БРУННЕР Эмиль

(Brunner, Heinrich Emil, 18891966). Швейцарский теологреформат, один из "трех "Б""  крупнейших теологов христианского мира XX в. (Барт, Бруннер, Бультман). В круге идей, сформировавших новое теологическое движение, известное под разными названиями  теология кризиса, диалектическая теология, неоортодоксия, бартианство, Бруннер занял центристскую позицию. К. Барт и Бруннер, независимо друг от друга, стали первопроходцами в разработке концепции, известной под названием "неоортодоксия". Родился в Винтертуре, близ Цюриха. Учился в Цюрихском, потом Берлинском университете, где в 1913 г. получил степень доктора теологии. На период 191324 гг. приходятся год учебы в Англии, несколько лет службы в швейцарской милиции (в период Первой мировой войны), пасторство в Швейцарии, женитьба и год учебы в Объединенной теологической семинарии в НьюЙорке (191920). В 192455 гг. Бруннер  профессор систематической и практической теологии в Цюрихском университете. В эти же годы много ездил с лекционными турами по Европе, в Британию и Америку, в 195355 гг. преподавал в качестве приглашенного профессора в только что основанном Международном христианском университете в Токио. После возвращения из Японии в 1955 г. Бруннер перенес удар, последствия крого периодически сказывались на его речи и письме. Но несмотря на этот и еще несколько последовавших ударов, Бруннер продолжал работать, хотя и в щадящем режиме; в 1960 г. ему удалось завершить третий том его фундаментальной "Догматики". За 49 лет активного писательского труда Бруннер опубликовал не менее 396 книг и научных статей. Известность ему принесла книга "Примиритель" (1927), в крой впервые предпринята попытка интерпретировать учение о Христе в категориях новой диалектической теологии; благодаря той же книге его лекции стали пользоваться большим успехом. Работая над нею, автор испытывал большое влияние С. Кьеркегора, а также концепции "Я  Ты" М. Бубера. Спор между Бруннером и Бартом в связи с вопросом о естественной теологии завершился в 1934 г. опубликованием Бруннером книги "Природа и благодать: дискуссия с Карлом Бартом" и резким ответом Барта: "Нет!" Бруннер, в отличие от Барта, фактически принимал естественную теологию и верил, что образ Божий не перестал отражаться в человеке после грехопадения. Сократив контакты с Бартом, Бруннер, однако, расширил общение в рамках экуменического движения с другими христианами, хотя, исходя из положений библейской, а не либеральной теологии, делал упор скорее на духовной стороне, а не на институциональном братстве. МысльБруннераназвали "высокой христологией": в ней подчеркивается личная встреча в Иисусе Христе как ядро христианской веры. В своей этической системе Бруннер стремится найти гармонию между индивидуальным и общественным. В учении о Церкви Бруннер справедливо опирается на н. 3. идею ecclesia как братство верующих во Христе, к-рое люди искаженно представляют только как внешним образом организованное сообщество. В учении о человеке Бруннер подчеркивает парадоксальность его природы, поскольку он несет в себе образ Божий и вместе с тем является грешником, с одной стороны, индивидуумом и членом сообщества  с другой. Влияние Бруннера очень велико во всех областях, о крых он писал,  заисключением, пожалуй, учения о Церкви. Однако наибольший вклад он внес в область христологии. Он был убежден, что Бога можно узнать только в личной встрече, и стал в христологии одним из тех, кто решительно ополчился на тогдашний религиозный либерализм с его гуманистическими и по существу унитаристскими представлениями об Иисусе. Вместо либеральных идей он предложил поновому сформулированное и, с его точки зрения, абсолютно необходимое вероучительное положение о том, что явление Иисуса Христа есть уникальное и неповторимое событие,  Иисус не просто великий учитель или мученикгуманист, а единственное воплощение Слова Божьего. При этом Бруннер делал особый упор на воплощении и воскресении как краеугольных камнях христианского вероучения и поддерживал положение Халкидонского собора об истинном Боге и истинном человеке. Неотрывна от христологии Бруннера его вера в то, что правда о Господе открывает ся не через абстрактное теоретизирование, а благодаря личной ветрече с Ним, края для Бруннера составляла апофеоз веры и теологии. Он пытался избежать и ложного объективизма (крый считал типичным для лишенных к.л. сомнений библейских буквалистов и догматичных католиков), и ложного субъективизма (крый усматривал у некрых мистиков, либераловромантиков, а также в милленаристском и пятидесятническом энтузиазме). Так, в книге "Встреча Бога и человека" (1938) Бруннер занял срединную позицию между историческим кальвинизмом и традиционным арминианством. Он утверждал, что, по библейскому свидетельству, Бог всегда стремится приблизиться к человеку, а человек всегда идет от Бога,  и встреча их состоялась в Иисусе Христе. Далее, Бруннер считает, что только Бог может проявить инициативу в подготовке такой встречи, но Он не подавляет сотворенных Им людей, а относится к каждому человеку как к свободной и ответственной личности, крую Он любит и у крой есть выбор  принять божественную благодать или отвергнуть ее во грехе. Прежде всего встречаоткровение происходит в Иисусе Христе, ибо Бог открывает себя в Нем как Господа и Спасителя уникальным и окончательным образом. Однако Бруннер верил, что откровение Бога о самом себе и Его призыв к встрече находит продолжение в истории и человеческой практике, а именно в Св. Писании, в вере Церкви, в личном свидетельстве Св. Духа. Поскольку откровение Божье не ограничено временными рамками и не сводится к некоему моменту времени, встреча людей с Богом продолжается. Ортодоксальные христиане обязаны Бруннеру за его критику теологического либерализма; он критиковал сентиментальное и упрощенное изображение Христа, оптимизм либералов, верящих в благость человека, и идею исторического прогресса, якобы неизбежно приводящего к Царству Божьему. К-ром е того, Бруннер успешно реабилитировал и переформулировал для XX в. многие исторические христианские доктрины: о грехе, воплощении и воскресении, о центральном значении Христа для спасения, о необходимости личной веры, о Церкви, края есть братство, а не земной институт. Наконец(это, вероятно,самое главное), Бруннер снова подтвердил место Св. Писания как нормы вероучения и практики в христианских церквях. Тем не менее Бруннеру пришлось столкнуться с острой критикой со стороны более ортодоксальных теологов. Отрицание ряда доктрин (напр., орождении от Девы и существовании ада), оценка рассказа об Адаме и Еве как чисто символического побудили некрых теологов счесть его воззрения не совсем библейскими и даже противоречащими остальным его доктринал ьным положениям. На их взгляд, мнение Бруннера о том, что считать библейским, а что  нет, иногда выглядит произвольным. К примеру, хотя Бруннер несомненно полагал библейскими истинами сотворение из ничего и присутствие в человеке образа Божьего, но отрицал учения о рождении от Девы и об аде, крые, как он считал, не имеют достаточного подтверждения в Библии. Создается впечатление, что, несмотря на всю его настойчиво подчеркиваемую веру в приоритет божественного откровения над человеческим знанием, разумом и опытом, им двигали рациональные суждения. К-ром е того, Бруннера порой обвиняли в универсализме, исходя из неоднозначности его учений о Страшном суде и окончательном искуплении. Но если учитывать, какое значение Бруннер придавал личной ответственности и долгу, трудно считать, что он тяготел к универсализму. Бруннера обвиняли в схематичности, в излишней структуризации, в излишней диалектичности. Большая часть подобной критики исходила из среды консервативных теологов, крые не разделяли учения Бруннера о Св. Писании, особенно в том, что касалось богодухновенности. Несомненно, однако, что Бруннер воспринимал авторитет Библии как непреложную норму для христианской теологии. Вместе с тем он считал богодухновенность лишь одной из сторон более общего учения об откровении и чувствовал, что любая попытка поставить применительно к ней вопрос "как?" приводит к недопустимым спекулятивным конструкциям,  скажем, той, что выражена в учении о безошибочности. Сраведливости ради следует добавить, что Бруннер мог бы обратить больше внимания нато, как важнабогодухновенность для возникновения и сохранения Св. Писания, даже если он не разделял вербальную теорию в ее полном виде. Наконец, с точки зрения более традиционных ортодоксальных христианских ученых, Бруннер, как и все неоортодоксальные теологи, иногда довольно причудливо и спорно толковал библейский текст. Бруннер и Барт, вероятно, больше, чем любые другие мыслители XX в. западного мира, подготовили возрождение во второй половине века исторического библейского христианства. Теперь историки теологии все больше склонны видеть в Бруннере ученого с широкими взглядами, по существу  либерального, крый пришел к довольно консервативной теологической позиции. В любом случае, наследие его, хотя и несет на себе печать того, что называется неоортодоксией, остается ценным и для более консервативно настроенных теологов, когда они пытаются истолковать библейскую истину для современного человека. R.D. L1NDER (пер. Ю.Т.) Библиография: Brunner, Revelation and Reason, The Divine Imperative, and Dogmatics, 3vols.; P. K. Jewett, ? mil Brunner: An Introduction to the Man and His Thought; C. W. Kegley, ed., The TheologyofEmilBrunner; J.E. Humphrey, EmilBrunner. См. также: Барт, Карл; Неоортодоксия.