РЕВОЛЮЦИОННОЕ СОЗНАНИЕ

тип сознания, к-рый аккумулирует наиболее радикальные идеи и тенденции культуры и создает на их основе образ революции. Радикальность проявляется в Р.с. как тяготение к “крайним” решениям и “крайним” средствам, наиболее приемлемым из к-рых является революция. Изначальное стремление к изменениям носит рац. характер — критика существующей реальности приводит к попыткам изменить ее как можно более радикальным путем, т.е. через революцию. Жажда изменений превращается в жажду революции, и последняя становится уже не средством, а самоцелью. Р.с. как иррациональный тип сознания характерно, в осн., для европ. культуры Нового времени, что объясняется несколькими факторами: рационалист. восприятием и объяснением окружающего мира, склонностью к инновациям и слому традиций, модернизации. В совр. европ. об-ве институты социализации в виде массовой культуры (см. Массовая культура) воспитывают европ. личность, идеализируют новаторство и свободу от традиционного, понимаемого как рутинное. Традиц. (неевроп.) культуры основаны на ином принципе. Это особенно хорошо видно на примере восприятия культурной информации, изучением к-рого занимались антропологи и культурологи (М. Мид, М. Петров). Специфика устной трансляции знаний и культурных ценностей изымает всякое интеллектуальное новаторство, делает упор на старое, обычное. Тот же принцип восприятия событий как подтверждения опр. общекультурных установок отмечается в работах исследователей рус. культуры: “Аналогия с библейскими событиями давала летописцу типологию существенного” (Д.С. Лихачев). Т.о., существуют две модели восприятия событий и их отбора как наиболее важных и заслуживающих наибольшего внимания: первобытно-средневековая, или традиционная (эти два типа культур можно в данном случае объединить, т.к. они предполагают одну и ту же модель восприятия и оценки событий), и инновационная, соответствующая европ. культуре Нового и новейшего времени. Если для первой модели гл. критерием отбора и оценки культурной информации является прецедент, то для второй модели этим критерием служит, наоборот, новизна. Однако рационалистич. Парадигма новоевроп. культуры встречает постоянное сопротивление со стороны контркультурных элементов. Стремление к сфере иррационалистического, мистического, бессознательного находит воплощение в попытках слома существующей культурной идеологии, бунта против рационалистич. сознания, “бурж.” системы об-ва как производящего и потребляющего механизма, в к-рой человек выступает единицей производства и потребления, а не свободным, естеств. индивидуумом. Революция, привычная для зап. инновационной культуры как конструктивная критика существующей социальной, полит. и культурной системы, меняет свое содержание и предстает, в конечном счете, как бегство от реальности в глубинные сферы сознания через изменение форм искусства, действующие на подсознание и открывающие человеч. бессознательное, через изменение языка как носителя рационалистич. идеологии, наконец, через изменение восприятия с помощью мистики и наркотиков. Иррациональное Р.с. создает образ будущего устройства об-ва с утопич. пренебрежением к законам реальности, а главное — создает образ революции как самоценного творч. акта, произведения искусства в движении, к-рое является, в то же время, своеобразным моментом очищения и выхода в новое культурное (а также социальное, полит. и даже физиол.) пространство. Динамика Р.с. предполагает два варианта развития: трансформация в тоталитарное сознание и диффузия в массовой культуре. Два характерных примера — Октябрьская революция и революц. молодежное движение на Западе 60-х гг. В первом случае Р.с., основанное на нигилизме, за неимением объекта критики и отрицания превратилось в тоталитарное, а революц. символы стали, т.о., символами уже закрепившейся новой власти (серп и молот, красное знамя, пятиконечная звезда с 30-х гг. воспринимались как знаки стабильности и консервативности). В 60-е гг. на Западе антикультурные лозунги растворились в недрах массовой культуры и стали популярны среди совсем не революц. публики, следующей за модой на революцию. Лит.: Лихачев Д.С. Великое наследие: Классич. произведения литературы Др. Руси. М., 1980; Мид М. Культура и мир детства: Изб. произв. М., 1988; Петров М.К. Язык, знак, культура. М., 1991; Борев В.Ю., Коваленко А. В. Культура и массовая коммуникация. М., 1986; Пригожий А.И. Нововведения: стимулы и препятствия. М., 1989; Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны. М., 1988. Н.A. Конрадова. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996