Реминисценция

 
В общепринятом толковании – невольное и даже частично бессознательное воспоминание о чем‑то, зачастую не воспринимаемое как воспоминание. В основном употребляется по отношению к чувственному или эмоциональному опыту (знаменитое бисквитное печенье Пруста). Реминисценция это накат воспоминаний, приходящих откуда‑то издалека и чаще всего остающихся неузнанными и загадочными. Возьмем для примера искусство. Мы говорим о реминисценции, когда при знакомстве с тем или иным произведением нам вдруг начинает казаться, что мы узнаем в нем след присутствия другого художника, но след, оставленный невольно и почти неосознанно. Реминисценция – не плагиат и не цитата, это даже не аллюзия и не подмигивание зрителю. Это эхо другого творения, прошедшее мимо внимания самого творца. Впоследствии оно доставит немало радостных минут эрудитам – что ж, жить всем надо. Но главным образом оно придает произведению некую безличную, вернее, надличную глубину, которая и отличает настоящее искусство. Ведь гений и чистая доска – понятия прямо противоположные.
В философском словаре термином «реминисценция» пользуются в основном для перевода греческого слова anamnesis. В этом случае он, в отличие от вышеописанного, может обозначать поиск или волевое усилие, направленное на поиск воспоминания (Аристотель, «О памяти», 2; на мой взгляд, это слово лучше переводить как «припоминание»). Однако чаще к термину прибегают в связи с Платоном. Тогда реминисценция – тот след, который оставляют в нас вечные идеи – именно с ними лицом к лицу сталкивается душа в период между двумя воплощениями. Благодаря этому мы, подобно маленькому рабу из «Менона», способны, не покидая себя, постигать явно незнакомые нам истины. Познание сводится к распознаванию; мыслить значит вспоминать. Если бы это и в самом деле было так, история науки двигалась бы вспять, постепенно приближаясь к предшествующей ей истине. Но ведь так оно и есть, скажут мне, ведь истина вечна. Ничего подобного. Именно то, что истина вечна, и не позволяет замкнуть ее в прошлом; она точно так же принадлежит будущему, которого нет, как и настоящему, в котором содержится целиком и полностью. Платоновская реминисценция – не более чем метафора, так же как вечное возвращение Ницше, необходимое для осмысления вечности истины.