в жесткую зависимость от воспринимавшего субъекта. "...Притяжение, фигура и движение, - писал он, - суть лишь идеи, существующие в духе...идея не может быть сходна ни с чем, кроме идеи, и ... следовательно, ни она сама, ни ее первообраз не могут существовать в невоспринимающей субстанции". И далее: "Ибо то, что говорится о безусловном существовании немыслящих вещей без какого-либо отношения к их воспринимаемости, для меня совершенно непонятно". Если деятели метафизического материализма в Новое время занимались главным образом философско-логическим обоснованием понятия "свойство", соотношением его с материей и В., то лидеры немецкой трансцендентально-критической философии сосредоточили свое внимание на разработке категории "отношение" и предприняли попытку (Гегель) диалектически осмыслить ранее метафизически противопоставляемые понятия "В. - свойство - отношение". В учении Канта вводятся такие понятия, как "вещь в себе" ("В. сама по себе") и "явление", которые, по его мнению, связывают познающий субъект с миром. Предметы познания, т.е. то, что является самим по себе и не зависит от самого процесса познания и форм его протекания, Кант и называл "вещами в себе". Это понятие он употреблял в двух основных смыслах. "Вещь в себе" обозначает любую часть объективной реальности, которая может действовать через явления на наши органы чувств и вызывать различные ощущения. Второй смысл обретает понятие "вещь в себе" там, где он обосновывал идею этики и философии истории, философии права и государства. В этом случае под "вещью в себе" понимались особые объекты умопостигаемого мира: бессмертие, свобода определения человеческих действий и Бог как сверхприродная картина мира. И первое и второе значения понятия "вещи в себе" отражают объективное, независящее от человека содержание. Однако познать эти объективные "вещи в себе", по мнению Канта, нельзя, так как наша чувственность имеет дело не с В. самими по себе ("вещами в себе"), а с явлениями. Гегель в учении о В., свойстве и отношении стремился преодолеть априорный характер кантианского толкования этих понятий и дал им иную интерпретацию. Вещественность Гегель рассматривал как реальное конечное бытие сущности. По его мнению, в вещественности она приобретает вполне конкретное очертание и становится определенной единичностью, т.е. В. Таким образом В., согласно Гегелю, есть овеществление сущности, ее мимолетное конечное существование. Мысли о В. есть субстанции В., а не наоборот. В философии 19-21 вв. понятие "В." часто подменяется и заменяется понятием "объект". Однако в некоторых философских течениях оно сохраняет самостоятельное значение. В марксистской философии при анализе социально-экономических проблем понятие "В." ("вещный", "вещность") используется для обозначения
процесса овеществления, когда отношения между людьми получают превращенную форму и выступают как отношения В. (например, в условиях универсального развития товарных отношений в капиталистическом обществе). Понятие В. употребляется также в логической философии и является центральным элементом в современной польской аналитической философии (см. Реизм). За последнее столетие представления о В. значительно изменились. Это произошло главным образом благодаря многочисленным научным открытиям в физике, химии и пограничных науках. Например, теория корпускулярно-волновой природы элементарных частиц ставит под сомнение положение Лейбница о невозможности нахождения двух В. в одном месте пространства, которое лежало в основе традиционного понимания В., ибо частицу и волну можно рассматривать как В. Распространение новейших коммуникационных (компьютерных и др.) технологий и их философское осмысление изменяют традиционное представление о природе субъект-объектных отношений, и, соответственно, о природе В. в целом. [См. также "Вещь в себе", "Система вещей" (Бодрийяр).]
Источник: История Философии: Энциклопедия
