РАСА

санскр. rasa, букв. — вкус) — основополагающая категория индийской эстетики; особого рода эмоциональное переживание, которое испытывает наделенный восприимчивым сердцем слушатель поэзии или театральный зритель. Концепция расы была детально разработана уже в эпоху Натьяшастры («Наука театра», компендиум, сформировавшийся ко 2— 3 вв.). В трактате описано восемь видов расы: наслаждение (SnigSra), смех (hasya), горе (karuna), гнев (raudra), героизм (vTra), страх (bhayanaka), отвращение (bibhatsa) и удивление (adbhuta) (Натьяшастра 6.15). Одна из рас выбиралась в качестве главного чувства драмы и становилась своего рода результирующей эмоцией, которую в определенный момент должны были испытать все находящиеся в театре зрители.
Сравнивая с европейскими жанрами можно сказать, что древнеиндийская драма Напоминала трагедию, если ее расой была каруна, возбуждавшая в зрителях чувство горя, в случае смеховой расы — хасьи — представление было ближе к комедии, а раса героизма — вира неизбежно придавала действию черты героической драмы и т. д.
Основной целью создателя театрального представления (а позднее и автора поэтического текста) было не столько развитие действия или сюжета, сколько поэтапное усиление чувства и создание определенного эмоционального образа. Данной цели служили все выразительные средства, которые рассматривались как своего рода основа, «тело» драмы, полностью подчиненные «душе», или расе. В Натьяшастре подробно описаны приемы воссоздания расы, предстающей как естественный результат взаимодействия различных элементов спектакля. В первую очередь следовало заботиться о т. н. причинах (vibhava) и проявлениях (anubhava), являющихся внешними предпосылками создания расы (типа костюма, грима, верно выстроенной мизансцены и т. д.). Их соединение способствовало возникновению особых душевных состояний — бхав, непосредственно ответственных за возбуждение расы. Саттвика бхавы представляли собой непроизвольные проявления эмоционального состояния героя, типа румянца, обморока или слез, и служили для достоверной передачи изображаемых эмоций. Вьябхичари бхавы интерпретировались как преходящие или неустойчивые психологические состояния. Возникая ненадолго, они выполняли ответственную роль, продвигая действие вперед и создавая определенный эмоциональный фон. И наконец, восемь стхайи бхав, или устойчивых психологических состояний, полностью совпадали с восемью расами и при определенных условиях в них переходили. Данная иерархия представляет как бы «технические» характеристики достижения расы, трактуя ее как элемент драматической структуры.
В Натьяшастре есть и другое описание расы, характеризующее ее воздействие на зрителей и раскрывающее ее рецептивный аспект. Сюда относится все то, что касается процесса возникновения расы из стхайи бхавы, установления символики цветовых соотношений и ряда богов-покровителей, а также толкования самого названия расы, проводимого на основе сравнения с наслаждением знатока от умело приготовленной пищи. Примечательно, что прямо значение расы как «вкуса» в Натьяшастре нигде не объясняется. Ее сущность не раскрывается в точных определениях, а устанавливается по интуитивно найденным аналогиям. Утверждается, что подобно тому, как вкус возникает из совокупности различных специй, трав и приправ, так возникает раса из сочетания различных бхав. И как шесть вкусов (горький, сладкий и т. д.) воспроизводятся патокой и другими приправами, так стхайи бхавы достигают качества расы, будучи обогащенными разными бхавами. Другая аналогия: подобно тому, как вкус пищи нельзя установить никак иначе, как только попробовав ее, так и расу невозможно воспринимать на слух или Визуально, а лишь специфическим образом — в процессе вкушения. Каким же образом в реальности достигалось это театральное вкушение? Этот вопрос волновал и создателя Натьяшастры, поскольку он непосредственно задал его в тексте трактата. Однако вопрос остался без ответа, поскольку подлинная сущность расы практически невыразима и постигаема интуитивно, по типу озарения или догадки. Раса возникает как совершенно новое качество, представляющее собой нечто иное, отличное от того, что ее породило. Строго говоря, расу нельзя было создать, ее можно было лишь вызвать, предугадать ее появление, верно сочетая разнообразные бхавы, точно так же как гурман предугадывает и создает вкус пищи, добавляя в нее те или иные специи. Именно поэтому попытка уточнить, как появляется раса, приводит в Натьяшастре лишь к установлению еще одной аналогии — сравнению с царем (стхайи бхавой) и окружающей его свитой (другими бхавами), призванной в первую очередь продемонстрировать чрезвычайно высокий статус расы.
По-видимому, данное описание расы, построенное на намеках и недоговоренностях, свидетельствует об изначальном ритуальном происхождении данной категории. Это предположение объясняет и свидетельство Натьяшастры, указывающей божество-покровителя и цветовые ассоциации для каждой из рас, но в то же время не связывающей ни с чем сверхъестественным другие категории. Данное предположение позволяет также лучше понять изначальное взаимоотношение восьми стхайи бхав и рас. И те и другие принадлежали к условному миру сцены, лишь имитирующему действительность. Однако стхайи бхавы являлись как бы естественным и непосредственным результатом воспроизведения жизни на сцене (и в этом смысле они значительно ближе современному представлению об эстетическом воздействии), а совпадающие с ними расы возникали как следствие перехода бхав в иное качество, как явление надличностного мира, скорее не иллюзорное и внушаемое, а мистическое и вкушаемое. Истоки подобного понимания расы следует искать в наиболее раннем периоде формирования драмы, когда она представляла собой ритуальное действо, своеобразное литургическое обрамление жертвенного акта и была частью культовой церемонии: Естественно, что главная цель обрядовой драмы — раса — находилась за гранью повседневного, обыденного переживания, наделялась сверхъестественными чертами и охранялась божествами-покровителями. В Натьяшастре это раннее толкование расы подверглось переосмыслению. Раса классической санскритской драмы, достигшей уровня разработанного литературного произведения, оказалась иной, нежели раса мистериального театра, и во многом утратила свои первоначальные сакральные черты, став всего лишь формальным элементом драматической структуры. Однако ритуальные коннотации расы продолжали сохраняться и позднее. Возможно, именно древность данной категории определила малое внимание к ней со стороны теоретиков 7—8 вв. (т. н. школы аланкариков), рассматривавших расу весьма узко и считавших ее одним из признаков тех или иных поэтических фигур. Подлинное возрождение расы было связано с именем крупнейшего теоретика кашмирского шиваизма — Абхинавагупты, написавшего комментарий на Натьяшастру и предложившего собственное толкование, во многом подменившее изначальную концепцию трактата.
Лет.: DeS. К. History of Sanskrit poetics. 1—2. Calcutta, 1900; SankaranA. Some Aspects of Literary Criticism on Sanskrit of the Theories of Rasa and Dhvani. Madras, 1929; Raghavan V. The Number of Rasas. Madras, 1940; /» R. The Aesthetic Experience According to Abhinavagupta. Roma, 1956; Varna K. M. Seven Wwds in Bharata. What Do They Signify Bombay 1958; MassonL L„ Palwardhan M. N. Aesthetic Rapture. The Rasadhyaya of the Natyasasira, v. 1, Text; v. 2, Notes. Poona, 1970; KaneP. V. History of Sanskrit Poetics. Delhi—Patna—^ranasi, 1971; GerowE. Indian Poetics. Wiesbaden, 1977; UpadhyayA. The Kavyanusasana ofAcarya Hemachandra. A Critical Study. Ahmedabad, 1987.
Я. Р. Лидова