Удовольствие
Удовольствие
"Удовольствие" - это свойство ощущения или другого ментального явления, состоящее в том, что явление, о котором идет речь, или вообще не вызывает ни умышленных, ни рефлекторных движений, или вызывает только движения, направленные на продление самого явления.
Удовольствие
Один из основных аффектов, в силу этого трудно поддающийся определению. Скажем так: удовольствие есть аффект, противостоящий боли, доставляющий нам радость, вызывающий одобрение; это приятное осуществление желания.
Нетрудно заметить, что это желание далеко не всегда означает нехватку чего‑либо (возьмем, к примеру, эстетическое удовольствие) и не обязательно предшествует чувству удовлетворения (приятный запах, красивый пейзаж или хорошая новость воспринимаются мной как удовольствие, хотя я ни о чем подобном и не помышлял). Спиноза мог бы сказать в этой связи, что подобные удовольствия все же согласуются с моей способностью существовать (conatus); мы скажем, что они согласуются с моей способностью наслаждаться, действовать и радоваться, иначе говоря, действительно с моим желанием, но понимаемым как неопределенная потенция. С этим я совершенно согласен, и именно потому всякое удовольствие относительно. Мы желаем ту или иную вещь не потому, что она нам приятна; она приятна нам именно потому, что мы ее желаем, т. е. потому, что она согласуется с нашим желанием. Почему бы тогда не определить удовольствие как простое удовлетворение желания? Потому что удовлетворение желания не обязательно приносит удовольствие: курильщикам хорошо известно, что далеко не каждая сигарета и даже не каждая затяжка – удовольствие. Точно так же каждый из нас знает, что одного желания жить мало, чтобы жизнь стала легкой и приятной.
Удовольствие «мы познаем как первое благо, прирожденное нам», утверждает Эпикур. Потом он, правда, добавляет: «Не всякое удовольствие следует выбирать» (Письмо к Менекею). Дело в том, что многие люди доставляют себе и другим больше зла, чем добра. Вот почему гедонизм имеет свои пределы. Разумеется, удовольствие есть «первое благо», отвечающее нашей природе, «принцип выбора одного и отказа от другого», наконец, «цель счастливой жизни» (там же). Но это справедливо далеко не для всякого удовольствия и даже не обязательно для самых сильных удовольствий. Мы вынужденно стоим перед выбором, и там, где речь идет о нас лично, нас ведет благоразумие, там, где речь идет о других людях, – мораль. Это не значит, что мы отказываемся от удовольствия, это значит лишь, что невозможно «жить с удовольствием, забыв о благоразумии, честности и справедливости» (там же, 132). Удовольствие – цель, но не путь к цели.
Нетрудно заметить, что это желание далеко не всегда означает нехватку чего‑либо (возьмем, к примеру, эстетическое удовольствие) и не обязательно предшествует чувству удовлетворения (приятный запах, красивый пейзаж или хорошая новость воспринимаются мной как удовольствие, хотя я ни о чем подобном и не помышлял). Спиноза мог бы сказать в этой связи, что подобные удовольствия все же согласуются с моей способностью существовать (conatus); мы скажем, что они согласуются с моей способностью наслаждаться, действовать и радоваться, иначе говоря, действительно с моим желанием, но понимаемым как неопределенная потенция. С этим я совершенно согласен, и именно потому всякое удовольствие относительно. Мы желаем ту или иную вещь не потому, что она нам приятна; она приятна нам именно потому, что мы ее желаем, т. е. потому, что она согласуется с нашим желанием. Почему бы тогда не определить удовольствие как простое удовлетворение желания? Потому что удовлетворение желания не обязательно приносит удовольствие: курильщикам хорошо известно, что далеко не каждая сигарета и даже не каждая затяжка – удовольствие. Точно так же каждый из нас знает, что одного желания жить мало, чтобы жизнь стала легкой и приятной.
Удовольствие «мы познаем как первое благо, прирожденное нам», утверждает Эпикур. Потом он, правда, добавляет: «Не всякое удовольствие следует выбирать» (Письмо к Менекею). Дело в том, что многие люди доставляют себе и другим больше зла, чем добра. Вот почему гедонизм имеет свои пределы. Разумеется, удовольствие есть «первое благо», отвечающее нашей природе, «принцип выбора одного и отказа от другого», наконец, «цель счастливой жизни» (там же). Но это справедливо далеко не для всякого удовольствия и даже не обязательно для самых сильных удовольствий. Мы вынужденно стоим перед выбором, и там, где речь идет о нас лично, нас ведет благоразумие, там, где речь идет о других людях, – мораль. Это не значит, что мы отказываемся от удовольствия, это значит лишь, что невозможно «жить с удовольствием, забыв о благоразумии, честности и справедливости» (там же, 132). Удовольствие – цель, но не путь к цели.
Источник: Философский словарь.
УДОВОЛЬСТВИЕ
чувство, переживание, сопровождающее удовлетворение потребности или интереса. С функциональной т.зр. У. знаменует различные по характеру и смыслу опыты — преодоления недостатка, освобождения от давления, личностно значимого самоосуществления, самоутверждения. Витальное значение У. определяется тем, что оно сопровождает уменьшение и угасание внутреннего напряжения, способствует восстановлению жизненных функций организма. Специальные исследования позволили 3. Фрейду сделать вывод о несомненно положительной роли У. в жизни организма и дали основание говорить о «принципе У.» как главном естественном регуляторе психических процессов, или душевной деятельности, а шире — инстинкте жизни. За У. всегда стоит желание, которое в конечном счете как индивидуальное желание общество стремится взять под контроль. Однако в процессе социализации происходит ограничение естественной установки индивида на У. Потребности адаптации индивида в окружающем мире и эффективного социального взаимодействия приводят к замещению принципа У. «принципом реальности», который, по Фрейду, тоже влечет к У, но отсроченному и уменьшенному, хотя и более надежному. Г. Мар-кузе, развивая идеи Фрейда о принципе У. и принципе реальности, внес в них существенное уточнение: принцип У. управляет бессознательными процессами; принцип реальности действует на уровне сознания. Субъектом принципа реальности выступает цивилизация (культура), подавляющая У. посредством воспитания, а также различными институтами экономической и политической организации общества. По Фрейду, мотив общества в конечном счете является экономическим: общество т.о. отвлекает людей от сексуальности и направляет их на труд. Напротив, согласно М. &уко, общество (речь идет о европейском, зап. обществе последних трех веков) не столько подавляет У, сколько оформляет «дискурс» по поводу секса с целью обустраивания и упорядочения опыта У. и, соответственно, «побуждая к дискурсам», укрепляет политическую власть. На этом фоне раскрепощающая функция У. обнаруживается особенно явно, даже когда внутреннее освобождение достигается посредством ухода (бегства), своеволия, протеста. Принцип У. проявляется в противостоянии общественным установлениям и как таковой выступает в качестве некой основы личной независимости: в У. индивид может почувствовать себя самим собой, он принадлежит самому себе, освобожден от обязательств и в этом плане — суверенен.
Как таковое У. может представлять для индивида ценность саму по себе и определяющим образом влиять на мотивы его действий. У. значимо как реализация устремленного к нему желания; но в сравнении с желанием У. тщетно: оно уже ничего не может дать. У. — умиротворительно настолько, что доставляемый им покой может символизировать смерть; желание же в жизненности устремления к цели жаждет сохранить себя и, значит, не быть удовлетворенным. На основе опыта желания и переживания У. формируется гедонизм как система взглядов и образ жизни, покоящиеся на представлении о том, что стремление к У. и отвращение от страдания является коренным смыслом человеческих действий, реальным условием счастья. Как поведенческий императив принцип У. указывает на то, что человеку следует всегда поступать так, чтобы он по возможности мог непосредственно удовлетворять свои потребности и испытывать как можно большее (по интенсивности и длительности) У. Тем самым задается принципиальная грань между обычной для человека склонностью к У. и образом жизни, в котором все подчинено получению и переживанию У.
На протяжении всей истории этики постоянно выдвигались различные аргументы, направленные на ограничение и даже отрицание ценности У. С одной стороны, они содержали критерии, призванные разделить истинные и ложные, подобающие и неподобающие У, с другой — устанавливали ценностные приоритеты, призванные ограничить принцип У. Так, с либерально-контрактной т.зр. любое У. допустимо, если, стремясь к нему, индивид не нарушает свои обязанности и не ущемляет чужие права. С т.зр. перфек-ционизма стремление к У. не должно препятствовать нравственному совершенствованию и духовному возвышению человека; в рамках именно перфекциониз-ма, а не гедонизма оказывается возможным установить действительный критерий истинного и подобающего У. С т.зр. обязанности милосердия и принципа альтруизма У. ставится в зависимость от усилий человека содействовать благу др. людей.
О Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия // Фрейд 3. Психология бессознательного: Сб. произведений. М., 1989; Маркиз де Сад и XX век. М., 992;Фромм Э. Человек для самого себя // Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993; Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Киев, 1995; Фуко М. Воля к знанию // Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996; Perry D.L. The Concept of Pleasure. The Hague, 1967; Gosling J.O.B. Pleasure and Desire: The Case for Hedonism Revisited. Oxford, 1969. P.P. Апресян
Как таковое У. может представлять для индивида ценность саму по себе и определяющим образом влиять на мотивы его действий. У. значимо как реализация устремленного к нему желания; но в сравнении с желанием У. тщетно: оно уже ничего не может дать. У. — умиротворительно настолько, что доставляемый им покой может символизировать смерть; желание же в жизненности устремления к цели жаждет сохранить себя и, значит, не быть удовлетворенным. На основе опыта желания и переживания У. формируется гедонизм как система взглядов и образ жизни, покоящиеся на представлении о том, что стремление к У. и отвращение от страдания является коренным смыслом человеческих действий, реальным условием счастья. Как поведенческий императив принцип У. указывает на то, что человеку следует всегда поступать так, чтобы он по возможности мог непосредственно удовлетворять свои потребности и испытывать как можно большее (по интенсивности и длительности) У. Тем самым задается принципиальная грань между обычной для человека склонностью к У. и образом жизни, в котором все подчинено получению и переживанию У.
На протяжении всей истории этики постоянно выдвигались различные аргументы, направленные на ограничение и даже отрицание ценности У. С одной стороны, они содержали критерии, призванные разделить истинные и ложные, подобающие и неподобающие У, с другой — устанавливали ценностные приоритеты, призванные ограничить принцип У. Так, с либерально-контрактной т.зр. любое У. допустимо, если, стремясь к нему, индивид не нарушает свои обязанности и не ущемляет чужие права. С т.зр. перфек-ционизма стремление к У. не должно препятствовать нравственному совершенствованию и духовному возвышению человека; в рамках именно перфекциониз-ма, а не гедонизма оказывается возможным установить действительный критерий истинного и подобающего У. С т.зр. обязанности милосердия и принципа альтруизма У. ставится в зависимость от усилий человека содействовать благу др. людей.
О Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия // Фрейд 3. Психология бессознательного: Сб. произведений. М., 1989; Маркиз де Сад и XX век. М., 992;Фромм Э. Человек для самого себя // Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993; Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Киев, 1995; Фуко М. Воля к знанию // Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996; Perry D.L. The Concept of Pleasure. The Hague, 1967; Gosling J.O.B. Pleasure and Desire: The Case for Hedonism Revisited. Oxford, 1969. P.P. Апресян
Источник: Философия: энциклопедический словарь
УДОВОЛЬСТВИЕ
чувство, переживание, сопровождающее удовлетворение потребности или интереса. С функциональной точки зрения удовольствие знаменует различные по характеру и смыслу опыты преодоления недостатка, освобождения от давления (репрессии), личностно значимого самоосуществления и самоутверждения. Специальные исследования позволили 3. Фрейду сделать вывод о положительной роли удовольствия, в особенности связанного с продолжением рода, в жизни организма и дали основание говорить о т. н. принципе удовольствия (Lustprinzip) как главного естественного регулятора психических процессов, душевной деятельности, а шире — инстинкта жизни. Основной целью «душевного аппарата», по Фрейду, является получение удовольствия и избегание страдания. И филогенетически, и онтогенетически этот принцип является исходным. За удовольствием всегда стоит желание как проявление индивидуальной воли (потенциально своевольной) и неподотчетной целеустремленности. В процессе социализации индивида его естественная установка на удовольствие (само)ограничивается: потребности адаптации индивида в окружающем мире и эффективного социального взаимодействия приводят к замещению принципа удовольствия «принципом реальности» (Realitatsprinzip), который, по Фрейду, в конечном счете также влечет к удовольствию, но отсроченному и уменьшенному, хотя и более надежному. По Фрейду, мотив общества в конечном счете является экономическим: общество т о. отвлекает людей от сексуальности и направляет их на труд. Напротив, согласно М. Фуко, общество (речь идет о европейском, западном обществе последних трех веков) не столько подавляет удовольствие, сколько оформляет «дискурс» по поводу секса с целью обустраивания и упорядочения опыта удовольствия и соответственно «побуждая к дискурсам» укрепляет политическую власть.
Принцип удовольствия проявляется в противостоянии общественным установлениям и как таковой выступает в качестве некой основы личной независимости: в удовольствии индивид принадлежит самому себе, он освобожден от обязательств и в этом плане суверенен. Ориентация на удовольствие, поиск его противоположны обыденному поведению, основанному на благоразумии и стяжании пользы. Последовательность же в стремлении к удовольствию (установка на получение исключительно удовольствия) оказывается реализуемой в уходе (бегстве) от ответственных отношений с другими людьми. В мифологических представлениях о рае, легендах о золотом веке, различных социальных утопиях (и среди них в наибольшей степени в тех, которые разворачивались под лозунгом возврата к природе) воплотилась мечта человечества об обществе, которое, соединяя в себе свободу и необходимость, гарантирует тем жизнь в удовольствии. В этом же ключе построены социалистические и коммунистические утопии (напр., Ш. Фурье или К. Маркса).
Удовольствие само по себе может представлять для индивида ценность и определяющим образом влиять на мотивы его действий. Стремление к удовольствию конституировано в желании; именно желание эротично: оно целеустремленно, оно сопровождается напряжением, требует усилия и воли для своего осуществления и тем самым свидетельствует о способности к жизненной активности. Удовольствие значимо как реализация устремленного к нему желания. Но именно в сравнении с желанием удовольствие может казаться тщетным, поскольку доставляемый им покой может символизировать смерть, по крайней мере смерть желания; отсюда — «ужас быть удовлетворенным» (Ж. Батай).
На основе опыта желания и переживания удовольствия формируются система взглядов и образ жизни, объединяемые понятием «гедонизм». Как поведенческий императив принцип удовольствия предполагает стремление человека всегда поступать так, чтобы по возможности непосредственно удовлетворять свои потребности и испытывать как можно большее (по интенсивности и ДЛИТЕЛЬНОСТИ) удовольствие. Тем самым задастся принципиальная грань, отделяющая обычную для каждого человека склонность к удовольствию от образа жизни и иерархии ценностей гедоника, которые целиком определяются стремлением к получению и переживанию удовольствия. Назвав добро удовольствием, гедоник сознательно сообразует свои цели не с добром, а с удовольствием. В законченном виде эти взгляды находят выражение в таких умонастроении и поведенческой ориентации, при которых достижение удовольствия рассматривается как достаточное основание любых действий.
Переживание удовольствия сопряжено с проявлением индивидуальной воли и самореализацией, в т. ч. творческой. Проблема соотношения удовольствия и творчества была поставлена и проанализирована Фрейдом на примере сублимации сексуальных влечений. В этическом контексте близкие идеи развивал Н. А. Бердяев, рассматривая творчество в радикальном противопоставлении похоти, как воплощение духовности и высшего удовольствия. Анализ творчества (в широком смысле слова), в частности продуктивных и утонченных практик, показывает, что возвышенные удовольствия значимы не тем, что являются удовольствием, а тем, что возвышенны. Т. о., как показывает теоретический и нормативный опыт гедонистической этики и полемики вокруг нее, выработка критерия удовольствия на основе принципа удовольствия невозможна: установление такого критерия означает ограничение принципа удовольствия и, как следствие, отказ от принципиальной приоритетности удовольствия. Поэтому действительное ограничение принципа удовольствия шло по пути определения ценностных приоритетов: напр., достойной жизни, прав или блага других людей, личного совершенства и т. д.
Лит.: Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия.— Он же. Психология бессознательного. М., 1989, с. 382—424; Маркиз де СадиХХ век. М., 1992; Perry D. L. The Concept of Pleasure. The Hague, 1967; Gosling/. C. B. Picture and Deshe: The Case for Hedonism Revisited. xf., 1969.
P. Г. Апресян
Принцип удовольствия проявляется в противостоянии общественным установлениям и как таковой выступает в качестве некой основы личной независимости: в удовольствии индивид принадлежит самому себе, он освобожден от обязательств и в этом плане суверенен. Ориентация на удовольствие, поиск его противоположны обыденному поведению, основанному на благоразумии и стяжании пользы. Последовательность же в стремлении к удовольствию (установка на получение исключительно удовольствия) оказывается реализуемой в уходе (бегстве) от ответственных отношений с другими людьми. В мифологических представлениях о рае, легендах о золотом веке, различных социальных утопиях (и среди них в наибольшей степени в тех, которые разворачивались под лозунгом возврата к природе) воплотилась мечта человечества об обществе, которое, соединяя в себе свободу и необходимость, гарантирует тем жизнь в удовольствии. В этом же ключе построены социалистические и коммунистические утопии (напр., Ш. Фурье или К. Маркса).
Удовольствие само по себе может представлять для индивида ценность и определяющим образом влиять на мотивы его действий. Стремление к удовольствию конституировано в желании; именно желание эротично: оно целеустремленно, оно сопровождается напряжением, требует усилия и воли для своего осуществления и тем самым свидетельствует о способности к жизненной активности. Удовольствие значимо как реализация устремленного к нему желания. Но именно в сравнении с желанием удовольствие может казаться тщетным, поскольку доставляемый им покой может символизировать смерть, по крайней мере смерть желания; отсюда — «ужас быть удовлетворенным» (Ж. Батай).
На основе опыта желания и переживания удовольствия формируются система взглядов и образ жизни, объединяемые понятием «гедонизм». Как поведенческий императив принцип удовольствия предполагает стремление человека всегда поступать так, чтобы по возможности непосредственно удовлетворять свои потребности и испытывать как можно большее (по интенсивности и ДЛИТЕЛЬНОСТИ) удовольствие. Тем самым задастся принципиальная грань, отделяющая обычную для каждого человека склонность к удовольствию от образа жизни и иерархии ценностей гедоника, которые целиком определяются стремлением к получению и переживанию удовольствия. Назвав добро удовольствием, гедоник сознательно сообразует свои цели не с добром, а с удовольствием. В законченном виде эти взгляды находят выражение в таких умонастроении и поведенческой ориентации, при которых достижение удовольствия рассматривается как достаточное основание любых действий.
Переживание удовольствия сопряжено с проявлением индивидуальной воли и самореализацией, в т. ч. творческой. Проблема соотношения удовольствия и творчества была поставлена и проанализирована Фрейдом на примере сублимации сексуальных влечений. В этическом контексте близкие идеи развивал Н. А. Бердяев, рассматривая творчество в радикальном противопоставлении похоти, как воплощение духовности и высшего удовольствия. Анализ творчества (в широком смысле слова), в частности продуктивных и утонченных практик, показывает, что возвышенные удовольствия значимы не тем, что являются удовольствием, а тем, что возвышенны. Т. о., как показывает теоретический и нормативный опыт гедонистической этики и полемики вокруг нее, выработка критерия удовольствия на основе принципа удовольствия невозможна: установление такого критерия означает ограничение принципа удовольствия и, как следствие, отказ от принципиальной приоритетности удовольствия. Поэтому действительное ограничение принципа удовольствия шло по пути определения ценностных приоритетов: напр., достойной жизни, прав или блага других людей, личного совершенства и т. д.
Лит.: Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия.— Он же. Психология бессознательного. М., 1989, с. 382—424; Маркиз де СадиХХ век. М., 1992; Perry D. L. The Concept of Pleasure. The Hague, 1967; Gosling/. C. B. Picture and Deshe: The Case for Hedonism Revisited. xf., 1969.
P. Г. Апресян
Источник: Новая философская энциклопедия
УДОВОЛЬСТВИЕ
(то же, что наслаждение) — чувство, переживание, сопровождающее удовлетворение потребности или интереса. Эволюционное значение У. и его противоположности — страдания (боли) — обусловлено их адаптивной функцией, к-рая стимулирует активность, отвечающую потребностям организма, и блокирует действия, опасные для него.
С функциональной т.з. У. знаменует различные по характеру и смыслу опыты: а) преодоления недостатка, б) освобождения от давления (репрессии), в) личностно значимого самоосуществления, г) самоутверждения. Витальное значение У. определяется тем, что оно сопровождает уменьшение и угасание внутреннего напряжения (физического и психического), способствует восстановлению жизненных функций организма.
С этой т.з. У. изучается в психологии. Теория У. как восполнения была выдвинута в античности Платоном, Спевсиппом, развита Аристотелем и др.
В той мере, в какой тело рассматривалось как микрокосм, стремящийся к внутренней упорядоченности (что в разных учениях передавалось в разных понятиях), У. может быть представлено как благо и, стало быть, добро. Из этого взгляда может вытекать определенная нормативная позиция, согласно к-рой внутренний баланс является идеальным состоянием организма, и человеку следует делать все то, чего желает его тело (см. Гедонизм). Специальные исследования позволили З.Фрейду сделать вывод о несомненно положительной роли У. в жизни организма, в особенности У. связанного с продолжением рода, и дали основание говорить о «принципе У.» (Lustprinzip) как главного естественного регулятора психических процессов, или душевной деятельности, а шире — инстинкта жизни. Главной целью «душевного аппарата», по Фрейду, является получение У. и избегание страдания. Независимо от нормативных установок индивида, чувства У. и неудовольствия императивны. Наиболее интенсивными и яркими, а вместе с тем и относительно доступными, являются телесные У. в первую очередь сексуальные, а также связанные с удовлетворением потребности в пище, тепле, отдыхе (расслаблении). Как показал Фрейд, для ребенка ранние сексуальные У. знаменательны как интимный опыт внутренней автономии и независимости от окружающих. И филогенетически, и онтогенетически принцип У. является исходным. Первый детский опыт - непосредственного удовлетворения простых витальных потребностей - обусловливает ту притягательность У. к-рая никогда актуально не осознается, но к-рая делает У. желанным: оно не только удовлетворяет, но и услаждает. Наслаждения «тянут в детство». За У. всегда стоит желание, к-рое общество стремится взять под контроль как желание индивидуальное. Однако в процессе социализации происходит ограничение естественной установки индивида на У. Расширяющиеся функциональные контакты с окружающими требуют от человека контролировать свое стремление к У. откладывать получение У. терпеть неудовольствие и т.п. Потребности адаптации индивида в окружающем мире и эффективного социального взаимодействия приводят к замещению принципа У. «принципом реальности» (Realitatsprinzip), к-рый, по Фрейду, тоже влечет к У. но отсроченному и уменьшенному, хотя и более надежному. Принцип У. проявляется в противостоянии общественным установлениям и как таковой выступает в качестве некоторой основы личной независимости: в У. индивид может почувствовать себя самим собой, он принадлежит самому себе, освобожден от обязательств и в этом плане - суверснен. Ориентация на У. поиск У как деятельность или опыт желания противоположны обыденному поведению, основанному на благоразумии и стяжании пользы; последовательность же в стремлении к У оказывается реализуемой в уходе от ответственных отношений с другими людьми. Г.Маркузе, развивая идеи Фрейда о принципе У. и принципе реальности, внес в них существенное уточнение: принцип У. управляет бессознательными процессами; принцип реальности действует на уровне сознания. Субъектом принципа реальности выступает цивилизация (культура), подавляющая У посредством воспитания, а также различными ин-тами экономической и политической организации общества. По Фрейду, мотив общества является экономическим: общество т.о. отвлекает людей от сексуальности и направляет их на труд. Напротив, согласно М.Фуко, общество (речь идет о европейском, западном обществе последних трех веков) не столько подавляет У. сколько оформляет «дискурс» по поводу секса с целью обустраивания и упорядочения опыта У. и, соответственно, «побуждая к дискурсам», укрепляет политическую власть (см. «История сексуальности»). На этом фоне раскрепощающая функция У. проявляется особенно явно, даже когда внутреннее освобождение достигается посредством ухода (бегства), своеволия, протеста; одно из проявлений такого протеста психоанализ видел в перверсиях.
В мифологических представлениях о рае, легендах о золотом веке, различных социальных утопиях и среди них в наибольшей степени тех, к-рые разворачивались под лозунгом возврата к естественности и простоте жизни (напр., «Остров» О.Хаксли), воплотилась мечта человечества об обществе, соединившем в себе свободу и необходимость.
В этом же ключе построены социалистические и коммунистические утопии. Так, Ш.Фурье, размышляя о путях разумной организации общественной жизни, по существу решает более конкретную цель непротиворечивого вписывания У. в цивилизацию — путем соединения У. и труда, превращения труда в деятельность, доставляющую У. Правда, именно в плане обеспечения разумного максимума У. утопия Фурье оборачивалась антиутопией (предвосхищавшей «Мы» Е.Замятина): труд в ней был соединен с У. и уподоблен игре ценою лишения человека воли в самой интимной сфере своей жизни — в выборе наслаждений. Аналогично рассуждал и К.Маркс, считавший, что способ и содержание У. всегда обусловлены общественными отношениями, являются результатом конкретного «способа производства»: поскольку У. — это своеобразная функция общественной организации, труд может приносить У. только будучи свободным трудом, т.е. деятельностью, в ходе к-рой человек развивает свои способности, осуществляет себя как созидающая личность. Однако свободный труд должен быть поставлен на рационально организованную основу и планомерно служить обществу, так что спонтанности и личностной неповторимости в самоосуществлении человека не оставалось места. Как таковое У. может представлять для индивида ценность саму по себе и определяющим образом влиять на мотивы его действий. Стремление к У. конституировано в желании (в случае чувственного У. говорят о вожделении, в случае необузданного У. - о похоти); именно желание эротично: оно целеустремленно, оно влечет, оно сопутствустся напряжением, требует усилия и воли для своего осуществления. Желание символизирует активность и жизнь, оно свидетельствует о способности к жизненной активности. И тем самым оно по-своему также самоценно. Аналогичным образом притягательна игра как таковая, независимо от ее исхода. У. значимо как реализация устремленного к нему желания; но в сравнении с желанием У. тщетно: оно уже ничего не может дать. У. есть смерть желания, отсюда - «ужас быть удовлетворенным» (Ж.Батай). У - умиротворительно настолько, что доставляемый им покой может символизировать смерть; желание же в жизненности устремления к цели жаждет сохранить себя и, значит, не быть удовлетворенным. На основе опыта желания и переживания У. формируется гедонизм как система взглядов и образ жизни, покоящиеся на представлении о том, что стремление к У. и отвращение от страдания является коренным смыслом человеческих действий, реальным условием счастья. Многие мыслители прошлого считали, что именно стремление к У. и отвращение от страдания является мотивом всех человеческих действий. Среди них были и такие, к-рые рассматривали У в качестве руководящего нормативного основания поведения. Как поведенческий императив принцип У. указывает на то, что человеку следует всегда поступать так, чтобы он по возможности мог непосредственно удовлетворять свои потребности и испытывать как можно большее (по интенсивности и длительности) У Тем самым задается принципиальная грань между обычной для каждого (свободного от обета аскетизма) человека склонностью к У. и образом жизни, в к-ром все подчинено получению и переживанию наслаждения. Переживание У. сопряжено с проявлением индивидуальной воли и самореализацией, в т.ч. творческой, и как таковое оно «основывается на самоутверждении» (Л.П.Карсавин), является «сопутствующим эффектом продуктивной деятельности» (Э.Фромм). Проблема снятия У. в творчестве и У. творчеством была поставлена и проанализирована Фрейдом на примере сублимации сексуальных влечений.
В этическом контексте близкие идеи развивал Н.А.Бердяев, рассматривая творчество в радикальном противопоставлении похоти, как воплощение духовности и высшего У
В творчестве прослеживаются многие черты, характеризующие переживание У: страстность, возможность самовольности, «освобождения и преодоления» (Бердяев); творчество спонтанно и внеимперативно. Вместе с тем творчество почти всегда аскетично: творческая деятельность требует таких усилий, самоограничения, целеустремленности, преодоления сопротивления, с какими ни один, даже умеренный, гсдоник не согласится. Стремление к У. определяет иерархию ценностей и образ жизни гсдоника, т.е. человека, сориентированного на получение У. Назвав добро У. гедоник сознательно сообразует свои цели не с добром, а с наслаждением и стремится к чему-либо не потому, как это выразил Б.Спиноза, что считает это добром, а наоборот, потому считает что-либо добром, что чувствует влечение к нему.
В законченном виде эти квазиэтические взгляды находятся в таком умонастроении и поведенческой ориентации, при к-рых достижение У рассматривается как непосредственное и достаточное основание любых действий, в т.ч. самых гнусных. Эту т.з. высказывали уже кирснаики, в особенности поздние, напр. Гегесий Александрийский.
В наиболее откровенном, развернутом и детально иллюстрированном виде она выражена в творчестве Д. де Сада (см. «Философия в будуаре», Садизм). Для сориентированного на У. сознания не существует трансцендентного должного: должное обнаруживается в грезе, в сладострастии и оказывается сведенным к нереализованному наличному — к желанию. При этом любые добродетели (благоразумие, справедливость, умеренность, скромность) подчиняются достижению У. (Лоренцо Валла) и в этом смысле подвергаются сомнению, а в конечном счете отрицаются как заповеди или как инструменты культуры, призванные ограничить эгоизм и своеволие сладострастия. Мораль воспринимается как запрет на сексуальность. (Характерно, что именно такое понимание морали формулировал Фрейд в контексте рассуждения о принципе У.)
В то время как последовательные нормативные системы, основанные на У. представляют собой в истории морали исключение, в рамках морали и этики постоянно вырабатывались (в различной нормативной и теоретической форме) аргументы, направленные на критику абсолютизации ценности У. ее ограничение и даже отрицание (киники, аскетизм).
С одной стороны, это выражалось в попытках сформулировать критерий У. разделив истинные и ложные, подобающие и неподобающие У. (По разным основаниям эти деления проводились Аристотелем, Эпикуром, Т.Гоббсом, И.Бентамом, К.С.Льюисом и др.) Как показал теоретический и нормативный опыт гедонистической этики и полемики вокруг нее, выработка такого критерия на основе принципа У. невозможна: принцип У. как таковой требует максимализации У; установление же критерия У. означает его ограничение, подчинение внешнему стандарту и, как следствие, отказ от принципиальной приоритетности У. Поэтому, с другой стороны, офаничение принципа У. шло по пути определения ценностных приоритетов. Так этот вопрос ставил Сократ: «Надо ли стремиться к удовольствию ради блага или к благу ради удовольствия?» И сам же давал ответ: «К удовольствию ради блага» (Платон. Горгий, 506d).
В более широком контексте этот вопрос воспроизвел Аристотель: «Во имя чего мы выбираем: жизнь во имя наслаждения или наслаждение во имя жизни?» (EN, Х,5,1175а), дав на него ответ, аналогичный Сократову. Так, У не отрицается, но только офаничивается, другое дело, с помощью каких средств. Как показал Фрейд, таким ограничением выступает принцип пользы (реальности). Осмысление опыта получения У. приводило разных мыслителей к пониманию того, что в условиях реальной жизни удовлетворение сфемления к У. парадоксально: переживание У тем сильнее, чем оно неожиданнее, т.е. чем менее активен индивид в своем стремлении именно к У. чем менее получение У. оказывается для индивида специальным занятием. (
В иных контекстах этот опыт осмысляется как парадокс счастья.) Наоборот, жизненная установка исключительно на получение У оборачивается пресыщенностью и, следовательно, жаждой новых и все более осфых У.
В то время как негедоническое сознание усматривает в неограниченности сфемления к У. ненасытность, гедоник стремится к максимально увеличивающемуся У. к тому, чтобы в У. исчерпать себя до изнеможения. Как показал И.Кант, необузданное желание У. чревато распутством.
С либеральной т.з. любое У. допустимо, если, следуя ему, индивид не нарушает свои обязанности и не ущемляет чужие права.
С т.з. перфекционизма стремление к У. не должно препятствовать нравственному совершенствованию и духовному возвышению человека. Собственно, в рамках именно перфекционизма, а не гедонизма возможно установление действительного критерия истинного и подобающего У
С т.з. обязанности милосердия и принципа альтруизма У. ставится в зависимость от усилий человека содействовать благу других людей. Лит.: Аристотель. Никомахова этика [VII, IX] // Аристотель. Соч. в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1983; Батаи Ж. Аллилуйя. Катехизис Диануса // Трактаты о любви. М.: ИФРАН, 1994. С. 159-172; Маркиз дс Сад и XX век. М.: РИК «Культура», 1992; Карсавин Л.П. О добре и зле // Карсавин Л.П. Малые соч. СПб.: Алетейя, 1994. С. 261-265; Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Киев: Port Royal, 1995; Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия // Фрейд 3. Психология бессознательного: Сб. произв. М.: Просвещение, 1989. С. 382-424; Фромм Э. Человек для самого себя // Фромм Э. Психоанализ и этика. М.: Республика, 1993. С. 135-149; Фуко М. Воля к знанию // Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Магистериум-Касталь, 1996. С. 111- 133, 150-175; Gosling J.C.В. Pleasure and Desire: The Case for Hedonism Revisited. Oxford: Clarendon Press, 1969; Perry D.L. The Concept of Pleasure. The Hague: Mouton & Co., 1967. P. Г.Апресян
С функциональной т.з. У. знаменует различные по характеру и смыслу опыты: а) преодоления недостатка, б) освобождения от давления (репрессии), в) личностно значимого самоосуществления, г) самоутверждения. Витальное значение У. определяется тем, что оно сопровождает уменьшение и угасание внутреннего напряжения (физического и психического), способствует восстановлению жизненных функций организма.
С этой т.з. У. изучается в психологии. Теория У. как восполнения была выдвинута в античности Платоном, Спевсиппом, развита Аристотелем и др.
В той мере, в какой тело рассматривалось как микрокосм, стремящийся к внутренней упорядоченности (что в разных учениях передавалось в разных понятиях), У. может быть представлено как благо и, стало быть, добро. Из этого взгляда может вытекать определенная нормативная позиция, согласно к-рой внутренний баланс является идеальным состоянием организма, и человеку следует делать все то, чего желает его тело (см. Гедонизм). Специальные исследования позволили З.Фрейду сделать вывод о несомненно положительной роли У. в жизни организма, в особенности У. связанного с продолжением рода, и дали основание говорить о «принципе У.» (Lustprinzip) как главного естественного регулятора психических процессов, или душевной деятельности, а шире — инстинкта жизни. Главной целью «душевного аппарата», по Фрейду, является получение У. и избегание страдания. Независимо от нормативных установок индивида, чувства У. и неудовольствия императивны. Наиболее интенсивными и яркими, а вместе с тем и относительно доступными, являются телесные У. в первую очередь сексуальные, а также связанные с удовлетворением потребности в пище, тепле, отдыхе (расслаблении). Как показал Фрейд, для ребенка ранние сексуальные У. знаменательны как интимный опыт внутренней автономии и независимости от окружающих. И филогенетически, и онтогенетически принцип У. является исходным. Первый детский опыт - непосредственного удовлетворения простых витальных потребностей - обусловливает ту притягательность У. к-рая никогда актуально не осознается, но к-рая делает У. желанным: оно не только удовлетворяет, но и услаждает. Наслаждения «тянут в детство». За У. всегда стоит желание, к-рое общество стремится взять под контроль как желание индивидуальное. Однако в процессе социализации происходит ограничение естественной установки индивида на У. Расширяющиеся функциональные контакты с окружающими требуют от человека контролировать свое стремление к У. откладывать получение У. терпеть неудовольствие и т.п. Потребности адаптации индивида в окружающем мире и эффективного социального взаимодействия приводят к замещению принципа У. «принципом реальности» (Realitatsprinzip), к-рый, по Фрейду, тоже влечет к У. но отсроченному и уменьшенному, хотя и более надежному. Принцип У. проявляется в противостоянии общественным установлениям и как таковой выступает в качестве некоторой основы личной независимости: в У. индивид может почувствовать себя самим собой, он принадлежит самому себе, освобожден от обязательств и в этом плане - суверснен. Ориентация на У. поиск У как деятельность или опыт желания противоположны обыденному поведению, основанному на благоразумии и стяжании пользы; последовательность же в стремлении к У оказывается реализуемой в уходе от ответственных отношений с другими людьми. Г.Маркузе, развивая идеи Фрейда о принципе У. и принципе реальности, внес в них существенное уточнение: принцип У. управляет бессознательными процессами; принцип реальности действует на уровне сознания. Субъектом принципа реальности выступает цивилизация (культура), подавляющая У посредством воспитания, а также различными ин-тами экономической и политической организации общества. По Фрейду, мотив общества является экономическим: общество т.о. отвлекает людей от сексуальности и направляет их на труд. Напротив, согласно М.Фуко, общество (речь идет о европейском, западном обществе последних трех веков) не столько подавляет У. сколько оформляет «дискурс» по поводу секса с целью обустраивания и упорядочения опыта У. и, соответственно, «побуждая к дискурсам», укрепляет политическую власть (см. «История сексуальности»). На этом фоне раскрепощающая функция У. проявляется особенно явно, даже когда внутреннее освобождение достигается посредством ухода (бегства), своеволия, протеста; одно из проявлений такого протеста психоанализ видел в перверсиях.
В мифологических представлениях о рае, легендах о золотом веке, различных социальных утопиях и среди них в наибольшей степени тех, к-рые разворачивались под лозунгом возврата к естественности и простоте жизни (напр., «Остров» О.Хаксли), воплотилась мечта человечества об обществе, соединившем в себе свободу и необходимость.
В этом же ключе построены социалистические и коммунистические утопии. Так, Ш.Фурье, размышляя о путях разумной организации общественной жизни, по существу решает более конкретную цель непротиворечивого вписывания У. в цивилизацию — путем соединения У. и труда, превращения труда в деятельность, доставляющую У. Правда, именно в плане обеспечения разумного максимума У. утопия Фурье оборачивалась антиутопией (предвосхищавшей «Мы» Е.Замятина): труд в ней был соединен с У. и уподоблен игре ценою лишения человека воли в самой интимной сфере своей жизни — в выборе наслаждений. Аналогично рассуждал и К.Маркс, считавший, что способ и содержание У. всегда обусловлены общественными отношениями, являются результатом конкретного «способа производства»: поскольку У. — это своеобразная функция общественной организации, труд может приносить У. только будучи свободным трудом, т.е. деятельностью, в ходе к-рой человек развивает свои способности, осуществляет себя как созидающая личность. Однако свободный труд должен быть поставлен на рационально организованную основу и планомерно служить обществу, так что спонтанности и личностной неповторимости в самоосуществлении человека не оставалось места. Как таковое У. может представлять для индивида ценность саму по себе и определяющим образом влиять на мотивы его действий. Стремление к У. конституировано в желании (в случае чувственного У. говорят о вожделении, в случае необузданного У. - о похоти); именно желание эротично: оно целеустремленно, оно влечет, оно сопутствустся напряжением, требует усилия и воли для своего осуществления. Желание символизирует активность и жизнь, оно свидетельствует о способности к жизненной активности. И тем самым оно по-своему также самоценно. Аналогичным образом притягательна игра как таковая, независимо от ее исхода. У. значимо как реализация устремленного к нему желания; но в сравнении с желанием У. тщетно: оно уже ничего не может дать. У. есть смерть желания, отсюда - «ужас быть удовлетворенным» (Ж.Батай). У - умиротворительно настолько, что доставляемый им покой может символизировать смерть; желание же в жизненности устремления к цели жаждет сохранить себя и, значит, не быть удовлетворенным. На основе опыта желания и переживания У. формируется гедонизм как система взглядов и образ жизни, покоящиеся на представлении о том, что стремление к У. и отвращение от страдания является коренным смыслом человеческих действий, реальным условием счастья. Многие мыслители прошлого считали, что именно стремление к У. и отвращение от страдания является мотивом всех человеческих действий. Среди них были и такие, к-рые рассматривали У в качестве руководящего нормативного основания поведения. Как поведенческий императив принцип У. указывает на то, что человеку следует всегда поступать так, чтобы он по возможности мог непосредственно удовлетворять свои потребности и испытывать как можно большее (по интенсивности и длительности) У Тем самым задается принципиальная грань между обычной для каждого (свободного от обета аскетизма) человека склонностью к У. и образом жизни, в к-ром все подчинено получению и переживанию наслаждения. Переживание У. сопряжено с проявлением индивидуальной воли и самореализацией, в т.ч. творческой, и как таковое оно «основывается на самоутверждении» (Л.П.Карсавин), является «сопутствующим эффектом продуктивной деятельности» (Э.Фромм). Проблема снятия У. в творчестве и У. творчеством была поставлена и проанализирована Фрейдом на примере сублимации сексуальных влечений.
В этическом контексте близкие идеи развивал Н.А.Бердяев, рассматривая творчество в радикальном противопоставлении похоти, как воплощение духовности и высшего У
В творчестве прослеживаются многие черты, характеризующие переживание У: страстность, возможность самовольности, «освобождения и преодоления» (Бердяев); творчество спонтанно и внеимперативно. Вместе с тем творчество почти всегда аскетично: творческая деятельность требует таких усилий, самоограничения, целеустремленности, преодоления сопротивления, с какими ни один, даже умеренный, гсдоник не согласится. Стремление к У. определяет иерархию ценностей и образ жизни гсдоника, т.е. человека, сориентированного на получение У. Назвав добро У. гедоник сознательно сообразует свои цели не с добром, а с наслаждением и стремится к чему-либо не потому, как это выразил Б.Спиноза, что считает это добром, а наоборот, потому считает что-либо добром, что чувствует влечение к нему.
В законченном виде эти квазиэтические взгляды находятся в таком умонастроении и поведенческой ориентации, при к-рых достижение У рассматривается как непосредственное и достаточное основание любых действий, в т.ч. самых гнусных. Эту т.з. высказывали уже кирснаики, в особенности поздние, напр. Гегесий Александрийский.
В наиболее откровенном, развернутом и детально иллюстрированном виде она выражена в творчестве Д. де Сада (см. «Философия в будуаре», Садизм). Для сориентированного на У. сознания не существует трансцендентного должного: должное обнаруживается в грезе, в сладострастии и оказывается сведенным к нереализованному наличному — к желанию. При этом любые добродетели (благоразумие, справедливость, умеренность, скромность) подчиняются достижению У. (Лоренцо Валла) и в этом смысле подвергаются сомнению, а в конечном счете отрицаются как заповеди или как инструменты культуры, призванные ограничить эгоизм и своеволие сладострастия. Мораль воспринимается как запрет на сексуальность. (Характерно, что именно такое понимание морали формулировал Фрейд в контексте рассуждения о принципе У.)
В то время как последовательные нормативные системы, основанные на У. представляют собой в истории морали исключение, в рамках морали и этики постоянно вырабатывались (в различной нормативной и теоретической форме) аргументы, направленные на критику абсолютизации ценности У. ее ограничение и даже отрицание (киники, аскетизм).
С одной стороны, это выражалось в попытках сформулировать критерий У. разделив истинные и ложные, подобающие и неподобающие У. (По разным основаниям эти деления проводились Аристотелем, Эпикуром, Т.Гоббсом, И.Бентамом, К.С.Льюисом и др.) Как показал теоретический и нормативный опыт гедонистической этики и полемики вокруг нее, выработка такого критерия на основе принципа У. невозможна: принцип У. как таковой требует максимализации У; установление же критерия У. означает его ограничение, подчинение внешнему стандарту и, как следствие, отказ от принципиальной приоритетности У. Поэтому, с другой стороны, офаничение принципа У. шло по пути определения ценностных приоритетов. Так этот вопрос ставил Сократ: «Надо ли стремиться к удовольствию ради блага или к благу ради удовольствия?» И сам же давал ответ: «К удовольствию ради блага» (Платон. Горгий, 506d).
В более широком контексте этот вопрос воспроизвел Аристотель: «Во имя чего мы выбираем: жизнь во имя наслаждения или наслаждение во имя жизни?» (EN, Х,5,1175а), дав на него ответ, аналогичный Сократову. Так, У не отрицается, но только офаничивается, другое дело, с помощью каких средств. Как показал Фрейд, таким ограничением выступает принцип пользы (реальности). Осмысление опыта получения У. приводило разных мыслителей к пониманию того, что в условиях реальной жизни удовлетворение сфемления к У. парадоксально: переживание У тем сильнее, чем оно неожиданнее, т.е. чем менее активен индивид в своем стремлении именно к У. чем менее получение У. оказывается для индивида специальным занятием. (
В иных контекстах этот опыт осмысляется как парадокс счастья.) Наоборот, жизненная установка исключительно на получение У оборачивается пресыщенностью и, следовательно, жаждой новых и все более осфых У.
В то время как негедоническое сознание усматривает в неограниченности сфемления к У. ненасытность, гедоник стремится к максимально увеличивающемуся У. к тому, чтобы в У. исчерпать себя до изнеможения. Как показал И.Кант, необузданное желание У. чревато распутством.
С либеральной т.з. любое У. допустимо, если, следуя ему, индивид не нарушает свои обязанности и не ущемляет чужие права.
С т.з. перфекционизма стремление к У. не должно препятствовать нравственному совершенствованию и духовному возвышению человека. Собственно, в рамках именно перфекционизма, а не гедонизма возможно установление действительного критерия истинного и подобающего У
С т.з. обязанности милосердия и принципа альтруизма У. ставится в зависимость от усилий человека содействовать благу других людей. Лит.: Аристотель. Никомахова этика [VII, IX] // Аристотель. Соч. в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1983; Батаи Ж. Аллилуйя. Катехизис Диануса // Трактаты о любви. М.: ИФРАН, 1994. С. 159-172; Маркиз дс Сад и XX век. М.: РИК «Культура», 1992; Карсавин Л.П. О добре и зле // Карсавин Л.П. Малые соч. СПб.: Алетейя, 1994. С. 261-265; Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Киев: Port Royal, 1995; Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия // Фрейд 3. Психология бессознательного: Сб. произв. М.: Просвещение, 1989. С. 382-424; Фромм Э. Человек для самого себя // Фромм Э. Психоанализ и этика. М.: Республика, 1993. С. 135-149; Фуко М. Воля к знанию // Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Магистериум-Касталь, 1996. С. 111- 133, 150-175; Gosling J.C.В. Pleasure and Desire: The Case for Hedonism Revisited. Oxford: Clarendon Press, 1969; Perry D.L. The Concept of Pleasure. The Hague: Mouton & Co., 1967. P. Г.Апресян
Источник: Этика. Энциклопедический словарь. М. Гардарики 2001