Готфрид Вильгельм Лейбниц
Источник: Философия: словарь основных понятий и тесты по курсу «Философия»
Источник: Атеистический словарь
Даты жизни. Родился 1.6.1646 в Лейпциге. Изучал юриспруденцию и философию в Лейпцигском и Йенском университетах. В 1672-1676 жил в Париже, в 1673 — в Лондоне. В 1700 заложил основание Академии наук в Берлине. Умер 14.11.1716 в Ганновере.
Источник: Словарь по этике
немецкий философ и математик (Лейпциг, 1646 — Ганновер, 1716). Гений его развился довольно рано: в 15 лет он уже занимался схоластической философией и читал греческую и римскую литературу. Затем в Йене он изучает математику и открывает законы дифференциального исчисления. Оттуда переезжает в Альт-дорф, где изучает юриспруденцию. Его жизнь знаменательна не только философскими произведениями, но и математическими открытиями и активной политической деятельностью: в 1672 г. он отправляется в Париж, где пытается склонить Людовика XIV к идее завоевания Египта; в 1678 г. поддерживает права немецких принцев в Империи. Излагает Петру I план распространения среди его народов западной культуры, наконец, имеет касательство ко всем дипломатическим переговорам. Его математические открытия предопределили форму его философской мысли. «Новый метод определения максимумов и минимумов» (1684) излагает принципы исчисления бесконечно малых величин, что положило начало науке о движении, или «динамике». Лейбниц считал, что воспринимаемое нами движение выражает силу духовной природы и что только размышление о движении может приоткрыть нам метафизическую реальность, присутствие Бога в универсуме. Лейбниц также автор работ: «Размышления о познании, истине и идеях» (1684), где он отмежевывается от философии Декарта; «Новые опыты о человеческом разуме» (1701-1709), опубликованные в 1765 г., где изложена его теория познания; «Теодицея» (1710), в которой он излагает свою общую концепцию универсума. См. Монада.
Источник: Философский словарь
Источник: Философия науки и техники: словарь
Источник: Философский словарь. 1963
нем. Gottfried Wilhelm von Leibniz; 21 июня (1 июля) 1646, Лейпциг, Германия — 14 ноября 1716, Ганновер, Германия) — немецкий философ, математик, юрист, дипломат. Готфрид Вильгельм родился в семье профессора философии морали (этики) лейпцигского университета Фридриха Лейбница (нем. Friedrich Leibn?tz) и Катерины Шмюк (нем. Catherina Schmuck). Свободный доступ к книгам и врожденный талант позволили молодому Лейбницу уже к 12 годам самостоятельно изучить латынь и взяться за изучение греческого языка. В 15-летнем возрасте (1661) Готфрид поступил в тот же Лейпцигский университет. Основные философские сочинения: "Рассуждения о метафизике" (1685), "Новая система природы" (1695), "Новые опыты о человеческом разуме" (1704), "Теодицея" (1710), "Монадология" (1714). А так же «Математические работы». Лейбниц развивает систему, получившую название субстанциальный плюрализм или монадология. Согласно Лейбницу, основаниями существующих явлений или феноменов служат простые субстанции или монады ("Монада" в переводе с греческого означает единое, "единица"). Все монады просты и не содержат частей. Их бесконечно много. Каждая монада отличается от другой. Это обеспечивает бесконечное разнообразие мира феноменов. Возникновение совокупностей монад не является случайным. Они, как и весь мир монад, подчинены "предустановленной гармонии". Эта гармония выступает в качестве некоего внутреннего порядка всего мира монад и зависит от высшей монады (абсолюта, Бога). Монадология Лейбница носит объективно-идеалистический характер. Она примечательна диалектическими догадками. Лейбниц считал, что человеческому разуму присущи не идеи, а предположения, которые подразделяются на «истины разума» и « истины факта». К первым относятся знания, полученные с помощью одних лишь понятий разума, без обращения к опыту, например логические законы тождества и противоречия, аксиомы математики. Напротив, "истины факта" мы получаем опытным, эмпирическим путем. Поэтому "истины разума", согласно Лейбницу, всегда имеют необходимый и всеобщий характер, тогда как "истины факта" - лишь вероятностный. Для высшей монады, обладающей абсолютным знанием, "истина факта" не существует - все ее знание предстает в форме "истин разума". Лейбниц разработал реляционную концепцию пространства и времени. Отвергая представление о пространстве и времени как о самостоятельных началах бытия, существующих наряду с материей и независимо от нее, он рассматривал пространство как порядок взаимного расположения множества индивидуальных тел, существующих вне друг друга, а время - как порядок сменяющих друг друга явлений или состояний тел. Опередив время на два века, Лейбниц задумал проект математизации логики. Будущую теорию (которую он так и не завершил) он называет «всеобщая характеристика». Лейбниц независимо от Ньютона создал математический анализ и комбинаторику.
Источник: Философия справочные материалы для самостоятельной работы студентов и магистрантов
Источник: Философский энциклопедический словарь
Источник: Краткий философский словарь 2004
Источник: Философия науки. Краткий энциклопедический словарь. 2008 г.
Источник: История и философия науки. Энциклопедический словарь
Источник: Философский словарь инженера. 2016
Строя свою онтологию (учение о бытии), Л. обращается к понятию субстанции. Л. – плюралист. Он рисует картину мира, в основе которого лежит множество субстанций. Эти субстанции Л. называет монадами (единицами), элементами вещей. Однако монады отличаются от атомов у материалистов. Монада не имеет частей, следовательно, пишет Л., она не имеет и таких свойств материальных тел, как делимость, протяженность, фигура. Она нематериальна, неповторима и неуничтожима. Монады обладают способностью к саморазвитию, к восприятию (перцепции). Монады – это «представляющие силы».
Существует иерархия монад. Есть низшие, способность к перцепции в которых бесконечно мала. Существуют монады-души, наделенные смутными перцепциями, ощущением и памятью. Наконец, существуют монады-духи, наделенные не только способностью к отчетливым восприятиям (перцепцией), но и апперцепцией (сознанием). Венчает всю эту иерархию Бог – единственная высшая монада.
Монады самодостаточны, не изменяются под внешними воздействиями. «Монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти туда или оттуда выйти». Перцепции монад – это духовная деятельность, сходная с саморазвитием. Монады не получают информации извне и не влияют друг на друга. Вместе с тем каждая из них является постоянным и живым «зеркалом Вселенной», она отражает все другие монады, все движения монад согласованы. Это оказывается возможным благодаря предустановленной гармонии, данной Богом. Проблема тела и души также решается Л. исходя из принципа предустановленной гармонии. Каждая из этих субстанций развивается по своему «плану», их взаимодействие – лишь видимость; согласование телесных и духовных человеческих проявлений предустановлено Богом.
Л. в своей системе не противопоставляет онтологию (учение о бытии) и гносеологию (учение о познании). Он выдвигает ряд единых принципов, определяющих и структуру бытия, и процесс познания. Среди них – принцип универсальной взаимосвязи, связи «всего со всем»; принцип индивидуации, принцип тождества неразличимого, принцип возможности бесконечного числа миров, принцип непрерывности, принцип достаточного основания и т. д. Все принципы тесно связаны: например, принцип непрерывности предполагает, что в мире нет «пустых промежутков», нет случайного, чудесного, не имеющего достаточного основания для своего существования.
Применив общие принципы организации всего существующего к нашему миру, Л. приходит к выводу, что мы живем в наилучшем из миров, поскольку он сотворен Богом. Это положение сразу же было подвергнуто критике (см., например, «Кандид» Вольтера»). Разве могут иметь место в наилучшем из миров несправедливость, зло, войны, стихийные бедствия, болезни, говорили его критики. Л. выдвинул свои аргументы, оправдывая Творца за существующее в мире зло («Теодицея»). Принцип различия, многообразия, лежащий в основе мира, требует, чтобы в мире существовало не одно только добро. Человеческие бедствия – временны, они лишь этапы на пути к совершенству. Следуя путеводной нити – разуму, человек должен быть готов к невзгодам.
В теории познания Л. – рационалист, он отстаивает теорию врожденных идей. В ответ на тезис Локка «нет ничего в разуме, чего не было бы в чувстве» Л. отвечает: кроме самого разума. Однако он не отстаивает врожденность человеку всего корпуса научного знания. Понятие врожденности Л. связывает с потенциалом человеческого разума. Человеку прирождена некая способность к познанию таких категорий, как «Я», «бытие», «тождество», «восприятие», а также истин логики и математики. Все знания можно разделить на необходимые и всеобщие «истины разума» и случайные истины, «истины факта», полученные путем индукции. Знание, полученное из опыта, Л. относит к знанию вероятному.
Идеи Л. являются попыткой систематизации основных идей философии 17 столетия. Вместе с тем идеи его «монадологии» отразились в одном из направлений философии XX в. – персонализме .
Источник: Краткий философский словарь.
Л. явился завершителем философии 17 в., предшественником нем. классич. философии. Его филос, система сложилась к 1685 как итог двадцатилетней эволюции, в процессе к-рой Л. критически переработал осн. идеи Демокрита, Платона, Августина, Декарта, Гоббса, Спинозы и др. Л. стремился синтезировать все рациональное в предшествующей философии с новейшим науч. знанием на основе предложенной им методологии, важнейшими требованиями к-рой были универсальность и строгость филос. рассуждений. Выполнимость этих требований обеспечивается, по Л., наличием не зависящих от опыта «априорных» принципов бытия, к к-рым Л. относил: 1) непротиворечивость всякого возможного, или мыслимого, бытия (закон противоречия); 2) логич. примат возможного перед действительным (существующим); возможность бесчисленного множества непротиворечивых «миров»; 3) достаточную обоснованность того факта, что существует именно данный мир, а не к.-л. другой из возможных, что происходит именно данное событие, а не другое (закон достаточного основания); 4) оптимальность (совершенство) данного мира как достаточное основание его существования. Совершенство действит. мира Л. понимал как «гармонию сущности и существования»: оптимальность отношений между разнообразием существующих вещей и действий природы и их упорядоченностью; минимум средств при максимуме результата. Следствиями последнего онтологич. принципа является ряд др. принципов: принцип единообразия законов природы, или всеобщей взаимосвязи, закон непрерывности, принцип тождества неразличимых, а также принципы всеобщего изменения и развития, простоты, полноты и др.
В духе рационализма 17 в. Л. различал мир умопостигаемый, или мир истинно сущего (метафизич. реальность), и мир чувственный, или только являющийся (феноменальный) физич. мир. Реальный мир, по Л., состоит из бесчисленных психич. деятельных субстанций, неделимых первоэлементов бытия - монад, к-рые находятся между собой в отношении предустановленной гармонии. Гармония (взаимно однозначное соответствие) между монадами была изначально установлена богом, когда тот избрал для существования данный «наилучший из возможных миров». В силу этой гармонии, хотя ни одна монада не может влиять на другие (монады как субстанции не зависят друг от друга), тем не менее развитие каждой из них находится в полном соответствии с развитием других и всего мира в целом. Это происходит благодаря заложенной богом способности монад представлять, воспринимать или выражать и отражать все др. монады и весь мир («монада - зеркало Вселенной»). Деятельность монад состоит в смене восприятий (перцепций) и определяется индивидуальным «стремлением» (аппетицией) монады к новым восприятиям. Хотя вся эта деятельность исходит имманентно из самой монады, она в то же время есть развертывание изначально заложенной в монаде индивидуальной программы, «полного индивидуального понятия», к-рое во всех подробностях бог мыслил, прежде чем сотворил данный мир. Т. о., все действия монад полностью взаимосвязаны и предопределены. Монады образуют восходящую иерархию сообразно тому, насколько ясно и отчетливо они представляют мир. В этой иерархии особое место занимают монады, к-рые способны не только к восприятию, перцепции, но и к самосознанию, апперцепции, и к к-рым Л. относил души людей.
Мир физический, как считал Л., существует только как несовершенное чувств. выражение истинного мира монад, как феномен познающего объективный мир человека. Однако поскольку физич. феномены в конце концов порождаются стоящими за ними реальными монадами, Л. считал их «хорошо обоснованными», оправдывая тем самым значимость физич. наук. В качестве таких «хорошо обоснованных» феноменов Л. рассматривал пространство, материю, время, массу, движение, причинность, взаимодействие, как они понимались в физике и механике его времени.
В теории познания Л. пытался найти компромиссную позицию между декартовским рационализмом и локковским эмпиризмом и сенсуализмом. Считая, что без чувств. опыта никакая интеллектуальная деятельность не была возможна, Л. в то Hie время резко выступал против учения Локка о душе как «чистой доске» (tabula rasa) и формулу сенсуализма: «Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах» - принимал лишь с поправкой: «кроме самого разума». Л. учил о прирожденной способности ума к познанию ряда идей и истин: из идей к ним относятся высшие категории бытия, такие, как «Я», «тождество», «бытие», «восприятие», а из истин - всеобщие и необходимые истины логики и математики. Однако эта прирожденная способность дана не в готовом виде, но лишь как «предрасположенность», задаток. В отличие от Локка, Л. придавал гораздо большее значение вероятностному знанию, указывая на необходимость разработки теории вероятностей и теории игр. Л. ввел разделение всех истин по их источнику и особой роли в познании на истины разума и истины фактора, закрепляя за первыми свойства необходимости, а за вторыми - свойства случайности.
В логике Л. развил учение об анализе и синтезе, впервые сформулировал закон достаточного основания, ему принадлежит также принятая в совр. логике формулировка закона тождества. Л. создал наиболее полную для того времени классификацию определений. В работе Л. «Об искусстве комбинаторики» предвосхищены нек-рые моменты совр. математич. логики.
Распространению идей Л. в Германии, где он до Канта был крупнейшим филос. авторитетом, способствовал ученик Л. и систематизатор его философии Вольф и его школа. Многие идеи Л. были восприняты нем. классич. философией. В 20 в. идеи «монадологии» развивали представители персонализма и др. идеалистич. школ (Гуссерль, Уайтхед и др.).
Источник: Советский философский словарь
G. E. Guhrauer. L., I—II, 1846 (Repr. 1966); H. Schmalenbach. L, 1921 (Repr. 1973); D. Mahnke. L.ens Synthese von Universalmathematik u. Individualmetaphysik, 1925 (Repr. 1964); R. Hönigswald. G.W.L., 1928; G. Friedmann. L.et Spinoza. Paris, 1946; G. Schischkoff (Hg.). Beiträge zur L.-Forschung, 1947; E. Hochstetten Zu L.ens Gedächtnis, 1948; R. W. Meyer. L. und die europäische Ordnungskrise, 1948; J. E. Hofmann. Die Entwicklung der L. sehen Mathematik, 1949; I. Pape. L. — Zugang u. Deutung aus dem Wahrheitsproblem, 1949; K. Huber. G. W. L., Bildnis eines dt. Menschen, 1951; G. Grua. La justice humaine selon L., Paris, 1956; A. Robinet. Correspondance L. — Clarke. Paris, 1957; Y. Beiaval. L., Critique de Descartes. Paris. 1960; P. Wiedeburg. Der junge L. — Das Reich u. Europa, I—VI, 1962—1970; E. Hochstetter, G. Schischkoff. L. — Gedenkheft, in: ZphF, 20 (1966); A. Heinekamp. Das Problem des Guten bei L., 1969; К. Müller/ G. Krönert. Leben u. Werk von G. W. L., 1969; H. Schepers. L. Die Monadologie. Etappen der Interpretation, 1971; M. Blondel. Le lien substantiel d’après L. Paris, 1972; C. Axelos. Die ontolog. Grundlagen der Freihetstheorie L.ens, 1973; О. Ruf. Die Eins u. die Einheit bei L. — Studien zur Monadologie, 1973; S. v. d. Schulenburg. L. als Sprachforscher, 1973; H. J. Zacher. Die Hauptschriften zur Dyadik von G. W. L., 1973; A. Gurwitsch. L.ens Philos. des Panlogismus, 1974; E. Sandvoss. L., 1976; R. Bohle. Der Begriff des Individuums bei L., 1978; H. H. Holz. L., 1983; W. Schmidt-Biggemann. Topica universalis, 1983; G. M. Ross. L., Oxford, 1984; A. Heinekamp, F. Schupp (Hgg.). L.’Logik u. Metaphysik, 1988; B. Mates. The Philosophy of L., Metaphysics and Language. Oxford, 1989.
Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961
Источник: История Философии: Энциклопедия
Лейбниц - философ и ученый, математик, физик, юрист, историк, языковед, изобретатель. Он получил образование в Лейпцигском и Иенском университетах, где изучал юриспруденцию и философию. С 1676 г. состоял на службе у ганноверских герцогов в качестве библиотекаря, историографа и тайного советника юстиции. Занимался широкой и разносторонней практической и теоретической деятельностью. Характерная особенность жизни Лейбница - стремление соединить теорию с практикой. Независимо от Ньютона он открыл дифференциальное и интегральное исчисление, придумал счетную машину, способную производить операции над большими числами, занимался также вопросами экономики, инженерной деятельности. Писал исторические и политические статьи, но особенно его привлекала организация научного труда. Лейбниц разработал проект Берлинской Академии наук и сам стал ее первым президентом.
Философско-литературное наследие Лейбница огромно. Кроме многочисленных статей, трактатов, диалогов он оставил после себя свыше 15 000 писем, отправленных различным ученым и философам, с которыми был знаком как лично, так и заочно. Основные философские произведения Лейбница следующие: «Рассуждение о метафизике» (1685), «Новые опыты о человеческом разуме» (1705), «Теодицея» (1710), «Монадология» (1714).
В философии Лейбница нашли отражение почти все философские идеи, накопленные к тому времени европейской философией. Его система - результат многолетнего труда по переработке основных концепций философии с древности до его времени. Среди теоретических источников философии Лейбница учения Платона, Августина, Декарта, Гоббса, Спинозы и др. В философии Лейбница как бы синтезировалось все рациональное, достигнутое до него, он - завершитель европейского рационализма. К философским концепциям прошлого он подходил с позиции сохранения всего того, что представляет в них значительную ценность, так как «большинство школ правы в значительной части своих утверждений, но заблуждаются в том, что они отрицают» [Соч. М., 1982. Т. 1. С. 531).
В то же время, внимательно изучив концепции предшествующих философов, Лейбниц не был согласен со многими из них. Он возражал против декартовского дуализма, не принимал тезис Декарта о врожденных идеях, а также положение Спинозы о единой субстанции, считая, что подобная позиция означает омертвление действительности. В ответ на произведение Локка «Опыт о человеческом разумении», не согласившись с излагаемыми там положениями, он выступил со своим трактатом «Новые опыты о человеческом разуме».
Из критического рассмотрения концепции Спинозы о единой субстанции возникает учение Лейбница о монадах. Лейбниц полагал, что если бы существовала только одна субстанция, то вещи не обладали бы активностью. Поэтому он утверждал, что субстанций существует бесчисленное множество, так как любая вещь выступает как субстанция. Они, т.е. вещи или субстанции, - носители силы, и эти силы являются «единицами» бытия, или монадами. Но монада - это не материальная единица бытия, а духовная субстанция, она - самостоятельная единица, способная к активности. Монада в своих первичных качествах является деятельной, нигде в мире нет пассивных вещей.
Монады находятся между собой в состоянии предустановленной гармонии. Это понятие у Лейбница должно объяснить существующие в мире взаимосвязь и согласованность. Так как монады - психические сущности, взаимодействовать физически они не в состоянии, однако в мире мы наблюдаем согласованный порядок. Значит, развитие каждой монады уже изначально находится в соответствии с развитием других монад, и это соответствие предустановлено Богом. Это определяет гармонию в явлениях и гармонию между сущностью и явлениями.
Как таковые монады обладают простотой и не изменяются в своей определенности, они не зависят друг от друга и замкнуты в себе. По словам Лейбница, «они не имеют окон, через которые что-либо могло бы в них входить или из них выходить». Каждая монада в то же время представляет собой свой особый мир, в котором отражается весь мировой порядок, все другие монады и весь мир. Говоря словами Лейбница, «монада - это живое зеркало Вселенной».
Монады обладают качествами, которые отличают одну монаду от другой; двух монад, абсолютно тождественных, не существует. Лейбниц различает монады трех видов в зависимости от степени развития. Монады, которые характеризуются так называемой «перцепцией», пассивной способностью восприятия, образуют низший вид; они способны только формировать неясные представления. Для следующей степени развития монад характерна способность обладать ощущениями и образовывать явные представления. Их Лейбниц называет монады-души. Третья степень развития монад обладает способностью к апперцепции, т.е. эти монады наделены сознанием. К ним он относил души людей, обладающих самосознанием. Таким образом, перцепцией, восприятием обладают все монады, но только наиболее развитые монады обладают такой индивидуальной программой, при которой им свойственно самосознание.
Монады первой степени развития находят свое выражение в телах неживой природы, второй степени - в телах биологической природы, третьей степени - объективируются в человеке, наделенном сознанием и самосознанием.
Считая, что монады обладают способностью к перцепции, представлению, Лейбниц полагает, что вся природа одушевлена. Монада, таким образом, подобна микроорганизму.
Так как монады - духовные образования, не обладающие физическими характеристиками, мы не можем постигать их чувствами, а постигаем только разумом.
В философии Лейбница впервые в эпоху Нового времени была выдвинута идея универсальности развития. Согласно Лейбницу, каждая монада - источник развития и движения, так как обладает активной силой. Понимая мир целостно, Лейбниц стремился подчеркнуть динамичный характер всего мира. Монады, действующие целесообразно, образуют такой мир, который постоянно развивается ко все более совершенным образованиям. Это постоянное совершенствование мира достигает своего пика в познающем человеческом духе.
Монады развиваются под действием разных причин: те из них, которые вызывают изменения в телах, он называет действующими, внутренние причины называет «целевыми» и «финальными». Развитие монад осуществляется непрерывно посредством преодоления бесконечно малых величин - «малых перцепций». Поэтому в каждый данный момент монада содержит в себе и будущее и прошлое, т.е. развитие заключается в том, что последовательно развертывается изначальное содержание монады.
В вопросах познания Лейбниц в основном стоит на рационалистических позициях, однако стремится преодолеть недостатки как эмпиризма, так и рационализма. Он принимает главный тезис сенсуализма: нет ничего в разуме, чего раньше не было бы в чувствах, но при этом дополняет это положение своим утверждением: «кроме самого разума». Таким образом, он признает наличие врожденных способностей к мышлению, отвергая декартовское утверждение о существовании в разуме врожденных идей. Чувственное познание выступает у Лейбница как низшая ступень познания, своего рода предпосылка познания рационального, так как оно не в состоянии объяснить необходимость и всеобщность в познании истины. Только рациональное познание может дать картину всеобщности и необходимости, существующих в мире. Человеческий ум, по Лейбницу, похож на глыбу мрамора с прожилками, намечающими очертания будущей фигуры, которая будет изваяна скульптором. Так образно Лейбниц описывает процесс возникновения знания.
Лейбниц выдвинул учение о двухистинах: истинах факта и истинах необходимых. Истины факта - это такие истины, которые получаются в результате чувственного, эмпирического познания. Они имеют дело лишь с единичными конкретными вещами, основываются на опыте и не доказываются посредством логических выводов, поэтому не исключают и возможности противоположных истин. Здесь действует лишь причинная связь явлений, связывающая одни явления с другими. Для этого рода истин действует закон достаточного основания, посредством которого мы заключаем о существовании одного факта относительно другого. Метафизические же (вечные) истины обнаруживаются посредством разума, для их признания не требуется оправдания в опыте. Их истинность утверждается лишь наличием положения, которое не противоречит им. К истинам разума принадлежат, согласно Лейбницу, все основные положения математики и логики.
Лейбниц много сделал для развития логики, которую понимал как науку о всех возможных мирах. Он придавал большое значение понятию вероятности. В работе «Об искусстве комбинаторики» Лейбниц предвосхитил некоторые положения современной математической логики. Лейбницу, в частности, принадлежит принятая в современной логике формулировка закона тождества. Он также развил учение об анализе и синтезе.
Лейбниц внес большой вклад в разработку понятия «необходимость». Необходимость он понимает как то, что должно быть обязательно. Самой первой необходимостью выступает метафизическая, абсолютная, а также логическая и геометрическая необходимость. Она основывается на законах тождества и противоречия, поэтому допускает единственную возможность событий. Лейбниц отмечает и другие особенности необходимости.
Необходимость Лейбниц противопоставляет случайности, понимая ее не как субъективную видимость, а как такую объективную связь явлений, которая зависит от свободных решений и от хода процессов во Вселенной, т.е. он понимал ее как относительную случайность, которая носит объективный характер и возникает на пересечении определенных необходимых процессов. Он подчеркивал, что причинность присуща как необходимым, так и случайным процессам, только детерминация в этих двух сферах происходит по-разному.
Лейбниц не оставил произведения, в котором бы систематически излагались его взгляды на общество. Большинство идей содержится в трактате «Теодицея» («Оправдание Бога»). В нем он, в частности, развивает свою знаменитую теорию оптимизма. Лейбниц писал, что хотя наш мир содержит много зла и имеет много недостатков, все же он наилучший и совершеннейший из всех возможных миров. Это положение вылилось в поговорку: «Все к лучшему в этом лучшем из миров».
«Наш мир – наилучший из всех возможных миров!»
Жизнь. Гениальный немецкий философ. Родился 21 июня 1646 г. в Лейпциге. Его семья имела славянское происхождение и первоначально их фамилия звучала поиному – Любениц. В доме Лейбница была превосходная библиотека, собранная его учеными предками – дедом и отцом, которые были университетскими профессорами. Поэтому уже в ранней юности Готфрид познакомился с серьезными научными трудами. Он с отличием окончил школу и поступил в Лейпцигский университет на философский факультет. Однако этого одаренному юноше оказалось недостаточно, и он продолжил учебу в Йенском университете на математическом факультете. Уровень его таланта можно в полной мере оценить по тому факту, что уже в двадцать лет Лейбниц защитил диссертацию на степень доктора права, хотя от преподавательской деятельности отказался, посчитав ее слишком узкой ввиду тех возвышенных целей и грандиозных планов, которые он вынашивал.
А планы эти были поистине наполеоновские – Лейбниц мечтал о создании единой науки, которая своими достижениями и открытиями объединила бы всю европейскую культуру – политику, экономику, искусство, религию. Этим планам всецело соответствовал бурный, неугомонный характер философа, постоянно чтото организовывавшего и создававшего, кудато ехавшего и с кемто встречавшегося. Так, он был непременным участником всевозможных научных симпозиумов и конференций, организовывал ассоциации ученых и академии наук, создавал различные культурнополитические проекты, чаще всего, к сожалению, утопического плана. Тем не менее именно благодаря Лейбницу в 1700 г. была создана Прусская Академия наук в Берлине, причем сам Лейбниц стал ее первым президентом. Позднее он, как заочный советник Петра I, создал проект организации Российской Академии наук в Петербурге.
Вся эта кипучая деятельность Лейбница проходила в постоянных разъездах. За годы своих странствий он побывал во многих странах Европы – в Австрии, Голландии, Франции, Италии, Англии, Швейцарии. В Голландии ему довелось познакомиться и неоднократно беседовать со Спинозой и Левенгуком, а в Англии – с Ньютоном. Под стать такой физической активности была и необыкновенная широта научных интересов Лейбница, одновременно занимавшегося проблемами философии, теологии, физики, математики, медицины, истории, права, филологии. Помимо этого он разрабатывал всевозможные реформы в области финансирования и законодательства, изучал горное дело и вопросы транспорта. Кроме того, еще в 22 года он вступил в общество розенкрейцеров, занимавшееся филантропической деятельностью, что во многом предопределило его позднейшие религиозные взгляды. За свою жизнь он много сделал для примирения и объединения разных церквей, что нашло отражение во многих его философских исследованиях.
Но жизнь этого выдающегося мыслителя и общественного деятеля нельзя назвать легкой. При всей своей энергии и грандиозных планах он был вынужден довольствоваться скудным заработком библиотекаря и официального историографа при дворе Ганноверских герцогов. Должность эта отнимала много времени, поэтому над своими философскими произведениями ему приходилось работать по ночам. Тем не менее он оставил после себя большое наследие – одних только писем свыше 15 тысяч!
В конце жизни Лейбниц попал в неприятную ситуацию. Дело в том, что еще в 29 лет ему удалось добиться значительных успехов в области интегрального и дифференциального исчислений, что дало ему возможность уже в 1684 г. опубликовать свои исследования. Правда, тогда же и к таким же результатам пришел в Англии Исаак Ньютон, который получил их раньше Лейбница и с помощью иного метода, но опубликовал позже. Здесь налицо одновременное и независимое друг от друга научное открытие. Однако за честь своего соотечественника вступилось Лондонское Королевское общество. В 1713 г. оно затеяло длительную, утомительную тяжбу со старым и больным Лейбницем, которого уже никто не мог защитить: к тому времени все бывшие покровители от него отвернулись, и он доживал свой век в одиночестве и нищете. Через три года он умер в полном забвении, так что за гробом этого гения шел один (!) человек – его секретарь, а из всех академий, членом которых он являлся, одна французская вспомнила о его заслугах перед наукой и культурой. Так проходит слава земная…
Основные работы. «Рассуждения о метафизике», «Новая система природы», «Начала природы и благодати», «Монадология», «Теодицея», «Новые опыты о человеческом разуме».
Учение. Краеугольным камнем всего учения Лейбница была попытка объединения современной ему науки и философии с идеями и достижениями древних, в первую очередь греческих мыслителей и ученых. Лейбниц был категорически против огульного охаивания античных мыслителей, как это позволяли себе, к примеру, английские эмпирики, в частности Бэкон и Гоббс, да и многие другие философы, считавшие, что польза, выгода, практический результат прикладной науки важнее, чем «пустые» и «никчемные» рассуждения греков. Лейбниц вообще был противником всяческих крайностей и пытался в своем учении с максимальной эффективностью использовать как неоспоримые истины античных авторов, так и последние достижения современной ему мысли. Все это вполне укладывалось в рамки его интересных и оригинальных представлений о всемогущем благом Боге, примиряющем все конфликты и сглаживающем все противоречия. В этом синтезирующем, общемировом характере философии Лейбница и заключается ее культурноисторическое значение.
Лейбниц об античной философии. В эпоху Лейбница античная философия не только вышла из моды, но и, казалось, была окончательно приговорена к забвению как несостоятельная для научного прогресса и всеобщего развития человеческой мысли. Многие ее понятия и категории были развенчаны философами Нового времени как бессодержательные и даже ложные. Однако Лейбниц был в корне не согласен с таким подходом: «Я не стыжусь утверждать, что в книгах Аристотеля нахожу больше справедливых вещей, чем в умозаключениях Декарта. Так, осмелюсь сказать, что для обновленной философии можно успешно использовать все восемь книг Аристотеля. Все, что Аристотель говорил относительно материи, формы, природы, места, бесконечности, времени, движения, по большей части является точным и доказанным».
Теория познания Лейбница. В этом свете получает новое прочтение теория Платона о знании как о припоминании. Лейбниц не согласен с идеей Локка о том, что человеческое сознание в момент рождения представляет собой tabula rasa («гладкую доску»), на которую только с жизненным опытом, с течением времени «наносятся» соответствующие знания, получаемые от органов восприятия, чувств. В ответ на знаменитый постулат Локка, гласящий, что в нашем интеллекте нет ничего, чего предварительно не было бы в чувственном опыте, Лейбниц запальчиво заявляет: «…кроме самого интеллекта». Иными словами, наш человеческий разум, интеллект еще до рождения представляет собой вполне определенный вид опыта, с которым мы приходим на землю, в мир физических вещей. И постижение этого мира, утверждает Лейбниц, поэтому и возможно в полной мере, что наш разум обладает «зародышами» знаний о сущностях, формах и природе вещей, данных нам в опыте.
Лейбниц о недостатках механицизма. Модный в те времена механицизм, господствовавший и в философских учениях, не устраивал Лейбница в качестве единственно возможного объяснения устройства мира. Он считал, что одной механической модели явно недостаточно и что в глубине внешне воспринимаемых механических явлений мира лежат духовные, а потому не видимые глазу процессы. Таким образом, все материальные (механические) объекты Вселенной, говорит Лейбниц, суть проявления некоего общего духовного замысла, постигнув который, мы сможем объяснить все подлинные причины физической природы.
Лейбниц о монадах. Согласно идее Лейбница, весь мир состоит из особых духовных, наделенных сознанием частиц, или, как он сам их называет, «элементов всех вещей». Они называются монадами и заполняют собой все пространство вселенной, находясь в определенной иерархии по отношению друг к другу. Дело в том, что сознание, которым они обладают, в той или иной степени, согласно Лейбницу, присуще всему живому и неживому миру. А раз так, то и монады соотносятся друг с другом в зависимости от уровня своего сознания. Однако при этом ни одна монада не может воздействовать на другую, т. е. монады никоим образом не взаимодействуют друг с другом: «Монады вовсе не имеют окон, через которые чтолибо могло бы войти туда или выйти оттуда».
Лейбниц о свойствах монады. Итак, мир состоит из особых, не разложимых на составные части монад. Этих монад в бесконечной вселенной должно быть также бесконечное множество, ибо нигде в природе, утверждает Лейбниц, нет пустоты и разрывов. При этом каждая монада уникальна, индивидуальна, неповторима. Нельзя найти две одинаковые монады, так же как невозможно отыскать два одинаковых листа на дереве. Эта ярко выраженная индивидуальность каждой монады дополняется еще и тем, что в каждой из них заключена вся бесконечность и разнообразие вселенной – любая из них, говорит Лейбниц, является «постоянным живым зеркалом вселенной». Всякая монада представляет собой микрокосм, в полной мере содержащий в себе взаимосвязь всех вещей и событий мироздания. «Заглянув» в любую из монад, мы смогли бы увидеть прошлое и будущее в их истинном виде, без разделения на пространство и время, понять и осознать истинный смысл мировой истории. Помимо этого, каждая монада обязательно наделена качествами восприятия и стремления, что делает ее подвижной, деятельной, активной.
Лейбниц о Боге как монаде. Несмотря на многие, почти божественные свойства монад, единственно простой и первичной монадой является сам Бог. Он никогда не начинался и никем не был сотворен; Он и есть подлинное основание всех вещей, всего мира. Все остальное бесчисленное множество монад произведено Богом путем собственных «беспрерывных излучений». Поэтому никакая монада не может погибнуть или исчезнуть сама собой – они все бессмертны в той степени, в которой это необходимо Богу. Все это в полной мере соответствует христианским представлениям о Боге как справедливом судье мира и человеческих поступков.
Лейбниц о материальном мире. Однако возникает законный вопрос: если все монады, из которых состоит мир, суть объекты нематериальные, то что же такое материя и откуда она возникает? Из этого затруднения Лейбниц находит оригинальный выход. Раз сущность монады, говорит он, заключается в ее обладании тем или иным уровнем сознания и восприятия, то материальные вещи возникают вследствие того, что монады низшего уровня обладают «смутным», «непроясненным» восприятием. Всякая телесность и протяженность как характеристики материальности представляют собой своеобразные «агрегаты монад», т. е. скопления монад со «смутным» восприятием. Иными словами, тесная взаимосвязь бестелесных духовных монад с низким уровнем сознания и образует всякую, только на первый взгляд материальную, вещь.
Лейбниц о живых телах. «Во вселенной нет ничего необработанного, бесплодного, мертвого, как нет хаоса и беспорядка – они нам только кажутся; ведь если смотреть издалека на пруд, то видно только неясное движение на воде плавающих в нем рыб, но не сами рыбы». Таким образом, говорит Лейбниц, весь мир, каждый его фрагмент, каждый мельчайший элемент на самом деле одухотворен, одушевлен, хотя нам это далеко не всегда видно. Во всяком, на первый взгляд неживом объекте находится невидимый глазу живой мир, наполненный непрекращающимся ни на мгновение биением божественной жизни. Следовательно, в мире нет места ни рождению, ни смерти, а существуют только такие понятия, как появление и исчезновение, прирост и снижение, развитие и регресс.
Проблема взаимодействия монад. Т. к. монады никоим образом не воздействуют друг на друга, то возникает еще один закономерный вопрос: каким же образом осуществляется взаимодействие всех вещей в мире, включая разумные и целесообразные действия человека в процессе его жизнедеятельности? Лейбниц оказался перед той же проблемой, что в свое время и Декарт, пытавшийся объяснить взаимодействие материального человеческого тела с его нематериальным духом, сознанием. Когда я мысленно приказываю телу, к примеру, поднять руку, оно тотчас выполняет приказ. И такое удивительное согласование мы наблюдаем постоянно и повсюду. Каким же конкретно образом это происходит?
Лейбниц о предустановленной гармонии. Над решением этой проблемы Лейбниц работал довольно долго, пока наконец не нашел остроумный и эффектный выход. Всю видимую гармоничность и целесообразность мира он попытался объяснить с помощью т. н. предустановленной гармонии, которую добрый и разумный Бог создал специально для мира физической природы. Причем для большей наглядности и убедительности Лейбниц использовал в качестве примера недавнее изобретение того времени – маятниковые часы. Представьте себе, говорит Лейбниц, что рядом друг с другом стоит пара таких часов. Каким образом, спрашивается, можно заставить их ходить абсолютно синхронно? Для этого существуют три возможных способа:
1. Заставить одни часы воздействовать на другие. Однако это настолько банально, что противоречит рациональному складу мышления и, кроме того, исключает всякое понятие о свободе.
2. Заставить часовщика согласовывать каждое движение обоих маятников. Но это, помимо той же самой банальности, еще и крайне неэффективно.
3. Сконструировать такую идеальную пару часов, чтобы они всегда и при любых условиях показывали одно и то же время, синхронно двигая своими маятниками. Этот путь представляется Лейбницу идеальным, воистину божественным.
Так возникла знаменитая его теория о том, что мудрым и всеблагим Богом было заранее задумано и спроектировано все бывшее, настоящее и будущее во вселенной. Проще говоря, каждое малейшее движение души или тела любого из людей уже давнымдавно запрограммировано Богом. Все великие произведения искусств, гениальные замыслы и идеи, военнополитические катаклизмы и социальноэкономические преобразования – все это уже было в сознании Творца от начала веков. Но тогда возникают еще два законных и не менее острых вопроса: если все так здорово устроено в мире совершеннейшим из инженеров, то почему мир именно такой, а не иной? И откуда тогда (и почему) в мире возникает зло?
Наш мир – лучший из миров. Мир именно таков, каков он есть, говорит Лейбниц. Его таким сделал всеблагой Бог, потому что Он выбрал лучший вариант из бесчисленного множества возможных вариантов: «Из высочайшего совершенства Бога следует, что при творении универсума Он избрал план наилучший, соединяющий в себе величайшее многообразие вместе с величайшим порядком. Наиболее экономичным образом распорядился Он местом, пространством, временем; при помощи наипростейших средств Он произвел наибольшие действия – наибольшее могущество, наибольшее знание, наибольшее счастье и наибольшую благость в творениях, какие только доступны универсуму». Поэтому не дело человека высказывать недовольство существующим миром, ибо он должен принимать его таким, каким его создал Всевышний Творец.
Лейбниц о природе зла. Конечно, это вопрос очень трудный, поэтому Лейбниц проводит подробное исследование зла, деля его на три основных вида:
1. Зло метафизическое, т. е. лежащее за пределами физического мира. Оно связано с тем, что все люди как телесные существа конечны, а следовательно, несовершенны. В этомто несовершенстве нашего физического существования и заключается метафизическое зло.
2. Зло моральное, т. е. такое, которое совершает сам человек, отклоняясь от своего истинного предназначения к спасению. Сюда относятся все дурные помыслы и поступки, совершаемые по недомыслию или по собственной злой воле человека.
3. Зло физическое, которое воспринимается человеком как ниспосланное свыше и выражается во всевозможных бедствиях: неудачах, болезнях, страданиях. Вот как об этом говорит сам Лейбниц: «Можно сказать, что Бог часто наказывает за какуюлибо вину для достижения определенной цели: например, предотвращение большего зла либо достижение большего блага. Наказание служит средством исправления или примером; зло зачастую помогает заставить больше любить благо, а иногда способствует усовершенствованию того, кто его терпит…»
Таким образом, Бог полностью «выводится» Лейбницем изпод удара – никакой Его вины в существующем в мире зле нет и быть не может. А само зло лишь воспринимается нами как таковое, ибо мы не можем увидеть весь план Бога, направленный только на созидание и добро.
Лейбниц о свободе. Однако наиболее трудной проблемой для Лейбница оказалась попытка объяснить наличие свободы человека в условиях абсолютной предустановленности всех монад. В самом деле, если Богу известно все о всех наших действиях еще до начала веков, то о какой свободе воли и выбора может идти речь? И Лейбниц пытается совместить несовместимое – он утверждает, что свобода человеческой души заключается в том, чтобы зависеть только от самой себя, но не от чеголибо другого. Иными словами, все спонтанные действия монад в процессе своей жизнедеятельности и являются, по Лейбницу, истинной свободой. Однако, вполне очевидно, что таким образом проблема не решается: если Богу все о нас известно заранее, то вся утверждаемая Лейбницем свобода души оказывается всего лишь иллюзией. Каков тогда смысл в морали, нравственности, этике? Останавливаясь перед этой стеной, Лейбниц не находит иного выхода, как возложить решение проблемы на самого Бога, истинные планы которого всегда остаются неизвестными человеку.
Источник: Философия. Краткая история.
Человек разносторонних дарований и неутомимой энергии, Лейбниц был весьма далек от того типа уединенного мыслителя, какой являли Декарт и Спиноза; по своему складу он ближе к английскому лорду-канцлеру Ф. Бэкону — дипломату, политику и светскому человеку. Такой образ жизни не очень способствует созданию целостного и систематически изложенного учения, и не случайно идеи Лейбница по большей части представлены в небольших трактатах, посвященных отдельным проблемам, и в многочисленных письмах, изданных посмертно, так же как и большинство произведений философа.
К наиболее значительным работам Лейбница принадлежат «Рассуждения о метафизике» (Discours de metaphysique, 1686, изд. 1746, рус. пер. 1890), «Новая система природы» (Systeme nouveau de la nature, 1695, рус. пер. 1890), «Новые опыты о человеческом разумении» (Nouveaux essais sur lentendement humain, 1704, изд. 1765, рус. пер. 1936), «Теодицея» (Essais de Theodicee, 1710, рус. пер. 1887—92), «Монадология» (La Monadologie, 1714, изд. 1720, рус. пер. 1890), «Начала природы и благодати, основанные на разуме» (Principes de la nature et de la grace, fondes en raison, 1714, изд. 1718, рус. пер. 1908).
Исключительно восприимчивый и широко образованный, Лейбниц испытал влияние очень разных мыслителей: Платона, Плотина, Аристотеля, Августина, Р. Луллия, Фомы Аквинского, номиналистов, Дж. Бруно и ван Гельмонта, Декарта, Спинозы, Гоббса, Гейлинкса и др. Он сказал однажды, что одобряет большую часть того, о чем читает. Однако это свидетельствует не об эклектизме, а о свойственном ему даре синтезировать самые разные идеи, создавая оригинальное учение. Лейбниц обладал способностью примирять и объединять разнородное, и плюрализм его метафизики в известной мере обязан именно этой способности. В отличие от Декарта, противопоставившего новую науку традиционной схоластической философии, Лейбниц убежден в необходимости примирить платонизм и аристотелизм в их средневековой интерпретации с физикой и астрономией Галилея и Кеплера, геометрией Кавальери, анализом Валлиса и Гюйгенса, а также с биологией Левенгука, Мальпиги и Сваммердама. Лейбниц отвергает выдвинутый Декартом в качестве главного критерия истины принцип непосредственной достоверности, т. е. ясности и отчетливости идей, считая такой критерий психологическим, а потому субъективным. Не столько субъективная очевидность, сколько логическое доказательство гарантирует, по Лейбницу, объективность и истинность знания. «Критериями истинности суждений... являются правила обычной логики, какими пользуются и геометры: напр., предписание принимать за достоверное лишь то, что подтверждено надежным опытом или строгим доказательством» (Hauptschriften zur Grundlegung der Philosophie, Bd. l, Lpz., 1904, S. 27—28). Признавая известное значение критерия очевидности, Лейбниц, однако, стремится к достоверности объективной, а потому предлагает начинать не с Я, как Декарт, а с Бога (см. Лейбниц. Элементы сокровенной философии о совокупности вещей. Казань, 1913, с. 105).
Идея создания «всеобщей науки», которой был увлечен рационалистический 17 век, — достаточно вспомнить Декарта, Валлиса, Уилкинса, — не покидала Лейбница на протяжении всей жизни. Как и Декарт, Лейбниц видел образец достоверного знания в математике и считал, что «всеобщая наука» должна быть априорной и опираться на метод, включающий в себя комбинаторику (искусство открытия) и аналитику (теорию доказательства). Исходные начала всеобщей науки, достаточные для получения выводных истин, должны быть получены путем умозрения, а не рассуждения. Тогда все человеческое знание предстанет в виде универсального символического языка, наподобие всеобщей алгебры, где исчисление заменят рассуждения и споры. Разлагая все сложные понятия на простые, т. е. подвергая их анализу, можно, по убеждению философа, в конце концов получить точное определение всех понятий. Лейбниц предвосхищает здесь создание математической логики, которое, однако, не принесло с собой разрешения всех научных и философских проблем, хотя и создало инструментарий, без которого невозможна современная точная наука. В отличие от Декарта Лейбниц не считает математические аксиомы далее неразложимыми: в математике он видит особый случай применения логики и потому стремится свести математические истины к обшелогическим. Высшим принципом логики он считает закон тождества. «Природа истины вообще состоит в том, что она есть нечто тождественное» (Die philosophischen Schriften, Bd. 7. В., 1890, S. 296). Тождественные предложения недоказуемы и потому называются аксиомами. Лейбниц убежден, что все истины виртуально тождественны, только их тождественность трудно раскрыть. Недостаток математических аксиом Лейбниц вслед за Платоном видит в том, что они опираются не только на разум, но и на воображение, т. е. предполагают умопостигаемую материю, а потому не являются чисто аналитическими предложениями и, значит, не обладают высшей достоверностью (см. Соч. в 4т., т. 2. M., 1983, с. 463). К аналитическим понятиям, которые могут быть сведены к тождественным утверждениям, ближе всего, по Лейбницу, стоит число; что же касается протяжения, на которое опирается геометрия и которое Декарт считал понятием, далее неразложимым, то оно, согласно Лейбницу, является производным и неотчетливым. Поэтому доказательство возможности геометрических понятий ведется посредством не анализа, а конструкции, т. е. порождения предмета, соответствующего понятию.
Универсализм в логике и методологии сочетается у Лейбница с плюрализмом в метафизике — учением о множественности индивидуальных субстанций. И в самой метафизике, и в связанной с ней натурфилософии он опять-таки примиряет разнородные принципы: рассматривая вслед за Декартом физический мир как гигантскую машину, где действуют лишь механические причины, он в то же время вместе с Аристотелем видит в нем систему целесообразно организованных и действующих существ. Механицизм оказывается объединенным с телеологией: физика изучает причины механические, а метафизика — целевые. «Душа действует свободно, следуя правилам целевых причин, тело же — механически, следуя законам действующих причин» (там же, т. l. M., 1982, с. 292). Центральным в метафизике Лейбница является понятие субстанции. Субстанция есть нечто единое, неделимое. Лейбниц поэтому называет субстанцию монадой (от греч. «монас» — единица). В качестве неделимой монада проста, т. е. не имеет частей. А это значит, что монада нематериальна, потому что все материальное сложно и делится на части, всегда в свою очередь делимые. Т. о., Лейбниц различает мир умопостигаемый, мир истинно сущего, составляющий предмет метафизики, и мир эмпирический, или феноменальный, изучаемый естествознанием. Сущность монады не протяжение, а деятельность: каждая монада наделена представлением, или восприятием (representatio) и стремлением (appetitio). Деятельность монад выражается в непрерывной смене внутренних состояний. Этот процесс представляет собой развертывание, актуализацию содержания, изначально заложенного в монадах и содержащегося в них потенциально. При этом Лейбниц подчеркивает самодовление (автаркию) каждой монады, благодаря которой они являются источником собственных внутренних действий, «бестелесными автоматами» (там же, с. 416). Бесконечное множество самостоятельных и самодеятельных монад-субстанций, понимаемых Лейбницем как энтелехии, по аналогии с индивидуальной душой, — такова метафизическая основа физического природного мира. «Я... допускаю распространенные во всей природе жизненные начала, бессмертные, так как они неделимые субстанции... Эти жизненные начала, или души, имеют восприятие и влечение» (Избр. философ, соч. М., 1908, с. 239). Монады Лейбниц называет душами, когда у них есть чувство, и духами, когда они обладают разумом. В неорганическом же мире они, как поясняет философ, именуются субстанциальными формами. Т. о., все в мире оказывается живым и одушевленным: монадология Лейбница есть панпсихизм. Номиналистическое происхождение учения о плюрализме индивидуальных субстанций у Лейбница очевидно: Лейбницу было хорошо известно идущее от Дунса Скота понятие haecceitas (этость), известное также под именем species monadica (монадический вид), Individuum monadicum (монадический индивидуум). Однако в своей монадологии Лейбниц определяется не только номиналистическими принципами: не менее ощутимо здесь также влияние оккультно-герметических учений, в частности Парацельса и ван Гельмонта, о всеобщей одушевленности природы и о монадах-«жизненных духах», представляющих собой «семена» всех вещей — как органических, так и неорганических.
Поскольку субстанция по самому своему понятию определяется только через саму себя (вспомним Спинозу), то, согласно Лейбницу, монады не могут сообщаться и воздействовать друг на друга: они «не имеют окон». Однако при этом деятельность монад происходит согласованно в силу предустановленной гармонии — тезис, разделяемый Лейбницем с представителями окказионализма. Синхронность протекания восприятий в замкнутых монадах происходит благодаря посредству Бога, установившего и поддерживающего гармонию внутреннего мира бесконечного множества монад. В результате каждая монада воспринимает в себе самой весь космос во всем его богатстве, оказываясь т. о. «зеркалом вселенной» — микрокосмом. Монады отличаются друг от друга по степени ясности своих представлений — начиная от низших монад, деятельность которых смутна и бессознательна, и кончая разумной человеческой душой. От самых темных и смутных ощущений низших монад до высшей монады, обладающей полной ясностью сознания, существуют бесчисленные переходы; согласно принципу непрерывности, который Лейбниц считает универсальным для метафизики, физики и математики, природа никогда не делает скачков. Между растениями и животными, между минералами и растениями существуют промежуточные формы, которые науке еще предстоит открыть: в лестнице природных существ нет пропущенных ступеней. С принципом непрерывности связано и утверждение Лейбница о том, что в природе нет двух совершенно тождественных вещей (принцип неразличимости). В силу того что различия между вещами могут быть до бесконечности малыми, мы их не замечаем и полагаем, что существуют вещи, различимые только нумерически, но не по своим реальным признакам. Однако такое предположение ложно. С помощью принципа непрерывности Лейбниц пытается разрешить также проблему континуума в математике и тем самым обосновать метод дифференциального исчисления, а с другой стороны, построить теорию т. н. малых, или бессознательных, восприятий, важную для его метафизики. Бессознательные «малые восприятия» подобны дифференциалу: только бесконечно большее их число, будучи суммированным, дает конечную, т. е. различимую нами, величину, тогда как каждое малое восприятие, взятое в отдельности, не достигает порога сознания. Создавая учение о бессознательной деятельности души, в т. ч. и души разумной, Лейбниц пытается решить проблему, возникающую с допущением некоего подобия душ также и в неживой природе. Теория бессознательных восприятий и влечений оказала влияние на дальнейшее развитие философской мысли — от романтиков и Шеллинга до Шопенгауэра, Эд. Гартмана и 3. Фрейда.
На вершине иерархической лестницы монад стоит высшая монада — Бог, Творец всех остальных монад, обладающий самым ясным сознанием и представляющий собой чистую деятельность (actus punis); он свободен от страдательных, т. е. бессознательных, состояний, является источником вечных истин и предустановленной мировой гармонии, залога совершенства мироздания. С помощью понятия предустановленной гармонии Лейбниц разрешает столь трудную для рационализма 17 в. проблему связи души и тела: в духе окказионализма. Лейбниц мыслит душу и тело по аналогии с двумя часами, движение стрелок которых, установленное Богом, совершается параллельно и не требует никакого взаимодействия самих часовых механизмов. Этот психофизический параллелизм с характерным для него дуализмом обосновывается Лейбницем с помощью метафизического монизма — спиритуализма его монадологии. Задача, которую при этом пытается решить философ, состоит в необходимости объяснить механические законы физического мира тел с помощью телеологических законов жизни душ, этих «метафизических атомов». Все в мире происходит в согласии с механическими законами, но этот механизм есть средство осуществления телеологических принципов, по которым мир создан его Творцом. Все в мире служит совершенству и благу целого, в том числе и зло: физическое зло (болезни и несчастья) содействует совершенствованию души, моральное зло (грех) является результатом свободы воли, а зло метафизическое проистекает из конечности твариых существ. Как и средневековые мыслители, Лейбниц рассматривает зло не как положительную реальность, а как «лишенность» — отсутствие блага. Таков метафизический оптимизм, на котором стоит теодицея Лейбница.
Монадология Лейбница органически связана с его как математическими, так и естественно-научными исследованиями. Не в меньшей степени, чем потребности разрешить метафизическую проблему простого и сложного, духовного и материального и математическую проблему обоснования дифференциального исчисления, монадология обязана своим появлением на свет изобретению микроскопа. Благодаря микроскопу в 60—70-х гг. 17 в. была открыта клетка, а также простейшие организмы — инфузории, бактерии, которым Левенгукдал имя «анималькули», не сомневаясь в их животной природе. На основе эмбриологических исследований Сваммердам выдвинул теорию преформации (преобразования) зародыша, которая оформилась затем в целое направление преформизма, к которому принадлежал и Лейбниц. «В семени животных взрослых находятся маленькие животные, которые через посредство зачатия принимают новую оболочку... дающую им возможность питаться и расти... И как животные вообще не возникают при зачатии и рождении, так же точно они и не уничтожаются всецело в том, что мы называем смертью...» (Избр. философ, соч., с. 238). Монады как живые единства, центры силы и деятельности мыслятся Лейбницем также и по аналогии с «анималькулями» Левенгува. Эта же аналогия, по-видимому, подсказала Лейбницу и его схему соотношения простых и сложных субстанций: сложная субстанция, по Лейбницу, есть собрание, или агрегат, простых. «Всякая простая субстанция, или особая монада, составляющая центр и начало единства субстанции сложной (напр., животного), окружена массой, состоящей из бесконечного множества других монад, слагающих собственное тело такой центральной монады...» (Соч. в 4т., т. 1, с. 404—405). Центральная монада, т. е. душа, не может существовать без тела, которое есть агрегат низших по сравнению с ней монад. Природа у Лейбница, т. о., исполнена силы и жизни: если Декарт пытался объяснить организм, исходя из законов механики, то Лейбниц, напротив, стремится объяснить неживое, исходя из живого: живое начало предстает в виде силы, изначально присущей всякому телу.
При этом, однако, у Лейбница возникает трудность с пониманием природы тела. С одной стороны, тело есть совокупность низших по сравнению с душой монад и, стало быть, не есть нечто непрерывное: оно есть масса лишь с т. зр. высшей монады, и, значит, материальные тела суть лишь феномены в ее восприятии. Но, с другой стороны, и тезис Лейбница о воплошенности душ, и его учение о природе органического свидетельствуют о том, что он приписывает телу сверхфеноменальную реальность. Пытаясь разрешить эту трудность, Лейбниц определяет тело как феномен, но феномен «хорошо обоснованный»: «Я... не настаиваю на том, что материя — это тень и даже ничто. Это выражения преувеличенные. Материя — это скопление, не субстанция, но substantiatum, каким была бы армия или войско. И в то время как ее рассматривают так, будто она есть некая вещь, она есть феномен на самом деле вполне истинный (tres veritable en eect), из которого наше восприятие создает единство» (Die philosophischen Schriften. Bd. 6. В., 1888, S. 624). Лейбниц не принимает картезианского отождествления материи с протяжением, пространством. В его метафизике субстанция, т. е. вещь сама по себе, не бесконечно делимое пространство, а неделимая монада. Пространство, напротив, есть только идеальное образование, оно «состоит из возможностей» и не содержит ничего актуального. Оно не существует независимо от вещей, как это полагали Ньютон и Кларк, а есть лишь отношение, «порядок сосуществования» вещей, т. е. нечто лишь идеальное. От монад как реально существующих субстанций и пространства как «идеальной вещи» Лейбниц отличает материю как лишь феномен, который, однако, есть не просто иллюзия, он «хорошо обоснован», т. е. носит достаточно объективный характер. Всем, что в ней актуально, она обязана монадам. Подчеркивая «обоснованность», упорядоченность этого феномена, Лейбниц стремится отстоять значимость математического естествознания. И все же ему не удается до конца примирить две трактовки понятия материи, тела — идеалистическую, или феноменалистскую, и реалистическую: первая возникает при рассмотрении природы сознания, а вторая — при решении проблем физики и биологии.
В теории познания Лейбниц защищает принципы рационализма, правда, в умеренном варианте, принимая до известной степени критические аргументы эмпириков и сенсуалистов против теории врожденных идей. Врожденные идеи, по Лейбницу, не существуют в душе актуально, в готовом, завершенном виде, но в то же время душа не является и «чистой доской» (tabula rasa), как полагал Локк, в ней существуют как бы врожденные предрасположения, потенциальные, или виртуально врожденные, истины, которые актуализируются с помощью опыта, но не происходят из опыта, ибо опыт не может дать необходимого знания. Сформулированный Локком исходный тезис эмпиризма: «Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах» — Лейбниц принимает с характерной оговоркой: «кроме самого разума». Лейбниц различает два типа истин: априорные «истины разума» и эмпирические «истины факта»; первые абсолютно достоверны и необходимы, вторые случайны. К необходимым истинам принадлежат законы логики, аксиомы математики и основные нравственные принципы. Их основу составляет закон противоречия и закон тождества, в то время как истины факта базируются на законе достаточного основания, впервые сформулированном именно Лейбницем.
Лейбниц оказал сильное влияние на развитие философии, прежде всего в Германии. Этому содействовал ученик Лейбница Лр. Вольф, систематизировавший его учение и придавшш1 ему академически строгую форму. Под воздействием идей Лейбница формировалась философия немецкого классического идеализма, в первую очередь Канта, а также учения Гербарта, Бенеке, Лотце, Тейхмюллера, Вундта, Эд. Гартмана, Ренувье и др. В 20 в. идеи Лейбница развивали не только представители натурфилософии (динамически-энергетическое понимание природы), но и логики — Больцано, Гуссерль, Рассел, Кутюрв. Метафизика Лейбница возрождается и в России — в учениях А. А. Козлова, С. А. Аскольдова, Л. М. Лтатчна, Н. О. Досского, С. А. Левицкого.
Источник: Новая философская энциклопедия
Источник: 100 великих мыслителей
Leibniz, Leibnitz), Готфрид Вильгельм (1 июля 1646 – 14 ноября 1716) – нем. просветитель-энциклопедист, философ-идеалист, ученый и обществ. деятель.С 1661 учился в Лейпц. ун-те.В 1663 получил степень бакалавра за дисс. "О принципе индивидуации" ("De principio individui"), a в 1664 – степень магистра философии за работу "Опыт о филос. вопросах, собранных из области права" ("Specimen quaestionum philosophicarum ex jure collectarum"). В 1666 защитил диссертации на степень лиценциата ("Арифметич. рассуждения о соединениях" – "Disputatio arithmetica de complexionibus"; издана в том же году в дополненном виде под названием "Dissertatio de arte combinatoria") и доктора прав ("Рассуждение о запутанных казусах в праве" – "Disputatio de casibus perplexis in jure"). Отказавшись от профессуры, Л. в 1672–76 совершил с дипломатич. поручениями путешествия в Париж и Лондон, где занимался науч. работой. В 1711–16 неск. раз встречался с Петром I (во время заграничных поездок Петра), выдвигал идею создания Академии наук и распространения науч. знаний в России. Л. был основателем и первым президентом Берл. АН, членом англ. Королев. общества и Париж. АН. С 1676 и до конца жизни Л. состоял на службе в качестве библиотекаря, историографа, а также политич. советника по внешним делам (с 1696) у ганноверского герцога. Теоретич. и практич. деятельность Л. исключительно разнообразна. Будучи передовым ученым нового времени, Л. с увлечением работал над разрешением технич. проблем, усиленно ратовал за нововведения в производстве, напр. выдвинул идею применения цилиндра и поршня, усовершенствовал счетную машину Паскаля и т.д. Наряду с Ньютоном и независимо от него Л. разработал дифференциальное и интегральное исчисления. Во мн. вопросах естествознания Л. предвосхитил последующие науч. открытия: в геологии ("Протогея" – "Protogaea", ок. 1693, изд. 1748) выдвинул мысль о том, что Земля имеет историю; в биологии защищал учение об эволюции, понимая ее, однако, механистически, как развертывание и свертывание вечно существующих зародышей; в языкознании резко выступил против господствовавшей тогда библейской легенды о происхождении всех языков от др.-еврейского и указал на историч. близость ряда языков (напр., германских и славянских, финского и венгерского, тюркских). Л. – видный обществ. деятель Германии, отразивший взгляды прогрессивной, но нерешительной нем. буржуазии, действовавшей в условиях феод. раздробленности путем компромисса с "просвещенным" абсолютизмом нем. князей. В качестве дипломата и юриста Л. отстаивал принципы нац. единства нем. гос-в и начала естественного права. Занимаясь социальными вопросами, Л. составил предложения о реформе податной системы, уничтожении барщины, крепостного права и введении общинного самоуправления. Как мыслитель Л. склонялся к компромиссу с офиц. религ. идеологией, одновременно выступая и против богословской ортодоксии, и против материализма и атеизма. Ленин отмечал у Л. "...примирительные стремления в политике и религии" (Соч., т. 38, с. 378). Л. стремился примирить враждующие курфюршества и дворы, католич. и протестантскую церковь, религию и естествознание, идеализм и материализм (на базе объективного идеализма), априоризм с эмпиризмом. В философии Л., как и др. мыслители нового времени, стремился раскрыть сущность бытия в форме учения о субстанции (монаде), чтобы, отыскав последний "кирпичик мироздания", создать универсальный принцип или метод, позволяющий объяснить источник движения в природе. Неудовлетворенный господствовавшими в естествознании 17 в. механистич. представлениями о причинах движения и свойствах вещей, в частности учением Декарта о телесной субстанции, сводившим материальность к протяжению, Л. отмечал, что из одних лишь геометрич. свойств тел нельзя вывести их физич. характеристики – движение, сопротивление, инерцию и т.д. Л. отверг декартовский дуализм и учение Спинозы о субстанции с пассивными модусами, подчеркивал ограниченность механицизма во взглядах Бейля, Локка и др. В противовес этому Л. стремился отыскать динамич. начала для объяснения многообразия мира. Опираясь на открытый им в полемике с картезианцами и ньютонианцами физич. закон сохранения "живых сил", Л. утверждал, что все вещи обладают собств. силой, внутр. способностью непрерывно действовать. Согласно Л., силы, к-рые всегда разновелики и поэтому позволяют отличить одну вещь от другой, являются их субстанциями; число этих субстанций бесконечно, и все они первоэлементы или "единицы" бытия – монады. На представление Л. о монадах, как "единицах" бытия, значит. влияние оказало открытие микроорганизмов в биологии и введение понятия бесконечно малых в математике, позволившего вывести интегрированием саму формулу закона "живых сил". Учением о монадах Л. объединял понятия философии и всех наук, к-рыми занимался. Согласно Л., понятию монады соответствует: в математике – нумерич. единица и дифференциал, в физике – сила с ее механич. законом действия, в химии – атом, в биологии – органич. формы, в психологии – перцепции (восприятия – единицы сознания), в логике – субъект суждения, в праве – юридич. лицо, индивид и т.п. Метафизич. и механистич. ограниченность естествознания 17 в. обусловила мнение Л. о том, что сама материя не может быть первоосновой мира, субстанцией, т.к. она протяженна, а самое простое, согласно Л., не должно делиться на части и потому является идеальным. Первоэлементом бытия, по Л., не может быть ни физич. точка (т.к. она делима), ни геометрич. точка (т.к. она, будучи неделимой, все же выражает свойства пространства). Субстанция как исходное начало всего сущего должна отличаться абс. простотой, неделимостью и самостоятельностью. Она – метафизич. точка, духовная единица бытия, или монада, представляющая собой сущность, принцип деятельности всех вещей. Этим представлением о существовании множества идеальных сущностей материальных тел Л., по существу, возрождал идеализм Платона и воздвигал целую идеалистич. систему монадологии. Многообразие мира обусловлено, по Л., иерархией различных монад – простых (неорганич. тела и растения), душ (животные), духов (человек) и высшей монады – бога. Наделенные изначально не только пассивной способностью восприятия (перцепция), но и активным самосознанием (апперцепция), монады содержат потенциально, в свернутом виде все бесконечное число свойств вещей. В мире не существует абсолютно схожих монад или двух совершенно одинаковых вещей. Эту идею Л. сформулировал как принцип "всеобщего различия" и в то же время как тождество "неразличимых", выдвинув тем самым глубоко диалектич. идею. Согласно Л., монады, саморазвертывающие благодаря самосознанию все свое содержание, являются самостоятельными и самодеятельными силами, к-рые приводят все материальные вещи в состояние движения, активного стремления. Здесь Л., по выражению Ленина, "...через теологию подходил к принципу неразрывной (и универсальной, абсолютной) связи материи и движения" (там же, с. 377). В учении о материи Л. стремился соединить теологию с механицизмом, учение Аристотеля о формах как целях вещей с учением Спинозы о механич. причинности. Душа, по Л., – внутр. цель тела, а оно – средство души. Монада есть одновременно душа и тело, форма и материя; материя является силой пассивной, механической, а форма – духовной, активно действующей. Материя, по Л., представляет собой нечто вроде инобытия монад, а телесность – их явление друг другу, внешнее обнаружение, в к-ром раскрываются и все др. свойства и отношения вещей, в частности механич. причинность, время и пространство. В противоположность Ньютону, Л. отрицал абсолютные (т.е. независимые от материальных вещей) пространство и время и этой идеей гениально предвосхитил один из осн. принципов теории относительности Эйнштейна. Однако пространство, время и механич. причинность являются, по Л., лишь способом представления в монадах и проявляются в их взаимодействии. Это учение о сущности и явлениях (развитое впоследствии Кантом) противоречило тезису самого Л. о полной взаимонезависимости монад. Монады, согласно Л., как идеальные сущности, не могут физически влиять друг на друга, "они не имеют окон" в окружающий мир. В то же время Л. утверждал, что каждая монада – это "малый мир", "сжатая Вселенная", отражающая отношения мирового целого через посредство связанных между собой вещей. Это глубокое противоречие в учении о взаимоотношении монад, душ и тел, формы и материи Л. пытался разрешить с помощью божеств. предопределения. Согласованность и единство между монадами есть результат предустановленной гармонии (harmonie praestabilita), положенной богом подобно часовщику, к-рый однажды завел разные часы, а затем не вмешивается в их ход, и они идут синхронно. От бога, по Л., происходят непрерывные излучения, эманация новых монад, но он не вмешивается в развитие уже сотворенных субстанций. Как теист, Л. допускал постоянное воздействие бога на течение мировых процессов, но отвергал его влияние на изменения в сотворенных монадах и отождествлял в духе деизма "Бога-творца" с "сотворенным миром", отрицал личного человекообразного бога (высшую монаду-бога нельзя, согласно Л., уподоблять низшей – духу человека). В своем р е л и г . - э т и ч. учении, изложенном гл. обр. в "Теодицее" ("Essais de th?odic?e sur la bont? de Dieu", 1710, рус пер. в журн. "Вера и разум", 1887–92), Л. утверждал, что все происходящее в мире единичных вещей случайно, хотя и предусмотрено идеально богом; здесь господствует абс. свобода воли и поэтому возможны зло, грехи и т.п. В то же время бог, согласно Л., предопределил все закономерности мира, изначально установил необходимое и всеобщее соответствие душ и тел, свободы и необходимости, напр. допустил зло, чтобы выразить добро, и, т.о., создал "...совершеннейший из всех возможных миров..." ("Теодицея", в журн.: "Вера и разум", X., 1887, No 13, с. 48). Эта попытка Л. примирить механистич. фатализм с признанием свободы воли, объяснить наличие зла и оправдать его в духе казенного оптимизма была едко высмеяна Вольтером в "Кандиде" (см. Избр. произв., М., 1947, с. 41–129). В методологии филос. учения Л. содержались диалектич. идеи: признание самодеятельности субстанции, понимание связи единичного с бесконечным. Ленин, как и Маркс, отмечал, что Л. по сравнению с Декартом и Спинозой обогатил понимание протяженной субстанции принципом деятельной силы. "Тут своего рода диалектика и очень глубокая, н е с м о т р я на идеализм и поповщину" (Соч., т. 38, с. 381). На основе принципа непрерывности Л. дал одну из первых в новой философии формулировок идеи всеобщей связи сущего. "... Все во вселенной находится в такой связи, что настоящее всегда скрывает в с в о и х н е д р а х б у д у щ е е, и всякое данное состояние объяснимо естественным образом только из непосредственно предшествовавшего ему" ("Hauptschriften zur Grundlegung der Philosophie", Bd 2, 1906, S. 75). Основываясь на этом положении, Л. пришел к выводу об органич. родстве всех живых существ и о связи их с неорганич. природой. Этой постановкой вопроса Л., несмотря на ошибочность представления о существовании зоофитов, или животно-растений, сделал шаг к диалектич. пониманию природы, однако его концепция развития была метафизической в том смысле, что отрицала скачкообразность и абсолютизировала принцип непрерывности. Согласно Л., развитие происходит только из первоначальных форм в "малых перцепциях" монады путем бесконечно малых изменений. Л. выдвинул преформистское учение о постепенном развитии живой природы из вечно существующих зародышей и отрицал наличие скачков в ее эволюции. "Мы признаем, – писал Л., – что через посредство одного только переместительного движения можно объяснить все остальные материальные явления" (там же, Bd 1, 1903, S. 261). В своей т е о р и и п о з н а н и я Л. исходил из учения о монадах, их представлениях и восприятиях. Разум, согласно Л., это монада, он заключает внутри себя потенциально, в зародышевом состоянии все идеи абсолютно достоверных наук – философии и математики. Как рационалист, продолжатель линии Декарта и противник эмпиризма Локка, Л. утверждал, что эмпирич. познание природы играет роль толчка для деятельности прирожденных идей, но не является истинным родом познания. С этих позиций Л. в своих "Новых опытах о человеческом разуме" (М.–Л., 1936, см. соч.) – произведении, направленном против Локка, подверг критике его положение о субъективности вторичных качеств. Локковскому образу "чистой доски" (tabula rasa) Л. противопоставил образ глыбы мрамора, прожилки к-рой расположены т.о., что намечают фигуру будущей статуи. В формулу эмпиризма – "нет ничего в интеллекте, чего бы не было раньше в чувстве" ("nihil est in intellectu, quod non fuerit in sensu") – Л. внес существ. оговорку: "кроме самого интеллекта" ("nisi ipse intellectus") [см. "Новые опыты...", M.–Л., 1936, с. 100–01 ], указав на ошибочность игнорирования эмпиризмом роли абстрактного мышления в познании. В учении об истине Л. стремился сочетать рационализм и эмпиризм на основе рационализма, что непосредственно связано с его онтологией. Л. исходил из того, что всякое суждение по своей природе является аналитическим. Как монада таит в себе сполна все свое содержание, к-рое может быть развернуто, но в него нельзя привнести ничего принципиально нового, так и субъект суждения содержит в себе все возможные предикаты. Поэтому Л. отверг принцип сомнения Декарта и считал недостаточным и ложным предложенный им критерий истины – ясность и отчетливость знаний. Согласно Л., идеи, к-рые кажутся людям ясными и отчетливыми, могут быть ложными. В качестве критерия истины Л. выдвигал закон противоречия. Чтобы убедиться в истинности и, следовательно, непротиворечивости идеи, нужно разложить ее на простые элементы. По Л., истины бывают двух родов: истины разума и истины факта. Первые отыскиваются путем разложения терминов суждения и потому они всеобщи и необходимы; противоположное им логически немыслимо. Для их проверки достаточны законы аристотелевской логики (закон противоречия, тождества и исключенного третьего). Истины факта – это эмпирические, лишенные метафизич. необходимости, т.е. "случайные". Методом нахождения истин факта Л. считал индукцию, опыт и в этом вопросе примыкал к механич. естествознанию 16–17 вв. Согласно Л., истины факта, по Л., раскрывающие свойства связи и отношения материальных вещей, должны иметь свое конечное основание. Это основание не может заключаться в самих вещах, т.к. они протяженны и потому бесконечно делимы, а должно находиться вне их. Основанием свойств и отношений вещей в онтологии Л. служит явление монад друг другу. Для проверки истин факта необходимо опираться также и на закон достаточного основания, к-рый был им впервые сформулирован. Несомненная заслуга Л. – введение в гносеологию категории вероятности, утверждение правомерности знания вероятного, гипотетического наряду с достоверным. В философии Л. заметную роль, особенно с 1680, стала играть тенденция к панлогизму и всеобщему детерминизму, к-рая вносила принципиальные изменения в его систему. Эта тенденция явно обнаруживается в целом ряде писем последнего периода жизни Л., опубликованных посмертно и исследованных потом Кутюра в книге "Логика Лейбница" (L. Couturat, La logique de Leibnitz, 1901). Л. пришел к утверждению, что для исследования всего существующего не нужно ничего, кроме законов чистой логики. Реально, а не просто номинально определить вещь значит, согласно Л., не только выявить в субъекте суждения все предикаты – признаки, позволяющие отличить одну вещь от другой, но и выяснить саму возможность условия ее существования в ряду др. вещей, совместимость или несовместимость с ними. Отсюда напрашивается вывод, опровергающий гл. религ.-нравоучит. тезис "Теодицеи" Л. о сотворенном богом мире как единственно возможном и наилучшем из миров. Этот вывод по существу ограничивал акт творения, абс. свободу воли и тем самым подрывал осн. принципы монадологии. Б. Раббот. Москва. Ф о р м а л ь н о й л о г и к о й Л. занимался в течение всей своей науч. деятельности. Значение Л. для логики состоит в том, что, оставаясь в основном в рамках традиц. формальной логики, он развил ряд идей и разработал ряд методов, относящихся к принципам построения и обоснования логики классов (терминов), логики высказываний, логики отношений и др., вошедших в 19 в. в состав математической логики. Л. обосновал значение рациональной символики для логики и для эвристич. заключений. Л. доказывал, что познание сводится к доказательствам (утверждений), находить же доказательства необходимо по определенному методу (см. "Fragmente zur Logik", В., 1960, S. 87–88). В общем виде такой метод не известен, только в математике мы находим нечто подобное. Сам по себе математич. метод не достаточен, чтобы открыть все то, что мы ищем, но он предохраняет от ошибок. Последнее объясняется тем, что в математике утверждения формулируют с помощью определенных знаков и действуют по определенным правилам, а проверка, возможная на каждом этапе, требует "только бумаги и чернил". Идеалом Л. было создание такого языка науки, к-рый позволил бы заменить содержательные рассуждения исчислением на основе арифметики и алгебры: "... с помощью таких средств можно достичь... удивительного искусства в открытиях и найти анализ, к-рый в др. областях даст нечто подобное тому, что алгебра дала в области чисел" (там же, S. 15). Л. многократно возвращался к задаче "математизации" формальной логики, пробуя применять при этом арифметику, геометрию и комбинаторику – область математики, осн. создателем к-рой он сам являлся. Материалом для этого ему служила традиц. силлогистика, достигшая к тому времени высокой степени совершенства. Осуществить полную формализацию и арфиметизацию языка и мышления Л., естественно, не удалось. Принципиальная неосуществимость намерений Л. была строго обоснована только в 30-е гг. 20 в. Геделем, что, однако, не обесценивает методов, предложенных Л. в применении к частным задачам. Напр., большой интерес представляют различные варианты арифметизации логики. В одном из них предлагалось приписывать исходным, "примитивным", понятиям простые числа, а сложные понятия рассматривать как произведения простых чисел (эта идея была развита Геделем в работах по "арифметизации синтаксиса" формализованной арифметики). Другой вариант позволил Л. представить в форме арифметич. исчисления всю силлогистику Аристотеля. "Я обнаружил, – писал Л., – то замечательное обстоятельство, что с помощью чисел можно представить все виды верных утверждений и заключений" (там же). Осн. идея этого варианта состояла в том, чтобы переменным силлогистики сопоставить упорядоченные п?ры взаимно простых чисел. Пусть переменной А соответствуют два взаимно простых числа а1 и а2, а переменной В соответственно b1 и b2. Тогда суждение "Всякое А есть В" истинно в том и только в том случае, когда истинна конъюнкция условий: а1 делимо на b1 и a2 делимо на b2. В противном случае оно ложно и истинно его отрицание. Суждение "Некоторые А суть В" истинно в том и только в том случае, когда а1 и b2, a2 и b1 взаимно простые числа, и ложно во всех др. случаях. На основе такой интерпретации можно доказать правильность всех модусов аристотелевской силлогистики. Впоследствии было доказано, что эта интерпретация удовлетворяет соврем. аксиоматике силлогистики, предложенной Лукасевичем (см. "Аристотелевская силлогистика с точки зрения соврем. формальной логики", 1959, с. 183–88). Дедуктивный анализ традиц. логики Л. дал в "Новых опытах" (кн. 4). Л. показал, что 2-я и 3-я фигуры силлогизма могут быть получены как следствие из модуса Barbara при помощи закона противоречия, а 4-я фигура – с использованием закона обращения. Здесь же Л. дал новую классификацию модусов силлогизма. Большое значение Л. придавал проблеме тождества и связанному с ней принципу подстановки эквивалентных. Хотя, по убеждению Л., не существует двух индивидуальных вещей, во всем подобных друг другу, отождествление все же может быть произведено, т.к. особая субстанция есть в то же время и общая. Т.о., отождествление относилось у Л. только к общему, но не к единичному, индивидуальному. Сформули-рованный Л. закон тождества, согласно к-рому предметы x и у тождественны тогда и только тогда, когда x обладает каждым свойством, к-рым обладает у, и у обладает каждым свойством, к-рым обладает х, в наст. время используется в большинстве совр. логико-математических исчислений. С законом тождества связан принцип подстановки эквивалентных: "Если А есть В и В есть А, тогда А и В называются "тем же самым". Или: А и В есть то же самое, если они могут быть подставлены один вместо другого" (Leibniz G. W., Fragmente..., S. 460). Принципы тождества, подстановки эквивалентных и противоречия для Л. – основные средства всякого дедуктивного доказательства. Опираясь на них, Л. предпринял попытку доказать нек-рые т.н. аксиомы. Л. считал, что аксиомы – недоказуемые предложения, представляющие собой тождества, но в математике далеко не все положения, выдаваемые за аксиомы, представляют собой тождества, а потому их, с точки зрения Л., необходимо доказывать. Анализ проблемы тождества позволил Л. обнаружить трудности синонимии. Л. отмечал, что два выражения, не различающиеся по отношению к вещи (ein Ding), к-рую они обозначают, могут различаться по "способу понимания" (eine Weise des Begreifens). Напр., имя "Петр" и "Апостол, отрекшийся от Христа" обозначают одно и то же лицо и могут быть поставлены одно вместо другого, если контекст позволяет не учитывать "способа понимания" этих выражений. В противном случае такая подстановка приводит к бессмыслице: "Петр, поскольку он был апостолом, отрекшимся от Христа, согрешил" – "Петр, поскольку он был Петром, согрешил". Введенный Л. критерий отождествления и различения имен соответствует в известной мере соврем. различению между смыслом и значением имен и выражений. Так, широко известный пример с эквивалентностью выражений "сэр Вальтер Скотт" и "автор Веверлея", восходящий к Расселу, буквально повторяет эту мысль Л. (см. А. Черч, Введение в математич. логику, 1960, с. 18–19, 342). Единой системы обозначений Л. не выработал, наиболее разработано им исчисление "плюс – минус" (см. "Fragmente...", S. 304–43). Удачным оказалось предложенное Л. для вывода правильных модусов силлогизмов представление суждений посредством параллельных отрезков или кругов ("Опыт доказательной силлогистики", в кн. "Opuscules et fragments in?dits de Leibniz", extraits... par L. Couturat, P., 1903, p. 292–321). Представление кругами позже применил Эйлер. Видное место у Л. занимала защита объекта и метода формальной логики. Он писал Г. Вагнеру, что "... хотя г-н Арно (соавтор Пор-Рояля логики. – Ред.) в своем искусстве мышления утверждал, что люди редко ошибаются в форме, а почти исключительно в сути, в действительности дело обстоит совсем иначе и уже г-н Гюйгенс вместе со мной заметил, что обычно математические ошибки, называемые паралогизмами, вызываются неряшливостью формы. И, конечно, не пустяк то, что Аристотель вывел для этих форм строгие законы и тем самым оказался первым, кто вне математики писал математически" ("Fragmente...", S. 7). Такой тезис Л. в различных вариациях повторял многократно, и это имело определенное историч. значение. Непосредств. влияние Л. видно в работах Ламберта и Плуке. Дальнейшему развитию в этом направлении помешало отрицательное отношение к формальной логике со стороны Гегеля и влияние Канта, считавшего логику Аристотеля не только совершенной, но и завершенной. Только в конце 19 в. в связи с развитием алгебры логики работы Л. в области логики были оценены по заслугам. Л. Калужнин, И. Погребысский. Киев. Б. Грязнов. Москва. Влияние филос. и науч. трудов Л. на науку эпохи нем. Просвещения (математику, геологию, языкознание и др.) и на формирование нем. классич. идеализма было огромно. Идеи Л. отразились на миросозерцании поэтов "Бури и натиска", на эстетич. взглядах Лессинга, на мировоззрении Гете (его учение о метаморфозах) и Шиллера. Учение Л. об органич. единстве всех вещей мира и их развитии было воспринято Шеллингом и нашло свое выражение в его натурфилософии. Существ. черты лейбницевского идеализма возродились в объективном идеализме Гегеля. Деятельная, духовная монада Л. – прообраз саморазвивающейся идеи Гегеля. Фейербах высоко ценил учение Л. о деятельной силе самодвижения как основном и самом существ. определении субстанции и вместе с тем отметил, что теология извращает его лучшие мысли (см. Избр. филос. произв., М., 1955, с. 144–46). Высоко оценивал Л. как выдающегося мыслителя и Ломоносов, к-рый, однако, резко критиковал его монадологию как "мистическое учение" (см. Полн. собр. соч., т. 1, 1950, с. 424; т. 10, 1957, с. 503). В совр. бурж. философии лейбницианство имеет последователей среди целого ряда течений (логический позитивизм, персонализм и др.). Мн. представители этих направлений искажают философию Л., возрождают ее наиболее реакц. элементы. На щит поднимается монадология Л., его представления об атомарных понятиях. Теоретики логич. позитивизма (Карнап и др.) стремятся использовать идеи Л. для обоснования учения о произвольности выбора системы знаков и аксиом, обозначающих логич. элементы мысли и операций с ними. Вопреки этим мнениям, историч. значение Л. определяется не мистико-теологич. сторонами его мировоззрения, а его выдающимися открытиями в математике и др. отраслях естествознания, его вкладом в развитие диалектич. идей в философии. Науч. наследие Л. – нац. гордость нем. народа. В Берлине при Академии наук с 1926 существует Лейбницевское общество; в 1928 основан Архив Лейбница. Б. Раббот. Москва. Соч.: "Новые опыты о человеческом разуме" ("Nouveaux essais sur l´entendement humain") – осн. соч. Л., систематически излагающее его учение о познании. Написано в ответ на "Опыт о человеческом разуме" Локка. Соч. было закончено к 1704, но ввиду смерти Локка Л. не пожелал его опубликовать. Первая публикация франц. оригинала принадлежит Р. Р. Распе (см. "Oeuvres philosophiques...", Amst.–Lpz., 1765, часть тиража вышла в 1764). Пер. на нем. яз.: 1873, 1904, на англ. яз.: 1884, 1896, 1916, лучшее англ. издание вышло в США в 1949; на итал. яз.: 1909–11 (2 тт.), 1925, 1959; на исп. яз.: 1878, 1928; на венг. яз.: 1930; на чеш. яз.: 1932; на пол.: 1955, на португ. [б. г. ]. На рус. яз. отрывки из "Новых опытов" вошли в "Избр. филос. соч." Л., 1890. Полный пер. П. С. Юшкевича вышел в 1936. "М о н а д о л о г и я" ("Monadologie") – соч. Л., в к-ром кратко изложена сущность его филос. системы. При жизни Л. не публиковалось. В авторском тексте названия нет, ввиду чего имеются публикации с различными названиями. Впервые издано на нем. яз. в переводе Г. Келера: "Lehrs?tze ?ber die Monadologie...", Frankf.–Lpz., 1720 (переиздано в 1740). Затем вышел лат. пер. под назв. "Principia philosophiae..." в "Acta eruditorum Lipsiae publicantur". Supplemente, t. 7, sect. 11, 1721. Франц. оригинал работы издан Эрдманном (вместе с "Новыми опытами") лишь в 1840 ("Opera philosophica...", Bd 1–2, В.). Лучшие издания оригинала принадлежат Гюйо (1904) и Робине (1954). Лучшее нем. издание – 1956. Существуют переводы: англ.: 1925, 1930; итал.: множество изданий, напр. 1926, 1930, 1939; исп.: 1882, 1889, 1935; турецк.: 1935; эсперанто: 1902, 1904. На рус. яз. книга издана в пер. Е. Н. Боброва в "Избр. филос. произв." Л. Л. Азарх. Москва. Gesammelte Werke, aus den Handschriften der k?niglichen Bibliothek zu Hannover: Erste Folge – Geschichte, Bd 1–4, Hannover, 1845–47; Zweite Folge – Philosophie, Bd 1, Hannover, 1846; Dritte Folge – Mathematische Schriften, Bd 1–7, В. – Halle, 1849–63; Die philosophischen Schriften, hrsg. von C. J. Gerhardt, Bd 1–7, В., 1875–90; S?mtliche Schriften und Briefe, hrsg. von der Deutschen Akademie der Wissenschaften, Reihe 1–6, Darmstadt–B.–Lpz., 1923–1962 – (изд. продолжается); в рус. пер.: Сб. писем и мемориалов, относящихся к России и Петру Великому, СПБ, 1873; На разуме основанные принципы природы и благодати, "Вера и разум", 1892, No 22; О свободе, в кн.: Фишер К., О свободе человека, пер. с нем., СПБ, 1900; Письмо Л. к Косту "О необходимости и случайности", там же; Избр. филос. соч., в сб.: Тр. Моск. психол. об-ва, 4 вып., 1890, перепечатка – М., 1908; Элементы сокровенной философии о совокупности вещей, Каз., 1913; Неизданное соч. Л. "Исповедь философа" (предисловие И. И. Ягодинского), Каз., 1915; Неизданные заметки о душе, Каз., 1917; Избр. отрывки из матем. соч., "Успехи матем. наук", 1948, т. 3, вып. 1; Полемика Г. В. Л. и С. Кларка по вопросам философии и естествознания, (1715–1716), Л., 1960. Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Святое семейство или критика критической критики, Соч., 2 изд., т. 2; Маркс К., Математические рукописи, в кн.: Марксизм и естествознание, М., 1933; его же, [Письмо к Ф. Энгельсу ], в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 19, М.–Л., 1931, с. 337; Энгельс Ф., Диалектика природы, М., 1955; Ленин В. И., Философские тетради, Соч., 4 изд., т. 38 (по имен. указат.); Герье В. И., Л. и его время, т. 1–2, СПБ, 1868–71; Сперанский Н., Учение Л. и Локка о врожденных идеях..., "Моск. ун-тские Изв.", 1872, (No) 2–3; Филиппов ?. ?., Л., его жизнь и филос. деятельность, СПБ, 1893; Серебреников В. С., Л. и его учение о душе человека, СПБ, 1908; Фишер К., Лейбниц, в кн.: История новой философии, т. 3, СПБ, 1905; Каринский В., Умозрит. знание в филос. системе Л., СПБ, 1912; Ягодинский И. И., Философия Л., Каз., 1914; Беляев В. ?., Л. и Спиноза, СПБ, 1914; Спокойный Л., Философия Л., Л.–М., 1935; Быховский Б., О месте Л. в истории диалектики, "Под знаменем марксизма", 1935, No 6; его же, Идеализм Л., там же, 1936, No 5; Познер В., Философия Л., "Фронт науки и техники", 1936, No 9; Цейтен Г. Г., История математики в XVI и XVII веках, пер. с нем., 2 изд., М.–Л., 1938; Штыкан А. Б., Интегрирующий механизм Л., "Успехи матем. наук", 1952, вып. 1; Деборин А. М., Г. В. Л. как социальный мыслитель, "Вопр. философии", 1961, No 3; Асмус В. Ф., Проблема интуиции в философии и математике, М., 1963 (по указ. имен); Feuerbach L., Darstellung, Entwicklung und Kritik der Leibnitz´schen Philosophie, 2 Ausg., Lpz., 1844; Cassirer E., L.´System in seinen wissenschaftlichen Grundlagen, Marburg, 1902; Russel В., А critical exposition of the philosophy of L., L., 1937; Hartmann ?., L. als Metaphisiker, В., 1946; Вenz ?., L. und Peter der Grosse, В., 1947; Hосhstetter E., Zu L. Ged?chtnis, в кн.: Leibniz G. W., Zu seinem 300. Geburtstag, В., 1948; D?rr К., Leibniz´ Forschungen im Gebiet der Syllogistik, В., 1949; Jоseph H. W. В., Lectures on the philosophy of L., Oxf., 1949; Вrunner F., ?tudes sur la signification historique de la philosophie de L., P., 1950; Stieler G., G. W. Leibniz, Paderborn, 1950; Zocher R., L.´ Erkenntnislehre, В., 1952; Mоreau I., L´univers Leibnitz´ien, P., 1953; Yest R. M., L. and philosophical analysis, Berkeley–Los Ang., 1954; Grua G., La justice humaine selon L., P., 1956; Hоlz ?. ?., Leibnitz, Stuttg., 1958; Fleсkenstein J. O., G. W. Leibniz. Barock und Universalismus, M?nch., 1958; Вelaval Y., L. critique de Descartes, P., 1960; Wоlff H. M., Leibniz. Allbeseelung und Skepsis, Bern–M?nch., [1961 ]; Ravier ?., Bibliographie des oeuvres de L., P., 1937. Б. Раббот. Москва.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
