БИОЭТИКА
Биоэтика
система норм нравственного поведения разума (биологического или технического) в отношении биологической реальности.
Источник: Закон оптимального построения техноценозов. Терминологический словарь.
БИОЭТИКА
система представлений и область междисциплинарных исследований, направленные на осмысление, обсуждение и разрешение моральных проблем, порожденных генной инженерией, действиями биомедицины и практикой здравоохранения.
Источник: Философский словарь инженера. 2016
Биоэтика
bioethiks – англ.) – междисциплинарное направление, ориентирующееся на изучение и разрешение моральных проблем, порожденных новейшими достижениями биомедицинской науки и практики. Высшей моральной ценностью в биоэтике выступает нравственно-понимающее отношение к Жизни вообще и любому Живому, в частности забота о правах биоса. Главный принцип биоэтики – принцип благоговения перед жизнью.
Биоэтика
1) область междисциплинарных исследований, направленных на осмысление, обсуждение и разрешение моральных проблем, порожденных новейшими достижениями биомедицинской науки и практикой здравоохранения; 2) формирующийся специфический социальный институт, призванный регулировать конфликты и напряжения, возникающие во взаимоотношениях между сферой выработки и применения новых биомедицинских знаний и технологий, с одной стороны, и индивидом и обществом, с другой.
Источник: Философия логика и методология науки Толковый словарь понятий. 2010 г.
Биоэтика
область знания, изучающая этико-правовые проблемы биомедицинской науки и практического здравоохранения. Термин впервые был предложен американским научным журналистом У. Поттером, понимавшим биоэтику в духе этического натурализма, как доктрину, ставящую в качестве высшего морального требования сохранение жизни на Земле. Впоследствии, однако, этот термин стал применятся главным образом для обозначения медицинской (или врачебной этики) на современном этапе ее развития. Биоэтика — это междисциплинарная область знания, в развитии которой участвуют философы, медики, биологи, юристы, теологи, культурологи и т.п.
Источник: История и философия науки
Биоэтика
Область знания, связанная с этическими проблемами использования некоторых биологических и медицинских процедур, технологий и методов лечения. Примерами могут быть органов пересадка, генная инженерия или поддержание жизни безнадежно больных. Примером биоэтической проблемы является определение того лица, которому необходимо предоставить для пересадки (трансплантации) имеющиеся в наличии органы. Другой пример спорной технологии, а также этической и нравственной проблемы — опыты по пересадке человеческих зародышевых тканей. Путем пересадки ткани мозга человеческого зародыша больному с нарушениями центральной нервной системы удается в ряде случаев ослабить симптомы болезни. В США администрация Буша рассмотрела моральный аспект использования искусственного человеческого эмбриона и ограничила исследования проблемы зародышей лишь на уровне федеральных фондов. Споры ведутся в отношении запрещения абортов. Противники абортов считают, что использование человеческих зародышевых тканей в медицине может вызвать широкое распространение абортов.
Источник: Словарь научной грамотности. 1997 г.
Биоэтика
система представлений о нравственных пределах и границах проникновения человека в глубины окружающей среды. В настоящее время биоэтика институциализируется как специальная область междисциплинарных исследований. Культурные основания биоэтики заключаются в нравственном осмыслении человеком своих неразрывных связей с природой и моральной ответственностью за ее деструкцию. Одна из целей биоэтики - выработка критериев и нормативов, допускающих или ограничивающих проведение тех или иных исследований на человеке, способных изменить его психику, поведение, создающих возможность манипулировать человеком. В биоэтике можно выделить проблемы медицинской, профессиональной и социальной этики. Актуализация проблем биоэтики обусловлена достижениями генной инженерии, биотехнологии, научно-технической революцией в целом. Возможность перестройки биологических процессов развития человека может изменить подходы к духовной сущности человека с точки зрения не только религии, но и общечеловеческой морали. Идеалы и ценности гуманизма диктуют необходимость этического контроля над наукой, который должен быть открытым, междисциплинарным и направленным на защиту экологических и социальных интересов людей.
Биоэтика
(bio – жизнь, ethos – обычай, правило) – интердисциплина, возникшая на стыке медицины, этики, философии, биологии, социологии, права, психологии, теологии, динамически развивающаяся с 70-х годов ХХ в. В узком смысле: наука о систематических исследованиях нравственных проблем и ценностей, относящихся к современным методам терапии, о новейших современных методах изучения живых объектов и экспериментах над ними. Источником «беспокойства» представителей биоэтики являются насильственные методы в биологических науках, в медицине, новейшие технологии, имеющие совершенно новые возможности вмешательства в генную структуру живых организмов, включая человека, последствия которых пока трудно предвидеть (например, клонирование, создание генетически модифицированных продуктов). В широком смысле: биоэтика должна разрабатывать и устанавливать нормы (правила) и нравственные оценки в сфере человеческой активности и границы вмешательства в жизнь от момента ее начала и до смерти. Предмет биоэтики подвержен постоянным изменениям, что связано с результатами деятельности различных международных конгрессов и комиссий, а также результатами научных исследований. Проблемы биоэтики: определение жизни, здоровья и смерти человека; генетическая инженерия (евгеника, искусственное оплодотворение); трансплантология; прерывание беременности (аборты); новые методы контрацепции и стерилизации; проблемы психического здоровья; психофармакология и др.
БИОЭТИКА
система представлений о нравственных пределах и границах проникновения человека в глубины окружающей среды; в настоящее время конституируется как специальная область междисциплинарных исследований, фокус которых определяется в зависимости от типа рассматриваемых вопросов и природы этического анализа. Культурные основания Б. заключаются в нравственном осмыслении человеком своих неразрывных связей с природой и вытекающей отсюда моральной ответственностью за сохранение последней. Б. также охватывает проблемы ценностного характера, включая широкий спектр социальных вопросов. Так, одна из целей Б. — выработка критериев и нормативов, допускающих или ограничивающих проведение тех или иных исследований на человеке (в том числе и экспериментальных) способных изменить его поведение, психику и, в конечном счете, создающих возможность манипулирования личностью. В Б. можно выделить проблемы медицинской, профессиональной и социальной этики. В разработке ее проблем участвуют философы (специализирующиеся как в сфере этики, так и в сфере философии науки), юристы, социологи, биологи, теоретики медицины и теологи. Актуализация проблем Б. обусловлена научно-техническим прогрессом, развитием генной инженерии, биотехнологии. Генная технология дает человеку могущество, которым он раньше не обладал: целенаправленно и быстро изменять природную среду. То, на что естественной эволюции иногда требовалось миллионы лет, человек может совершить теперь за небольшой отрезок времени. Метод генной технологии может быть применен в биотехнологии, клеточной биологии, генетике человека. С помощью генной технологии человечество может глубже понять жизненные процессы на молекулярном уровне, что в будущем позволит улучшить основы наследственности человека, победить болезни. Генная технология и биотехнология могут вмешаться в судьбу человека: 1) это направленное изменение наследственного материала (техника рекомбинации ДНК); 2) идентичное воспроизведение генетически запрограммированной особи (клонирование); 3) создание химер (человек-животное) из наследственного материала разных видов; 4) внедрение биологических роботов, содержащих свою рабочую программу в виде биохимической информации и находящихся в положении, когда они самостоятельно организуются и размножаются. Методики оживления, трансплантация, вживление искусственных органов — все это заметно обогащает арсенал средств борьбы за человеческую жизнь. Речь идет о возможной перестройке физиологических процессов развития человека, его естественного рождения, что влечет изменение взгляда па вещи, казавшиеся неприкосновенными и незыблемыми не только с позиции церкви, но и с точки зрения общечеловеческой морали (искусственное деторождение, "пробирочные дети", замораживание эмбриона и его реактивация спустя десятилетия). Подобные манипуляции могут привести к драматическому столкновению поколений. По каким критериям осуществлять генетическое вмешательство, на какие идеалы ориентироваться, какую цену платить? Из всего багажа общеэтических учений в Б., как правило, находит широкое применение лишь восходящее к классической традиции различение нормативного характера — речь идет о деонтологическом подходе и консеквентуалистском, или утилитаристском. Очевидно, что в рамках этих двух точек зрения совершенно по-разному может оцениваться экспериментирование на человеке: приверженец деонтологии будет на первое место ставить интересы того, на ком проводится эксперимент; сторонник утилитаризма будет больший вес придавать возможным результатам эксперимента для других людей. Идеалы и ценности гуманизма диктуют необходимость этического контроля над наукой, который должен быть открытым, междисциплинарным и направленным на защиту экологических и социальных интересов людей.
А.Т. Павлова
А.Т. Павлова
Источник: Новейший философский словарь
БИОЭТИКА
область знания, изучающая этико—правовые проблемы биомедицинской науки и практического здравоохранения. Термин впервые был предложен в 1969 г. американским научным журналистом У. Поттером, понимавшим биоэтику в духе этического натурализма, как доктрину, ставящую в качестве высшего морального требования сохранение жизни на Земле. Впоследствии, однако, этот термин, как и сходный с ним по значению термин «биомедицинская этика», стал применяться главным образом для обозначения медицинской (или врачебной) этики на современном уровне ее развития. От традиционной медицинской этики биоэтику отличает то, что последняя не является корпоративной этикой профессионального сообщества, — на смену патерналистским установкам во взаимоотношениях между врачом и пациентом, характерным для традиционной медицинской этики, приходит принцип уважения личности пациента (или испытуемого, если речь идет о биомедицинском эксперименте на человеке). Этот принцип конкретизирует применительно к практике биомедицины идею Канта о том, что каждая личность — самоцель и ни в коем случае она не должна рассматриваться как средство для осуществления каких бы то ни было задач, хотя бы это были задачи всеобщего блага. Соответственно происходит перераспределение прав и обязанностей во взаимоотношениях между врачом и пациентом. Так, принцип информированного согласия требует, чтобы каждое медицинское вмешательство (диагностического, профилактического, лечебного или исследовательского характера) проводилось на основе добровольного и осознанного согласия того, на кого оно направлено. Другой причиной появления биоэтики стало распространение новых медицинских технологий, позволяющих осуществлять глубокие и интенсивные воздействия на телесность и психику человека. Трансплантация органов и тканей человека; современные методы искусственной репродукции (оплодотворение в пробирке с последующей пересадкой эмбриона в утробу матери; т. наз. «суррогатное материнство» — вынашивание плода, зачатого от одной женщины в утробе другой); методы жизнеподдерживающего лечения, позволяющие продлевать в течение многих месяцев и даже лет основные жизненные процессы в теле человека навсегда потерявшего сознание; перспективы вмешательства в генетические структуры человека в целях генодиагностики и генотерапии и т. п. — все это остро ставит новые филос. и этические проблемы. В их числе — идентичность человеческого существа, определение начала и конца человеческой жизни, приемлемость различных критериев смерти человека, в частности критериев полной мозговой смерти и смерти высшего мозга при продолжающейся деятельности систем дыхания и кровообращения, право собственности на генетическую информацию о человеке и защита ее конфиденциальности. При решении всех этих и многих других биоэтических проблем, которые имеют общечеловеческую значимость, далеко выходящую за рамки биомедицины, самую существенную роль играют культурно—исторические традиции, разнящиеся в разных странах и регионах мира, в разных религиозных учениях. Вследствие этого для поиска конкретных решений обычно бывает недостаточно опыта, знаний и компетенции одних лишь профессионалов — социальна и культурно приемлемыми могут стать только те решения, которые получены в ходе широких общественных дискуссий, позволяющих определить и согласовать ценности и интересы различных социальных групп.
Биоэтика — это междисциплинарная область знания, в развитии которой участвуют философы, медики, биологи, юристы, теологи, культурологи и т. п., ее высокая практическая действенность во многом обусловлена тем, что в ходе ее развития были предложены и отработаны доказавшие свою эффективность структуры и механизмы морально—этического контроля в сфере биомедицины, такие, например, как этические комитеты, которые создаются при научно—исследовательских учреждениях, проводящих эксперименты на человеке и на животных. Любое конкретное исследование, предполагающее такие эксперименты, в обязательном порядке должно получить одобрение соответствующего этического комитета, в составе которого наряду с профессионалами должны быть представлены и тс, кто независим от интересов профессионального сообщества. Биоэтическая проблематика занимает все более заметное место в деятельности международных организаций — не только медицинских, таких, как Всемирная Организация Здравоохранения и Всемирная Медицинская Ассоциация, по и ООН, ЮНЕСКО, Совет Европы, которые разрабатывают нормативные документы, регулирующие практику здравоохранения и проведение биомедицинских исследований. (См. этика науки, этос науки).
Б.Г. Юдин
Биоэтика — это междисциплинарная область знания, в развитии которой участвуют философы, медики, биологи, юристы, теологи, культурологи и т. п., ее высокая практическая действенность во многом обусловлена тем, что в ходе ее развития были предложены и отработаны доказавшие свою эффективность структуры и механизмы морально—этического контроля в сфере биомедицины, такие, например, как этические комитеты, которые создаются при научно—исследовательских учреждениях, проводящих эксперименты на человеке и на животных. Любое конкретное исследование, предполагающее такие эксперименты, в обязательном порядке должно получить одобрение соответствующего этического комитета, в составе которого наряду с профессионалами должны быть представлены и тс, кто независим от интересов профессионального сообщества. Биоэтическая проблематика занимает все более заметное место в деятельности международных организаций — не только медицинских, таких, как Всемирная Организация Здравоохранения и Всемирная Медицинская Ассоциация, по и ООН, ЮНЕСКО, Совет Европы, которые разрабатывают нормативные документы, регулирующие практику здравоохранения и проведение биомедицинских исследований. (См. этика науки, этос науки).
Б.Г. Юдин
Биоэтика
область междисциплинарных исследований и экспертизы, предметом которой является моральная сторона взаимодействия между медиком и пациентом, а также этические проблемы, возникающие в биомедицинских исследованиях, в науках о поведении, в частности при экспериментировании на животных и человеке, этические аспекты проблем, связанных с выделением и распределением ресурсов на здравоохранение и медицинскую помощь. Естественной предшественницей Б. является медицинская этика, на протяжении многих веков регулировавшая взаимоотношения между врачом и пациентом, выходящие за чисто прикладные (методы лечения) и юридические рамки. К традиционным вопросам медицинской этики относятся: врачебная тайна, прерывание беременности (аборт), эвтаназия (умерщвление пациента ради его блага), трансплантация органов и др. Каждый из этих вопросов связан с решением сложных моральных проблем. Например, в защиту той или иной формы эвтаназии, т. е. возможности отказа от лечения или даже «помощи» неизлечимому, невыносимо страдающему больному в умирании, высказываются следующие аргументы: Человеку должно быть предоставлено право самоопределения, вплоть до того, что он сам может выбирать, продолжать ли ему жить или умереть. Человек должен быть защищен от жестокого и негуманного лечения, каким фактически становятся попытки продлить его физическое существование. Лечение и содержание обреченных отнимает у общества много средств, которые могли бы быть использованы на благо излечимых больных. Однако против этих аргументов высказываются контраргументы противников эвтаназии: Эвтаназия есть покушение на высшую ценность, какой является человеческая жизнь. Возможность ошибки диагностики и прогноза болезни. Возможность появления новых медикаментов и способов лечения. Риск злоупотребления со стороны персонала. Не менее сложные проблемы связаны с пересадкой (трансплантацией) органов. В 1970-х гг. в США произошел судебный процесс, вошедший в историю своей необычностью. Подсудимому было предъявлено обвинение в убийстве. Адвокат потребовал замены формулировки «убийство» на «вооруженное нападение». При этом главным аргументом стало следующее обстоятельство. За месяц до суда преступник выстрелом в голову убил человека по фамилии Мур. Врачи установили факт смерти от огнестрельного ранения в мозг. Еще живое сердце убитого было извлечено и доставлено вертолетом в другой город, где его пересадили другому человеку. Адвокат потребовал замены формулировки (ибо за этим — другая статья уголовного кодекса, а значит, иное наказание!), сославшись на то, что Мура после ранения нельзя было считать мертвым, если его сердце продолжало биться. «Кто же совершил убийство, — обратился он к суду, — тот, кто стрелял, или хирург?» В Японии и мусульманском мире трансплантологии вообще не существует. Ее противники ссылаются на то, что в качестве донорских могут быть использованы только живые органы, а значит, и прежнего их владельца нельзя считать мертвым. На этом вопрос считается исчерпанным. Таким образом, во взаимоотношениях врача и пациента существуют не только медицинские, но и правовые, философские и богословские вопросы, относящиеся к пониманию прав пациента и врача, ценности жизни, уважении личности, справедливости распределения благ в обществе для лечения разных групп заболеваний. Главными причинами перехода от традиционной медицинской этики к Б. явились следующие: Развитие и внедрение в повседневную практику новых медицинских технологий, а вместе с ними — и новых вопросов морально-этического и правового порядка (например, методы искусственного оплодотворения, суррогатного материнства и др.). Изменение понимания взаимоотношений между медиком и пациентом, рост общественных движений (общества пациентов, ассоциации инвалидов, потребителей медицинских услуг и т. д.), ставящих во главу угла права человека (уважение к пациенту и автономии его личности, право на получение информации о диагнозе и прогнозе собственного состояния, право участвовать в принятии решений о выборе методов лечения вплоть до отказа от лечения вообще). Стремительное развитие биологических и медико-биологических исследований, представляющих потенциальную опасность для человека, например в области генной инженерии, и требующих морального осмысления и правового регулирования. Современная Б. не только расширяет традиционный круг проблем медицинской этики, но фактически становится социальным институтом, регулирующим взаимоотношения между врачом и пациентом, здравоохранением и обществом, свободой научного биологического исследования и ответственностью ученого перед человеческим родом и жизнью вообще.
Источник: Философия. Словарь по обществознанию
БИОЭТИКА
метанаука биологических и медицинских дисциплин. Человек в качестве homo moralis так или иначе включает в свой этический контекст все науки. В полной мере это относится и к биологическим и медицинским наукам. В связи с этим вполне правомерно ставить вопрос о биологической и медицинской этике. В пользу последней за четыре века до нашей эры высказывался Гиппократ. В клятве, носящей его имя, он, как известно, сформулировал этические принципы поведения врача: «Употреблю все свои силы для помощи больным и воспрепятствую несправедливости и нанесению вреда». Что касается Б., то потребность в ней возникает тотчас же, как только ставится вопрос о разумном отношении людей к миру живого, с которым они связаны тысячами нитей. Любая биологическая наука, в т.ч. дарвинизм и генетика, может проблематизироваться в этическом отношении. Впрочем, в данном месте нас интересует не эта проблематизация, а своеобразный феномен, который фигурирует под термином «Б.» (его предложил Р. Поттер) и стал весьма популярным в США в начале 1970-х гг. Под Б. понимается не биологическая этика, а междисциплинарная область знания, охватившая широкий круг этических проблем, вызванных к жизни бурным развитием биологических, медицинских, а также социальных наук. В связи с этим вместо Б., пожалуй, целесообразно рассуждать о социо-биомедицинской этике, но использованный термин громоздок, и самое главное, не согласуется с устоявшейся лингвистической практикой. При желании можно проследить развитие биоэтических идей, начиная с Античности. Но наш интерес сосредоточен на современной Б. как этапе развития этических идей, не имеющего прямого аналога в прошлом, за пределами второй половины XX в. По окончании Второй мировой войны постепенно созрело убеждение, что бурное развитие науки и техники коренным образом перестраивает всю сферу биологии и медицины. Происходивший концептуальный поворот стимулировался успехами многих наук, но решающие импульсы исходили от генетики, особенно после разработки в начале 1970-х гг. технологии рекомбинантных (заново построенных) ДНК. В отличие от классической генетики и молекулярной биологии, предметом изучения которых были уже существовавшие молекулы ДНК, неклассическая микробиология исследует активные, проективного характера действия с рекомбинантными ДНК. Решающее новшество состоит в широком культивировании и в биологии, и в медицине инженерного подхода. Но если проектируется живое, то возникает вполне естественный вопрос о том, что можно и что нельзя делать с организмами, особенно с человеческими существами. А это уже явно этический вопрос, приобретающий особую заостренность тогда, когда речь заходит, например, об эвтаназии, абортах, обращении с тяжело больными. В какой степени отдельные личности имеют право проектировать свое биомедицинское будущее, и должны ли ученые и специалисты помогать им в осуществлении их планов?
Родиной Б. являются США. Именно среди американских ученых созрело убеждение, что для регулирования биотехнологий необходима новая этика, аналога которой нет ни в философии, ни тем более в христианстве, в рамках которого культивируется весьма подозрительное отношение к инженерно-творческим способностям человека. Бурное развитие биотехнологий привело к становлению биоэтического движения. Один за другим образовывались биоэтические центры, но относительно статуса биоэтики не было желаемой ясности. А между тем остро ощущалась потребность в координации деятельности ученых и специалистов. А для этого необходимо было выработать принципы, основания Б. Эту задачу предстояло разрешить специально созданной в 1978 г. по заданию Конгресса США национальной комиссии, состоявшей из одиннадцати человек. В т. наз. Белмонтском докладе комиссия обобщила свои выводы, сформулировав три биоэтических принципа: автономии личности, благодеяния и справедливости. На наш взгляд, именно со времени Белмонтского доклада Б. завоевала статус самостоятельной дисциплины. Она приобрела основательность, а спорящие стороны получили общий для них предмет анализа. Само его наличие открывало возможность для достижения согласия. Впрочем, достичь его не удалось по настоящий день.
Критики принципов Б. часто утверждают, что среди них нет концептуального лидера. На наш взгляд, этим лидером является принцип ответственности. Тот, кто не руководствуется им и демонстрирует безынициативность и равнодушие, надо полагать, не справится с моральными дилеммами, которые в Б. встречаются на каждом шагу. Таким образом, у Б. есть и специфический метод, и особенная методология. Они являются разновидностями прагматического подхода. Что же касается принципов Б., то их нужно приводить в следующем порядке. 1. Принцип ответственности. 2. Принцип благодеяния: добивайтесь максимизации социобиомедицинского преференциального содержания совершаемых действий. 3. Принцип автономности (читай: свободы) личности. 4. Принцип информированного согласия. 5. Принцип научного актуализма: принимая решение, руководствуйся наиболее развитыми теориями и возможностями передовых технологий. 6. Принцип справедливости. Нетрудно видеть, что без принципа ответственности другие пять принципов теряют в силе и блекнут. The National Commission for the Protection of Human Subjects of Biomedical and Behavioral Research, The Belmont Report: Ethical Principles and Guidelines for the Protection of Human Subjects of Research; US. Department of Health, Education and Welfare. Washington, 1978.
Родиной Б. являются США. Именно среди американских ученых созрело убеждение, что для регулирования биотехнологий необходима новая этика, аналога которой нет ни в философии, ни тем более в христианстве, в рамках которого культивируется весьма подозрительное отношение к инженерно-творческим способностям человека. Бурное развитие биотехнологий привело к становлению биоэтического движения. Один за другим образовывались биоэтические центры, но относительно статуса биоэтики не было желаемой ясности. А между тем остро ощущалась потребность в координации деятельности ученых и специалистов. А для этого необходимо было выработать принципы, основания Б. Эту задачу предстояло разрешить специально созданной в 1978 г. по заданию Конгресса США национальной комиссии, состоявшей из одиннадцати человек. В т. наз. Белмонтском докладе комиссия обобщила свои выводы, сформулировав три биоэтических принципа: автономии личности, благодеяния и справедливости. На наш взгляд, именно со времени Белмонтского доклада Б. завоевала статус самостоятельной дисциплины. Она приобрела основательность, а спорящие стороны получили общий для них предмет анализа. Само его наличие открывало возможность для достижения согласия. Впрочем, достичь его не удалось по настоящий день.
Критики принципов Б. часто утверждают, что среди них нет концептуального лидера. На наш взгляд, этим лидером является принцип ответственности. Тот, кто не руководствуется им и демонстрирует безынициативность и равнодушие, надо полагать, не справится с моральными дилеммами, которые в Б. встречаются на каждом шагу. Таким образом, у Б. есть и специфический метод, и особенная методология. Они являются разновидностями прагматического подхода. Что же касается принципов Б., то их нужно приводить в следующем порядке. 1. Принцип ответственности. 2. Принцип благодеяния: добивайтесь максимизации социобиомедицинского преференциального содержания совершаемых действий. 3. Принцип автономности (читай: свободы) личности. 4. Принцип информированного согласия. 5. Принцип научного актуализма: принимая решение, руководствуйся наиболее развитыми теориями и возможностями передовых технологий. 6. Принцип справедливости. Нетрудно видеть, что без принципа ответственности другие пять принципов теряют в силе и блекнут. The National Commission for the Protection of Human Subjects of Biomedical and Behavioral Research, The Belmont Report: Ethical Principles and Guidelines for the Protection of Human Subjects of Research; US. Department of Health, Education and Welfare. Washington, 1978.
Источник: Философия науки. Краткий энциклопедический словарь. 2008 г.
БИОЭТИКА
междисциплинарная область знания, охватывающая широкий круг философских и этических проблем, возникающих в связи с бурным развитием медицины, биологических наук и использования в здравоохранении высоких технологий. Таковы морально-философские проблемы аборта; контрацепции и новых репродуктивных технологий (искусственное оплодотворение, оплодотворение «в пробирке», суррогатное материнство); проведения экспериментов на человеке и животных; получения информированного согласия и обеспечения прав пациентов (в т.ч. с ограниченной компетентностью, напр. детей или психиатрических больных); выработки дефиниции смерти; самоубийства и эвтаназии (пассивной или активной, добровольной или недобровольной); отношения к умирающим больным (хосписы, кабинеты паллиативной помощи); вакцинации и СПИДа; популяционной политики и планирования семьи; медицинской генетики (включая проблемы геномных исследований и манипуляций); трансплантологии; справедливости в здравоохранении; экологии и ряд других. Термин «Б.» был предложен в кн. «Биоэтика: мост в будущее» (1971, Р.Ван Поттер) для обозначения особого варианта экологической этики, рассматривающей возможности выживания человечества в условиях техногенной цивилизации (этика «консервации» природной среды человека); однако впоследствии значение термина изменилось. Тематическая связь с проблемами биомедицинской науки и практики естественным образом определяет синонимию термина «Б.» с терминами «медицинская этика», «этика здравоохранения», «биомедицинская этика» и т.д. Подобная синонимия правомерна и отражает живую связь понятий в научной речи. Однако с методической т.з. последние термины целесообразнее использовать для обозначения профессиональной этики медицинских работников, включающей в качестве разделов врачебную этику, этику сестринского дела (см. Сестринская этика), этику фармацевтов, а также этику медицинского бизнеса, страхования и менеджмента. За термином «Б.» полезно закрепить более широкое концептуальное значение.
В острых конфликтных ситуациях современной биомедицины, перечисленных выше, действующими лицами, совершающими ответственный выбор и поступок, являются не только медики (или ученые-биологи), но и пациенты, члены их семей, попечители над недееспособными гражданами, политики, представители общественности.
В этом смысле Б. целесообразней назвать этику гражданского взаимодействия (конфликта и солидарности) профессионалов (не только медиков) и непрофессионалов, к-рая реализуется через многоплановую систему микро- и макросоциальных отношений в здравоохранении. Профессиональная этика медицинских работников в силу специфики своего подхода монодисциплинарна, ее моральные ценности и регуляции являются как бы «внутренним делом» профессиональной группы, к-рая при этом выступает как автономный моральный субъект.
В отличие от медицинской этики, Б. по своей сути и историческому происхождению междисциплинарна, а в определенном отношении и «парадисциплинарна», т.к. в ее разработке принимают участие не только представители различных научных дисциплин (медицины, биологии, философии, права, психологии, социологии и др.), но и непрофессионалы - «люди с улицы». Б. возникла и развивается в ситуации де-центрации ценностного мира. Традиционный медицинский патернализм сводил благо пациента к состоянию телесного благополучия (медицински понимаемой нормальности). Врачи считали себя вправе принимать решения во благо пациентов, не интересуясь их собственным «невежественным» пониманием. Б. формируется в борьбе с медицинским патернализмом как концептуальное философское и этическое обоснование права пациентов быть признанными в качестве личностей — автономных субъектов, играющих решающую роль в принятии касающихся их медицинских решений.
В основе лежат представления о недостаточности одностороннего медицинского истолкования телесного благополучия как цели врачевания. Только через меж- и парадисциплинарный диалог может быть адекватно выражена и понята многоплановая природа человеческого страдания и на этом основании выработана современная регулятивная идея блага и как цели врачевания для отдельного индивида, и как цели общественного здравоохранения в целом. Философский и этический «планы» истолкования человеческого страдания в свою очередь также оказываются многоплановыми. Б. возникла и развивается через перманентный кризис классического этического сознания, пытающегося дать целостное единое обоснование современной идеи блага. Б. — это труднообозримое многообразие принципиально расходящихся и конфликтующих на уровне глубинного смысла особенных «биоэтик» (христианской, буддистской, мусульманской, кантианской, коммунитаристской, утилитаристской и т.д.) и особенных биомедицинских прикладных этик, к-рые вместе с тем сходятся в рамках публичных обсуждений в целях совместной выработки формальных правил гражданской кооперации. Согласие, как необходимое условие солидарности людей, различно понимающих идею блага, возможно при открытом честном публичном обсуждении социального контракта относительно формальных процедур и правил их взаимодействия в конкретных ситуациях. Напр., основополагающее для Б. правило добровольного информированного согласия не говорит, каков по моральному содержанию должен быть выбор пациента или врача, но подробно регламентирует процедуру их взаимодействия. Ориентированная на пара- и междисциплинарный диалог, результаты к-рого фиксируются в форме правил и процедур, Б. представляет собой характерный пример современной демократии, в основе своей не идеологической, но формально процедурной, достигающей согласия (как основы эффективной кооперации) через открытое публичное обсуждение. Действие, затрагивающее индивида, группу или общество в целом, считается легитимным лишь при условии обсуждения его целей, средств и последствий с теми, кого оно затрагивает, и получения их добровольного информированного согласия, в т.ч. и относительно правил и процедур реализации этого действия (метода врачевания, политики в области охраны здоровья и т.п.). Не случайно, что в Б. (при обсуждении проблем распределения дефицитных ресурсов здравоохранения) наибольшим влиянием пользуются идеи «процедурной» справедливости, восходящие к концепциям Дж.Ролза, Р.Нозика, Ю.Хабермаса и др. Диалогическая (полемическая) природа Б. нашла свое выражение в формировании особого рода социальных новообразований — «институтов», к-рые на уровне медицинских учреждений представлены новой антипатерналистской моделью взаимоотношений врачей и пациентов, на уровне социальных групп формированием института этических комитетов, а на уровне общества — возникновением различных политических движений, а также включением биоэтических проблем в проблемное поле большой политики (государственных и межгосударственных отношений). Антипатерналистская модель отношений врача и пациента сформировалась в результате борьбы за права пациентов, являющейся составной частью современного правозащитного движения. К нач. 90-х гг. практически повсеместно получают признание основополагающие права пациента — право на информацию о диагнозе и прогнозе собственного заболевания, выбор врача, сохранение конфиденциальности медицинской информации и неприкосновенности частной жизни, обеспечение правила информированного согласия и др. Законодательно оформляются также особые права психиатрических больных, беременных женщин, эмбрионов, доноров органов и т.д.
В результате происходит институализация новой антипатерналистской модели микросоциальной системы врач — пациент. Антипатерналистская структура формируется и на уровне взаимоотношений медицины и общества. Правозащитное движение различных групп пациентов, идейно обосновываемое и стимулируемое академическими исследованиями в области Б., приводит к признанию (в т.ч. и на правовом уровне) решающей роли «общественного обсуждения» в выработке морально обоснованной национальной политики в области здравоохранения. Именно такой подход формулируется в Конвенции Совета Европы «О защите прав и достоинства человека в связи с использованием достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине» (1996), первоначально называвшейся «Конвенция по биоэтике». Б. дает интеллектуальное обоснование и социальное оформление публичному процессу, в к-ром вырабатываются социально признанные границы человеческого существования. Вопрос о том, что значит быть человеком, не случайно является одним из центральных в академических исследованиях. От его решения зависит содержание моральной позиции в конкретных ситуациях.
В основе моральных конфликтов по проблеме аборта лежит не вопрос о праве нарушать заповедь «Не убий!», но вопрос о том, признается или не признается оплодотворенная яйцеклетка, зародыш или нерожденный плод в качестве «человека», к-рому право на жизнь принадлежит в полном объеме.
В интеллектуальной и политической конфронтациях (включающей элементы терроризма) вокруг признания или непризнания нерожденных человеческих существ в качестве «людей» формируется достаточно неустойчивая социально признанная граница начала собственно человеческого существования — того момента, с к-рого нерожденное существо рассматривается уже не как часть женского тела, с к-рой она вправе поступить по своему усмотрению, но как социально признанный субъект моральных отношений. Аналогичным образом в публичных дебатах вокруг проблемы «дефиниции смерти» и моральных проблем трансплантологии формируется социально признанная граница конца собственно человеческого существования — того момента, переходя к-рый, человек теряет основной объем прав субъекта морального сообщества и признается обществом в качестве «трупа», от к-рого, к примеру, при определенных условиях можно совершить забор еще бьющегося сердца для пересадки другому человеку. Причем в центре моральных дебатов опять же оказывается вопрос социального признания или непризнания в качестве человека существа с погибшим мозгом, но еще бьющимся сердцем. Помимо границ начала и конца человеческого существования в публичных биоэтических дискуссиях рождаются «внутренние» границы, различающие в полной мере дееспособных человеческих существ, обладающих «правом голоса» при обсуждении и принятии затрагивающих их медицинских решений, и не вполне дееспособных — тех, кто правом голоса не обладает вовсе или обладает в ограниченных объемах (дети, старики, психиатрические больные).
В биоэтических дискуссиях границы человеческого существования постоянно подвергаются критическому пересмотру, что делает их нестабильными. Одновременно возникает набирающая силу тенденция различения «человеческого сообщества» и «морального сообщества». Многочисленные группы и движения сторонников прав животных настойчиво добиваются пересмотра «антропоцентричной морали» и признания в качестве основополагающей патоцентричной модели (включающей всех живых существ, способных испытывать боль) или даже биоцентрической модели, объемлющей всю живую природу. Особо активно это обсуждается в связи с проектами создания трансгенных животных для ксенотрансплантаций (пересадки органов от животных человеку).
В настоящее время издаются десятки специализированных журналов, регулярно публикующих материалы по Б. Среди них следует упомянуть «Cambridge Quarterly of Healthcare Ethics. The International Journal for Healthcare Ethics and Ethics Committees»; «The Hastings Center Report»; «The Journal of Medicine and Philosophy. A Forum for Bioethics and Philosophy of Medicine»; «Medicine, Health Care and Philosophy. A European Journal»; «Theoretical Medicine and Bioethics. Philosophy of Medical Research and Practice».
В России статьи по проблемам Б. регулярно публикует ж. «Человек». Вышло два издания четырехтомной «Encyclopedia of Bioethics» (1979, 1995).
С 1993 организована Международная биоэтическая ассоциация, проводящая всемирные биоэтические конгрессы.
В острых конфликтных ситуациях современной биомедицины, перечисленных выше, действующими лицами, совершающими ответственный выбор и поступок, являются не только медики (или ученые-биологи), но и пациенты, члены их семей, попечители над недееспособными гражданами, политики, представители общественности.
В этом смысле Б. целесообразней назвать этику гражданского взаимодействия (конфликта и солидарности) профессионалов (не только медиков) и непрофессионалов, к-рая реализуется через многоплановую систему микро- и макросоциальных отношений в здравоохранении. Профессиональная этика медицинских работников в силу специфики своего подхода монодисциплинарна, ее моральные ценности и регуляции являются как бы «внутренним делом» профессиональной группы, к-рая при этом выступает как автономный моральный субъект.
В отличие от медицинской этики, Б. по своей сути и историческому происхождению междисциплинарна, а в определенном отношении и «парадисциплинарна», т.к. в ее разработке принимают участие не только представители различных научных дисциплин (медицины, биологии, философии, права, психологии, социологии и др.), но и непрофессионалы - «люди с улицы». Б. возникла и развивается в ситуации де-центрации ценностного мира. Традиционный медицинский патернализм сводил благо пациента к состоянию телесного благополучия (медицински понимаемой нормальности). Врачи считали себя вправе принимать решения во благо пациентов, не интересуясь их собственным «невежественным» пониманием. Б. формируется в борьбе с медицинским патернализмом как концептуальное философское и этическое обоснование права пациентов быть признанными в качестве личностей — автономных субъектов, играющих решающую роль в принятии касающихся их медицинских решений.
В основе лежат представления о недостаточности одностороннего медицинского истолкования телесного благополучия как цели врачевания. Только через меж- и парадисциплинарный диалог может быть адекватно выражена и понята многоплановая природа человеческого страдания и на этом основании выработана современная регулятивная идея блага и как цели врачевания для отдельного индивида, и как цели общественного здравоохранения в целом. Философский и этический «планы» истолкования человеческого страдания в свою очередь также оказываются многоплановыми. Б. возникла и развивается через перманентный кризис классического этического сознания, пытающегося дать целостное единое обоснование современной идеи блага. Б. — это труднообозримое многообразие принципиально расходящихся и конфликтующих на уровне глубинного смысла особенных «биоэтик» (христианской, буддистской, мусульманской, кантианской, коммунитаристской, утилитаристской и т.д.) и особенных биомедицинских прикладных этик, к-рые вместе с тем сходятся в рамках публичных обсуждений в целях совместной выработки формальных правил гражданской кооперации. Согласие, как необходимое условие солидарности людей, различно понимающих идею блага, возможно при открытом честном публичном обсуждении социального контракта относительно формальных процедур и правил их взаимодействия в конкретных ситуациях. Напр., основополагающее для Б. правило добровольного информированного согласия не говорит, каков по моральному содержанию должен быть выбор пациента или врача, но подробно регламентирует процедуру их взаимодействия. Ориентированная на пара- и междисциплинарный диалог, результаты к-рого фиксируются в форме правил и процедур, Б. представляет собой характерный пример современной демократии, в основе своей не идеологической, но формально процедурной, достигающей согласия (как основы эффективной кооперации) через открытое публичное обсуждение. Действие, затрагивающее индивида, группу или общество в целом, считается легитимным лишь при условии обсуждения его целей, средств и последствий с теми, кого оно затрагивает, и получения их добровольного информированного согласия, в т.ч. и относительно правил и процедур реализации этого действия (метода врачевания, политики в области охраны здоровья и т.п.). Не случайно, что в Б. (при обсуждении проблем распределения дефицитных ресурсов здравоохранения) наибольшим влиянием пользуются идеи «процедурной» справедливости, восходящие к концепциям Дж.Ролза, Р.Нозика, Ю.Хабермаса и др. Диалогическая (полемическая) природа Б. нашла свое выражение в формировании особого рода социальных новообразований — «институтов», к-рые на уровне медицинских учреждений представлены новой антипатерналистской моделью взаимоотношений врачей и пациентов, на уровне социальных групп формированием института этических комитетов, а на уровне общества — возникновением различных политических движений, а также включением биоэтических проблем в проблемное поле большой политики (государственных и межгосударственных отношений). Антипатерналистская модель отношений врача и пациента сформировалась в результате борьбы за права пациентов, являющейся составной частью современного правозащитного движения. К нач. 90-х гг. практически повсеместно получают признание основополагающие права пациента — право на информацию о диагнозе и прогнозе собственного заболевания, выбор врача, сохранение конфиденциальности медицинской информации и неприкосновенности частной жизни, обеспечение правила информированного согласия и др. Законодательно оформляются также особые права психиатрических больных, беременных женщин, эмбрионов, доноров органов и т.д.
В результате происходит институализация новой антипатерналистской модели микросоциальной системы врач — пациент. Антипатерналистская структура формируется и на уровне взаимоотношений медицины и общества. Правозащитное движение различных групп пациентов, идейно обосновываемое и стимулируемое академическими исследованиями в области Б., приводит к признанию (в т.ч. и на правовом уровне) решающей роли «общественного обсуждения» в выработке морально обоснованной национальной политики в области здравоохранения. Именно такой подход формулируется в Конвенции Совета Европы «О защите прав и достоинства человека в связи с использованием достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине» (1996), первоначально называвшейся «Конвенция по биоэтике». Б. дает интеллектуальное обоснование и социальное оформление публичному процессу, в к-ром вырабатываются социально признанные границы человеческого существования. Вопрос о том, что значит быть человеком, не случайно является одним из центральных в академических исследованиях. От его решения зависит содержание моральной позиции в конкретных ситуациях.
В основе моральных конфликтов по проблеме аборта лежит не вопрос о праве нарушать заповедь «Не убий!», но вопрос о том, признается или не признается оплодотворенная яйцеклетка, зародыш или нерожденный плод в качестве «человека», к-рому право на жизнь принадлежит в полном объеме.
В интеллектуальной и политической конфронтациях (включающей элементы терроризма) вокруг признания или непризнания нерожденных человеческих существ в качестве «людей» формируется достаточно неустойчивая социально признанная граница начала собственно человеческого существования — того момента, с к-рого нерожденное существо рассматривается уже не как часть женского тела, с к-рой она вправе поступить по своему усмотрению, но как социально признанный субъект моральных отношений. Аналогичным образом в публичных дебатах вокруг проблемы «дефиниции смерти» и моральных проблем трансплантологии формируется социально признанная граница конца собственно человеческого существования — того момента, переходя к-рый, человек теряет основной объем прав субъекта морального сообщества и признается обществом в качестве «трупа», от к-рого, к примеру, при определенных условиях можно совершить забор еще бьющегося сердца для пересадки другому человеку. Причем в центре моральных дебатов опять же оказывается вопрос социального признания или непризнания в качестве человека существа с погибшим мозгом, но еще бьющимся сердцем. Помимо границ начала и конца человеческого существования в публичных биоэтических дискуссиях рождаются «внутренние» границы, различающие в полной мере дееспособных человеческих существ, обладающих «правом голоса» при обсуждении и принятии затрагивающих их медицинских решений, и не вполне дееспособных — тех, кто правом голоса не обладает вовсе или обладает в ограниченных объемах (дети, старики, психиатрические больные).
В биоэтических дискуссиях границы человеческого существования постоянно подвергаются критическому пересмотру, что делает их нестабильными. Одновременно возникает набирающая силу тенденция различения «человеческого сообщества» и «морального сообщества». Многочисленные группы и движения сторонников прав животных настойчиво добиваются пересмотра «антропоцентричной морали» и признания в качестве основополагающей патоцентричной модели (включающей всех живых существ, способных испытывать боль) или даже биоцентрической модели, объемлющей всю живую природу. Особо активно это обсуждается в связи с проектами создания трансгенных животных для ксенотрансплантаций (пересадки органов от животных человеку).
В настоящее время издаются десятки специализированных журналов, регулярно публикующих материалы по Б. Среди них следует упомянуть «Cambridge Quarterly of Healthcare Ethics. The International Journal for Healthcare Ethics and Ethics Committees»; «The Hastings Center Report»; «The Journal of Medicine and Philosophy. A Forum for Bioethics and Philosophy of Medicine»; «Medicine, Health Care and Philosophy. A European Journal»; «Theoretical Medicine and Bioethics. Philosophy of Medical Research and Practice».
В России статьи по проблемам Б. регулярно публикует ж. «Человек». Вышло два издания четырехтомной «Encyclopedia of Bioethics» (1979, 1995).
С 1993 организована Международная биоэтическая ассоциация, проводящая всемирные биоэтические конгрессы.
Источник: Этика. Энциклопедический словарь. М. Гардарики 2001
биоэтика
БИОЭТИКА (от греч. bios — жизнь и ethos — привычка, нрав) — сфера междисциплинарных исследований, связанных с осмыслением, обсуждением и разрешением разнообразных моральных проблем, которые порождают новейшие достижения биомедицинской науки и практика здравоохранения. Термин « Б . » был впервые использован в 1970 американским биохимиком Ван Р. Поттером, который обозначил им область исследований, призванную соединить биологические науки с этикой во имя решения в длительной перспективе задачи выживания человека как биологичического вида при обеспечении достойного качества его жизни. Примерно в те же годы американский медик А. Хеллегерс дал другую трактовку Б. Он представил ее как новый способ осмысления и решения тех моральных конфликтов, которые порождает высокотехнологичная медицина. Именно Хеллегерс придал Б. академический статус и способствовал ее признанию в биомедицинских науках, в политике и СМИ. Именно его понимание Б. стало со временем преобладающим. В конце 1960-х — начале 1970-х в США возникают первые центры, занимающиеся проблемами Б.: Гастингский центр (штат Нью-Йорк) и Институт этики им. Кеннеди Джорджтаунского университета (Вашингтон). Первое десятилетие своего существования Б. развивалась в основном в США, затем постепенно стала укореняться в Западной Европе и в других регионах мира. Российский национальный комитет по биоэтике Р А Н создан в 1992. В том же году организовалась Международная ассоциация биоэтики, которая каждые два года проводит Всемирные конгрессы. Отрасль имеет множество периодических изданий, самые авторитетные из которых: «Bioethics» (орган Международной ассоциации биоэтики, с 1987); «The Hastings Center Report» (с 1970); «Journal of Medical Ethics» (c 1975). Однако в целом Б. существует, скорее, в качестве непрестанно расширяющегося и усложняющегося поля этических и правовых проблем не имеющих, как правило, простых и однозначных решений, чем в качестве научной дисциплины со строгим и общепринятым концептуальным аппаратом. Существует множество версий Б., принципиально отличающихся друг от друга по самым существенным моментам. Б. можно понимать как продолжение традиционной медицинской (или врачебной) этики, ведущей свое начало, по меньшей мере, от Гиппократа. Однако есть и существенные отличия. Традиционная медицинская этика носила корпоративный характер и исходила из того, что во взаимодействии врача и пациента морально ответственным агентом является врач. Для Б. же, напротив, характерна установка на то, что в принятии морально значимых и жизненно важных решений участвуют как врач, так и пациент, а значит и бремя ответственности распределяется между обеими сторонами. Во многих случаях во взаимодействие медика (врача или исследователя) и пациента (или испытуемого) включается третья сторона — этическая комиссия (комитет). Основные проблемы Б. 1. Появление эффективных жизнеподдерживающих технологий (например, аппарата искусственной вентиляции легких) обнаружило проблему: как долго следует продлевать жизнь пациента, в частности в случаях, если его сознание безвозвратно утеряно? Эта ситуация нередко порождает конфликт интересов между врачами, с одной стороны, и больными или их родственниками — с другой. Представители пациента, напр., могут настаивать на продолжении жиз-неподдерживающего лечения, которое, по мнению врачей, является бесполезным; или, напротив, пациенты (их представители) могут требовать прекращения медицинских манипуляций, которые они считают унижающими достоинство умирающего. Такие ситуации привели к пересмотру критериев определения момента смерти. Помимо традиционных критериев — необратимой остановки дыхания и (или) кровообращения, которые теперь могут поддерживаться искусственно — стал применяться критерий смерти мозга. 2. Распространение и успехи трансплантологии (пересадки таких органов, как сердце, печень, легкие) обнажили еще одну сторону проблемы констатации смерти. Пересадка органов предполагает их изъятие у донора, у которого констатирована смерть мозга; в то же время вероятность успешной трансплантации тем выше, чем меньше времени прошло после момента смерти. В обществе стали возникать опасения, что продление жизни реципиента может обеспечиваться ценой ускорения (или поспешной констатации) смерти донора. Как реакция на эти опасения была принята норма: смерть мозга должна констатироваться бригадой медиков, независимой от тех, кто занимается заготовкой и пересадкой органов. 3. Развитие (с середины 1970-х) технологий искусственной репродукции человека стало еще одним источником моральных дилемм. Такие технологии нередко включают манипуляции с человеческими эмбрионами, которые при этом обрекаются на гибель. В результате актуальной и далекой от общепринятого решения становится и проблема установления критериев для точного определения начала человеческой жизни как момента, с наступлением которого развивающийся организм рассматривается как медиками, так и будущими родителями в качестве морального субъекта. 4. Предметом ожесточенных дискуссий стало использование в исследовательских и терапевтических целях стволовых клеток, особенно эмбриональных стволовых клеток. С одной стороны, применение таких клеток, изымаемых у эмбрионов, особенно удобно и перспективно с точки зрения исследователей; с другой стороны, для их получения приходится умерщвлять жизнеспособные эмбрионы человека. 5. Немало биоэтических проблем связано с прогрессом генной инженерии: генодиагностикой, позволяющей устанавливать наличие в генах дефектов, пагубное действие которых может проявиться лишь с течением времени; генотерапией, направленной на излечение генетически обусловленных патологий организма; возможностями применения методов генной инженерии не для медицинских целей, а для «улучшения» человека (либеральная евгеника). Обсуждаются также возможные риски, сопряженные с созданием и распространением в окружающей среде генетически модифицированных организмов — вирусов, бактерий, растений и животных. Острые дискуссии, а затем и принятие политических и юридических документов, породили появление в 1997 первого клонированного животного — овцы Долли; объектом регулирования в этой связи становится возможное применение технологий клонирования к человеку. 6. Наибольшее развитие в последние 30—40 лет получил такой раздел Б., как этическое и правовое регулирование биомедицинских исследований, проводимых с участием человека или животных. Дело в том, что интересы (а в плюралистических обществах — и ценности) сторон, вовлеченных в проведение таких исследований, далеко не всегда и не во всем совпадают. Это несовпадение обычно бывает обусловлено не злой волей сторон, а объективно существующим конфликтом интересов между исследователем и испытуемым: для первого важно получение новых научных знаний, тогда как для второго — улучшение или сохранение собственного здоровья. Отношения сторон при этом далеко не симметричны: исследователь обладает специальными знаниями и умениями, которых обычно нет у испытуемого; вместе с тем именно на долю последнего приходится риск, возникающий постольку, поскольку исследование связано с более или менее серьезным вмешательством в его организм или психику. Для защиты испытуемых разработан механизм этической экспертизы исследовательского проекта. Такую экспертизу в обязательном порядке проходит каждая заявка на биомедицинское исследование. Ее проводит этический комитет, статус которого должен гарантировать независимость экспертизы от администрации учреждения, в котором будет проводиться исследование, от самих исследователей и от тех, кто финансирует исследовательский проект. Дополнением этого механизма является политика большинства ведущих биомедицинских журналов, не принимающих к публикации статьи об исследованиях, не прошедших этическую экспертизу. Другой механизм, призванный защитить здоровье, права и достоинство испытуемых, это — информированное согласие испытуемого. Любое исследование может осуществляться только после того, как от испытуемого получено компетентное, добровольное, осознанное и ясно выраженное согласие. Испытуемому в понятной для него форме представляется необходимая информация о целях исследования; о возможных пользе и риске, связанных с его участием в исследовании; об альтернативных методах диагностики или лечения (коль скоро испытуемый является пациентом, а исследование направлено на проверку нового метода диагностики или лечения), а также о его праве в любой момент прекратить свое участие в исследовании. В настоящее время норма информированного согласия применяется при проведении вообще любого медицинского вмешательства, осуществляемого не только в исследовательских, но и в терапевтических целях. Все отступления от этой нормы (согласие не самого пациента или испытуемого, а его представителей, когда он некомпетентен; вмешательство без согласия в чрезвычайной ситуации и пр.) также регулируются и этически, и юридически. 7. Одним из ключевых направлений Б. в 21 в. становится общественное здоровье. Эта тематика включает в себя такие проблемы, как справедливое распределение ресурсов здравоохранения на национальном и международном уровне, обеспечение доступности лекарственных препаратов и элементарной медицинской помощи, прежде всего в развивающихся странах. Теоретические концепции Б. Наибольшую популярность (и наиболее острую критику) получила схема, предложенная американским философом Т. Бичампом и теологом Дж. Чилдрессом. Она включает четыре принципа и ряд правил, обосновываемых с помощью этих принципов. Правила, в свою очередь, служат для морального обоснования решений и действий в конкретных ситуациях. В число принципов входят: принцип уважения автономии пациента, которым обосновывается, в частности, концепция информированного согласия; восходящий к Гиппократу принцип «не навреди», который требует минимизации ущерба, наносимого пациенту при медицинском вмешательстве; принцип «делай благо» (beneficence), подчеркивающий обязанность врача предпринимать позитивные шаги для улучшения состояния пациента; принцип справедливости, указывающий на необходимость как справедливого и равного отношения к пациентам, так и справедливого распределения ресурсов (которые всегда ограничены) в системе здравоохранения. Международные организации и правовое регулирование биоэтических проблем. В ЮНЕСКО действуют два комитета по Б. — международный и межправительственный. В Совете Европы этой тематикой занимается Руководящий комитет по Б. Рабочая группа по Б. существует и в рамках Всемирной организации здравоохранения. Этическое и правовое регулирование в области Б. осуществляется на основе международных нормативных документов. Важнейшие из них: Всеобщая декларация о геноме человека и правах человека (ЮНЕСКО, 1997); Всеобщая декларация о биоэтике и правах человека (ЮНЕСКО, 2005); Декларация о клонировании человека (ООН, 2005); юридически обязывающая Конвенция о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины; Конвенция о правах человека и биомедицине (Совет Европы, 1997) и дополнительные протоколы к ней, касающиеся запрета клонирования человека, трансплантологии, биомедицинских исследований. Высоким международным авторитетом пользуется такой документ, как Хельсинкская декларация Всемирной медицинской организации (1964, последняя редакция — 2000) «Этические принципы проведения научных медицинских исследований с участием человека». Во многих странах мира при органах законодательной либо исполнительной власти действуют достаточно влиятельные национальные этические комитеты или комиссии. Они готовят политические решения по наиболее острым и актуальным проблемам Б., по поводу которых сталкиваются интересы разных социальных, религиозных, этнических, половозрастных и пр. групп населения. Б. Г. Юдин Лит.: Биомедицинская этика / Под редакцией В. И. Покровского, Ю. М. Лопухина. М., Вып. 1. 1997; Вып. 2. 1999; Вып. 3. 2002; Биоэтика: проблемы и перспективы. М., 1992; Биоэтика: принципы, правила, проблемы. М., 1998; Введение в биоэтику. М., 1998; Лопухин Ю.М. Биоэтика: избранные статьи и доклады. М., 2003; Философия биомедицинских исследований: этос науки начала третьего тысячелетия М., 2004; Поттер В.Р. Биоэтика. Мост в будущее. Киев, 2002; Сгречча Э., Тамбоне В. Биоэтика. М. 2001; Beauchamp Т. L., Childress J. Р. Principles of biomedical ethics. N. Y., 2001; Encyclopedia of bioethics / W. T. Reich (editor in chief). 5 vols. N. Y., 1955; Engelhardt H.T. (Jr.). The foundations o f bioethics. N. Y., 1996; Basic ethical principles in European bioethics and biolaw / Ed. by J. D. Reindtorff, P. Kemp. Vol. 1 — 2. Barcelona, 2000; Rothman D.. Strangers at the bedside: A history of how law and bioethics transformed medical decision making. N. Y., 1991.
БИОЭТИКА
область междисциплинарных исследований, направленных на осмысление, обсуждение и разрешение моральных проблем, порожденных новейшими достижениями биомедицинской науки и практикой здравоохранения. Вместе с тем в современном обществе биоэтика выступает и как формирующийся специфический социальный институт, призванный регулировать конфликты и напряжения, возникающие во взаимоотношениях между сферой выработки и применения новых биомедицинских знаний и технологий, с одной стороны, и индивидом и обществом—с другой.
Термин «биоэтика» был впервые использован в 1970 американским медиком Ван Ренсселером Поттером, который под биоэтикой понимал область исследований, призванную соединить биологические науки с этикой во имя решения в длительной перспективе задачи выживания человека как биологического вида при обеспечении достойного качества его жизни. В то же время в США возникают две структуры— Гастингский центр (The Hastings Center) и Институт этики им. Кеннеди (The Kennedy Institute for Ethics) Джорджтаунского университета, деятельность которых была направлена на изучение проблем биоэтики, которая, однако, понималась при этом существенно иначе, чем у Поттера, соотносясь не столько с биологией, сколько с биомедицинскими науками и практикой здравоохранения. Первое десятилетие своего существования биоэтика развивалась в основном в США, затем постепенно стала укореняться также в Западной Европе и других регионах мира. Ныне стремительно развивающаяся биоэтика стала явлением глобального масштаба, о чем, в частности, свидетельствует создание в 1992 Международной ассоциации биоэтики, которая каждые два года организует Всемирные конгрессы по биоэтике.
В известном смысле биоэтика может пониматься как продолжение и современная форма традиционной медицинской (или врачебной) этики, восходящей к Гиппократу; основное ее отличие от последней, однако, состоит в том, что традиционная медицинская этика носила корпоративный характер (так, в знаменитой клятве Гиппократа на первом месте стоят обязательства врача по отношению к своему учителю и своей профессии и лишь затем говорится об обязательствах по отношению к пациентам) и исходила из того, что во взаимодействии врача и пациента морально ответственным агентом по сути дела является только врач. Для биоэтики же, напротив, характерна установка на то, что в принятии морально значимых и жизненно важных решений участвуют как врач, так и пациент, а значит, и бремя ответственности распределяется между обоими партнерами. Более того, во многих случаях в выработке таких решений участвует и третья сторона. Так, некоторые специалисты считают, что истоком биоэтики явилось событие, происшедшее в одной из больниц Сиэтла (штат Вашингтон) в начале 1970-х гг. Когда в больнице появился первый аппарат «искусственная почка», встал вопрос о том, кому из пациентов он должен быть подключен в первую очередь, т. е. кому следует спасать жизнь, а кто будет обречен. Врачи больницы сочли, что они не вправе брать на себя ответственность за эти решения, и предложили для установления очередности создать комитет из уважаемых граждан соответствующего округа. Этот пример демонстрирует и еще одно важное отличие биоэтики от традиционной медицинской этики: многие проблемы биоэтики возникают как рефлексия относительно моральных дилемм, порождаемых научно-техническими достижениями биомедицины. К примеру, исторически одной из первых проблем биоэтики стал, в связи с появлением эффективных жизнеподдерживающих технологий (аппараты «искусственные легкие», «искусственное сердце» и т. п.), вопрос о том, до каких пор следует продлевать жизнь пациента, в частности, если его сознание безвозвратно утеряно. Эта ситуация нередко порождает конфликт интересов между врачами, с одной стороны, и больными или их родственниками—с другой. В отдельных случаях представители пациента могут настаивать на продолжении жизнеподдерживающего лечения, которое, по мнению врачей, является бесполезным; в иных же случаях, напротив, пациенты (их представители) требуют прекращения медицинских манипуляций, которые они считают унижающими достоинство умирающего. Это поставило вопрос о модификации принятых ранее критериев, которыми следует руководствоваться при определении момента смерти. Помимо традиционных критериев—необратимой остановки дыхания или кровообращения (которые теперь могут поддерживаться искусственно)—стал применяться критерий смерти мозга.
Острота этой проблемы усилилась с успехами трансплантологии: пересадка таких органов, как сердце, печень, легкие, предполагает их изъятие у донора, у которого констатирована смерть мозга; в то же время вероятность успешной трансплантации тем выше, чем меньше времени прошло после момента смерти. В обществе стали возникать опасения, что продление жизни реципиента может обеспечиваться ценой ускорения (или поспешной констатации) смерти донора. Как реакция на эти опасения была принята норма, согласно которой смерть мозга должна констатироваться бригадой медиков, независимой от тех, кто занимается заготовкой и пересадкой органов. Еще одним источником трудных моральных дилемм стало развитие начиная с сер. 1970-х гг. технологий искусственной репродукции человека. Эти технологии, с одной стороны, вызывают сложности в установлении родственных отношений—вплоть до того, что у одного ребенка может быть пять родителей, а женщина, выносившая его («суррогатная мать»), может быть одновременно и его же бабушкой, если ребенок был зачат яйцеклеткой ее дочери. С другой стороны, технологии искусственного оплодотворения нередко включают манипуляции с человеческими эмбрионами, вплоть до так называемой редукции эмбрионов, когда часть развивающихся (и жизнеспособных) эмбрионов приходится умерщвлять в пробирке либо даже в утробе матери. В результате актуальной становится и проблема установления критериев для точного определения момента начала человеческой жизни, что налагает определенные моральные обязательства на окружающих. Основная сфера интересов биоэтики—моральное содержание взаимоотношений между врачом и пациентом либо, в контексте биомедицинских исследований, проводимых на людях, межау исследователем и испытуемым. При этом признается, что интересы (а в современном плюралистическом обществе — и ценности) сторон далеко не всегда и не во всем совпадают. Более того, это несовпадение вовсе не обязательно определяется злой волей участников взаимодействия. Так, конфликт интересов между исследователем и испытуемым носит институциональный характер: для первого важно прежде всего получение новых научных знаний, тогда как для второго—улучшение или сохранение собственного здоровья. Отношения сторон при этом существенно несимметричны: врач или исследователь обладает специальными знаниями и умениями, которых обычно нет у пациента (испытуемого); вместе с тем именно на долю последнего приходится тот риск, с которым неизбежно связано любое (а особенно экспериментальное) медицинское вмешательство.
Бурное развитие и беспрецедентное могущество биомедицинских технологий в последние десятилетия ведут к тому, что естественный жизненный процесс индивида от рождения (и даже от зачатия) до самой смерти становится все более опосредуемым и контролируемым, т. е. организуемым и управляемым социально и технологически. При этом по отношению к пациенту (испытуемому) медицинские вмешательства приобретают все более инвазивный, глубокий, а нередко и агрессивный характер, а их стоимость, как и совокупные затраты индивида и общества на поддержание и улучшение здоровья, неуклонно возрастают. В этих условиях задачей биоэтики является защита жизни, здоровья, телесной и личностной целостности, прав и достоинства пациента (испытуемого). Иными словами, вся сфера медицинской практики и биомедицинских исследований рассматривается в биоэтике как одна из областей, в которой реализуются (или нарушаются) в буквальном смысле слова жизненно важные права человека — вплоть до вызывающего особенно острые дискуссии права самостоятельно принимать решение об уходе из жизни, когда болезнь неизлечима и сопряжена с тяжелыми физическими и душевными страданиями (см. Эвтаназия).
Наиболее разработанный механизм защиты прав достоинства пациента представляет собой концепция информированного согласия, в соответствии с которой всякое медицинское вмешательство должно осуществляться только на основе компетентного, добровольного, осознанного и явно выраженного согласия пациента (испытуемого); последнему должна быть в понятной для него форме представлена вся необходимая информация о целях вмешательства, связанном с ним риске и возможных альтернативах. Первоначально норма информированного согласия применялась в практике биомедицинского эксперимента; в настоящее время в большинстве стран, включая Россию, эта норма институционализирована, т. е. закреплена не только этически, но и юридически как для исследовательских, так и дня терапевтических вмешательств. Все отступления от этой нормы (согласие не самого пациента, а его представителей, когда пациент некомпетентен; вмешательство без согласия в чрезвычайной ситуации и пр.) также закрепляются юридически.
Еще один институциональный механизм, развитый и обоснованный в рамках биоэтики, предназначен для защиты испытуемых — участников биомедицинских исследований. Суть его состоит в обязательной этической экспертизе каждой заявки на биомедицинское исследование, предполагающее проведение экспериментов на людях. Такую экспертизу проводит этический комитет, статус которого должен гарантировать ее независимость от администрации лаборатории, в которой будет проводиться исследование, от самих исследователей и от тех, кто финансирует исследовательский проект. Проведение исследования без одобрения этического комитета не допускается; дополнением этого механизма является политика большинства ведущих биомедицинских журналов, не принимающих к публикации статьи об исследованиях, не прошедших этическую экспертизу. Характерно, что в ходе экспертизы оценивается не только собственно этическая сторона проекта (напр., соразмерность риска, которому подвергаются испытуемые, ожидаемым для них выгодам), но и его научная обоснованность—поскольку считается недопустимым подвергать испытуемых какому бы то ни было риску, коль скоро реализация- проекта не даст значимого научного результата. Стоит также отметить, что система этической экспертизы, действующая в США, распространяется не только на биомедицинские, но и вообще на любые исследования (социологические, антропологические, психологические и пр.) с участием человека.
В целом биоэтика в настоящее время существует и функционирует скорее в качестве непрестанно расширяющегося и усложняющегося поля проблем, имеющих как когнитивное и техническое, так и этическое и ценностное содержание, а потому, как правило, не имеющих простых и однозначных решений, чем в качестве научной дисциплины со строгим и общепринятым концептуальным аппаратом. Существует множество версий биоэтики, принципиально отличающихся друг от друга по самым существенным моментам. В этом смысле биоэтика сходна с целым рядом других современных областей знания, для которых интерес к строгому теоретическому обоснованию и оформлению массива вырабатываемых и используемых в их рамках знаний не является первостепенным.
Из числа теоретических концепций биоэтики наибольшую популярность (а вместе с тем и наиболее острую критику) получила схема, предложенная американскими философами Т. Бичампом и Дж. Чилдрессом. Она включает четыре принципа и ряд правил, обосновываемых с помощью принципов. Правила, в свою очередь, служат для морального обоснования решений и действий в конкретных ситуациях. Основные принципы биоэтики, согласно Бичампу и Чилдрессу.—этО принцип уважения автономии пациента, которым обосновывается, в частности, концепция информированного согласия; восходящий к Гиппократу принцип «не навреди», который требует минимизации ущерба, наносимого пациенту при медицинском вмешательстве; принцип «делай благо» (beneficence), подчеркивающий обязанность врача предпринимать позитивные шаги для улучшения состояния пациента; наконец, принцип справедливости, подчеркивающий необходимость как справедливого и равного отношения к пациентам, так и справедливого распределения ресурсов (которые всегда ограничены) при оказании медицинской помощи.
При обосновании морального выбора в конкретных ситуациях требования, вытекающие из этих принципов, могут вступать в противоречие друг с другом. Так, принцип уважения автономии требует правдивого информирования пациента о диагнозе и прогнозе заболевания, даже если этот прогноз крайне неблагоприятен. Однако сообщение ему такой информации может повлечь тяжелейший психологический стресс, подорвать сопротивляемость организма болезни, что будет нарушением принципа «не навреди». В подобных случаях приходится идти на нарушение одного из принципов; поэтому говорится, что принципы действенны не в абсолютном смысле, но только prima facie: от них приходится отступать в конкретных ситуациях, осознавая, однако, моральную ущербность такого поступка; иными словами, отступление от принципа оставляет моральный след.
Предметом острых дискуссий в биоэтике является вопрос о том, какая из этических теорий является наиболее приемлемой при поисках ответов на моральные дилеммы, возникающие в современной биомедицине. В традиционной медицинской этике неизменно подчеркивалось значение индивидуальных моральных качеств врача (так наз. этика добродетели). Этика принципов в известной степени противостоит ей.
По мере глобализации биоэтики начинает ставиться под сомнение универсальность того акцента на автономию и самоопределение индивида, который характерен для биоэтики в западных странах, особенно в США. Утверждается, что он отражает те традиции индивидуализма, которые присущи культуре этих стран, и не уделяет достаточного внимания ценностям совместной жизни, началам солидарности. Подчеркивание именно этих ценностей особенно характерно для биоэтики, развивающейся в странах Востока.
Термин «биоэтика» был впервые использован в 1970 американским медиком Ван Ренсселером Поттером, который под биоэтикой понимал область исследований, призванную соединить биологические науки с этикой во имя решения в длительной перспективе задачи выживания человека как биологического вида при обеспечении достойного качества его жизни. В то же время в США возникают две структуры— Гастингский центр (The Hastings Center) и Институт этики им. Кеннеди (The Kennedy Institute for Ethics) Джорджтаунского университета, деятельность которых была направлена на изучение проблем биоэтики, которая, однако, понималась при этом существенно иначе, чем у Поттера, соотносясь не столько с биологией, сколько с биомедицинскими науками и практикой здравоохранения. Первое десятилетие своего существования биоэтика развивалась в основном в США, затем постепенно стала укореняться также в Западной Европе и других регионах мира. Ныне стремительно развивающаяся биоэтика стала явлением глобального масштаба, о чем, в частности, свидетельствует создание в 1992 Международной ассоциации биоэтики, которая каждые два года организует Всемирные конгрессы по биоэтике.
В известном смысле биоэтика может пониматься как продолжение и современная форма традиционной медицинской (или врачебной) этики, восходящей к Гиппократу; основное ее отличие от последней, однако, состоит в том, что традиционная медицинская этика носила корпоративный характер (так, в знаменитой клятве Гиппократа на первом месте стоят обязательства врача по отношению к своему учителю и своей профессии и лишь затем говорится об обязательствах по отношению к пациентам) и исходила из того, что во взаимодействии врача и пациента морально ответственным агентом по сути дела является только врач. Для биоэтики же, напротив, характерна установка на то, что в принятии морально значимых и жизненно важных решений участвуют как врач, так и пациент, а значит, и бремя ответственности распределяется между обоими партнерами. Более того, во многих случаях в выработке таких решений участвует и третья сторона. Так, некоторые специалисты считают, что истоком биоэтики явилось событие, происшедшее в одной из больниц Сиэтла (штат Вашингтон) в начале 1970-х гг. Когда в больнице появился первый аппарат «искусственная почка», встал вопрос о том, кому из пациентов он должен быть подключен в первую очередь, т. е. кому следует спасать жизнь, а кто будет обречен. Врачи больницы сочли, что они не вправе брать на себя ответственность за эти решения, и предложили для установления очередности создать комитет из уважаемых граждан соответствующего округа. Этот пример демонстрирует и еще одно важное отличие биоэтики от традиционной медицинской этики: многие проблемы биоэтики возникают как рефлексия относительно моральных дилемм, порождаемых научно-техническими достижениями биомедицины. К примеру, исторически одной из первых проблем биоэтики стал, в связи с появлением эффективных жизнеподдерживающих технологий (аппараты «искусственные легкие», «искусственное сердце» и т. п.), вопрос о том, до каких пор следует продлевать жизнь пациента, в частности, если его сознание безвозвратно утеряно. Эта ситуация нередко порождает конфликт интересов между врачами, с одной стороны, и больными или их родственниками—с другой. В отдельных случаях представители пациента могут настаивать на продолжении жизнеподдерживающего лечения, которое, по мнению врачей, является бесполезным; в иных же случаях, напротив, пациенты (их представители) требуют прекращения медицинских манипуляций, которые они считают унижающими достоинство умирающего. Это поставило вопрос о модификации принятых ранее критериев, которыми следует руководствоваться при определении момента смерти. Помимо традиционных критериев—необратимой остановки дыхания или кровообращения (которые теперь могут поддерживаться искусственно)—стал применяться критерий смерти мозга.
Острота этой проблемы усилилась с успехами трансплантологии: пересадка таких органов, как сердце, печень, легкие, предполагает их изъятие у донора, у которого констатирована смерть мозга; в то же время вероятность успешной трансплантации тем выше, чем меньше времени прошло после момента смерти. В обществе стали возникать опасения, что продление жизни реципиента может обеспечиваться ценой ускорения (или поспешной констатации) смерти донора. Как реакция на эти опасения была принята норма, согласно которой смерть мозга должна констатироваться бригадой медиков, независимой от тех, кто занимается заготовкой и пересадкой органов. Еще одним источником трудных моральных дилемм стало развитие начиная с сер. 1970-х гг. технологий искусственной репродукции человека. Эти технологии, с одной стороны, вызывают сложности в установлении родственных отношений—вплоть до того, что у одного ребенка может быть пять родителей, а женщина, выносившая его («суррогатная мать»), может быть одновременно и его же бабушкой, если ребенок был зачат яйцеклеткой ее дочери. С другой стороны, технологии искусственного оплодотворения нередко включают манипуляции с человеческими эмбрионами, вплоть до так называемой редукции эмбрионов, когда часть развивающихся (и жизнеспособных) эмбрионов приходится умерщвлять в пробирке либо даже в утробе матери. В результате актуальной становится и проблема установления критериев для точного определения момента начала человеческой жизни, что налагает определенные моральные обязательства на окружающих. Основная сфера интересов биоэтики—моральное содержание взаимоотношений между врачом и пациентом либо, в контексте биомедицинских исследований, проводимых на людях, межау исследователем и испытуемым. При этом признается, что интересы (а в современном плюралистическом обществе — и ценности) сторон далеко не всегда и не во всем совпадают. Более того, это несовпадение вовсе не обязательно определяется злой волей участников взаимодействия. Так, конфликт интересов между исследователем и испытуемым носит институциональный характер: для первого важно прежде всего получение новых научных знаний, тогда как для второго—улучшение или сохранение собственного здоровья. Отношения сторон при этом существенно несимметричны: врач или исследователь обладает специальными знаниями и умениями, которых обычно нет у пациента (испытуемого); вместе с тем именно на долю последнего приходится тот риск, с которым неизбежно связано любое (а особенно экспериментальное) медицинское вмешательство.
Бурное развитие и беспрецедентное могущество биомедицинских технологий в последние десятилетия ведут к тому, что естественный жизненный процесс индивида от рождения (и даже от зачатия) до самой смерти становится все более опосредуемым и контролируемым, т. е. организуемым и управляемым социально и технологически. При этом по отношению к пациенту (испытуемому) медицинские вмешательства приобретают все более инвазивный, глубокий, а нередко и агрессивный характер, а их стоимость, как и совокупные затраты индивида и общества на поддержание и улучшение здоровья, неуклонно возрастают. В этих условиях задачей биоэтики является защита жизни, здоровья, телесной и личностной целостности, прав и достоинства пациента (испытуемого). Иными словами, вся сфера медицинской практики и биомедицинских исследований рассматривается в биоэтике как одна из областей, в которой реализуются (или нарушаются) в буквальном смысле слова жизненно важные права человека — вплоть до вызывающего особенно острые дискуссии права самостоятельно принимать решение об уходе из жизни, когда болезнь неизлечима и сопряжена с тяжелыми физическими и душевными страданиями (см. Эвтаназия).
Наиболее разработанный механизм защиты прав достоинства пациента представляет собой концепция информированного согласия, в соответствии с которой всякое медицинское вмешательство должно осуществляться только на основе компетентного, добровольного, осознанного и явно выраженного согласия пациента (испытуемого); последнему должна быть в понятной для него форме представлена вся необходимая информация о целях вмешательства, связанном с ним риске и возможных альтернативах. Первоначально норма информированного согласия применялась в практике биомедицинского эксперимента; в настоящее время в большинстве стран, включая Россию, эта норма институционализирована, т. е. закреплена не только этически, но и юридически как для исследовательских, так и дня терапевтических вмешательств. Все отступления от этой нормы (согласие не самого пациента, а его представителей, когда пациент некомпетентен; вмешательство без согласия в чрезвычайной ситуации и пр.) также закрепляются юридически.
Еще один институциональный механизм, развитый и обоснованный в рамках биоэтики, предназначен для защиты испытуемых — участников биомедицинских исследований. Суть его состоит в обязательной этической экспертизе каждой заявки на биомедицинское исследование, предполагающее проведение экспериментов на людях. Такую экспертизу проводит этический комитет, статус которого должен гарантировать ее независимость от администрации лаборатории, в которой будет проводиться исследование, от самих исследователей и от тех, кто финансирует исследовательский проект. Проведение исследования без одобрения этического комитета не допускается; дополнением этого механизма является политика большинства ведущих биомедицинских журналов, не принимающих к публикации статьи об исследованиях, не прошедших этическую экспертизу. Характерно, что в ходе экспертизы оценивается не только собственно этическая сторона проекта (напр., соразмерность риска, которому подвергаются испытуемые, ожидаемым для них выгодам), но и его научная обоснованность—поскольку считается недопустимым подвергать испытуемых какому бы то ни было риску, коль скоро реализация- проекта не даст значимого научного результата. Стоит также отметить, что система этической экспертизы, действующая в США, распространяется не только на биомедицинские, но и вообще на любые исследования (социологические, антропологические, психологические и пр.) с участием человека.
В целом биоэтика в настоящее время существует и функционирует скорее в качестве непрестанно расширяющегося и усложняющегося поля проблем, имеющих как когнитивное и техническое, так и этическое и ценностное содержание, а потому, как правило, не имеющих простых и однозначных решений, чем в качестве научной дисциплины со строгим и общепринятым концептуальным аппаратом. Существует множество версий биоэтики, принципиально отличающихся друг от друга по самым существенным моментам. В этом смысле биоэтика сходна с целым рядом других современных областей знания, для которых интерес к строгому теоретическому обоснованию и оформлению массива вырабатываемых и используемых в их рамках знаний не является первостепенным.
Из числа теоретических концепций биоэтики наибольшую популярность (а вместе с тем и наиболее острую критику) получила схема, предложенная американскими философами Т. Бичампом и Дж. Чилдрессом. Она включает четыре принципа и ряд правил, обосновываемых с помощью принципов. Правила, в свою очередь, служат для морального обоснования решений и действий в конкретных ситуациях. Основные принципы биоэтики, согласно Бичампу и Чилдрессу.—этО принцип уважения автономии пациента, которым обосновывается, в частности, концепция информированного согласия; восходящий к Гиппократу принцип «не навреди», который требует минимизации ущерба, наносимого пациенту при медицинском вмешательстве; принцип «делай благо» (beneficence), подчеркивающий обязанность врача предпринимать позитивные шаги для улучшения состояния пациента; наконец, принцип справедливости, подчеркивающий необходимость как справедливого и равного отношения к пациентам, так и справедливого распределения ресурсов (которые всегда ограничены) при оказании медицинской помощи.
При обосновании морального выбора в конкретных ситуациях требования, вытекающие из этих принципов, могут вступать в противоречие друг с другом. Так, принцип уважения автономии требует правдивого информирования пациента о диагнозе и прогнозе заболевания, даже если этот прогноз крайне неблагоприятен. Однако сообщение ему такой информации может повлечь тяжелейший психологический стресс, подорвать сопротивляемость организма болезни, что будет нарушением принципа «не навреди». В подобных случаях приходится идти на нарушение одного из принципов; поэтому говорится, что принципы действенны не в абсолютном смысле, но только prima facie: от них приходится отступать в конкретных ситуациях, осознавая, однако, моральную ущербность такого поступка; иными словами, отступление от принципа оставляет моральный след.
Предметом острых дискуссий в биоэтике является вопрос о том, какая из этических теорий является наиболее приемлемой при поисках ответов на моральные дилеммы, возникающие в современной биомедицине. В традиционной медицинской этике неизменно подчеркивалось значение индивидуальных моральных качеств врача (так наз. этика добродетели). Этика принципов в известной степени противостоит ей.
По мере глобализации биоэтики начинает ставиться под сомнение универсальность того акцента на автономию и самоопределение индивида, который характерен для биоэтики в западных странах, особенно в США. Утверждается, что он отражает те традиции индивидуализма, которые присущи культуре этих стран, и не уделяет достаточного внимания ценностям совместной жизни, началам солидарности. Подчеркивание именно этих ценностей особенно характерно для биоэтики, развивающейся в странах Востока.
Источник: Новая философская энциклопедия
Биоэтика
(Bioethics). Так называют своеобразную междисциплинарную разновидность этики дисциплину, в рамках крой медики, философы, юристы и теологи пытаются решить сложные нравственные вопросы, возникающие в связи с развитием современного здравоохранения. С одной стороны, биоэтика новая область, само слово появилось в словарях совсем недавно. С другой стороны, столь злободневные сегодня вопросы биоэтики можно считать вечными. Что такое человеческая жизнь? Какова ее цена? Как понять человеческие страдания и несовершенства? Как откликаться на них? Следует ли, к примеру, искусственно продлевать жизнь заведомо нежизнеспособным новорожденным ? И кто должен решать такие вопросы? Теологи и философы? Врачи? Семья? Суд? Развитие биологии и медицины в сочетании с секуляризацией общества требует от христиан осмысленного участия в решении проблем биоэтики.
К числу этих проблем относятся аборты, эвтаназия, генетическая инженерия, "дети из пробирки", нежизнеспособные новорожденные, контроль за рождаемостью. Есть и другие, несколько реже упоминаемые в средствах маесовой информации проблемы: "суррогатные матери", банки спермы (в т.ч. банк, содержащий "сперму гениев"), эксперименты над эмбрионами, юридические иски о некачественности контрацептивных средств (в таких случаях защита обычно строится на том, что против желания ставшая матерью женщина имела возможность сделать аборт), а также практика замораживания тел умерших в надежде, что в будущем наука сумеет их " воскресить". Подобные темы и будут рассмотрены в данной статье.Как заметил Дж. М. Густафсон, протестантская мораль и католическая мораль существенно отличаются одна от другой. Основное отличие это, конечно же, magisterium, т.е. "право учить", к-рое католики признают за своей Церковью (такое есть лишь у наиболее " литургических" протестантов). Отстаиваемый же протестантами принцип sola Scriptura утрачивает популярность: западное общество все более отдаляется от своих иудеохристианских корней. Густафсон убедительно доказывает, что протестантская и католическая традиции, сталкивающиеся с одними и теми же этическими проблемами, заинтересованы в сближении и диалоге. В ходе такого диалога протестанты могли бы поделиться своей отк рытостью и готовностью обсуждать самые необычные темы, а католики многовековым опытом упорядоченного подхода к вопросам морали. С другой стороны, подобное сближение помогло бы протестантам избавиться от свойственного им релятивизма, а католики, возможно, отошли бы от своей ригидности.
Евангельские христиане стремятся именно к преодолению этического релятивизма. Наихудшие, с их точки зрения, черты либерального протестантизма воплощены в книге Дж. Флетчера "Ситуативная этика: новая мораль" (1966). "Ситуативная этика" (или, как ее иногда называют, "этика последствий") была осуждена всеми течениями евангельского христианства, в т.ч. и представителями академического мира такими, как К.Ф. Г. Генри. Конечно, ортодоксальные христиане не устанут отражать прямые атаки на традиционную мораль, но их сил недостаточно: брошены новые вызовы, и теперь должны появиться новые защитники морали. Однако цель остается прежней: соединить бескомпромиссную верность вечным ценностям с творческой готовностью участвовать в решении проблем современной жизни.
Аборты. Чтобы сформулировать разумный христианский ответ на вопросы биоэтики, следует прежде всего изучить контекст, в к-ром возникают эти вопросы. Лучше всего начать с наиболее известной биоэтической проблемы проблемы абортов. Все знают, что отношение христиан к абортам, с небольшими оговорками, негативное. Г.О. Дж. Браун пишет: "Со времен Реформации духовные лидеры протестантизма с редким единодушием высказываются против абортов. У библейски ориентированных протестантов практически нет сомнений, что аборт представляет собою великое зло посягательство на образ Божий, явленный в еще не родившемся ребенке ". И тем не менее, с тех пор как в 1973 г. Верховный суд обнаружил в Конституции право на аборт, различные выоказывания либеральных протестантов создали в обществе впечатление, что христианский подход к абортам неясен и двусмыслен. Ведь нек рые протестанты даже призывали своих братьев по вере во имя "сострадания" одобрить аборт как средство борьбы с нежелательной беременностью. К сожалению, эта сомнительная аргументация произвела некрое воздействие и на евангельских христиан, в т.ч. и на тех, к рые пишут о проблемах биоэтики.
Неприятие христианами аборта основано на их вере в святость человеческой жизни. Согласно же современным секулярным взглядам, человеческая жизнь есть лишь высшая форма животной жизни, возникшая без всякого сверхъестественного вмешательства, в результате безличного эволюционного процесса. Поэтому первая задача христианской этики перекинуть мост через то, что один автор описал как " философскую бездну, разделяющую две радикально отличные, диаметрально противоположные моральные позиции человечества". Консервативные христиане должны дать твердый и ясный ответ на аргументы, приводимые в пользу либеральной политики в сфере абортов. Эти аргументы и возможные краткие ответы на них выглядят следующим образом.
(1 )Аргумент. Женщина имеет право распоряжаться своим собственным телом, а это включает и право на аборт. Ответ. Право личности действовать в своих интересах кончается там, где затрагиваются интересы другой личности. А решение об аборте затрагивает и нерожденного ребенка: нельзя считать его простым придатком к организму женщины. Уничтожать одного человека ради удобства другого всегда считалось морально неприемлемым.
(2)Аргумент. Те, кто выступает против аборта, навязывают свои взгляды другим, стремясь "придать своей морали статус закона", что недопустимо в плюралистическом обществе. Ответ. Данная аргументация подразумевает своего рода " нейтральное отношение к ценностям ", к-рое на самом деле невозможно. Вопрос лишь в том, чья мораль и чьи ценности будут отражены в законодательстве. Всевозможные предложения должны свободно соревноваться на рынке идей. Кстати говоря, наиболее "нейтральным " решением было бы оставить вопрос об абортах на усмотрение отдельных штатов так, как это было до 19 73 г. И именно сторонники абортов в Верховном суде и вне его, добившиеся внедрения абортов во всех штатах, навязали нашему плюралистическому обществу свои убеждения.
(3)Аргумент. Самое важное это качество жизни матери и родившегося ребенка. Ребенок имеет право родиться желанным. Ответ. Это, несомненно, самый лицемерный из всех аргументов в пользу аборта. Трудно поверить, что ктото может всерьез ставить драгоценное право ребенка на жизнь в зависимость от таких факторов, как соответствие неким генетическим и физическим стандартам или переменчивые желания потенциальных родителей. М. Маггеридж и др. убедительно доказали, что те же самые доводы могут быть использованы в защиту убийства уже родившихся детей. Существует скользкий склон от "пассивного аборта" до "активной эвтаназии ", и наше общество уже ступило на этот склон.
Эвтаназия. Лишь ненамного меньше внимания привлекает к себе такая биоэтическая проблема, как эвтаназия, называемая также "убийством из милосердия". Возникли общественные движения за и против эвтаназии. Выдвигая лозунги "право на смерть" и "возможность умереть достойно", сторонники эвтаназии требуют пересмотреть юридическое определение смерти, а также внести в законодательство норму, согласно крой человек сможет, находясь в добром здравии, письменно сформулировать свои пожелания относительно того, какое лечение он хотел бы получать в случае тяжелой болезни. При этом обычно ссылаются на историю Карен Энн Квинлан из НьюДжерси хотя известно, что, основываясь на тяжелых случаях, нельзя сформулировать хорошие юридические (и этические) нормы. Эмоциональная спекуляция на таких случаях уже привела к легализации абортов, и есть опасность, что то же самое произойдет и в отношении эвтаназии.
Традиционный христианский подход к данной проблеме состоит в проведении различия между активной и пассивной эвтаназией. Если ктото прервал жизнь безнадежного больного, дав ему, к примеру, смертельную дозу анальгетика или снотворного, то это активная эвтаназия. Христиане всегда осуждали такую практику. Пассивная же эвтаназия, подразумевающая непредоставление безнадежно больным определенных форм лечения, традиционно считается нравственно оправданной если только речь идет об отказе от экстраординарной, а не от обычной терапии. Эта последняя оговорка существенно осложняет вопрос, поскольку с прогрессом медицинской технологии те лечебные меры, к рые вчера считались экстраординарными, сегодня рассматриваются как обычные. По мнению христианского философа П. Рамсея, лечение должно проводиться всегда, исключая те случаи, когда у врачей не остается сомнения, что смерть больного неизбежна и близка. Рамсей исходит из убеждения, что мы всегда, когда только возможно, должны выбирать жизнь. Выбрать смерть (самоубийство или убийство) означает бросить дар жизни в лицо Дающему, проявить неверие в Божью помощь и сдаться тому, кого Библия называет "последним врагом". Рамсей еледует здесь А. Дику, к рый полагает, что человек не должен выбирать смерть, но может сам решать, как ему жить в период смертельной болезни. Это, по мнению Дика, совсем не то же самое, что насильственно прервать свою или чужую жизнь и перечеркнуть осмысленность и ценность человеческой жизни, как таковой.
Вопрос об эвтаназии часто встает и в связи с младенцами, к рые родились с тем или иным серьезным дефектом. Трагический случай такого рода произошел в 1982 г. в шт. Индиана. Там родился мальчик, у крого был не только синдром Дауна, но и дефект пищевода, не позволявший ему получать питание орально. Этот дефект мог быть устранен хирургически, но родители отказались от операции. Не согласились они и на то, чтобы ребенок получал питание внутривенно, пока суд будет решать его судьбу. Три суда, включая Верховный суд шт. Индиана, не смогли принять решение об оказании ребенку медицинской помощи против воли его родителей. В результате мальчик был помещен в изолированную комнату, где он умер, лишенный лечения и питания, семи дней от роду.
К несчастью, этот случай отнюдь не единичный. Дж. Уилл, чей сын также страдает синдромом Дауна, пишет: "Как и предсказывалось, свобода уничтожать неудобную жизнь распространяется с внутриутробного периода уже и на нежелательных детей в частности, на родившихся с синдромом Дауна". И действительно, хотя точной статистики у нас нет, можно не сомневаться, что практика убийства младенцев, родившихся с дефектами, получает все более широкое распространение. В 1973 г. в "НьюИнгланд джорнал оф медисин" появилась статья, где говорилось, что в отделении интенсивной терапии больницы г. НьюХейвен до 14% новорожденных умирает вследствие " нелечения ". Др Кооп пишет по этому поводу, что елово "нелечение" зачастую употребляется как эвфемизм, обозначающий отсутствие кормления, то, что в более простодушные времена характеризовалось как убийство голодом. А не так давно в прессе сообщалось, что в детском медицинском центре г. Вашингтон в среднем относительно 17% младенцев принимается решение прекратить медицинскую помощь. Независимо от того, насколько точны эти данные, у христиан не может не вызывать озабоченности философия, позволяющая администрации больниц практиковать детоубийство.
Здесь стоит снова вспомнить вопросы, сформулированные в начале нашей статьи. Что такое человеческая жизнь? Какова ее цена? Как понять человеческие страдания и несовершенства? Как откликаться на них? Кто должен решать такие вопросы? Рамсей пишет: "Если врачи хотят, под предлогом оказания помощи человеку, играть роль Бога, то пусть они играют ее именно так, как делает это сам Бог. Ведь Он Бог для всех, а не только для "хороших". Он не откажет в своей заботе тому ребенку, чьи родители бедны или несчастливы в браке, ведь такой ребенок особенно нуждается в помощи!"
Но значительная часть медицинского истеблишмента и тех, кого принято считать специалистами по нравственности, смотрят на эту проблему совершенно иначе. Один "прогрессивный" врач из той самой больницы в НьюХейвене полагает, что от медицинского убийства должен быть гарантирован лишь "миловидный" ребенок. Сходным образом М.С. Эверетт в книге "Идеалы жизни" утверждает, что " в сообщество живущих нельзя допускать ребенка, имеющего физический или умственный дефект, который не позволил бы ему вступить в брак или заставил бы других терпеть его компанию лишь из милосердия ". И к подобным мнениям охотно прислушиваютея те, кто принимает политические решения на государственном уровне. Поэтому особенно важно, чтобы христиане, придерживающиеся традиционных взглядов, во всеуслышание заявляли о своей позиции и напоминали обществу о том, что каждое из Божьих созданий обладает правом на жизнь.
Другие проблемы. Рассмотрения заслуживают и многие другие проблемы биоэтики, но объем статьи позволит нам упомянуть лишь нек рые из них те, к рые стали предметом особенно ожесточенных споров в обществе.
Идет ли вразрез с Конституцией закон, запрещающий супружеской паре за определенную плату нанимать женщину, края, подвергшись искусственному оплодотворению, выносит и родит для них ребенка? Но что, как не закон против "суррогатного материнства", сможет предотвратить, скажем, такую ситуацию: в какойто момент "заказчики" вдруг решат, что ребенок им не нужен?
Следует ли ограничивать деятельность банков спермы? Сообщалось, в частности, что некая супружеская пара купила "сперму гения" и произвела на свет здоровую дочь. Общественный энтузиазм по этому поводу быстро пошел на убыль, когда выяснилось, что ранее эти супруги были лишены родительских прав, поскольку имели обыкновение пороть своих детей ремнем за плохое выполнение домашних заданий; однажды они отправили сына в школу в пижаме, прикрепив к ней бумажку с надписью "писун", а другому ребенку прилепили на лоб надпись "тупица". Руководство банка было весьма смущено этими подробностями, свидетельствующими, скорее всего, о горячем желании почтенных супругов иметь смышленого ребенка. Теперь они заполучили "полугениальную" девочку. А руководство банка, со своей стороны, пообещало требовать с каждого покупателя спермы справку о том, что он никогда не вступал в конфликт с законом.
Как должна регулироваться т.н. генетическая инженерия? В какой момент закон и нравственность должны будут встать на пути дальнейших исследований в этой области? И кто примет такое решение?
Насколько этично осуществляется контроль за рождаемостью в странах третьего мира, не принимает ли просвещение в этой сфере характер манипуляции людьми? Чьи именно ценности должны быть положены в основу соответствующих законов и государственных программ?
В тех областях, где медицинские ресурсы, по определению, ограниченны (почечный диализ и проч.), кому из больных следует предоставлять помощь? Возможно ли сопоставление затрат с результатом в ситуации, когда речь идет о человеческиой жизни?
Как далеко заходят врачи, экспериментирующие на эмбрионах? Как прекратить такую практику?
Как должны реагировать христиане на попытки создать юридический прецедент иска против врачей, позволивших ребенку родиться? Поневоле ставшие родителями, супруги могут предъявить такой иск врачу, к рый порекомендовал им неэффективные противозачаточные средства. Хуже того, третья сторона может предъявить иск и врачам и родителям, утверждая, что в интересах конкретного неполноценного ребенка лучше было вовсе не появляться на свет.
Существует также медицинская методика, позволяющая уже на ранних стадиях беременности выявлять у эмбриона патологию, после чего женщине рекомендуют сделать аборт. Допустимы ли такие обследования с нравственной точки зрения, и если "да", то при каких обстоятельствах?
Стоит ли христианам всерьез обсуждать различные футуристические темы (замораживание умерших в надежде на медицинское "воскрешение", "дети из пробирки" и т.п.), навлекая на себя насмешки и упреки в непонимании современных реалий? Иначе говоря, как соотнести предвечную мудрость Божью с нашей человеческой ограниченностью в применении к сложным технологиям современной медицины?
Все эти вопросы непросты, но существуют ясные христианские принципы, выдержавшие проверку временем и все же слишком часто игнорируемые в общественных дискуссиях. Христианин исходит из того, что Бог любит свое творение. На этом и основана наша вера в "святость жизни". Все конфликты в сфере биоэтики изначально порождены тем, что общество отвергло эту веру. А ведь речь идет не об одной из догм христианства, а об иудеохристианской этике, как таковой. Сейчас эту этику, сознательно или бессознательно, пытаются подменить " этикой качества жизни ".
Против такой подмены должны выступить не только традиционные евреи и христиане, но и все, кому дорог нравственный консенсус западного общества. Биоэтическую проблематику нельзя представлять в чернобелом цвете, но нельзя и окрашивать ее в ровный серый цвет, как это делают современные эксперты. "Этика качества жизни", края мало чем отличается от "ситуативной этики", должна быть решительно отвергнута христианами, стремящимися сформулировать ответственный подход к биоэтике. Здесь слишком долго господствовало неверно понимаемое сострадание и звучали лицемерные аргументы релятивизма, и теперь всем, кто верит в святость жизни, пора отк рыто заявить о своей позиции.
с. Horn, И! (пер. А. Г.) Библиография: К. Barth, Church Dogmatics, ??/4, 397 400; Bibliography of Bioethics; H.O.J. Brown, Death Before Birth; Encyclopedia of Bio ethics; J. M. Gustafson, Protestant and Roman Ca tholicEthics; M. Scharlcmann,DCE, 1 3;T. Hilgers, D. Horan. and D. Mall, eds., New Perspectives on Human Abortion; D. Horan and M. Delahoyde, eds., Infanticide and the Handicapped Newborn; D. Horan and D. Mall, eds.. Death, Dying, and Euthanasia; The Human Life Review; J. Powell, Abortion: The Silent Holocaust; P. Ramsey, Ethics al the Edge of Life; C.E. Rice, The Vanishing Right to Live.
См. также: Аборт; Эвтаназия; Этическиесистемы, христианские; Ситуативная этика; Социальная этика.
К числу этих проблем относятся аборты, эвтаназия, генетическая инженерия, "дети из пробирки", нежизнеспособные новорожденные, контроль за рождаемостью. Есть и другие, несколько реже упоминаемые в средствах маесовой информации проблемы: "суррогатные матери", банки спермы (в т.ч. банк, содержащий "сперму гениев"), эксперименты над эмбрионами, юридические иски о некачественности контрацептивных средств (в таких случаях защита обычно строится на том, что против желания ставшая матерью женщина имела возможность сделать аборт), а также практика замораживания тел умерших в надежде, что в будущем наука сумеет их " воскресить". Подобные темы и будут рассмотрены в данной статье.Как заметил Дж. М. Густафсон, протестантская мораль и католическая мораль существенно отличаются одна от другой. Основное отличие это, конечно же, magisterium, т.е. "право учить", к-рое католики признают за своей Церковью (такое есть лишь у наиболее " литургических" протестантов). Отстаиваемый же протестантами принцип sola Scriptura утрачивает популярность: западное общество все более отдаляется от своих иудеохристианских корней. Густафсон убедительно доказывает, что протестантская и католическая традиции, сталкивающиеся с одними и теми же этическими проблемами, заинтересованы в сближении и диалоге. В ходе такого диалога протестанты могли бы поделиться своей отк рытостью и готовностью обсуждать самые необычные темы, а католики многовековым опытом упорядоченного подхода к вопросам морали. С другой стороны, подобное сближение помогло бы протестантам избавиться от свойственного им релятивизма, а католики, возможно, отошли бы от своей ригидности.
Евангельские христиане стремятся именно к преодолению этического релятивизма. Наихудшие, с их точки зрения, черты либерального протестантизма воплощены в книге Дж. Флетчера "Ситуативная этика: новая мораль" (1966). "Ситуативная этика" (или, как ее иногда называют, "этика последствий") была осуждена всеми течениями евангельского христианства, в т.ч. и представителями академического мира такими, как К.Ф. Г. Генри. Конечно, ортодоксальные христиане не устанут отражать прямые атаки на традиционную мораль, но их сил недостаточно: брошены новые вызовы, и теперь должны появиться новые защитники морали. Однако цель остается прежней: соединить бескомпромиссную верность вечным ценностям с творческой готовностью участвовать в решении проблем современной жизни.
Аборты. Чтобы сформулировать разумный христианский ответ на вопросы биоэтики, следует прежде всего изучить контекст, в к-ром возникают эти вопросы. Лучше всего начать с наиболее известной биоэтической проблемы проблемы абортов. Все знают, что отношение христиан к абортам, с небольшими оговорками, негативное. Г.О. Дж. Браун пишет: "Со времен Реформации духовные лидеры протестантизма с редким единодушием высказываются против абортов. У библейски ориентированных протестантов практически нет сомнений, что аборт представляет собою великое зло посягательство на образ Божий, явленный в еще не родившемся ребенке ". И тем не менее, с тех пор как в 1973 г. Верховный суд обнаружил в Конституции право на аборт, различные выоказывания либеральных протестантов создали в обществе впечатление, что христианский подход к абортам неясен и двусмыслен. Ведь нек рые протестанты даже призывали своих братьев по вере во имя "сострадания" одобрить аборт как средство борьбы с нежелательной беременностью. К сожалению, эта сомнительная аргументация произвела некрое воздействие и на евангельских христиан, в т.ч. и на тех, к рые пишут о проблемах биоэтики.
Неприятие христианами аборта основано на их вере в святость человеческой жизни. Согласно же современным секулярным взглядам, человеческая жизнь есть лишь высшая форма животной жизни, возникшая без всякого сверхъестественного вмешательства, в результате безличного эволюционного процесса. Поэтому первая задача христианской этики перекинуть мост через то, что один автор описал как " философскую бездну, разделяющую две радикально отличные, диаметрально противоположные моральные позиции человечества". Консервативные христиане должны дать твердый и ясный ответ на аргументы, приводимые в пользу либеральной политики в сфере абортов. Эти аргументы и возможные краткие ответы на них выглядят следующим образом.
(1 )Аргумент. Женщина имеет право распоряжаться своим собственным телом, а это включает и право на аборт. Ответ. Право личности действовать в своих интересах кончается там, где затрагиваются интересы другой личности. А решение об аборте затрагивает и нерожденного ребенка: нельзя считать его простым придатком к организму женщины. Уничтожать одного человека ради удобства другого всегда считалось морально неприемлемым.
(2)Аргумент. Те, кто выступает против аборта, навязывают свои взгляды другим, стремясь "придать своей морали статус закона", что недопустимо в плюралистическом обществе. Ответ. Данная аргументация подразумевает своего рода " нейтральное отношение к ценностям ", к-рое на самом деле невозможно. Вопрос лишь в том, чья мораль и чьи ценности будут отражены в законодательстве. Всевозможные предложения должны свободно соревноваться на рынке идей. Кстати говоря, наиболее "нейтральным " решением было бы оставить вопрос об абортах на усмотрение отдельных штатов так, как это было до 19 73 г. И именно сторонники абортов в Верховном суде и вне его, добившиеся внедрения абортов во всех штатах, навязали нашему плюралистическому обществу свои убеждения.
(3)Аргумент. Самое важное это качество жизни матери и родившегося ребенка. Ребенок имеет право родиться желанным. Ответ. Это, несомненно, самый лицемерный из всех аргументов в пользу аборта. Трудно поверить, что ктото может всерьез ставить драгоценное право ребенка на жизнь в зависимость от таких факторов, как соответствие неким генетическим и физическим стандартам или переменчивые желания потенциальных родителей. М. Маггеридж и др. убедительно доказали, что те же самые доводы могут быть использованы в защиту убийства уже родившихся детей. Существует скользкий склон от "пассивного аборта" до "активной эвтаназии ", и наше общество уже ступило на этот склон.
Эвтаназия. Лишь ненамного меньше внимания привлекает к себе такая биоэтическая проблема, как эвтаназия, называемая также "убийством из милосердия". Возникли общественные движения за и против эвтаназии. Выдвигая лозунги "право на смерть" и "возможность умереть достойно", сторонники эвтаназии требуют пересмотреть юридическое определение смерти, а также внести в законодательство норму, согласно крой человек сможет, находясь в добром здравии, письменно сформулировать свои пожелания относительно того, какое лечение он хотел бы получать в случае тяжелой болезни. При этом обычно ссылаются на историю Карен Энн Квинлан из НьюДжерси хотя известно, что, основываясь на тяжелых случаях, нельзя сформулировать хорошие юридические (и этические) нормы. Эмоциональная спекуляция на таких случаях уже привела к легализации абортов, и есть опасность, что то же самое произойдет и в отношении эвтаназии.
Традиционный христианский подход к данной проблеме состоит в проведении различия между активной и пассивной эвтаназией. Если ктото прервал жизнь безнадежного больного, дав ему, к примеру, смертельную дозу анальгетика или снотворного, то это активная эвтаназия. Христиане всегда осуждали такую практику. Пассивная же эвтаназия, подразумевающая непредоставление безнадежно больным определенных форм лечения, традиционно считается нравственно оправданной если только речь идет об отказе от экстраординарной, а не от обычной терапии. Эта последняя оговорка существенно осложняет вопрос, поскольку с прогрессом медицинской технологии те лечебные меры, к рые вчера считались экстраординарными, сегодня рассматриваются как обычные. По мнению христианского философа П. Рамсея, лечение должно проводиться всегда, исключая те случаи, когда у врачей не остается сомнения, что смерть больного неизбежна и близка. Рамсей исходит из убеждения, что мы всегда, когда только возможно, должны выбирать жизнь. Выбрать смерть (самоубийство или убийство) означает бросить дар жизни в лицо Дающему, проявить неверие в Божью помощь и сдаться тому, кого Библия называет "последним врагом". Рамсей еледует здесь А. Дику, к рый полагает, что человек не должен выбирать смерть, но может сам решать, как ему жить в период смертельной болезни. Это, по мнению Дика, совсем не то же самое, что насильственно прервать свою или чужую жизнь и перечеркнуть осмысленность и ценность человеческой жизни, как таковой.
Вопрос об эвтаназии часто встает и в связи с младенцами, к рые родились с тем или иным серьезным дефектом. Трагический случай такого рода произошел в 1982 г. в шт. Индиана. Там родился мальчик, у крого был не только синдром Дауна, но и дефект пищевода, не позволявший ему получать питание орально. Этот дефект мог быть устранен хирургически, но родители отказались от операции. Не согласились они и на то, чтобы ребенок получал питание внутривенно, пока суд будет решать его судьбу. Три суда, включая Верховный суд шт. Индиана, не смогли принять решение об оказании ребенку медицинской помощи против воли его родителей. В результате мальчик был помещен в изолированную комнату, где он умер, лишенный лечения и питания, семи дней от роду.
К несчастью, этот случай отнюдь не единичный. Дж. Уилл, чей сын также страдает синдромом Дауна, пишет: "Как и предсказывалось, свобода уничтожать неудобную жизнь распространяется с внутриутробного периода уже и на нежелательных детей в частности, на родившихся с синдромом Дауна". И действительно, хотя точной статистики у нас нет, можно не сомневаться, что практика убийства младенцев, родившихся с дефектами, получает все более широкое распространение. В 1973 г. в "НьюИнгланд джорнал оф медисин" появилась статья, где говорилось, что в отделении интенсивной терапии больницы г. НьюХейвен до 14% новорожденных умирает вследствие " нелечения ". Др Кооп пишет по этому поводу, что елово "нелечение" зачастую употребляется как эвфемизм, обозначающий отсутствие кормления, то, что в более простодушные времена характеризовалось как убийство голодом. А не так давно в прессе сообщалось, что в детском медицинском центре г. Вашингтон в среднем относительно 17% младенцев принимается решение прекратить медицинскую помощь. Независимо от того, насколько точны эти данные, у христиан не может не вызывать озабоченности философия, позволяющая администрации больниц практиковать детоубийство.
Здесь стоит снова вспомнить вопросы, сформулированные в начале нашей статьи. Что такое человеческая жизнь? Какова ее цена? Как понять человеческие страдания и несовершенства? Как откликаться на них? Кто должен решать такие вопросы? Рамсей пишет: "Если врачи хотят, под предлогом оказания помощи человеку, играть роль Бога, то пусть они играют ее именно так, как делает это сам Бог. Ведь Он Бог для всех, а не только для "хороших". Он не откажет в своей заботе тому ребенку, чьи родители бедны или несчастливы в браке, ведь такой ребенок особенно нуждается в помощи!"
Но значительная часть медицинского истеблишмента и тех, кого принято считать специалистами по нравственности, смотрят на эту проблему совершенно иначе. Один "прогрессивный" врач из той самой больницы в НьюХейвене полагает, что от медицинского убийства должен быть гарантирован лишь "миловидный" ребенок. Сходным образом М.С. Эверетт в книге "Идеалы жизни" утверждает, что " в сообщество живущих нельзя допускать ребенка, имеющего физический или умственный дефект, который не позволил бы ему вступить в брак или заставил бы других терпеть его компанию лишь из милосердия ". И к подобным мнениям охотно прислушиваютея те, кто принимает политические решения на государственном уровне. Поэтому особенно важно, чтобы христиане, придерживающиеся традиционных взглядов, во всеуслышание заявляли о своей позиции и напоминали обществу о том, что каждое из Божьих созданий обладает правом на жизнь.
Другие проблемы. Рассмотрения заслуживают и многие другие проблемы биоэтики, но объем статьи позволит нам упомянуть лишь нек рые из них те, к рые стали предметом особенно ожесточенных споров в обществе.
Идет ли вразрез с Конституцией закон, запрещающий супружеской паре за определенную плату нанимать женщину, края, подвергшись искусственному оплодотворению, выносит и родит для них ребенка? Но что, как не закон против "суррогатного материнства", сможет предотвратить, скажем, такую ситуацию: в какойто момент "заказчики" вдруг решат, что ребенок им не нужен?
Следует ли ограничивать деятельность банков спермы? Сообщалось, в частности, что некая супружеская пара купила "сперму гения" и произвела на свет здоровую дочь. Общественный энтузиазм по этому поводу быстро пошел на убыль, когда выяснилось, что ранее эти супруги были лишены родительских прав, поскольку имели обыкновение пороть своих детей ремнем за плохое выполнение домашних заданий; однажды они отправили сына в школу в пижаме, прикрепив к ней бумажку с надписью "писун", а другому ребенку прилепили на лоб надпись "тупица". Руководство банка было весьма смущено этими подробностями, свидетельствующими, скорее всего, о горячем желании почтенных супругов иметь смышленого ребенка. Теперь они заполучили "полугениальную" девочку. А руководство банка, со своей стороны, пообещало требовать с каждого покупателя спермы справку о том, что он никогда не вступал в конфликт с законом.
Как должна регулироваться т.н. генетическая инженерия? В какой момент закон и нравственность должны будут встать на пути дальнейших исследований в этой области? И кто примет такое решение?
Насколько этично осуществляется контроль за рождаемостью в странах третьего мира, не принимает ли просвещение в этой сфере характер манипуляции людьми? Чьи именно ценности должны быть положены в основу соответствующих законов и государственных программ?
В тех областях, где медицинские ресурсы, по определению, ограниченны (почечный диализ и проч.), кому из больных следует предоставлять помощь? Возможно ли сопоставление затрат с результатом в ситуации, когда речь идет о человеческиой жизни?
Как далеко заходят врачи, экспериментирующие на эмбрионах? Как прекратить такую практику?
Как должны реагировать христиане на попытки создать юридический прецедент иска против врачей, позволивших ребенку родиться? Поневоле ставшие родителями, супруги могут предъявить такой иск врачу, к рый порекомендовал им неэффективные противозачаточные средства. Хуже того, третья сторона может предъявить иск и врачам и родителям, утверждая, что в интересах конкретного неполноценного ребенка лучше было вовсе не появляться на свет.
Существует также медицинская методика, позволяющая уже на ранних стадиях беременности выявлять у эмбриона патологию, после чего женщине рекомендуют сделать аборт. Допустимы ли такие обследования с нравственной точки зрения, и если "да", то при каких обстоятельствах?
Стоит ли христианам всерьез обсуждать различные футуристические темы (замораживание умерших в надежде на медицинское "воскрешение", "дети из пробирки" и т.п.), навлекая на себя насмешки и упреки в непонимании современных реалий? Иначе говоря, как соотнести предвечную мудрость Божью с нашей человеческой ограниченностью в применении к сложным технологиям современной медицины?
Все эти вопросы непросты, но существуют ясные христианские принципы, выдержавшие проверку временем и все же слишком часто игнорируемые в общественных дискуссиях. Христианин исходит из того, что Бог любит свое творение. На этом и основана наша вера в "святость жизни". Все конфликты в сфере биоэтики изначально порождены тем, что общество отвергло эту веру. А ведь речь идет не об одной из догм христианства, а об иудеохристианской этике, как таковой. Сейчас эту этику, сознательно или бессознательно, пытаются подменить " этикой качества жизни ".
Против такой подмены должны выступить не только традиционные евреи и христиане, но и все, кому дорог нравственный консенсус западного общества. Биоэтическую проблематику нельзя представлять в чернобелом цвете, но нельзя и окрашивать ее в ровный серый цвет, как это делают современные эксперты. "Этика качества жизни", края мало чем отличается от "ситуативной этики", должна быть решительно отвергнута христианами, стремящимися сформулировать ответственный подход к биоэтике. Здесь слишком долго господствовало неверно понимаемое сострадание и звучали лицемерные аргументы релятивизма, и теперь всем, кто верит в святость жизни, пора отк рыто заявить о своей позиции.
с. Horn, И! (пер. А. Г.) Библиография: К. Barth, Church Dogmatics, ??/4, 397 400; Bibliography of Bioethics; H.O.J. Brown, Death Before Birth; Encyclopedia of Bio ethics; J. M. Gustafson, Protestant and Roman Ca tholicEthics; M. Scharlcmann,DCE, 1 3;T. Hilgers, D. Horan. and D. Mall, eds., New Perspectives on Human Abortion; D. Horan and M. Delahoyde, eds., Infanticide and the Handicapped Newborn; D. Horan and D. Mall, eds.. Death, Dying, and Euthanasia; The Human Life Review; J. Powell, Abortion: The Silent Holocaust; P. Ramsey, Ethics al the Edge of Life; C.E. Rice, The Vanishing Right to Live.
См. также: Аборт; Эвтаназия; Этическиесистемы, христианские; Ситуативная этика; Социальная этика.
Источник: Теологический энциклопедический словарь
