истина применительно к сфере прагматики. Следует четко разделять понимание феномена истины в составе особого философского направления прагматизма и применительно к прагматическим наукам, интерпретация содержания которых может проводиться с позиций самых различных философских направлений. Классиками прагматизма, как известно, являются три великих американца Ч. Пирс (см.), У. Джеймс и Дж. Дьюи (см.). Двое последних посвятили проблеме истины специальные исследования. Решающий ход мысли Джеймса состоял в требовании к людям поступать достойно. А это предполагает в качестве первейшей обязанности поиск истины. «Мысль «истинна» постольку, поскольку вера в нее выгодна для нашей жизни» [1. С. 52]. Прагматизм оказывается прагматической теорией об истине. Джеймс — непреклонный когнитивист: философия должна заниматься поиском истины. Дьюи в качестве гегельянца всегда подчеркивал относительность истины, ибо она никогда не является окончательной. Желая подчеркнуть это обстоятельство, Дьюи поставил на место истины оправданную утверждаемость (warranted assertibility) [2. С. 331—356]. Американцы отличают термины juctiiy и warrant. Первый термин считается более сильным; при его использовании исследователь в плане оправдания своего решения берет на себя значительно больше обязательств, чем при использовании термина warrant. В последнем случае имеется в виду, что субъект утверждает нечто небезосновательно, но отсюда не следует, что он будет воспринят всеми другими. Недостаточность воззрений Джеймса и Дьюи относительно проблемы истины состоит в игнорировании ими статуса прагматических наук, но нас интересуют именно они.
Особенность прагматических наук состоит в том, что они оперируют не понятиями-дескрипциями, а понятиями-ценностями, но это означает, что применительно к ним не действенна семантическая концепция истины. Это обстоятельство длительное время интерпретировалось таким образом, что концепт истины вообще не применим к прагматическим наукам. Явно сказывался своеобразный синдром семантической истины, который, следует отметить, не преодолен по настоящее время. При ближайшем рассмотрении выясняется, что, подобно всем другим наукам, прагматические дисциплины также не могут обойтись без концепта истины.
В контексте рассматриваемой проблематики существенно, что логико-символическое воплощение прагматика получила значительно позднее, чем синтактика и семантика. Лишь с конца 1950-х гг. энергично стал логически разрабатываться круг проблем, относящихся к сфере прагматики. Мы имеем в виду прежде всего модальную логику. Слово «модальный» произошло от латинского modus — мера, образ, предписание. Модальные высказывания имеют дело с логическими концептами необходимо, возможно, доказуемо, опровержимо, обязательно и всегда выступают в форме некоторого предпочтения. Модальные высказывания не являются описаниями существующего положения дел, следовательно, они выходят за границы семантики и относятся, строго говоря, к прагматике.
Успеха в построении формально-символических прагматических систем добились те логики, которые использовали в качестве руководства к действию концепцию семантической истины. Р. Монтегю, один из творцов логической прагматики, выразил свою позицию следующим образом: «Мне представляется желательным, чтобы прагматика, по крайней мере вначале, следовала за семантикой, занимающейся понятием истины (в модели или при определении интерпретации), т.е. сама обратилась бы к понятию истины, причем не только при определенной интерпретации, но и в определенной ситуации использования» [3. С. 255]. Таким образом, Монтегю предлагает строить логическую прагматику по образу логической семантики, но при этом преобразовать понятие истины. По сути, речь идет о том, чтобы разработать логическую теорию прагматической истины. В этой связи стала широко использоваться концепция возможных миров, позволяющая рассмотреть не одно, а все мыслимые положения дел, а затем высказать оценочные суждения по их поводу. Как было выяснено, определение истины для модальных языков вполне возможно, более того — концепт «истина» сохраняет в них центральное значение.
К сожалению, использование при построении логико-прагматических систем в качестве образца концепции семантической истины сопровождалось неоправданным засильем семантической терминологии. В логической литературе нашли широкое распространение такие выражения, как «семантика возможных миров» или «семантика модальных логик». Такого рода терминология создает впечатление, что логическая прагматика благополучно сведена к логической семантике, соответственно концепция прагматической истины редуцирована к концепции семантической истины. Такое впечатление не соответствует действительной ситуации в логике. Логическая прагматика в принципе несводима к логической семантике. Таким образом, в логике созданы необходимые предпосылки для развития концепции прагматической истины, но они не используются в прагматических науках. С учетом этого обратимся именно к последним как таковым.
Во всех прагматических науках первичен не контекст описания, а контекст проектирования. Спор идет вокруг проблемы возможности истинности проекта. Может ли быть истинной рекомендация, данная от имени экономической, юридической или же какой-либо другой прагматической науки? Действенность рекомендации во многом выясняется в процессе ее осуществления. Она неизбежно признается успешной или неуспешной, эффективной или неэффективной. Полученные результаты, как правило, вынуждают к трансформации теории, которая выступает обобщением ранее случившегося опыта. Таким образом, механизм функционирования прагматической науки позволяет выбраковывать ненаучные рекомендации и выделять те положения, которые входят в состав подлинной теории, но это и есть концепт истины в действии. В этой связи несостоятельно выталкивание прагматических наук за поле актуальности концепта истины. Выше отмечался синдром семантической истины. Он чаще всего проявляется как неприятие прагматической истины, которая, мол, в отличие от семантической истины не объективна, а субъективна, ибо ценности субъективны. Такого рода аргументация явно бьет мимо цели. Любая истина имеет теоретический характер, но теории вырабатываются людьми. С этой точки зрения и семантическая истина субъективна. В определении истины решающее значение имеет состояние теоретического ряда, степень его концептуальной зрелости. Современный физик ориентируется в своих утверждениях на существующие физические теории: другого пути нет. В аналогичном ключе действует и, например, экономист, опирающийся на потенциал экономической теории, накопленный за несколько веков. Одно это обстоятельство показывает несостоятельность обвинения экономиста в субъективности его подхода. Отметим в заключение статьи, что концепция прагматической истины и связанная с ней проблематика приобретают все большее значение в философии прагматических дисциплин. См. истина экономическая, истина юридическая.
