ГЕРШЕНЗОН МИХАИЛ ОСИПОВИЧ

Найдено 6 определений
Показать: [все] [проще] [сложнее]

Автор: [российский] Время: [советское] [постсоветское] [современное]

Гершензон, Михаил Осипович
1869 - 1924) - историк литературы, автор целого ряда исследований по истории русской литературы и общественной жизни первой половины XIX в., имеющих большую научную и художественную ценность. Его главные труды: "П. Я. Чаадаев", "Образы прошлого", "Грибоедовская Москва", "Мудрость Пушкина". По своим философским убеждениям примыкал к "неославянофильству" Струве, Булгакова и Бердяева и был одним из участников сборника "Вехи".
После Октябрьской революции был действительным членом Академии Художественных Наук и заведывал там секцией русской литературы. /Т. 20/

Источник: Исторический справочник русского марксиста

ГЕРШЕНЗОН МИХАИЛ ОСИПОВИЧ

(1869–1925) – историк рус. обществ. мысли; один из представителей веховства, впоследствии порвавший с ним и ставший на путь сотрудничества с Сов. властью. Однако Г. осознавал свой разлад с сов. действительностью, духовную чуждость новому строю (см. М. О. Гершензон и В. И. Иванов, Переписка из двух углов, М. – Берлин, 1922, с. 70). Он оставался идеалистом, хотя и понимал внутр. противоречия религии. Работы Г. по истории рус. философии, содержащие нек-рый ценный фактич. материал, написаны с позиций субъективного идеализма. Соч.: П. Я. Чаадаев. Жизнь и мышление, СПБ, 1908; История молодой России, М.–П., 1923; Исторические записки (о русском обществе), М., 1910; Жизнь В. С. Печерина, М., 1910; Образы прошлого, М., 1912; Грибоедовская Москва, М., 1914; Декабрист Кривцов, 2 изд., М. – Берлин, 1923; Мудрость Пушкина, М., 1917; Тройственный образ совершенства, М., 1918; Мечта и мысль И. С. Тургенева, М., 1919; Видение поэта, М., 1919; Ключ веры, П., 1922; Гольфстрем, М., 1922; Статьи о Пушкине, Л., 1926: Письма к брату, [Л.], 1927. Лит.: Ленин В. И., О "Вехах", Соч., 4 изд., т. 16; Плеханов Г. В., О книге М. Гершензона "История Молодой России", Соч., т. 23, М.–Л., 1926; Полянский В., Гершензон и Замятин, "Современник", 1922, No 1; Воронский А. К., По поводу одного спора, в кн.: На стыке, М., 1923; Берман Я. З., М. О, Гершензон. Библиография, Одесса – Л., 1928. Ю. Карякин. Москва.

Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.

ГЕРШЕНЗОН Михаил Осипович
Мейлих Иосифович) 1(13) июля 1869, Кишинев—19 февраля 1925, Москва]— русский историк общественной мысли, философ, публицист, переводчик. Окончил хедер и гимназию, провел два года в Германии, занимаясь в Политехникуме и посещая лекции по истории и философии в Берлинском университете, в 1889—94 изучал историю под руководством профессора П. Г. Виноградова на историко-филологическом факультете Московского университета. Студенческие работы Гершензона «Аристотель и эфор» (1894) и «Афинская политая» Аристотеля и «Жизнеописания» Плутарха» (1895) были опубликованы университетом как представляющие большую научную ценность. Сотрудничал в «Настольном энциклопедическом словаре братьев Гранат», работал в журналах «Русская мысль», «Критическое обозрение», «Научное слово» и «Вестник Европы», издательстве «Путь». В 1912—13 печатал публицистические статьи в газетах «Русская молва» и «Биржевые ведомости». После социалистической революции, которую принял сочувственно, видя в ней возможный путь разрешения кризиса культуры, стал соорганизатором и первым председателем Всероссийского союза писателей, преподавал в Высшем литературно-художественном институте, работал в Академии художественных наук, Наркомпросе, Центрархиве, журнале «Записки мечтателей».
На Гершензона оказали влияние учение Т. Карлейля о героической личности, философия истории Л. Толстого, философии жизни А. Бергсона. Изучаемую область культуры Гершензон выделил в особый предмет—историю умонастроения эпохи, совокупности личных судеб, требующую углубленного изучения внутреннего духовного опыта «героев времени». Результатом историко-литературных исследований явился цикл статей о А. С. Пушкине, издание сочинений П. Я. Чаадаева, И. В. Киреевского, Н. П. Огарева, А. И, Герцена, А. И. Эртеля и др. Гершензон — инициатор и участник сборника «Вехи» (1909); в статье «Творческое самосознание» призвал к возрождению творческого самосознания личности как условию дальнейшего общественного созидания и сохранения духовной цельности русского общества. Основные философские сочинения Гершензона посвящены проблемам религии и культуры: «Тройственный образ совершенства» (1918), «Переписка из двух углов» (1921, совм. с Вяч. Ивановым), «Ключ веры» (1922), «Гольфстрем» (1922), «Судьбы еврейского народа» (1922). Вслед за Руссо и Ницше выступил с критикой современных форм культуры, утративших свободу непосредственного переживания, пораженных рефлексией и зараженных фетишизмом, против довления культуры над верой.
Соч.: История колодой России. М., 1908; Жизнь В. С. Печерина. М., 1910; Мечта и мысль И.С.Тургенева. М., 1919; «Русские пропилеи», т. 1—4, 6. M., 1915—19; «Новые пропилеи», т. 1. М.—Пг., 1923; Статьи о Пушкине. М., 1926; Письма к брату. М., 1927; Грибоедовская Москва. П. Я. Чаадаев. Очерки прошлого. М., 1989.
Лит.: Белый А. Гершензон. — «Россия», 1925, № 5 (14); Шестов Л. О вечной книге (Памяти М. О. Гершензона).—«Современные записки», 1925, Ns 24; БерманЯ. 3. M. 0. Гершензон: Библиография. Одесса, 1928; Ходасевич В. Ф. Некрополь. Воспоминания. Париж, 1976; Проскурина В. Ю. Творческое самосознание Михаила Гершензона.—«Литературное обозрение», 1990, № 9.
К. В. Синеокая

Источник: Новая философская энциклопедия

ГЕРШЕНЗОН МИХАИЛ ОСИПОВИЧ

(1869-1925) историк рус. лит-ры и обществ. мысли, философ, публицист, переводчик. В 1887-89 жил в Берлине, учился в Шарлоттенбургском политехникуме и слушал в ун-те лекции по истории и философии. В 1889-94 — студент Моск. ун-та. Историк по образованию, философ по творч. импульсам и писатель по складу мышления, он воссоздал в своих работах неувядаемые “образы прошлого” — галерею истор. типов, представивших “картину эпохи в смене личных переживаний”. От “Истории молодой России” до “Мудрости Пушкина” протянулась непрерывная цепь исследований рус. духовной жизни, представленной “в лицах”, в их интеллектуальных или религ. кризисах и возрождениях, в их утратах и обретениях. Его творч. путь совпал с эпохой филос. ренессанса в России. Г. принято называть историком “духа” рус. об-ва. Герои Г. были укоренены в быте, понятом не как низкая и безликая обществ, “среда”, а как опр. уклад, способный порождать тот или иной тип жизни и мышления, атмосферу эпохи. Творч. деятельность Г. развивается в трех взаимосвязанных направлениях. Это сбор и публикация материалов, становящихся основой статей, затем объединение их в книги — сначала как “истории” какого-либо движения или “истории одной жизни” (напр.: Жизнь B.C. Печерина, 1910), позднее — как цикл статей, достаточно разнообразных по хронологич. диапазону тематики (Образы прошлого, 1912), наконец — публикации собранных док-тов: 66 томов сборников “Русские Пропилеи” (1915-1919) и один том “Новых Пропилеев” (1923). Вместе с написанием статей и книг — издание любимых писателей: двухтомник П.Я. Чаадаева, двухтомник И. Киреевского. Г. был прежде всего историком духовной жизни России, а уже потом — ее обществ. движений. Он нащупывал новые и непривычные пути изучения культуры: ему интересен не столько конечный продукт интеллектуального движения (в своих работах он почти не касается философско-полит. трактатов декабристов или, например, трудов Герцена, Грановского и др.). Интимный дневник, частные письма, пометки на страницах книг — вот что привлекает его в первую очередь. Оперируя традиц. термином “тип”, он тем не менее строит свою типологию историч. эпох и характеров, где не тождество идей определяет характер эпохи и “героев времени”, а “известные обязат. ассоциации чувств и идей, к-рые в общих чертах неизменно и в неизменной последовательности навязываются и несходным людям” (“Образы прошлого”). На фоне предшествующих трудов Г. “Грибоедовская Москва” (1914) была воспринята как “повесть” или как эскиз к историч. роману. Погружение в этот “дворянский цветник” для Г. не было самоцелью и осуществлялось не ради “реставраторского” интереса. Важнейшим импульсом для него было стремление столкнуть и противопоставить две культуры — стародворянскую, барскую, и современную. В такой оппозиции стародворянская культура наделялась многими позитивными качествами, отсутствующими в культуре нового века. Отвлекаясь от дифференциации старой культуры (Чаадаев, Печерин, декабристы, Н. Тургенев и т.д.), Г. изображал прошлый век как “потерянный рай”, как об-во людей с насыщенным, а потому и цельным мировоззрением. Мир современности для него — мир теней, неустойчивости, дисгармонии. Тот же — мир света, полноты мысли и чувства, их органической слиянности. С сер. 1910-х гг. происходит явная переориентация Г. с “темных аллей” рус. лит-ры на ее “стремнины”, вершиной к-рых был Пушкин. Отныне творчество Пушкина становится средоточием интересов исследователя — лабораторией вырабатываемого им нового метода, принципы к-рого излагались в “Видении поэта” (1919), сборнике философско-психол. эссе, суммирующих все разрозненные наблюдения. Гл. предметом изучения становилось “видение” поэта — “полусознательное представление поэта о гармонии бытия”. Задача исследования превращается в “искусство медленного чтения, т.е. искусство видеть сквозь пленительные формы видения художника”. Внимательно и медленно вчитываясь в каждую строку и каждое слово Пушкина, Г. выстраивает целостную систему мировидения поэта. Центр. компонентом этого конструируемого здания “мудрости” Пушкина является слово, рассматриваемое как знак внутреннего, потаенного, не всегда осознанного самим поэтом Смысла. Пушкин Г. предстал в двух ипостасях. Первый Пушкин — дитя своего времени, рационалист, европеец. Другой, — и здесь его подлинное лицо, — поэт, творец: “...творя, он точно преображается; в его знакомом, европ. лице проступают пыльные морщины Агасфера, из глаз смотрит тяжелая мудрость тысячелетий” (“Мудрость Пушкина”). “Древний” Пушкин вмещает в себя согласно Г., и представление о божеском как о полноте, и сложную концепцию приобщения к этой полноте (“Пророк”, “поэт” — вехи на пути к полноте), и признание другой полноты — полноты несовершенства, хаоса... Развитием теории “мудрости” Пушкина явилась “термодинамическая” концепция, предложенная Г. в книге “Гольфстрем” (1922). Пушкин мыслил жизнь как горение, смерть как угасание, и его представление о душе как об огненной стихии смыкалось с учением Гераклита Эфесского. Все это — течение одной великой мысли, духовного Гольфстрема, восходящего к древнейшим мифол. представлениям о душе-огне. Идеи позднего Г. в общем не были приняты тогдашним пушкиноведением. Построения Г. казались чересчур субъективными. Между тем в свете совр. научных поисков, позволивших обнаружить архаич. ( в т.ч. мифол.) пласты в лит-ре Нового времени, мысли Г. оказываются во многом актуальными. Соч.: Социально-полит. взгляды А.И. Герцена. М., 1906; Истор. записки. М., 1910; Берлин, 1923; Судьбы еврейского народа. Пб.; Берлин, 1922; Ключ веры. Paris, 1979; Переписка из двух углов // Русские философы кон. XIX - сер. XX в. В.1. М., 1993 (в соавт. с Ивановым Вяч.); Дух и душа: Биогр. двух слов // Наше наследие. 1993. № 28; Переписка В.Ф. Ходасевича и М.О. Гершензона: [Публ. писем] // De visu. 1993. № 5. Письма Б.А. Кистяковского к М.0. Гершензону: 1907-1909 гг. // Социол. журн. 1994. № 3; Тройственный образ совершенства. Томск, 1994; Гольфстрем // Лики культуры: Альманах. Т. 1. М., 1995; Грибоедовская Москва// Фонвизин Д.И., Грибоедов А.С. От русского классицизма к реализму. М., 1995. Лит.: Берман Я.3. М.0. Гершензон: Библиография. О., 1928; Белый А. Между двух революций: Воспоминания. М., 1990; Белый А. Начало века: Воспоминания. М., 1990; Ходасевич В.Ф. Некрополь: Воспоминания. М., 1991; Портнягина Н.А. Жизненный путь и эволюция полит. взглядов М.0. Гершензона // Биография как вид истор. исследования. Тверь, 1993. В.Ю. Проскурина. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996

Источник: Большой толковый словарь по культурологии

ГЕРШЕНЗОН Михаил Осипович (1869-1925)
русский историк, культуролог, философ. В 1887 поступил в политехникум в Берлине, но проучился лишь два курса. В 1889-1894 - на историческом отделении историко-филологического факультета Московского университета. Занимался журналистикой. Работал в журналах "Критическое обозрение" и "Вестник Европы", сотрудничал с газетами "Русская молва" и "Биржевые ведомости", издательством "Путь". Составитель 6-ти томного собрания документов и материалов по истории русской культуры "Русские пропилеи" (1915-1919, в 1923 дополнительно вышел сборник "Новые пропилеи"). Автор работ по истории русской мысли и культуры: "Русские писатели в их переписке. Герцен и Огарев" (1902); "История молодой России" (1908); "П.Я. Чаадаев. Жизнь и мышление" (1908); "Жизнь B.C. Печорина" (1910); "Образцы прошлого" (1912); "Грибоедовская Москва" (1914); "Мудрость Пушкина" (1919); "Видение поэта" (1919) и др. Инициатор, организатор и издатель сборника "Вехи" (1909). Автор предисловия и статьи "Творческое самосознание". Свое несогласие с Г. сразу же по выходе "Вех" высказал его участник Струве. В либеральных кругах Г. был объявлен главным еретиком и изменником. Негодование вызвала его фраза: "Ка-ковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, - бояться его мы должны пуще всех козней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной". Вынужден был уйти из либерального "Вестника Европы", сблизился с деятелями русского религиозного ренессанса (период сотрудничества с издательством "Путь"), но и с ними разошелся, не приняв их оценок Первой мировой войны. В 1917 произошел разрыв с Бердяевым, но уже по поводу сочувственного отношения Г. к революции. В 1922 выехал на лечение в Германию, в следующем году вернулся в Россию. Работал в Академии художественных наук, основанной В. Брюсовым, был организатором и первым председателем Всероссийского союза писателей. Совместно с В.И. Ивановым опубликовал в 1921 работу "Переписка из двух углов" (это 12 их писем друг другу, написанных во время нахождения их в одной комнате Московской здравницы для работников науки и культуры летом 1920). Работа вызвала широкий резонанс, была переведена в последующем на основные европейские языки. С ней были знакомы Ортега-и-Гассет, Бубер, Марсель, Т.С. Элиот и др. В это время Г. опубликовал и др. свои собственные философские работы: "Тройственный образ совершенства" (1918); "Ключ веры" (1922); "Гольфстрем" (1922). Сквозные темы творчества Г. - судьбы культуры, интеллектуальной мысли, интеллигенции в России. Однако во второй период творчества у него происходит существенная их переакцентировка. От либерального круга идей Г. все больше смещается в сторону религиозного миропонимания, от развернутых культурных анализов к нигилистическому восприятию культуры, от подхода Т. Карлейля к подходам Толстого и Руссо. Дальнейшее переосмысление идей Чаадаева и Киреевского привело Г. к позициям, близким по ряду вопросов Джемсу, Бергсону, Ницше (философию жизни в целом можно рассматривать как основной вектор эволюции его творчества). Сильная сторона философских построений Г. - их критическая ориентированность, установка на вскрытие мифологем и "очевидностей" сознания. Не позитивистски понимаемые факты, а личность, не редуцируемая ни к системе политических, религиозных и т.д. взглядов, ни к какой-либо схеме, - основная задача философской рефлексии. Личность должна браться не во "внешних" своих проявлениях, а как "внутренний человек". Внутренняя жизнь субъекта ("муки индивидуальной души") важнее обстоятельств, в которых она протекает. В структуре человеческого духа Г. выделяет как бы три подсистемы (уровня): глубинное чувственно-волевое ядро ("бессознательную волю"), подчиняющуюся "мировому космическому закону"; подсистему эксплицированного "Я" (желания, усмотрения, хотения), дающую возможность отклонения от "мирового космического закона"; самосознание как синтез "внутренних" и "внешненаправленных" импульсов, испытывающих воздействие социокультурной среды. Европейский человек ориентирован на идентификацию своего "я" с внешними формами жизни, прежде всего в них видит возможность самореализации, воспринимая себя "внутреннего" как отчужденного в категории "Он", что задает постоянную дуалистичность (противоречивость) личности. Особенно эта тенденция сильна среди русской интеллигенции, мифологизировавшей свое историческое предназначение, приняв эсхатологическую установку на падения политического режима как начало нового мира - Царства Божия на земле. При этом (в отличие от западного человека) она мирится с "мерзостью запустения" на уровне повседневной жизни и перекладывает всю вину и ответственность за происходящее на общество и власть. Это порождает дополнительный разрыв между логикой (сознанием) и волей (чувством). Идеи заимствуются и внешне усваиваются, но не переживаются и не укореняются в потребностях воли, сознание живет своими мифами и иллюзиями. Такое положение дел привело, согласно Г., к двоякому результату. С одной стороны, русская интеллигенция стала (внутренне) духовным калекой, живущим "вне себя", с другой стороны, она оторвалась (внешне) от народа, обладающего качественно иным (метафизическим и религиозным, а не рационализированным) "строем души": "формализм сознания - лучшее нивелирующее начало в мире". Только "инстинктивно-принудительное" соответствие с прирожденными глубинными особенностями индивидуальной воли делает отвлеченную идею внутренним двигателем жизни. Речь должна идти об "идее-чувстве", "идее-страсти", осваиваемой в "творческом самосознании" как возрождении "внутреннего человека". Необходимо узреть "бесконечность в собственной душе", ее связь с космическим началом, через "творческое самосознание" возродить веру (понимаемую не конфессионально, а как задающую "стержень" и личности, и культуре). На этот круг идей, считает Г., вышли Чаадаев и славянофилы. В частности, у Киреевского он видит учение о душевной целостности, чувственном "подсознательном" ядре человека, вере, как регулирующих всю человеческую жизнь. Однако, считает Г., славянофилы сами же отказались от этих установок, отдав предпочтение внешним "готовым" формам жизни и породив ряд фетишей русской интеллигенции, в частности идеализированное представление о русском народе. В целом же можно сказать, что Г. видит основной источник противоречий в русской жизни в доминировании "внешнего", формального, некритически усвоенного над "внутренним", глубинным, личностным, т.е. сущностным. Он говорит об отчужденности человека от культуры. Однако, уже в работе "Тройственный образ совершенства" речь идет об отчужденности культуры от человеческой природы. Культура начинает трактоваться как репрессивное начало по отношению к человеку, как система "тончайшего принуждения", как господство над человеком противостоящих ему его же творений. Этот акцент максимально усиливается Г. в "Переписке их двух углов", где доминируют мотивы разрыва культурного сознания и личной воли, "мертвящей" отвлеченности и системности европейской культуры, "неподлинности культуры", поддавшейся "соблазну доказательности" и оторвавшейся от живого опыта. Личное вновь должно стать личным, но при этом должно быть пережитым как всеобщее. Человек, утверждает Г., должен увидеть во всяком своем проявлении и свое дитя, и Бога.
В.Л. Абушенко

Источник: Новейший философский словарь

ГЕРШЕНЗОН Михаил Осипович (Мейлих Иосифович)
1 (13).07.1869, Кишинев - 19.02. 1925, Москва) - историк, исследователь рус. общественной мысли, философ. Автор популярных в нач. XX в. историко-биографических соч., посвященных жизни рус. дворянства эпохи Александра I и Николая I, судьбам современников Пушкина и Герцена, творческой эволюции рус. мыслителей: западников и славянофилов. Издатель соч. Чаадаева и Киреевского, писем А. И. Эртеля, архива Н. А. и Н. П. Огаревых. Составитель 6-томного собрания документов и материалов из истории рус. культуры "Русские пропилеи" (М., 1915-1919; в дополнение к нему был опубликован сб. "Новые пропилеи", 1923). Автор переводов прозы Ф. Петрарки, "Всеобщей истории" Э. Лависса и А. Рембо, соч. Г. Лансона, Ф. Паульсена, К. Белоха. Г. окончил частное еврейское училище, гимназию. В 1887 г. поступил в политехникум в Берлине, прослушал всего 2 курса, а в 1889-1894 гг. учился на историческом отд. историко-филологического ф-та Московского ун-та, специализируясь по древн. истории. В 1904 г. Г. стал редактором отдела журн. "Критическое обозрение". В 1907-1908 гг. заведовал литературным отделом журн. "Вестник Европы", где вел ежемесячные обозрения. Как публицист выступал в газ. "Русская молва" (1912-1913) и "Биржевые ведомости"/ (1915 1917). Г. создал ряд исторических произв. о героях эпохи 20-40-х гг. в России: "Историй Молодой России" (М.. 1908), "П. Я. Чаадаев. Жизнь и мышление" (Спб., 1908), "Жизнь В. Печерина" (М., 1910), "Образы прошлого" (М., 1912), "Грибоедовская Москва" (М., 1914), "Декабрист Кривцов и его братья" (М., 1914). В них особое внимание он уделил описанию внутреннего мира своих героев, их душевных переживаний. На метод исторических исследований Г., так же как на мировоззрение в целом, оказала влияние концепция творческой личности Т. Карлейля, изложенная в его кн. "Герои, почитание героев и героическое в истории". Вслед за Карлейлем Г. полагал, что именно в индивидуальном мировосприятии человека наиболее ярко проявляется дух времени: "Изучить смену общественных идей в их сущности... значит изучить эти идеи в индивидуальной углубленности, в лице их типических представителей" (История Молодой России. С. 2). Переломным для Г. оказался 1909 г., когда по ею инициативе вышел в свет сб. "Вехи", посвященный критике миросозерцания интеллигенции. Негативная реакция в об-ве на сборник и, в частности, на опубликованную в нем статью Г. "Творческое самосознание" (содержащую скандально знаменитое, хотя и в большинстве случаев неверно понятое, "благословение" власти, штыками защищающей интеллигенцию, помимо се воли, от народа) повлекла за собой уход Г. из либерального "Вестника Европы" и сближение с религиозно-философскими кругами. В 1910 г. Г. сотрудничал в возглавляемом Е. Н. Трубецким и Булгаковым изд-ве "Путь". Однако с деятелями религиозного возрождения Г. разошелся в оценке войны 1914 1918 гг. и Октябрьской революции 1917 г. Г. категорически не принял войну, и тот воинственно-патриотический порыв, к-рым были охвачены его коллеги по изд-ву "Путь": Бердяев, Булгаков и особенно Эрн (с его знаменитым "время славянофильствует"), остался ему чужд. Большевистскую революцию Г. в отличие от остальных веховцев встретил сочувственно, хотя одобрения Советской власти публично он не высказывал. После революции Г. был одним из организаторов и первым председателем Всероссийского союза писателей, председателем литературной секции Академии художественных наук, основанной Брюсовым. Плодом исследований Г. творчества Пушкина стали работы "Мудрость Пушкина" (М., 1919) и "Видение поэта" (М., 1919). В кон. 10 - нач. 20-х гг. вышли осн. философские произв. Г.: "Тройственный образ совершенства" (М., 1918), "Переписка из двух углов" (Пг., 1921, в соавторстве с В. И. Ивановым), "Ключ веры" (Пг., 1922), "Гольфстрем" (М., 1922), "Судьбы еврейского народа" (Пг.; Берлин, 1922). Стремление к непосредственно-индивидуальному восприятию мира, интимно-личностному переживанию культуры явилось наиболее характерной чертой мировоззрения Г., определившей своеобразие и внутренний мотив его религиозно-философских исканий. Равнодушный к умозрительной, отвлеченно-рассудочной философии, он полагал, что истинный смысл имеют лишь те метафизические и религиозные постулаты, к-рые укоренены в "чувственно-волевом ядре" человеческой личности - "бессознательной воле", подчиненной "мировому космическому закону" и составляющей нижний, глубинный, онтологически наиболее фундаментальный "ярус" человеческого духа. Только тесное "инстинктивно-принудительное соответствие с врожденными особенностями" индивидуальной воли сможет сделать, по Г., отвлеченную идею "внутренним двигателем... жизни", т. е. "в противоположность чисто умозрительной... мертвой идее" - "идеей-чувством", "идеей-страстью" (Вехи. М., 1909. С. 82). Кроме "бессознательной воли", человеческий дух составляют еще 2 яруса: Я, личность, слагающаяся из "конкретных желаний, усмотрений и хотений" отдельного человека, и самосознание, содержащее, по мнению Г., уже не только "идеи и влечения, из глубины взошедшие в сознание", но и "чужеродные, занесенные извне". Человеческое сознание, хотя и коренится в "бессознательной воле", обладает тем не менее относительной самостоятельностью в постижении истины. Это позволяет человеку отклоняться от предписаний Божественного космического закона, запечатленного в его сердце. Раздвоение разума и воли, подмена живой истины,"истины-страсти", отвлеченными, рассудочными, зачастую заимствованными идеями или убеждениями оказывает разрушительное воздействие на человеческую личность. Так, российские интеллигенты, направив все свои силы на внешнюю политическую деятельность, забыв об устроении своего духа, оказались неспособны ни противостоять давлению власти (реакции, наступившей после поражения революции 1905-1907 гг.), ни достигнуть взаимопонимания с народом, живущим в отличие от них цельной, органической жизнью. В истории рус. общественной мысли Г. обнаружил разрыв между сознанием, устремленным к надындивидуальным социальным и политическим идеалам, и "внутренне-обоснованными потребностями" личности. Причиной этого разрыва была, по Г., петровская реформа, оторвавшая образованную часть об-ва от народа и тем нарушившая органическое развитие России. Трагический раскол рус. истории вызвал впоследствии и "раскол русского общества", определившийся со времени спора славянофилов и западников. Славянофилы, Гоголь, Достоевский, призывавшие к "творческому самосознанию", к работе над внутренним переустройством личности, не нашли отклика у представителей интеллигенции. С другой стороны, последователи славянофилов, не разделяя политического радикализма своих противников, все больше смыкались с силами реакции. Г. считал, что интеллигенции необходимо преодолеть "раскол в русском обществе" с помощью творческого обращения к духовным сторонам человеческой жизни. Под несомненным влиянием Карлейля Г. утверждал, что поиск общественного идеала будет плодотворен и успешен только для цельной, творческой личности, живущей в соответствии с Божественным предначертанием. Для Г. в это время эталоном органического развития выступал наряду с допетровской Россией и буржуазный Запад. Он признавал буржуазию "бессознательным орудием Божьего дела на земле", а мирный исход классовой борьбы "психологически возможным" только на Западе (Вехи. С. 92). Взгляды Г. встретили резкую отповедь со стороны не только либеральных оппонентов "Вех", но и нек-рых соавторов сборника - напр. П. Б. Струве. Со времени начала войны 1914 г. у Г. усиливаются нигилистические настроения и по отношению к европейской культуре: война, считал он, наглядно показала, что разрыв между культурным сознанием и личной волей носит универсальный характер и присущ не одной России. Вандализм народов воюющих стран, проявившийся по отношению к собственным культурным ценностям, выявил для Г. глубокую отчужденность культуры от человеческой природы. Отрицание культуры сближает Г. с воззрениями Руссо и Толстого. В осн. своем философском произв. "Тройственный образ совершенства" он осудил совр. цивилизацию, подчинившую человеческую жизнь утилитарному расчету и противопоставившую индивидуальному своеобразию природных организмов обезличенный мир вещей - "орудий". При этом в отличие от О. Шпенглера, Бердяева и Эрна Г. не разделял культуру и цивилизацию. Ценности культуры (мораль, религия и т. д.), как и орудия, созданные цивилизацией, являлись для него мертвыми отвлечениями от живых конкретностей Бога, человека и природы. "Что было живым и личным, в чем обращалась и пульсировала горячая кровь одного, то становится идолом, требующим себе в жертву такое же живое и личное, каким оно увидело свет..." (см.: Переписка из двух углов. С. 35). По точному замечанию соавтора Г. по "Переписке" Вяч. Иванова, обострившееся у мыслителя "чувство непомерной тяготы... культурного наследия" проистекало из его "переживания культуры... как системы тончайших принуждений" (Там же). Принятие Г. революции объяснялось не в последнюю очередь его настойчивым стремлением освободиться от груза мертвого культурного наследия и власти обезличивающей цивилизации. Социализм представлялся Г. этапом на пути возвращения человечества к своим первоистокам, утверждения "из чудовищной связи социальных и отвлеченных идей личной правды труда и обладания". Этот путь, по мнению Г., был начат реформацией М. Лютера и продолжен Французской революцией, но "Лютерово христианство, республика и социализм - еще полдела: нужно, чтобы личное стало личным, как оно родилось" (с. 37). Взгляды Г. в поздний период его творчества были наиболее созвучны философии жизни, в частности идеям А. Бергсона, оказавшего несомненное влияние на рус. мыслителя (см.: Видение поэта. М., 1919). Своеобразная "психологизация" религиозной веры, характерная для Г. и нашедшая наиболее яркое выражение в его соч. "Ключ веры" (1922), представление о религии как о "правильном" ("космически") устроении своего духа, отчасти восходили к работе У. Джемса "Многообразие религиозного опыта".

Источник: Русская философия: словарь